Зелье романтических историй Глава 1

PS У меня нет беты на этой работе, так что как смогла сама проверила...

Гарриэт Поттер сидела в библиотеке Блэк-хауса и читала трактат Андреаса Либавия «Методы номенклатуры в зельеварении». Она перевернула очередную страницу не очень увлекательного текста, и вдруг из толстого тома вылетел листок, видимо вложенный кем-то между страницами.

— Зелье романтических историй, — прочитала Гарриэт. — Интересное какое название. А ингредиенты? Змеиная горнявка, горец камнеломка, плющевидная будра, живокость, звенящий копытень, острохвостый ластовень. Хм. Все сырье растительное, низкой степени опасности. Так, а процесс варки? Нарезать, последовательно добавлять через каждые пять минут, двадцать простых правых помешиваний и семь обратных левых восьмерок. Остудить, принять в течение часа после окончания варки. Ага, сколько там у меня осталось времени до прихода профессора? Около двух часов, как раз успею сварить и выпить. Может вечером, после занятий пойду прогуляюсь по Диагон Аллее, вдруг меня там найдет какая-то романтическая история.

Гарриэт Лилиан Поттер, в прошлом девочка-которая-выжила, а ныне победительница Темного Лорда Воландеморта налила в стандартный котел №2 очищенную серебром воду, отмерила на весах по одной унции каждого вида трав, разложила их на шести керамических досках и мелко нашинковала, как было указано в описании. Вода закипела, она убавила огонь и бросила в котел змеиную горнявку.

Как так получилось, что она осталась одна? Нет, вокруг неё всегда вились молодые (и не очень молодые) люди с самыми заманчивыми предложениями, но с одной целью — жениться на леди Поттер с целью личного обогащения, политической карьеры или иной для себя выгоды. Сама Гарриэт не была им интересна как таковая. В Хогвартсе вроде бы Рон какое-то время был искренне ей увлечён (по крайней мере ей хотелось в это верить). Но после победы, когда Гарриэт на его предложение руки и сердца ответила отказом, сообщив, что хотела бы «проверить чувства» годик-другой, чего от неё совершенно не ждали, юноша буквально через месяц женился на Гермионе Грейнджер, которую, как оказалось, он любил тоже, но она ему, в отличие от Гарриэт, не отказала.

Время добавить горец камнеломку. И аврором она тоже быть не захотела. Все за неё хотели, а она нет. Рон на неё смертельно обиделся. До сих пор с ней не разговаривает. А вместе с ним и Гермиона. Но почему она должна была идти с Роном в Аврорат, когда Гарриэт решила стать артефактором? А для этого, помимо всего прочего, нужно как минимум сносно разбираться в зельеварении. А кроме вынесенных знаний из учебника Принца-полукровки у неё в голове практически ничего от всего школьного курса не осталось.

Так, плющевидная будра пошла. И что было делать? Пришлось идти кланяться профессору Снейпу, который, слава Мерлину, выжил тогда в Визжащей хижине, а Гарриэт-то думала, что он умер. Расстраивалась очень, пока из Больницы Святого Мунго не сообщили, что его к ним принесло экстренным эвакуационным порт-ключом. До сих пор Гарриэт благодарна этому скользкому хмырю Малфою, который снабдил Снейпа тем спасительным артефактом.

Гарри добавила живокость. Может поэтому она и решила стать артефактором, чтобы делать полезные вещи, которые однажды спасут людям жизнь, а не гоняться за преступниками, или, не приведи Моргана, убивать кого-то. Хватит, наубивалась она Тёмного Лорда на всю оставшуюся жизнь. Снейп, конечно, сразу же отказал ей. Было бы удивительно, если бы согласился. Пришлось Гарриэт поуговаривать его изрядно.

Теперь звенящий копытень. Профессор заставил её много, чего пообещать и от многого отказаться. Но всё, что он потребовал, в итоге пошло Гарриэт на пользу. И занятия профессор проводил с ней исключительно на её территории, в лаборатории Блэк-хауса. Во-первых, если какой ущерб наносился — то имуществу Гарриэт, а, во-вторых, она дала Снейпу доступ в библиотеку. Может он именно из-за книг и согласился учить её.

Время последнего ингредиента, острохвостый ластовень пошел. И теперь Гарри либо занималась зельеварением, либо готовилась к зельеварению, либо разбирала после занятий сделанные там ошибки Свободного времени почти не осталось, а, соответственно, и возможности как-то устроить свою личную жизнь. Ого, до прихода профессора десять минут, но она должна успеть, а то Снейп из вредности не разрешит ей выпить такое зелье: где профессор, а где романтические истории…

Так… простые правые помешивания. Сделала. Теперь семь обратных левых восьмерок. Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Гасим огонь. Переливаем в кубок.

— Фризио минима!

Вот, уже не горячее. Пахнет приятно. Ну, Мать Магия мне в помощь!

И надо такому случиться, профессор Снейп зашел в лабораторию именно в этот момент. И конечно и увидел, что Гарриэт пьет какое-то неизвестное, видимо ею сваренное зелье. Реакция его была мгновенна, он крикнул:

— Поттер, да вы сума сошли, — и попытался остановить девушку, схватив за руку. В этот момент их бросило друг к другу и закружило в цветном вихре, после чего раскидало в разные стороны в совершенно незнакомой комнате, которая освещалась свечами: две зажженных восковых свечи стояли на столе и еще две — на камине, перед которым растянулась большая собака. Сам профессор обнаружился сидящим, а вернее, полулежащим на кушетке, слегка откинувшись назад. Он был одет по моде начала XIX века. Нога профессора покоилась на валике. Сама Поттер в черном шелковом длинном платье с широкой юбкой, относящемся к тому же времени сидела в кресле неподалеку.

— Поттер, как называлось зелье, которое вы себе сварили и выпили? — осторожно спросил профессор.

— Зелье романтических историй, — смущенно ответила Гарриэт, не зная как себя вести в столь странной ситуации.

— Радуйтесь, мы с вами в одной из них, осталось понять в какой. Поскольку зелье пили вы, то именно ваша память нас сюда и отправила. Что вы читали из романтических историй?

— Да, собственно, только одну книгу и читала. Когда Дурсли заперли летом после четвертого курса, я идя в комнату схватила первую попавшуюся и читала потом её почти два месяца по кругу. Не меньше трех раз прочла. — Сказала Гарриэт и слегка покраснела.

— И что это за книга, Поттер? Говорите, а то мне уже страшно от того, как вы мнётесь.

— Это «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Судя по костюму, вы — Эдвард Рочестер.

— А вы — видимо, та самая мисс Эйр, фамилией которой названа книга.

— Боюсь, что да. Вы читали её? Или может быть фильм смотрели? У тетки был даже записан на несколько видеокассет небольшой сериал.

— И не читал, и не смотрел. Увы, придется основываться на ваших знаниях.

— Что значит основываться на знаниях?

— Вы что пили зелье, не зная его предназначение?

— Я думала… я хотела… Нет, думала, что со мной произойдет какая-нибудь романтическая история.

— Учишь вас учишь, и все без толку. Могли меня спросить? Это зелье изобрела волшебница по имени Гундреда Мило, чтобы освежать чувства у супружеских пар. Дамы, склонные к чтению разной романтической чуши варили его, потом пили и прикасаясь к своему супругу отправлялись в свои любимые истории, где они становились главными героями.

— А как нам отсюда выбраться?

— Никак, нужно прожить историю до конца, тогда зелье само вернет нас обратно. Но там как-то хитро устроено со временем, что если история длинная оно как-то сжимается и, конечно, не заставляет жить в ней волшебников годы.

— Сэр, нам нужно найти другой способ отсюда убраться.

— Это невозможно.

— Но хотя бы вы можете покинуть историю? Я вполне могут тут остаться, но вам нужно уйти.

— Поттер, вы меня пугаете, я что плохо кончу в вашей истории?

— Нет конец не плохой, но вы очень сильно пострадаете. Я не смогу смотреть снова на ваши мучения.

— Отрадно слышать, что вы все-таки не желаете мне зла, несмотря на все наши с вами годы взаимной нелюбви.

— Я… Я наоборот, очень хорошо к вам отношусь. Вы самый мужественный из всех известных мне людей, вы стольким пожертвовали в той войне…

— Поттер, давайте оставим дифирамбы в мой адрес на то время, когда мы отсюда выберемся. А сейчас расскажите мне кратко, что было до этого момента, и что будет в ближайшем будущем. Поподробнее опишите мне историю завтра. Судя по темноте за окном, скоро будет пора ложиться спать.

— Значит так. Джейн Эйр, то есть я, рано потеряла родителей и жила у своей тётки, миссис Рид. Жизнь её была не сахар. Дело в том, что миссис Рид была ей не родной тёткой, а всего лишь вдовой брата матери. Домашние — сама миссис Рид, её дети Джон, Элиза и Джорджиана и даже прислуга — все постоянно давали понять сироте, что она не такая, как они, что держат её здесь лишь из великой милости.

— Поттер, вы что издеваетесь? Вы специально выбрали историю с такой же биографией как у вас?

— Сэр, я вообще же не знала что из этого выйдет. Не сердитесь. Так вот дальше. Джейн отправили в школу Ловуд, которая по факту была сиротским приютом, мрачным и холодным местом со скверной и скудной едой и грубыми и бездушными учителями. Джейн Эйр провела в Ловуде восемь лет: шесть как воспитанница, два — учительницей. И потом решила изменить свою жизнь и дала объявление в газету, что ищет место гувернантки. И её пригласили сюда, в Торнфилд, так называется это место. Здесь живет ваша очень дальняя родственница, домоправительница миссис Фэйрфакс и ваша внебрачная дочь от французской танцовщицы Адель. Для её воспитания меня и наняли. Они обе вообще-то сейчас должны быть здесь. Но, видимо, нам дают возможность осмотреться. Вы приехали вчера, я встретила вас случайно на дороге, и вы упали с лошади и повредили ногу. Это ваш пёс Пилот.

— И что дальше?

— Сегодня у нас на этих вечерних посиделках должна возникнуть взаимная симпатия, которую мы оба будем очень тщательно скрывать. Джейн, то есть я, за прохладной почтительностью, а вы, то есть Эдвард Рочестер — за грубовато-добродушной насмешливостью.

— То есть почти всё как у нас с вами, да Поттер? Кроме, разве что отсутствующей у вас прохладной почтительности.

В этот момент за дверью в гостиную раздался шум, она отворилась и в нее вошла дама, копия Помоны Спраут, а Адель оказалась маленькой Лавандой Браун. Адель-Лаванда стала играть с собакой, а миссис Фэйрфакс-Спраут усевшись на диван выразила мистеру Рочестеру сочувствие по поводу того, что ему весь день докучали делами и что у него такая невыносимая боль, и заметила, что надо быть очень терпеливым и осторожным, если он хочет скорее поправиться. Профессор выразительно посмотрел на Гарриэт и та сказала ему одними губами: «Чай».

Дальше все как по книге, выпили чаю, Адель спросила про подарки, поговорили о биографии Джейн, пропустили момент с рисунками и игрой на пианино, так как ни рисовать, ни тем более играть на рояле Гарриэт не умела. Затем профессор послал всех спать. Ноги сами принесли Гарри к её комнате, видимо, так было задумано, а по дороге миссис Фэйрфакс-Спраут поделилась с Поттер историей семейства Рочестеров, как и было положено по канону. Затем Гарриэт разделась, и улеглась в кровать.

***

Все утро Поттер давала уроки своей воспитаннице. Слава богу она была маленькая, и учить её нужно было простому. Где-то в районе полудня пришла горничная и сказала, что хозяин ждет её через десять минут у входа в особняк для небольшой прогулки на свежем воздухе. «<i>Снейпу так идет этот образ, что ему даже менять в себе ничего не нужно под Рочестера</i>» — грустно подумала Гарриэт и стала одеваться для выхода, а это было очень непросто! Она утром целый час потратила на то, чтобы одеться и причесаться. Под платьем на ней были панталоны и рейтузы. Далее шли три плиссированные нижние юбки (так это всем висело на вешалке в комплекте с платьем), а сверху очень тесный корсет. Гарриэт с трудом представляла, как она будет в нём нормально есть, после того как зашнуровала его заклинанием завязывания шнурков, которым пользовалась в жизни для ботинок. Какое счастье, что она выучила чары прически, а то бы вообще никогда не собралась. Работали они просто, нужно было только иметь хорошее воображение, чтобы четко представить себе, что ты хочешь увидеть на голове в итоге. Она видела как многие гриффиндорские модницы, обладательницы длинных волос, раскладывали на столике расчески, шпильки и заколки, а потом применяли эти чары, — и все само собой происходило. У Джейн в комнате, конечно, выбор аксессуаров был никакой. Спасибо, хоть шпильками она разжилась и парой лент. Да и гардероб был более чем скудный, и обуви три пары: ботиночки, туфли и тапки. Очень аскетичная девушка. Гарриэт надела теплые пальто и капор, повозившись с лентами, и пошла вниз к главному входу.

Профессор уже стоял там, опираясь на трость, так как нога, по идее, еще должна была у него болеть. Он тоже был в теплом пальто, а на голове у него была шляпа-цилиндр, которая делала его и так высокий рост, просто огромным. Гарриэт на его фоне выглядела совсем девочкой.

— Руку не предлагаю, — сказал Снейп вместо приветствия, — по вашей милости я вынужден ходить с тростью.

— Куда пойдем? — спросила Поттер.

— Туда, где не будет лишних ушей, — и профессор пошагал в сторону стоявшей на некотором возвышении одинокой скамейки, на которую он присел, усадив Гарри рядом.

— Рассказывайте, Поттер, что ждет нас в ближайшее время?

— Значит так. К вам будут приходить арендаторы и приезжать какие-то приятели. А потом у вас в спальне ночью случится пожар.

— Я пострадаю?

— Нет, я вас спасу: оболью кровать водой из кувшина.

— Нетипичная для нас ситуация, да?

— Да, обычно все наоборот у нас.

— А дальше что?

— Потом вы уедете в гости на некоторое время и вернетесь с толпой народа сюда.

— Зачем?

— В книге не написано зачем. Просто для развлечения. И там будет одна местная красавица Бланш Ингрэм. Вы будете с ней флиртовать, а она с вами. Видимо, чтобы Джейн ревновала.

— И?

— Нет «И». За Джейн пришлют слугу — её тётя умирает. И я туда поеду и пробуду там пару месяцев.

— Пару месяцев??? Но вы вернётесь?

— Вернусь. Пойдут толки о вашей скорой свадьбе. Я буду размышлять куда мне податься, когда вы женитесь, а Адель будет отправлена в школу. А потом как-то вечером в саду вы откроете мне свои чувства и сделаете предложение.

— Вы согласитесь?

— Да. Через месяц запланируем свадьбу.

— И это все?

— Нет, совсем нет. Когда бы уже будем стоять в часовне перед алтарём выйдет человек и и заявит, что брак не может быть заключён, поскольку у вас уже есть жена.

— Вот это поворот!

— Да, я забыла рассказать. На самом верхнем этаже под крышей в одной из комнат заперта ваша сумасшедшая супруга, за которой присматривает одна из женщин. Периодически вашей жене удается выбраться и она шалит. Вот тогда подожгла вашу кровать. А еще ранила своего брата, который хотел её навестить. А еще в ночь перед свадьбой Джейн пробралась в спальню невесты и разорвала фату.

— Просто отлично! Это то самое, Поттер, о чем надо было мне забыть рассказать.

— Знаете что! Я не перечитывала этот роман пять лет, могу и забыть кое-что.

— Это не кое-что, Поттер! Это самое важное, так сказать, основа неприятностей в этой истории. Ну что там дальше было?

— Я расстроюсь, прям до полусмерти. А вы мне расскажите свою тайну. Как ваш отец женил вас на сумасшедшей, но обеспеченной невесте. Она сначала была ничего, но после свадьбы быстро утратила человеческий облик, превратившись в бездушное злобное животное. Отец и ваш брат к тому времени умерли и вы спрятали ото всех свою жену под надёжным присмотром в своём родовом гнезде, а поскольку про брак никто почти не знал, то стали вести жизнь молодого состоятельного холостяка.

— И что дальше?

— Вы предложите мне стать вашей любовницей.

— А вы, конечно, откажитесь.

— Естественно. А чтобы не было соблазна согласиться я сбегу ночью без денег, ценностей и багажа. Буду скитаться и голодать. Выпрошу немного корма для свиней в одном месте.

— Это вы сейчас так надо мной изощренно издеваетесь?

— Нет, это так по сюжету.

— Долго будете скитаться?

— Недолго. От холода и голода я упаду в беспамятстве у дверей дома, в который меня не пустит осторожная служанка. Меня там найдет местный священник Сент-Джон Риверс, живущий в этом доме вместе с двумя своими сёстрами. Они добрые, красивые и образованные люди. И понравятся мне, но я не скажу им своего настоящего имени.

— Только не говорите, что вы выйдете замуж за старого священника.

— И не скажу. Сент-Джону нет и тридцати и он стройный, высокий блондин.

— Боюсь даже представить, чей образ выберет из вашей памяти для него зелье. Надеюсь, что не Люциуса Малфоя.

— Я тоже очень на это надеюсь, так как буду долго общаться с Сент-Джоном и он в итоге тоже сделает мне предложение.

— Вот как. И что вы примите его?

— Нет. Он просто хотел поступить как правильно. Джейн ему показалась подходящей женой для миссионера, для его поездки в Индию, а ей хотелось, чтобы её любили.

— А я-то что делаю все это время?

— А вы будете меня искать и страдать. А когда не найдете, подумаете, что я умерла где-нибудь в сточной канаве, так как ушла из дома практически голой. А потом с вами случится несчастье.

— Говорите, Поттер, не томите.

— В Торнфилде ночью случится пожар. Ваша безумная жена погибнет в пламени. Вы будете пытаться спасти её, но вас придавит рухнувшей кровлей. Вы лишитесь кисти правой руки и полностью ослепнете. Сэр, нужно найти способ выйти из этой истории. У вас нога сейчас болит?

— Болела утром, но я её обезболил заклинанием. Вы, кстати, заметили, что хоть у нас тут нет волшебных палочек, но беспалочковое волшебство дается удивительно легко?

— Заметила, но вы мне зубы не заговаривайте. Вы представляете какую вы будете испытывать боль? Это может быть похлеще зубов Нагайны!

— Поттер, вы забываете одну вещь.

— Какую же?

— Я ведь могу аппарировать из пожара и совсем в нем не пострадать.

— Но это нарушит сюжет! Вдруг история тогда не кончится?

— А чем она, кстати, заканчивается, вы так мне и не сказали.

— У меня умрет дядя, второй брат моей матери, Джон Эйр, который как выяснится, разбогател. Он оставит мне все свое состояние. Но кроме этого всплывет то, что Сент-Джон и его сёстры мои кузины и кузен. Они дети другого брата матери. И я разделю состояние на всех, но и при этом у меня останется приличная сумма. И я поеду искать вас.

— Найдете и пожалеете.

— Да, так. А вы не захотите. Вернее захотите, но благородно откажитесь. Но в итоге заревнуете и согласитесь на мое предложение пожениться.

— Это все?

— В конце написано, что потом вы сможете видеть одним глазом и у нас родится ребенок.

— Вот это плохо!

— Что плохо?

— Поттер, ну пораскиньте мозгами. Если в книге написано, что у нас родился ребенок, о чем это говорит?

— О чем, сэр? Я не знаю, скажите мне вы.

— Что нам придется не только пожениться, но и стать полноценными супругами.

— А что значит полноценными?

— Разделить супружеское ложе. И я говорю сейчас не о сне.

— А о чем? О, я кажется поняла. Но я… Понимаете, тут такое дело… эта война, Воландеморт постоянный… и времени не было ни на что…

— Поттер прекратите мямлить, просто скажите, что с вами не так.

— Я даже толком ни с кем и не целовалась, не то, что там еще что-то…

— Вы — девственница. Это вы пытаетесь мне сказать?

— В общем да, — сказала Гарриэт и густо покраснела. — Вас это не смущает?

— Как раз это — нет. Меня смущает, что вы Гарриэт Поттер, одновременно дочь моей лучшей подруги и невыносимого врага.

— Лучшей подруги? Вы же вроде любили мою маму?

— Любил конечно. Она была первой из детей, кто стал со мной нормально общаться, а потом стала хорошей подругой, почти сестрой.

— Понятно.

—  А вас-то как угораздило? Я думал у вас в Хогвартсе были отношения, да и не с одним из студентов.

— Что дало повод вам так думать?

— Я видел как вы целовались с младшим Уизли.

— Да, он мне тогда нравился. Одно время я даже думала, что влюблена.

— Поцеловались и всё? А дальше? Если он вам, как вы говорите, нравился, отчего вы не ходили за ручку, не обжимались в темных уголках Хогвартса коих не перечесть.

— В тот год была занята борьбой с Амбридж и обучением ОД.

— Так заняты, что не могли найти и полчаса в неделю для юноши с которой целовались? И как вам тот поцелуй?

— Не очень, если честно. Я ничего вообще не почувствовала, хотя нет, почувствовала. Мне не понравилось, — удрученно пробормотала честная Гарриэт.

— И, — сказал профессор поигрывая бровями, — какое можно сделать предположение?

— Что я не умею целоваться? Или, возможно, мне просто не нравятся поцелуи?

— Если бы мы не сидели сейчас на виду у всего Торнфилда мы могли бы проверить ваши предположения прямо сейчас. Но перенесем это на вечер. А почему, кстати, мы не едим вместе?

— Я вообще-то прислуга, было бы странно, если бы вы пригласили меня за свой стол.

— Ох уж эти предрассудки. Приходите тогда в восемь, я буду вас ждать в гостиной.

Поттер вздохнула и кивнула головой.

— Чего вздыхаете? Боитесь?

— Боюсь.

— Чего? Вы же меня хорошо знаете, я никогда не причиню вам зла.

***

Весь оставшийся день Гарриэт просидела за вышиванием, в котором она скорее запутывала нитки и вязала узлы, чем что-то изображала. А все потому что она пыталась представить, как будет вечером происходить обещанная профессором проверка. Вряд ли Снейпа устроит простое касание губ. Поттер много раз видела в коридорах Хогвартса целующихся студентов. А когда Рон встречался с Лавандой Браун они постоянно целовались, и Гарриэт слышала, как девушка ругалась, что он отсосал ей все губы, а язык пытался просовывать до самого её горла. Будет ли профессор проделывать что-то такое? И Гарриэт представила, как Снейп опускает свое лицо, чтобы достать до её губ и эти черные глаза… Что? О, Мерлин, у нее между ног вдруг появились какие-то странные ощущения. И это она только подумала о поцелуе с профессором. Почему ей никто ничего так и не рассказал, как и что происходит между мужчиной и женщиной? Она как-то спросила Сириуса, но он сказал, что ей еще рано об этом думать, и что вообще ей лучше расспросить Молли. Но Гарриэт не представляла, как разговаривать с матерью Рона о таком. Вот дура, надо было поискать книги в библиотеке. Наверняка там что-то да было!

После ужина Гарриэт отправилась в гостиную, где в кресле у камина сидел профессор и читал какую-то книгу.

— Неужели вам удалось в библиотеке Рочестеров найти трактат по зельеварению? — спросила его Гарри.

— А вы, Поттер, думаете, что я читаю книги исключительно по зельям? Это «Айвенго», роман баронета сэра Вальтера Скотта. Очень, знаете ли, увлекательная книга. Жаль вы не её прочли тогда у Дурслей. Я был бы рыцарем, а вы моей прекрасной Леди.

— Вы бы хотели ездить на лошади в доспехах?

— Пожалуй нет, — сказал Снейп, закрыл книгу, отложив её на столик подле кресла и встал.

В тот же момент сердце Гарри забилось быстрее и от сделал шаг назад от профессора.

— Ну куда вы, Поттер, пятитесь. В таких юбках вам всё равно от меня не убежать, — и Снейп сделал несколько шагов в сторону девушки, а та, неожиданно для себя, сделала столько же шагов назад. Но, во-первых, ноги у Снейпа при его росте были гораздо длиннее, потому шаги больше, а, во-вторых, Гарриэт вошла в какую-то нишу со шторой и уперлась там спиной в стену, отступать ей дальше было некуда, и профессор практически «зажал» её там.

— Я сейчас буду говорить, а вы будете делать то, что я скажу. Закройте глаза. Поднимите руки и положите их мне на грудь или на плечи — куда вам удобно по росту. Приоткройте немного губы.

На этом инструкции Снейпа закончились, так как он легко соприкоснулся своими губами с губами Гарриэт. Потом профессор раскрыл свои пошире и накрыл губы девушки сверху, слегка посасывая их, мягко, но настойчиво усиливая давление и совсем немного проскользнув в рот Гарри своим языком. Девушка едва не охнула от неожиданности накативших на неё приятных ощущений, когда профессор дотронулся кончиком своего языка до её нёба, потом провел по зубам и отступил, как бы приглашая её проявить инициативу. Она робко продвинула свой язык в рот мужчины, который сразу же его втянул и начал ласково посасывать. На этом моменте Гарриэт не выдержала и застонала. Профессор в тот же момент крепко прижал её к себе, прервал поцелуй и неожиданно спросил с легкой хрипотцой в голосе:

— Гарри, что у тебя под платьем — броня?

— Нет, это корсет, — ответила слабым голосом Поттер, которой и так-то в корсете было трудно дышать, а крепкие объятия Снейпа и долгий поцелуй совсем лишили её легкие поступления кислорода. Глаза его закатились и она бы рухнула на пол, если бы профессор не держал её в объятиях.

— Первый раз кто-то лишается чувств после моего поцелуя, — заметил Снейп укладывая Гарри на кушетку, на которой сам полулежал вчера с больной ногой, — и это бы мне сильно польстило, если бы я не был уверен, что Поттер просто слишком сильно затянула завязки на своем корсете. А жаль. Первый поцелуй. Обморок от чувств. Все как должно быть в настоящей романтической истории.