Глава 2

За всеми своими перемещениями и разговорами я и не заметил, как наступил вечер. Витрины магазинов на Диагон аллее были ярко освещены. Продвигаясь по торговой улице вперед, и поворачивая голову в разные стороны, в них можно было увидеть котлы, метлы, флаконы с зельями, перья для письма, книги связанные светящейся нитью и многое другое. Уличные торговцы собирали свои прилавки. Огни в витринах постепенно гасли, оставляя на стеклах лишь отражение звезд. По мостовой спешили последние покупатели и припозднившиеся посетители разных кафе и ресторанов, откуда доносился запах еды, специй, кофе и сладкой выпечки, великолепно сочетающиюся с атмосферой вечерней торговой улицы, которая отходила ко сну.

Гораздо менее освещенная Ноктюрн аллея, наоборот, с приходом вечера, казалось, только оживала. Она представляла собой место, где ночная жизнь была полна тайн и опасностей. Здесь торговали нелегальными товарами, которые покупали подозрительные типы, предпочитающие скрывать свои истинные лица и имена.

Я шел, держа в руке послание, временами поглядывая на него, как будто ожидал, что там появятся новые указания. Одиннадцатым домом оказался паб «Белая виверна», где я бывал не один раз; а тринадцатым, вернее тринадцатым «Б» (причем дом 13 «А» отсутствовал напрочь) знаменитый «Боргин и Бёркс». Почему-то раньше я никогда не обращал внимания на то, какие номера были у домов, где они размещались.

Меж домами был узкий проход, по которому едва мог идти взрослый волшебник, и то, такой комплекции, как я. Кингсли тут сразу бы застрял, не говоря о Хагриде.

За домами слева и справа оказались глухие каменные стены, образующие неровный коридор, по которому я шел в полной темноте, наблюдая лишь небо над головой и холодный сырой камень с обеих сторон. Удивительно, но мне совсем не было страшно. После всего произошедшего просто нелепо было бы бояться темноты или неизвестности, ожидающей меня впереди. Скорее, я был увлечен поиском.

Все испортил начавшийся дождь, который был по-осеннему холодным. Стены внезапно закончились, и я очутился у магловской железнодорожной станции. К этому времени мои ботинки промокли насквозь, мантия стала влажной и тяжелой, а джинсы, которые я носил под ней, противно мокро облепили ноги.

На платформе была крошечная будочка кассы с заколоченным окошком. Рельсы заросли травой. Похоже, что поезда давно не проезжали тут. Дорожка, по которой я шел, вела мимо станции вдоль растущих здесь деревьев, с голых веток которых сыпались каскады брызг. От дождя глинистая земля размокла и липла к подошвам. Внезапно из темноты проступила кирпичная башня, около которой мой путь завершился.

— Эй, вы где? — негромко позвал я.

Никакого ответа. Стук капель холодного дождя, шорох опавших листьев. Все нормальные маги и ведьмы в такую погоду сидят по домам, и чай пьют у каминов. Но это нормальные, а я тут, неизвестно где, весь мокрый в поисках неизвестно чего, скорее всего приключений на одну беспокойную часть своего тела.

Поскольку никто не спешил откликаться, я подошел к башне, надеясь найти внутри нее укрытие от дождя и ветра. В глухой стене обнаружилась дверь с металлической ручкой. Я некоторое время смотрел на дверь, представляя себя, как открою её и обнаружу…

Что именно я там ожидал найти, я совершенно не представлял. Осталось узнать об этом опытным путем. Северус Снейп такого гриффиндорства бы не одобрил. И к чему это я вспомнил про покойного профессора? Сам не знаю. Я редко его вспоминал, не любил чувствовать себя виноватым, а так получалось всегда, когда его образ всплывал в моей голове.

«Не обессудьте, профессор, но сейчас у меня, правда, нет другого выбора», — подумал я и рука потянулась к двери, а в ботинке хлюпнула вода.

Едва взявшись за ручку, я замер от удивления. Мне показалось, что я перенесся в родовой Поттер-мэнор, единственное место, где действительно чувствовал себя дома. Только попадая туда, моя душа наполнялась теплом и покоем, меня обволакивал уют, повышалось настроение, появлялось ожидание чего-то хорошего… Как все это могло оказаться в этой старой кирпичной башне? Я медленно закрыл и открыл глаза. Ничего не изменилось. И тогда, я потянул дверь на себя и шагнул внутрь.

Здесь было темно и на удивление тепло. Откуда-то пришло знание, что я здесь один, что больше никого нет. Даже Гоменум ревелио применять не пришлось.

— Света бы, — сказал я сам себе и в тот же миг на стенах загорелись магические светильники, осветив помещение.

Я стоял в холле пятиугольной формы, в котором, кроме двери, в которую я зашел было еще четыре двери. По одной в каждой кирпичной неоштукатуренной стене. Под ногами — ровный бетонный пол. Посередине — металлическая лестница, уходящая наверх и ничего, чтобы говорило о назначении этого места или тех, кто меня сюда позвал. Мордред знает, что такое!

Обернувшись на входную дверь, я обнаружил на ней засов, который, на всякий случай, задвинул. Пройдя вдоль стен я попытался открыть каждую из дверей: отодвигал засовы, дергал ручки, кастовал палочкой простенькую Алохомору, аврорское чары, вскрывающие любой замок и даже старое забытое заклинание Портоберто — ни одна из них не открылась. Больше смотреть здесь было нечего, и я пошел исследовать второй этаж.

Он оказался копией первого, только не было дверей, зато имелись окна наглухо закрытые ставнями. Еще здесь была мебель: два стула, стол, сколоченная из досок кровать с матрасом, подушкой и одеялом, но без постельного белья. Все явно новое.

На втором этаже лестница не кончалась, но люк на третий этаж был закрыт.

— Кто вы и чего от меня хотите? — громко спросил я для собственного успокоения, хотя был уверен, что мне никто не ответит. Так и вышло.

Мне было холодно, я хотел есть и спать. Надежд поесть не было, потому я с наслаждением снял мокрые туфли и одежду, очистив и подсушив заклинаниями, развесил вещи на стульях, нырнул под одеяло. Ощущение уюта и правильности этого места не проходило, а, наоборот, усилилось, после того, как я закрыл глаза.

Перед тем, как провалиться в сон, я четко произнес в голове:

«Все начнется утром».

***

Проснулся я не от будильных чар, а от ворвавшегося в сон стука. Спросонья я не сообразил, где я и не помнил, что со мной приключилось. А потом вспомнил все разом и резко сел на кровати. Одни из ставен немного приоткрылись и в комнату проникал чистый белый свет, какой бывает только зимой.

Решив усилить освещение, я подошёл к окну и распахнул те самые ставни, открыл окно. В комнату ворвался свежий холодный воздух и много света. За окном всё было припорошено чистым, чуть розоватым в лучах восходящего солнца, снегом. «Всё» — это земля и какое-то здание без окон, похожее на заводской корпус постройки века эдак девятнадцатого. Откуда оно взялось в центре Лондона было непонятно. Впрочем, и наличие здесь заброшенной железнодорожной станции, которую я видел вчера, было не менее странно

Стало совсем холодно, и я закрыл окно. Удивительно, как это за одну ночь наступила зима, да еще такая снежная, будто мы не в Англии, а где-нибудь в Гренландии или России. А теплой одежды у меня с собой не было. Как, впрочем, и всего остального. Я начал одеваться и вдруг снизу снова донесся стук, который меня и разбудил. Может, снова сова прилетела?

Быстро натянув на себя джинсы и мантию, я сбежал вниз по лестнице. Обратив внимание уже в самом низу, что она стала красивой, кованой и винтовой. Какая, к Мордреду, винтовая лестница? Вчера она была самой обыкновенной! А эта была словно сделана под меня: ступеньки под размер ноги и шага, а деревянные перила — под мой рост. Просто идеально: не выше, ни ниже.

Скорее всего, работали гоблины, если лестницу устанавливали, или мастер трансфигурации изменил вчерашнюю, но тогда это был высший пилотаж. Лестницей таинственные незнакомцы не ограничились. Пол был выстлан дубовыми досками, а стены покрыты венецианской штукатуркой.

Стук повторился. Кто-то настойчиво бил по одной из дверей, причем не той, в которую я вчера вошел, а одной из закрытых.

— Кажется, началось, — пробурчал я себе под нос, и смело отодвинул засов и дернул на себя ручку двери, в которую стучали, и которая вчера мне не поддалась.

Прямо передо мной оказался мужчина средних лет в форме почтальона Пэта, только в утепленном варианте. На его груди была медная бляха почтовой службы и такая же, но поменьше, на толстой сумке через плечо.

— Доброе утро. Чудный денек, не правда ли? Вам почта, — сообщил визитер и похлопал себя по сумке.

— Доброе утро. Я догадался.

— Пакет и письмо, — осведомил меня почтальон, передавая в руки прямоугольный, увесистый пакет и неподписанное письмо в белом конверте без каких либо марок или пометок.

— Спасибо, — кивнул я, раздумывая должен ли я дать ему пару кнатов «на чай» или это здесь не принято.

— Всего доброго, — вежливо кивнул почтальон и, развернувшись пошел, огибая башню.

«Здесь не принято, но где «здесь?»

Я выждал пару секунд и поспешил вслед письмоносцу. Вокруг не оказалось ничего из того, что я видел вчера: ни заброшенной платформы, ни рельсов, ни деревьев. Только заснеженные дома без окон и карета, в которую сел почтальон, вернее двухколесный открытый экипаж, в который впряжена лошадь.

Я развернулся и побежал обратно вокруг башни к двери. Заскочил внутрь, заперся, бросил на пол «почту» и кинулся к другим дверям. Закрыто, закрыто, и третья дверь легко распахнулась. За ней по-прежнему, как и вчера, шел дождь. Утро было промозглым и серым. Сквозь деревья и довольно густой туман просматривалась железнодорожная станция.

Здравствуй, осенний Лондон.

Я вернулся назад, закрыл и запер и эту дверь. Взял пакет и письмо, поднялся на второй этаж, открыл ставни с видом на осенний Лондон с одной стороны и зимние «неизвестно где» с другой. Получилось интересно.

Закончив любоваться «заоконьем» я сел за стол и вскрыл конверт, в котором лежала узкая полоска дешевой желтоватой бумаги, на которой было написано:

«Гарри Джеймсу Поттеру. Поздравляем прибытием. Обживайтесь. По желанию приступайте работе. Комиссия прибудет послезавтра. Всех благ».

— Всех благ? Комиссия?! — содержание записки меня разозлило, и я скомкал ее, отбросив в сторону, и взялся за пакет. В нем оказалась увесистая книга в кожаном переплете, напечатанная, слава Мерлину не рукописная, на хорошей плотной белой бумаге.

Вот такое было оглавление на первой странице. Я пролистнул страницы наугад и прочел о том, что к вывозу запрещены рабы и оружие массового поражения. Открыв книгу ближе к началу, я узнал, что пошлина за десять унций сушёных ozyptila maculosa составляет целую тысячу галеонов для волшебников или пять тысяч фунтов для людей. Причем я откуда-то точно знал, что эти ozyptila maculosa — это вид пауков семейства бокоходов, редкий британский эндемик.

В желудке заурчало, и тут я понял, что зверски хочу есть.

Достал кошелек Гринготтса и с большим волнением его открыл. Удача! Или гоблины не участвовали в том, что творилось со мной, или кошелек уже «отключили», а это вчерашний остаток, это не имело значения — главное в нем были и галеоны и магловские фунты, причем немало.

Вытряхнув на стол всю наличность, я сунул кошелек в ящик стола, чтобы проверить позднее, появятся в нем снова деньги или нет. Затем трансфигурировав мантию в утепленный непромокаемый плащ, ботинки — в резиновые сапоги, а неизвестно откуда взявшийся здесь рожок для обуви — в зонт, я отправился искать ближайший магазин.

Повезло! Неподалеку оказался супермаркет, где я накупил два пакета еды и напитков, а еще уговорил одного встреченного рядом модного типа с помощью Конфундуса и хорошой суммы в фунтах продать мне его кожанку на меху, пусть и на рыбьем. Бесконечно трансфигурировать мантию нельзя, так она быстро придет в негодность.

Подхватив пакеты, я зашагал обратно, к своей башне. Исчезни она полностью или превратись в тыкву — я бы ничуть не удивился. Но башня была на месте, дверь открылась, внутри стало даже лучше. На первом этаже появилось что-то среднее между барной стойкой и конторкой клерка. А на втором этаже добавился гардероб, бар, постельное белье на кровати и бархатные шторы на окнах.

Я выложил покупки, сразу же понял, что забыл купить хоть какую-нибудь сервировку. Колбасу пришлось нарезать режущим заклинанием, тарелку трансфигурировать из шкурки колбасы, а из одного ломтика хлеба я собрался создавать стеклянный стакан, но передумал и открыл бар. В нем, как я и предполагал, были стаканы, бокалы и рюмки разного предназначения. Имелся и небольшой выбор алкогольных напитков. Огневиски, магловские джин, вино, несколько бутылок сливочного пива. Можно было бы и стресс снять, если бы не утро.

Наевшись бутербродами, я подошел поближе к окну в чужой мир. Солнце по прежнему стояло высоко, но уже нагнало облаков. Собирался снегопад.

Какой-то он очень обычный этот иной мир. Снег, почтальон на повозке. А где принцесса на единороге, что вскачь спасается от летящего в небе дракона?

Некоторое время я еще мрачно вглядывался вдаль, а потом сказал сам себе:

— Нечего тут отдыхать. Ответы на вопросы нужно искать, а не принцесс с драконами выискивать.

Сказал хорошо, но не убежденно. Обсудить то, что еще случилось, было не с кем. Я решил послать патронус Невиллу, вдруг он прочел сегодня свою записку и придет ко мне поговорить.

На мою просьбу Лонгботтом ответил быстро. Его сияющий медведь попросил уточнить координаты для аппарации, получив которые он, вскоре, явился сам.

Я встречал его в мантии-невидимке, чтобы проверить наличие «хвоста» в виде команды авроров или дежурной бригады Отделения душевных болезней с Янусом Тики во главе. Слава Мерлину, ничего такого не оказалось.

— Невилл, привет! — проговорил я, сдергивая мантию. Мой друг вздрогнул, явно не ожидая, что его узнает некто незнакомый.

— Кхм… Вы — Поттер?

— Мы с тобой «на ты» и я Гарри Джеймс Поттер.

— Так это серьезно всё? — удивленно спросил Невилл.

— Пошли внутрь, разговор долгий будет.

Но я управился быстрее, чем думал. Через двадцать минут я закончил рассказ про всё, что произошло и про башню.

— Это и есть та самая башня? — уточнил Невилл.

— Да, мы в ней.

— А можешь открыть мне дверь в другой мир?

— Запросто.

За дверью шел снег. Небо затянуло плотным покровом туч. Нигде не было никакого звука или света. Следы от почтового экипажа давно засыпало снегом.

— Вот оттуда приезжал почтальон, — кивнул я.

— Интересно, — сказал Невилл. — По всем признакам — параллельный мир, и, похоже, более отсталый, чем наш, раз у них маглы на лошадях до сих пор ездят.

— Что думаешь?

— Возможно, изменилась сама реальность, и все мы изменились вместе с ней, один ты остался неизменным!

— Или же наоборот, — задумчиво произнес Невилл.

— Если наоборот, то, значит, я просто спятил.

Невилл в ответ вздохнул.

— Что-то не сходится… — Лонгботтом принял у меня из рук бокал с огневиски и сделал из него глоток, тихо пробормотав: — Только для снятия стресса…

— И что не сходится? — спросил я, когда мы выпили.

— Все не сходится. Вот смотри, что мы имеем? В твоей квартире поселилась чужая баба, тебя забыли друзья и родные. Кто-то неизвестный приглашает тебя сюда, в эту башню. В башне неожиданно открывается дверь в другой мир.

— Звучит как полная ерунда, — признался я.

— Но если рассуждать логически… Есть некая сила, которая стёрла тебя из нашей реальности. Что это за сила — Магия, демоны, масоны, жители других планет или магловский Бог, — пока не важно. Тебе приводят в башню, внутри которой все сразу меняется к лучшему. В башне пять дверей. Одна из них ведет в чужой мир! Кто-то посылкой и письмом намекает, что ты при этой башне теперь что-то вроде таможенного офицера. Понимаешь, что не сходится?

— Нет, не понимаю!

Договорить я не успел, снова сильно постучали в дверь, и я отправился по лестнице вниз открывать.

— Подожди! А вдруг это за тобой пришли? В какую дверь стучат? В какую?

— В нашу Лондонскую!

И я больше не стал ничего слушать и просто открыл.