Глава 19. Каждый сам для себя, а бог для всех

Маринелла Фиодориди сегодня вот уже в десятый раз встречала новичков в начальной школе Асклепиона. Класс, который ей достался в этот раз, был необычным.

Когда она еще не знала списка своих будущих учеников, ее пригласили «на чай» в анклав британских волшебников, что образовался на острове четыре года назад. Миссис Фиодориди предполагала, что это будет встреча с родителями учеников, которые первого сентября начнут у нее учиться, но все оказалось не совсем так. Это была встреча с руководством анклава, некоторых из которых Маринелла видела только мельком во время празднований Дня независимости*, Дня «OXI»*, во время Карнавала Апокриес и праздника Цветов*. Христианские праздники британцы не отмечали, что было, видимо, связано с их особой культурой.

Этот анклав возник на Косе совершенно неожиданно. По весьма туманным объяснениям директора Асклепиона Костаса Караманлиса, их переезд был вызван какими-то политическими беспорядками, происходившими в Магической Британии четыре года назад, которые сподвигли волшебников искать спокойное место для жизни своих семей. Сначала жители магической части Коса, которых было очень немного, были не слишком довольны новыми соседями. Но это длилось недолго. Ровно до тех пор, пока англичане не стали нанимать к себе на работу греков — магов и даже сквибов — и очень хорошо по местным меркам платить за их труд. Миссис Фиодориди знала семьи, куда приехало много родственников из материковой Греции и с других островов, чтобы попасть на работу в Новый Авалон. Они рассказывали какие-то фантастические истории о том, как на своей территории живут британские маги, и утверждали, что все они сплошь аристократы, и у них даже имеется настоящий король, который еще мал, и управляет за него всеми делами Авалона лорд-канцлер и какой-то Совет.

Маринеллу встретила у входных ворот охрана, попросила предъявить ее палочку и дать клятву, что она не имеет при себе ничего, что могло бы навредить жителям Нового Авалона, и мыслей причинить вред у нее тоже нет. Миссис Фиодориди подтвердила отсутствие у нее испрашиваемого, после чего ей был выдан порт-ключ, который перенес ее к воротам особняка, построенного в средиземноморском стиле. Там ее встретил немолодой волшебник и проводил во внутренний зал, где учительницу ожидали четыре джентльмена и одна средних лет леди. Эта леди сообщила, что они хотели бы поближе познакомиться с той, кто будет учить детей и внуков граждан Авалона, что поступают в начальную школу в этом году.

На самом деле в Асклепионе уже училось немалое количество детей из анклава, но они все были разного возраста, и на каждой ступени их было по двое-трое. Видимо, в этом году предполагалось нечто особенное, раз британцы заранее пошли на такие меры. Леди Блэк, как представилась единственная из авалонцев дама, сообщила что в классе Маринеллы будет сразу восемь детей из анклава, пять мальчиков и три девочки. Все они наследники благородных родов, но это не значит, что к ним требуется какое-то особое отношение. Миссис Фиодориди с этим тут же согласилась и сделала комплимент леди за то, что она придерживается такой системы воспитания.

— Есть еще кое-что, что вы должны знать, — произнесла Вальбурга. — Это очень важно, но сообщить вам эту информацию я могу, только взяв с вас непреложный обет.

— А если я не соглашусь давать его? — уточнила Маринелла.

— Тогда мы будем просить директора Караманлиса найти вам замену.

— Вы не оставляете мне выбора, — возмутилась миссис Фиодориди.

— Когда вы принесете обет и узнаете информацию, которую он будет сохранять, то поймете обоснованность такого решения, — проговорил немолодой волшебник с черными с легкой проседью волосами.

Маринелла решила не рисковать хорошей работой, да еще ей было очень интересно, что за тайну ей собираются сообщить, и потому согласилась с требованием британских магов и принесла непреложный обет хранить информацию, которую ей сейчас сообщат, в тайне ото всех до тех пор, пока она не получит широкую известность.

— Среди детей, что вы будете обучать, находится действующий король Нового Авалона и будущий монарх Магической Британии, — произнесла торжественным голосом леди Блэк. — При нашем разговоре присутствует его наставник, Северус Принц-Блэк, наследник Принц, член Королевского совета лорд Аурелиос Принц и лорд-канцлер Рудольфус Лестрейндж, выполняющий в данный момент обязанности регента в Новом Авалоне.

— Вы не должны ни словом, ни делом как-то выделять моего подопечного, — заявил наставник короля, которого учительница много раз видела на территории Асклепиона, видимо, он там сам учился или работал. — Он будет обучаться под именем Гарольд Поттер-Блэк. Вы должны учить его на равных со всеми, спрашивать с него, как с любого другого ученика и наказывать, как положено, если он этого заслужит.

— Тогда я не совсем понимаю, зачем мне было знать о статусе мальчика? — засомневалась Маринелла.

— Безопасность. Вот, что нас волнует, — произнес лорд-регент короля. — На мальчике будут надеты сильнейшие защитные артефакты, о которых он и сам знать не будет. Кроме того, у всех детей есть экстренные порт-ключи, которые в случае опасности перенесут их в самую защищенную часть анклава. Мы сообщили вам эту секретную информацию, чтобы вы были готовы к любым ситуациям, которые могут возникнуть.

— И чтобы вы были бдительны, в особенности в отношении любых незнакомцев, что вдруг захотят приблизиться к мальчику, — добавил лорд Принц.

— А остальные дети знают, кем является этот мальчик?

— Знают, но они также знают, что чужаки об этом ни в коем случае узнать не должны, — сказала леди Блэк.

— Но в классе будут еще ученики. Вы думаете, никто из ваших детей не проговорится?

— Будем надеяться, что нет. А если вдруг что-то произойдет, то вы должны немедленно изолировать всех, кто случайно узнает то, что знать не положено, и проинформировать нас о произошедшем, — ответил лорд-регент короля Рудольфус Лестрейндж.

Такой вот состоялся разговор. Списки первого класса первой ступени школы Асклепион были утверждены еще в середине лета. К восьми ученикам из анклава добавились еще десять местных мажат с острова Кос, чьи семьи тайно были проверены службой безопасности Авалона. А за неделю до начала учебного года пришла информация о том, что в класс поступят еще два англичанина, причем они переезжают сюда специально из Магической Британии.

— К сожалению, мы сами не знали о таком намерении наших партнеров и союзников, — покачал головой лорд Принц. — Но, тем не менее, в класс должны быть зачислены Захария Смит и Энтони Голдстейн. Их родители заверили, что они владеют начальными знаниями греческого языка.

Аурелиус был раздражен этим неожиданным демаршем Азарии Смита, что занимался юридической поддержкой корпорации «Новый Авалон», и Бен-Гевера Голдстейна, который занимался ее бухгалтерией, каковые неожиданно решили пристроить своих отпрысков в класс к Гарри. Причин отказать не было, хотя очень хотелось, так как лорд Принц терпеть не мог вот такие сюрпризы. А интуиция подсказывала, что такие внезапные решения чреваты неожиданными неприятностями, и, как показало дальнейшее развитие событий, не так уж он был и не прав.

Первого сентября родители и родственники пятилеток привели их на третий уровень старого комплекса, где возвышался храм Асклепия. Перед тем как ввести детей в храм, миссис Фиодориди сообщила, что студенты последней ступени ждут поступающих в обучение для ритуального омовения. Мальчики и девочки разошлись в левую и правую купальни по бокам храма, где их ждали уже совсем взрослые юноши и девушки в светлых хитонах. Они символически чуть смочили детям волосы, руки и ноги и помогли переодеться в такие же, как и у них, одежды, только меньшего размера и короче. После каждый из старшекурсников за руку ввел в храм одного из будущих учеников.

Перед большой статуей Асклепиона располагался жертвенный алтарь, на котором тлели угли. Рядом стояли директор Караманлис, держащий в руках чашу с вином, и учительница Фиодориди с лепешкой, испеченной из белой муки. Еще у алтаря находились двое старшекурсников — юноша и девушка. Молодой волшебник держал в руках корзину с виноградом, а ведьма — с белыми пионами.

— Сегодня вы пришли сюда, чтобы вступить на первую ступень нашей школы. Как поднимались вы сюда по множеству ступеней, так будет идти процесс вашего образования. Шаг за шагом, ступень за ступенью. Чтобы учение шло вам на пользу и годы пребывания в Асклепионе были успешными, принесем жертву богам, — проговорил Костас.

— Я как учитель этих детей отдаю этот хлеб, что символизирует жертвенную плоть, — сказала Маринелла и положила на угли лепешку.

— Я как директор школы и покровитель всех ее учеников проливаю это вино, что символизирует кровь жертвы, — сказал Караманлис и вылил на алтарь вино из чаши.

— Мальчики, впервые вступающие на путь обучения, жертвуют виноград как символ новой жизни, новой крови в стенах школы, — произнес юноша, держащий корзину, и каждый мальчик со своим сопровождающим подходили, брали из корзины две-три ягоды и также кидали их на жертвенник.

— Девочки, впервые вступающие на путь обучения, жертвуют лепестки белых пионов как символ душ целителей, что обучились здесь своему искусству за многие-многие годы и теперь благосклонно взирают на новых своих последователей*, — проговорила девушка-целительница, и девочки, что пришли учиться в первый класс, брали из ее корзины головки белых пионов и бросали их на алтарь.

— Приветствуем новых учеников Международной магической медицинской школы Асклепион! — провозгласил Костас, и на этих словах алтарь ярко вспыхнул, поглощая в огне все пожертвования, а старшие студенты и родственники поступающих на обучение громко захлопали.

Миссис Фиодориди выстроила своих учеников парами и сказала им помахать своим родителям, которых они теперь увидят только после окончания занятий. День был жаркий, и Маринелла решила, что сегодня они будут заниматься в тени оливковой рощи на втором ярусе — там, где располагалось много купален, которые их бы выручили, если дети начнут перегреваться. Она всегда так делала в начале сентября, когда занималась с самыми младшими детьми, поэтому в роще был запас табуретов и подушек для сиденья на земле, и были развешаны гамаки для сиесты.

— Итак, давайте все будем знакомиться. Каждый встанет и немного расскажет о себе. Давайте по кругу, справа налево, как вы сидите.

— Я Николаос Георгалис, — сказал смуглый кучерявый мальчик с масляными темными глазами, похожими на спелые оливы. — Я родился здесь, на Косе, как и мои родители, и мой дед.

— Я Стелиос Мигиакис, — назвался еще один брюнет с волнистой шевелюрой и зелеными глазами. — Мы недавно приехали сюда из Македонии, потому что отец получил тут работу.

— Я Варвара Поллату, — представилась очень загорелая девочка с толстой и длинной косой. — Моя семья живет в Афинах, но я очень хотела учиться в Асклепионе, потому упросила родителей отправить меня сюда.

Далее сидели Драко, Гарри и Тео.

— Я Драконис Малфой. Я из Магической Британии, но живу на Косе уже четыре года.

— Я Гарольд Поттер-Блэк. Как и мой друг, я из Британии и тоже живу тут четыре года.

— Постойте! — воскликнул вдруг по-английски Захария Смит, который далеко не все понимал, что говорили по-гречески, но «Поттер» услышал хорошо. — Так ты тот самый Гарри Поттер?

— Какой тот самый? — с подозрением переспросил Гарольд, также переходя на английский.

— Ну тот, об которого убился страшный волшебник, он тебе еще оставил шрам в виде молнии на лбу, а потом ты пропал, — заявил с апломбом всезнающего Захария, указывая пальцем на лоб мальчика.

Никакого шрама у Гарольда не было, насколько он помнил. На всякий случай он поднял волосы, что закрывали его лоб, и повернулся к Тео. Тот внимательно, насколько это возможно для пятилетнего ребенка, осмотрел лоб и отрицательно покачал головой.

— Да, я Гарри Поттер, но у меня нет никакого шрама, я ничего не знаю ни о каких страшных волшебниках и я никуда не пропадал. Мой наставник увез меня подальше от таких, как ты, которые тычут пальцами в лоб сироте и что-то от него требуют, — криво ухмыляясь ответил Гарольд, на поведении которого очень сказалась жизнь с таким наставником, как Северус. Тыкать пальцем в лоб ему не стоило ни в коем случае.

— Я думаю, мы потом поговорим о том, что кому непонятно. А сейчас продолжим знакомство, — быстро сориентировалась Маринелла.

Когда все представились, миссис Фиодориди подробно рассказала все, что содержалось в мифологии о боге Асклепии, отвечая попутно на вопросы малышей. Затем их напоили прохладным молоком с молодым сыром и лепешками и уложили в гамаки отдохнуть. После сна занятия продолжились выяснением того, что уже умели маленькие ученики. На этом учебный день закончился.

Гарри появился дома, горя желанием прояснить историю со страшным волшебником и шрамом. Жил он в особняке, левое крыло которого занимал Северус со своей семьей, правое — Сириус с женой и сыном, а над парадными гостиной и столовой располагались покои бабушки Вальбурги, дедушки Аурелиуса и комнаты Гарри. Гарри не стал выбирать к кому обратиться с расспросами, а просто поймал первого встречного, которым оказался лорд Принц.

— Дедушка Аурелиус, скажите, о каком шраме на моем лбу толковал сегодня новенький англичанин?

Лорд Принц пребывал в раздумье о сочетаемости минеральных ингредиентов в его новом зелье, а потому совершенно был не готов к защите от прямых вопросов.

— Видишь ли, Гарри. В тот день, когда погибли твои родители, тебя тоже чем-то задело, и на твоем лбу действительно был шрам в виде молнии. Он долго не хотел заживать, но мы немножко поколдовали над ним, и все прошло.

— Это точно так было?

— Ну, в общих чертах, да…

Погода в декабре в Истанбуле была удивительно благоприятна. Кьяра пригласила Северуса с Гарри на небольшую прогулку по Мраморному морю до острова, на котором располагался православный греческий монастырь Святого Георгия Кудонского, где отец Стефанис жарил ту самую знаменитую рыбу, о коей она рассказывала Принцу в первые дни их знакомства. Они плыли на большом пароме, вокруг летали наглые чайки, которым пассажиры кидали заранее заготовленный хлеб. Гарри жутко радовался всему и улыбался, периодически называя Северуса папой. Тот его не поправлял. Мальчик совсем недавно потерял родителей и был далеко не в том возрасте, когда ему что-то можно было бы объяснить. Пропустив первую остановку, Кьяра вывела своих подопечных на берег во время второй остановки и сказала, что им нужно нанять конную повозку, которая отвезет их к вершине одного из высоких холмов острова.

— На острове это единственный вид транспорта, кроме велосипедов. Если мы пойдем пешком, то очень устанем и не получим никакого удовольствия.

Повозка была очень нарядной: красный бархатный верх был обшит тесьмой с золотистыми бубенчиками, две белые в яблоках лошадки выглядели ухоженными, а сиденья в повозке — мягкими, так и приглашая устроиться на них*. Дорога спиралью поднималась к вершине. Сначала слева и справа они проезжали дома, среди которых встречались как исторические деревянные постройки начала века, так и недавно отстроенные дорогие особняки. Жить в таком чудесном месте было весьма престижно. Кьяра указала Северусу на несколько домов, принадлежащих состоятельным волшебникам, которые каждый день аппарировали отсюда на работу в Истанбул. Ближе к вершине дома закончились, и начался сосновый лес. Видимо, деревья тоже влияли на островной воздух, делая его особенно приятным для дыхания. Когда стали уже видны стены небольшого монастыря, возница остановил повозку и сказал, что дальше нужно идти пешком, так как для лошадей слишком крутой подъем и плохая дорога.

Северус усадил Гарри себе на плечи, от чего тот пришел в полный восторг, сразу запустив свои ручки в его густые волосы, но его наставник не был осчастливлен этим.

— Это очень интересный остров. На обоих его холмах находятся монастыри. Есть еще одно примечательное здание на восточном побережье, которое туристы считают тоже монастырём, но закрытым, куда нет хода туристам, а на самом деле там магическая лечебница. Мы сейчас почти на вершине Юсе Тепе, южном холме и идем в монастырь Святого Георгия Кудонского. Он был основан еще в годы правления императора Никифора Фоки, что был вторым мужем печально известной императрицы Феофано, а значит примерно в десятом веке. Есть легенда, которая приводит сюда посетителей определенного рода. Кудонас в переводе с греческого означает «колокола». Однажды местный пастух пас свое стадо на этом холме и услышал звон колоколов, доносившиеся из глубины земли. Он был очень поражен этим и стал копать землю, чтобы узнать в чем дело. Так он раскопал икону святого Георгия, которая, вероятно, была там кем-то спрятана в период иконоборчества*. Чудесное обретение древнего образа и стало причиной основания тут монастыря. А икона оказалась не простой, а чудотворной. Святой Георгий, изображенный на ней, исцеляет душевные недуги и освобождает людей, «захваченных грешными духами».

— Зайдем? Посмотрим на эту чудотворную икону? — предложил с улыбкой Северус, спуская Гарри с плеч, чтобы он шел своими ногами.

В Храме было светло. Свечей горело мало, да и откуда им было взяться: по дороге сюда они не встретили никого, но были окна, через которые внутрь лился яркий дневной свет. Икона Святого Георгия нашлась быстро, но как только они приблизились к ней, Гарри вдруг сильно закричал и упал на пол, застеленный коврами. К ужасу Северуса, из его до сих пор воспаленного шрама начала сочиться черная кровь.

На крик ребенка выбежал отец Протасий, как он быстро представился, и стал быстро-быстро говорить на смеси турецкого и греческого языков, отчего ни Кьяра, ни Северус не могли толком его понять. Когда молодые волшебники ему сообщили, что оба хорошо понимают греческий, тот указал на шрам Гарри и сообщил, что в его голове обитает чужой грешный дух.

— Что значит «чужой грешный дух»? — мрачно уточнил Северус, поднимая бесчувственное тельце мальчика на руки и очищая его лоб от этой страшной крови.

— Хоть я и священник, но еще и сквиб. Вижу, что вы все трое маги. Потому ничего не нарушу, если скажу это. Не знаю, как это произошло, но в мальчике кусок чужой очень нехорошей души.

— О Мордред! Драклов Воландеморт! Так вот что это за шрам!

— Я не просто так служу в этом монастыре. Эта икона действительно отличный определитель чужих сущностей и разных подселенцев в тела и магов, и простых людей. Я могу провести обряд, который освободит мальчика от этого бремени.

— Мы можем сделать это сейчас или нужна какая-то подготовка? — уточнила Кьяра.

— Мы можем это сделать сейчас, братья Геронтий и Диодор помогут мне с ритуалом, а вы поможете в нужный момент защитить магией мальчика. Идемте за мной.

Отец Протасий резво выбежал из храма, прихватив с собой икону Святого Георгия Кудонского, и поспешил во второе строение, расположенное за ним. В нем, в отличие от других зданий монастыря, совершенно не было окон. Пробегая через двор, он громко позвал по именам монахов, которых упомянул ранее. Когда Северус, Кьяра и отец Протасий входили в полумрак, как оказалось, ритуального зала, братья Геронтий и Диодор уже стояли у них за спиной. Зал был небольшой, круглый, с купольным потолком, на котором была нарисована большая фреска, изображающая Святого Георгия и «Чудо о змие».

Северус никогда не доверял священникам и считал веру бесполезной тратой времени. Но эти монахи были спокойны и уверены в своих действиях. Отец Протасий установил икону на имеющуюся здесь специальную подставку. На широкую деревянную лавку постелили покрывало, вышитое молитвами, как догадался Северус. На него положили Гарри, головой к иконе. Отец Протасий произнес короткую молитву, испрашивая благословления на изгнание «чужого грешного духа из тела невинного ребенка», после начертил елеем крест на лбу мальчика и встал за пюпитр, на котором лежал толстый старинный фолиант. Брат Геронтий разжег кадило и расположился справа от Гарри, а брат Диодор с чашей святой воды слева от него.

— Ничего не говорите и ничего не делайте, что бы здесь сейчас не происходило, — строго проговорил отец Протасий. — Ваша задача — защитить мальчика магией, когда я скажу.

Священник вздохнул и начал читать молитву изгнания, останавливаясь в конце каждого стиха, и монахи повторяли за ним две последние строки, окуривая Гарри дымом и сбрызгивая святой водой. Минут десять ничего не происходило. Северус даже подумал, что не зря он сомневался в священниках, но вдруг со стороны иконы послышался звон колоколов.

И в тот же миг Гарри выгнуло дугой на лавке и затрясло, как под круциатусом. Северус чуть было не метнулся к нему, но вовремя вспомнил наказ священника. От иконы потянуло теплом, и она, казалось, засветилась. Когда ветерок достиг головы мальчика, шрам его словно взорвался, и оттуда толчками стала выходить кровь, больше похожая на мазут, такой черной и вязкой она была. Одновременно с этим раздался вой, каким кричат раненые звери. Кровь литься прекратила, а из раны потянулся темный дымок, который собрался в черный сгусток, зависший над мальчиком, видимо, решая, что ему делать. В этот момент брат Диодор щедро плесканул в его сторону святой воды, а брат Геронтий качнул прямо сквозь него кадило. Видимо, это принесло сгустку массу неприятных ощущений, так как он страшно зарычал и стал биться в стены в поисках выхода.

— Накройте мальчика как можно более сильными щитами, — быстро проговорил отец Протасий в короткой паузе между стихами и стал читать громче и громче, голос его усиливался акустикой купола зала, словно сонорусом.

Черная гадость билась из стороны в сторону в поисках выхода, казалось, она нашла слуховое окно и устремилась внутрь его. Как только вся она оказалась там, автоматически захлопнулась крышка. Это была ловушка, имитирующая слухач. Братья быстро защелкнули на ней запоры, а отец Протасий тут же елеем начертал на крышке какие-то знаки. После чего отер рукавом пот со лба и сказал:

— Мы справились. Вы слышали колокола?

— Я да, — ответил Северус.

— А я нет, — грустно ответила Кьяра.

— Не расстраивайтесь, это потому, что у вас нет с мальчиком такой связи, как у вашего кавалера.

Северус разглядывал Гарри. Тот порозовел, а страшный шрам, что портил его лоб, стал обычной глубокой царапиной, которая, скорее всего, должна была затянуться без следа.

— Как мы можем вас отблагодарить? — спросил взволнованный Северус.

— Ничего не нужно. Нам достаточно знать, что еще один сын божий освобожден от «чужого грешного духа», тем более, это невинное дитя. — устало ответил отец Протасий. — Если встретится еще кто-то с такой проблемой — вы знаете, где от этого можно избавиться.

— А как вы, сквиб, который знает о магии, стали монахом? Ведь церковь яростно борется против колдовства, как вы смогли? — поинтересовалась Кьяра.

— Считаю, что если на земле есть что-то не созданное человеком, а высшими силами, то в этом тоже есть божий промысел. Ему виднее назначение всего. Коли маги живут вместе с людьми, значит, в этом есть какой-то смысл, и не мне его разгадывать. Как у нас говорят, каждый сам для себя, а бог для всех.

Северус взял Гарри на руки и активировал порт-ключ на Кос, предварительно заручившись словом Кьяры, что она аппарирует к себе домой и не станет на него обижаться, так как ситуация была сложнейшая. Маг возник с ребенком на руках прямо посреди гостиной, в которой находились Вальбурга, Аурелиус и Сириус. Гарри был умыт, переодет и уложен в кровать, а Северус уже сгрузил воспоминания о произошедшем в омут памяти.

— Что-то я о таком читал, — пробормотал ошеломленный такими новостями Аурелиус. — Дробление души на части… Вэл, ты не помнишь?

— «Волхование всех презлейшее», создание крестражей путем дробления души на части.

— Точно! Так этот монстр не умер окончательно. Надо всех собрать и поговорить. Наверняка кто-то что-то слышал или видел.

— Я, к примеру, ничего такого не знал.

— Тебе бы лорд и не доверил хранить ничего. А вот остальным…

Гарри, довольный таким простым объяснением, дальше стал загружать своего «дедушку» подробностями, как прошел первый день в школе.

— Значит, тебе понравилось учиться?

— А чего там может не понравиться?

— Это хорошо, тогда ты и не заметишь, как быстро пролетят годы.

========================

День независимости, день началa революции 1821 г.

День «OXI»,так называемый День «Нет» — в честь дня, когда вся греческая нация сказала «Нет» условиям ультиматума, выдвинутого Муссолини.

Праздник Цветов. Считается, что греки переняли его у древних римлян, где по всей территории Римской Империи были популярны цветочные фестивали «Флореалии», которые сопровождались шествиями с цветами в честь богини Флоры. 

Белые пионы. Есть поверье, что перерожденная душа целителей оставляет в цветах лечебные свойства. Так, например, возникновение пиона, который славится своими целебными свойствами, связано с целителем Паэоном, учеником бога Асклепия. Паэон был очень хорош в своем деле и исцелял даже раны богов — Аида, Ареса и прочих. А потом Паэон нашел корень некого растения, чей молочный сок облегчал боли при родах. Все роженицы стали идти за помощью только к Паэону, что разозлило Асклепия до того, что он вознамерился убить своего ученика. Зевс, спасая Паэона, превратил его в тот самый цветок пиона, и спас его. Хотя на мой взгляд превращение в цветок сложно считать спасением.

Конные фаэтоны. Последние десять лет была большая дискуссия об использования конного транспорта на Принцевых островах, к которым относится Бююкода. В итоге в 2020 году был вынесен запрет, и теперь эти исторические «фаэтоны» заменили электрокары. Зря, в этом был дух старой Турции. Я несколько раз ездила на лошадках, было очень атмосферно. Но в то время, когда я там жила (проводила один из отпусков), туристов было мало, а по заверениям инициаторов запрета в последнее время их стало столько, что бедные лошади не справлялись, работая без отдыха, а местные жители лишились транспорта, так как все возницы работали только на туристов. Так что мне сложно быть объективной.

Иконоборчество — религиозное движение в Византии в VIII — начале IX века, направленное против почитания икон. Иконоборцы считали изображения святых идолами, а почитание икон — идолопоклонством, ссылаясь на ветхозаветные заповеди. В 730 году император Лев III Исавр запретил почитание икон.

Про икону не выдумка! Святой Георгий Кудонский действительно считается чудотворной иконой, исцеляющей душевные недуги и освобождающей людей  «захваченных грешными духами».