Глава 14. Расследование Дамблдора и похищение зельевара

После эпичного исхода директора из своего кабинета деканы еще постояли немного, молча глядя друг на друга.

— Пойду я, пожалуй, — первым нарушил молчание профессор Снейп, — Альбус явно не вернется в ближайшее время, а у меня законный отпуск.

— Да, пойдемте по домам, — поддержал коллегу профессор Флитвик.

— Предлагаю о произошедшем не распространяться, это личное дело Альбуса, — строгим голосом произнесла профессор Макгонагалл.

— Разумеется, Минерва, — сказал профессор Снейп и быстро пошагал прочь из директорского кабинета в сторону подземелий.

— «Раз уж я сегодня здесь, пожалуй, сделаю кое-что полезное, чтобы после отпуска на это время не терять», — подумал Снейп и зашел в свой рабочий кабинет.

Он взял с полки учебные планы для всех курсов за прошедший год, скопировал их, изменив даты на будущий, разложил по новым папкам и вместе со старыми вернул на полку. Потом взял лист с заказом ингредиентов, сверил его с бланками доставок, нашел, что не все заказы выполнены. Написал новый запрос на недостающее и отправил его с эльфом Минерве, которая как заместитель директора отвечала за обеспечение учебного процесса всем необходимым. Потом написал ежегодное прошение в Попечительский совет о необходимости замены устаревшего оборудования в классе зельеварения на новое, более современное, как делал каждый год, заранее зная, что ему откажут. Запечатал его в конверт, вызвал эльфа и велел его также отнести Макгонагалл.

Закончив с делами, он перешёл в свои личные покои и вызвал закрепленную за ним домовушку Барнси, которую попросил принести с кухни пару сэндвичей, чтобы съесть их сейчас, а также собрать ему что-нибудь домой, чтобы не заморачиваться этим вопросом вечером. Открыв бар, увидел, что в нем стоят две бутылки Огденского виски, в одной из которых оставалось совсем немного, а вторая была еще непочатой.

«Напьюсь сегодня, пожалуй, так давно этого хотел», — подумал он и наполнил бокал из первой бутылки.

Тут подоспела домовушка с тарелкой с сэндвичами и корзинкой, полной разной аппетитной снеди. Снейп опустил свой нос в корзинку и принюхался к запахам, по которым определил, что там лежали пирожки с капустой, ростбиф, жареный картофель, свежий хлеб и какая-то сладкая выпечка.

«Хорошо быть зельеваром с тонким обонянием», — подумал Снейп, жуя сэндвичи и потягивая виски из бокала.

Потом он взял вторую бутылку и сунул ее в корзинку с едой, предвкушая вкусный ужин и долгое сидение перед камином с Огденским.

Хоть писать Дракону и надоело, но пришлось еще отправить Рагноку записку с просьбой одолжить его справочник по координатам для аппарации. Рагнок тут же прислал его и написал, что он может оставить его себе. Листать пришлось долго, но все-таки искомый городок Монтермар нашел и позвал эльфа.

— Нолпи рад служить вам, господин Великий Дракон!

— Скажи, Нолпи, от гномов никто не приходил сегодня?

— Была доставка зелий, хозяин!

— Принеси мне один фиал с розовым зельем.

Через минуту фиал лежал на рабочем столе Монтермара.

«Так, пусть он тут пока и останется. Мне еще надо будет с Харри поужинать, сказку ему почитать, а отправлюсь я на дело уже ближе к полуночи», — подумал он.

Дамблдор переместился незарегистрированным многоразовым портключом в свой коттедж «Сирень» в Годриковой Впадине, а оттуда прямиком к дому Дурслей. Письмо Джеймса могло и подождать, а вот узнать все о Гарри нужно было немедленно. Дверь открыла Петунья и, увидев Дамблдора, попыталась ее захлопнуть перед ним, но не смогла.

— Империо, — взмахнул палочкой Дамблдор, — иди в гостиную и садись на диван.

Петунья развернулась и пошла вглубь дома, маг последовал за ней, и когда она села, сам устроился в кресле напротив.

— Отвечай на мои вопросы правдиво. Где Гарри?

— Вернон отвез Гарри к своей сестре Мардж.

— Это точно?

— Да.

— Кто об этом знает?

— Я, вы, Вернон, старуха Фигг.

— К тебе в последние дни никто подозрительный не приходил?

— Нет, подозрительный не приходил.

— А незнакомый не приходил?

— Незнакомый приходил.

— Когда?

— Вчера днем около трех.

— Что он от тебя хотел?

— Поговорить.

— О чем?

Тут Петунья посмотрела на него каким-то рассеянным взглядом и сказала:

— О чем-то, я не помню.

— Он представился? Как его звали?

— Нет, он не представился, сказал, что это неважно.

— А как он выглядел?

— Высокий, красивый.

— А точнее? Цвет волос, глаз, во что был одет?

— Я не помню.

— Смотри мне в глаза Петунья, Легилименс!

В сознании замелькали будни английской домохозяйки: вот Петунья сегодня кормит обедом сына; раньше: вот она готовит утром завтрак; еще раньше: вот она ложится вчера спать; еще раньше: вот муж пришел с работы; еще раньше: сын пришел откуда-то; еще раньше: вот кто-то звонит в дверь. Вот то, что нужно! Дамблдор смотрит внимательнее: Петунья идет к двери, открывает ее. Там стоит какой-то мужчина, видно плохо, и тут вся картинка покрылась дымкой и исчезла.

«Может, раньше попробовать?» — подумал Альбус и снова погрузился в разум тетки Гарри: Петунья подрезает розы, говорит с Арабеллой Фигг, готовит завтрак. «Стоп, обратно. Опять завтрак, розы, Фигг, звонок — и ничего».

Альбус вышел из сознания Петуньи и понял, что там ничего не найдёт. Тот, кто приходил, что-то сделал с ее памятью, но это явно не Обливиэйт, следов стирания нет, какое-то незнакомое волшебство; теперь понятно, что вчера здесь точно был маг, и маг необычный.

— Петунья, отвечай, по какому адресу живет сестра мужа.

— Лонг Гроув-роуд, дом 36 в Литтл Кикерс, тут же, в Суррее.

— Фините, Конфундус, Обливиэйт! Забудь, что я приходил, ты готовила ужин и ждала мужа с работы, — сказал Дамблдор и аппарировал к себе — обратно в коттедж в Годрикову Впадину, посмотреть координаты Литтл Кикерс. Хоть все и думали, что великий светлый волшебник может перемещаться просто по адресам, но, увы, нет — этого он не умел и, как все остальные маги, пользовался обычным справочником.

Когда Дамблдор подходил к дому Марджори Дурсль, уже смеркалось. Вокруг дома номер тридцать шесть по Лонг Гроув-роуд была не живая изгородь, как у всех остальных домов по соседству, а высокий железный забор. На калитке, скорее напоминавшей дверь в какую-то опасную зону, висело большое фото бульдога и надпись «Осторожно, злые собаки». Сбоку от двери был электрический звонок, на который и нажал Дамблдор. Зазвучало что-то типа оповестительной сирены, и из-за забора вдалеке раздался оглушительный лай множества собак.

— Кто бы ты там ни был, нарушитель моего вечернего спокойствия, имей в виду: я спускаю собак, — крикнула Марджори Дурсль.

И буквально через несколько секунд с внутренней стороны в забор начали тяжело биться, злобно рычать и лаять два-три крупных, судя по мощи ударов, пса. Дамблдор решил на всякий случай на встрече не настаивать, хватит для него уже сегодня приключений, и аппарировал снова в Годрикову Впадину, так как еще не придумал, как он будет объяснять в Хогвартсе все произошедшее сегодня днем.

— Завтра придется остаться дома, надо что-то с бородой сделать и привести в порядок лицо и руки; не женщина, а мантикора какая-то! А потом через камин позвоню Северусу и пошлю его к этой ненормальной собачнице, он-то получше с ней справится, — решил Дамблдор и слегка повеселел.

Из драконьей аппарации Монтермар вышел над морем в районе Ливерпуля и под чарами сокрытия долетел до окрестностей Галифакса; приземлившись в каком-то поле, он обернулся и аппарировал в Коукворт. Надо сказать, место было очень мрачное и мало освещенное. Сам Дракон очень хорошо вписывался в пейзаж, так как был одет в свою старую одежду, в которой был в банке, когда произвел там переполох, только камзол был полностью черным, без всякой вышивки. Ветер развевал полы его плаща, и он подумал, что если бы был не под чарами и кто-нибудь из местных его сейчас увидел, решил бы точно, что он вампир в поисках жертвы.

«Ну да хватит веселиться, я тут по делу», — сказал Монтермар сам себе. Перейдя на драконье зрение, он увидел невдалеке свечение защитных чар и пошел на него.

Вблизи это выглядело очень красиво: чар было несколько слоев, и каждый светился своим цветом. Стараясь ничего не потревожить, Дракон аккуратно раздвинул их и проскользнул внутрь охранной зоны, где стоял небольшой дом, видавший в этой жизни гораздо лучшие годы. Дверь также была заперта чарами, но когда его это останавливало. Стараясь не шуметь, Монтермар вошел в дом и увидел, что хозяин сидит в кресле перед камином и, так сказать, злоупотребляет в одиночестве. На столе лежала его волшебная палочка, стояла практически пустая бутылка виски, а в руке у профессора Снейпа, декана факультета Слизерин Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, а это был именно он, был наполовину наполненный стакан. Профессор тяжело смотрел на пламя и, казалось, был так глубоко погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг.

Дракон аккуратно присел во второе кресло и, стараясь не напугать Снейпа, тихо сказал:

— Добрый вечер!

Надо отдать Снейпу должное, он и глазом не моргнул, как будто только его и ждал.

— Добрый вечер, вы за мной? — спросил он.

«Интересно, как это он догадался», — очень сильно удивился Монтермар и спросил:

— Почему вы так думаете?

— Но вы же Смерть? — совершенно спокойно спросил он.

— Отнюдь, — в тон ему ответил Дракон.

— А так похоже выглядите, черное с кровавым, самое оно для Смерти.

— Должен вас разочаровать, к Смерти я не имею совершенно никакого отношения, — сказал Монтермар, слегка слукавив, так как отношение все-таки к ней он имел, ибо она была супругой его сына Хороса.

— А что тогда вы делаете в моем доме? — спросил Снейп и постарался развернуться в кресле в сторону Дракона. Вышло у него это не слишком аккуратно, и стало заметно, что он изрядно пьян.

— Смотрю, как вы напиваетесь, не поделитесь, зачем?

— Хотел себя пожалеть.

— А трезвым себя пожалеть не получается?

— Не-а, трезвым я могу себя только ненавидеть. А вы, собственно, кто, если не Смерть?

— Дракон, — честно ответил Монтермар.

— Н-да? А какой? — заинтересованным тоном спросил профессор.

— А вы многих знаете?

— Да уж немало, я использую их части в качестве ибмри… нет, ингбри… Мордред! Ииндигри… Для зелий, короче.

— Зельевар, значит?

— Да, и, знаете ли, неплохой. Самый молодой мастер зельеварения за последние сто лет, — как-то задушевно отрекомендовался Снейп, — так какой вы дракон?

— Вы перечисляйте, каких знаете, я кивну, если угадаете.

— Значит, так: валлийский зеленый, венгерский хвосторог, гебридский чёрный, китайский огненный шар, норвежский горбатый, опаловоглазый антипод, перуанский змеезуб, румынский длиннорог, украинский железнобрюхий, шведский тупорылый? — после каждого названия Снейп делал паузу и выжидательно смотрел на Монтермара.

— Все, я сдаюсь, но я назвал всех существующих драконов!

— Я, уважаемый самый молодой мастер зельеварения за последние сто лет, Великий Дракон.

— Ха-ха! Очень смешно! Я хоть и пьян, но соображаю хорошо, никаких Великих Драконов нет, это сказки, мифы, легенды.

— Хотите доказательств?

— Хочу!

— Магией поклясться или обернуться?

— Оборот! Хочу сам видеть!

— Хорошо, я обернусь, но у меня одно условие.

— Какое?

Дракон достал фиал «Розовой грёзы», протянул его Снейпу и сказал:

— Вы сейчас это выпьете.

Снейп разглядывал розово-перламутровые переливы зелья с мерцающими искрами с восхищением маленького ребенка. Потом открыл, понюхал и восторженно спросил:

— Что это? Я никогда такого зелья не видел и по запаху не могу определить его состав, а это для меня просто невозможно!

— Вы пейте-пейте, я потом расскажу.

— Не стану я пить то, что не могу определить.

— А если я поклянусь, что оно не причинит вам вреда, а пойдет только на пользу?

— Магией поклянитесь!

— Магией клянусь, что зелье, которое я прошу выпить Северуса Снейпа, имеет лечебное назначение и не причинит ему ни физического, ни какого иного вреда! — сказал Дракон и зажег на ладони световой шарик. — Достаточно?

— Да, — коротко ответил Снейп и опрокинул в себя фиал одним глотком.

Затем встал, взял свою волшебную палочку со стола, сунул ее в карман брюк и сказал:

— Пошли на улицу, тут вам явно не разместиться, — после чего его сильно повело влево.

Подхватив профессора за талию, Дракон повел его на улицу. По указаниям Северуса они обошли дом, за которым оказался большой пустырь. Снейп на ногах практически не держался самостоятельно, и Монтермар прислонил его спиной к какому-то чахлому деревцу, проверил, что вроде прямо сейчас он падать не собирается, отошел метров на пятнадцать и обернулся.

— Ну как, похож? — спросил Дракон и выдохнул в небо столб огня. Потом он выпустил из ноздрей дым и приблизил свою морду поближе к зельевару, чтобы тот мог, если захочет, до него дотронуться.

— Очень, — сказал Снейп и отключился.

— Да что ж вы все такие хлипкие, — ругнулся Дракон, оборачиваясь обратно, подхватил Снейпа на руки и занес в дом. В доме он пристроил его пока полежать на видавшем виды диване, сам нашел пергамент и перо и написал почерком зельевара, который подсмотрел у него в каких-то записях, что, мол, я убываю в отпуск, не ищите меня до начала учебного года, очень устал, сильно хочу отдохнуть. Взял у него из кармана волшебную палочку, пустил через нее немного магии на записку, формируя его магическую подпись, затем сунул ее обратно к нему в карман. Поднял его, поставил на ноги, крепко обхватив за плечи, и активировал портключ в замок.

Переместившись, Дракон позвал домовиков, велел им Снейпа аккуратно помыть, переодеть в пижаму и уложить спать в одной из гостевых спален. Но приглядывать за ним на случай, если что вдруг с ним случится или что понадобится. О том, как среагирует «Розовая грёза» с такой изрядной дозой огневиски, Монтермар не подумал, а зря.

Последнее, что помнил Северус Снейп перед тем, как его поглотила темнота, — это огромный черный глаз с янтарным вертикальным зрачком, который занял все видимое им пространство. А теперь он плавал в какой-то полудреме-полугрезе, и голоса вокруг слышались ему каким-то далеким эхом. Несколько из них звучали, как колокольчики, а один — как темный бархатный шелк. Странно, что он раньше не замечал, что материал может быть звуком. Потом его куда-то понесли, раздели, опустили в приятную, теплую и хорошо пахнущую воду. Затем его стали мыть нежными маленькими ручками.

Потом его достали из воды, вытерли, что-то на него надели и снова куда-то понесли. Здесь он опять отключился и снова ненадолго пришел в себя, лежа на каком-то огромном ложе в чем-то белом.

«Это похоронный саван», — вяло откликнулся на новости мозг.

Снова, как из толщи воды, зазвенели голоса-колокольчики, видимо, что-то решали. Когда они замолкли, он ощутил, как по нему крутится измерительная лента.

«Для гроба мерки снимают, — удовлетворенно подумал Снейп. — В целом умирать оказалось даже приятно».

Это было его последней мыслью перед тем, как он окончательно отключился.

***

Утро 9 августа 1985 года начиналось для жителей магической Англии по-разному.

— Молли, что это такое! — напряженным голосом спросил Артур Уизли свою жену, положив перед ней вчерашний вечерний выпуск «Ежедневного пророка». — Зачем ты подала заявление в Аврорат и дала это идиотское интервью Скитер?

— Как зачем, Артур! — изрядно удивилась Молли, — нас же обокрали! Они унесли будущее приданое малышки Джинни, и я рассчитываю, что его все-таки найдут.

— Ты даже не представляешь, какой скандал будет, если они найдут хоть одну вилку из пропавшего у нас столового серебра! — Артур сел за стол и сдавил руками виски.

— Какой же там может быть скандал? — никак не могла понять Молли.

— Не хотел я тебе рассказывать, но чувствую, без этого не обойтись, а то ты своим энтузиазмом вовлечёшь нас в огромные неприятности. Только ты должна пообещать, что никому, слышишь, никому этого не расскажешь! — сказал Артур и серьезно посмотрел на жену. Очень серьезно, как никогда ранее, наверное, не смотрел.

— Хорошо, я обещаю!

— 28 апреля 1981 года мне, как и многим членам Ордена Феникса, поступил вызов от Дамблдора срочно явиться по указанным координатам. Когда я аппарировал на место, там уже были сам Альбус, Аластор Грюм, твои братья Гидеон и Фабиан Пруэтты, Фрэнк Лонгботтом, Стерджис Подмор, Дедалус Дингл и Гестия Джонс. Остальных не было по разным причинам — Поттеры сидели под Фиделиусом в Годриковой Впадине, Сириус Блэк был на дежурстве в Аврорате. Почему отсутствовали Эммелина Вэнс и Элфиас Дож, я не помню.

Место, куда нас вызвал Дамблдор, оказалось родовым поместьем Поттеров «Поттер-мэнор». Он сказал нам, что неизвестные убили лорда Поттера с супругой, и он сам уверен, что это были Пожиратели смерти, которые якобы пытались узнать, где Поттеры скрывают Гарри. Потом он долго говорил о том, что население Англии совершенно пассивно относится к появлению Темного Лорда, что никто не проникается идеями борьбы против него и за общее светлое будущее и что смерть лорда и леди Поттер должны повлиять на настроения общества. Но он уверен, что Министерство постарается скрыть причины их смерти, потому как, кроме их мертвых тел, ничто не указывало на то, что кто-то вообще в поместье был.

Затем он сказал, что сам он сейчас отправится к Джеймсу сообщить ему ужасные новости, а мы должны немного «помочь Аврорату правильно взглянуть на это убийство» и потому навести в мэноре небольшой беспорядок, поломать несколько стульев, прижечь пару диванов, ну и так далее. А также вынести часть ценных вещей (временно, чтобы потом вернуть их Джеймсу и Лили, когда они перестанут скрываться), чтобы все выглядело, как жестокое нападение и бессовестный грабеж жестоких приспешников Темного Лорда.

Он аппарировал, а мы все остались выполнять его поручение. Мне самому оно не показалось таким уж правильным, потому я сам только снял и забрал шторы из гостиной, и если ты сейчас спросишь, почему именно шторы, я не смогу дать тебе на это ответ, так как тогда мне это показалось правильным, а сейчас — очень странным. Когда мы стали уходить, к мэнору уже аппарировала оперативная группа Аврората, в которую входил Сириус Блэк, который любил Флимонта и Юфимию, как своих родных родителей, и я поспешил исчезнуть, потому как осадок от содеянного орденом у меня остался нехороший.

— И что было дальше? При чем тут серебро и сервиз? — пока не понимала Молли.

— А дальше было громкое дело о смерти старших Поттеров, и газеты расписывали всякие «ужасные подробности», как и хотел Альбус. Как я понял, все, кто в этом участвовал, хранили «награбленное» у себя дома, кто что «вынес на хранение», я не знаю, никто об этом не распространялся. Одиннадцатого августа у нас родилась Джинни, как ты помнишь, а двадцать второго к нам заявились твои братья с теми самыми серебром и сервизом, сказав, что отец, лорд Пруэтт, случайно обнаружил это в своем доме и потребовал немедленно вернуть Наследнику Поттеру, чего они сделать никак не могли и потому решили оставить это в нашем доме.

Начала разговора ты не слышала, а когда пришла с Джинни на руках, обрадовалась, потому что решила, что они принесли подарки на рождение племянницы, и дурак Гидеон, растерявшись, не нашел ничего лучшего, как это подтвердить. Я не стал прямо тогда тебя разубеждать, подумал, что скажу позже. А потом погибли твои братья, а тридцать первого октября и Джеймс с Лили, а Гарри Дамблдор куда-то спрятал. В общем, вопрос еще отдалился. Шторы провалялись на чердаке до твоего дня рождения в следующем году, и я подумал, что уж лучше я их подарю тебе, чем они там придут в полную негодность.

— Так, значит, на всем был вензель не Пруэттов, а Поттеров? Но кто это может знать?

— А знать и не нужно. Имущество древних родов, как правило, помечается магическими метками собственности, чтобы ты знала. Потому обычно из старых мэноров редко что-то воруют — легко опознать краденое при попытке его продать. Каждый скупщик знает заклинание определения собственности и не возьмет у вора то, на чем может потом попасться сам.

— Так что же тогда нам делать, Артур?

— Завтра пойдешь в Аврорат и заберешь заявление. И никаких больше интервью кому бы то ни было! — сказал Артур и отбыл камином на работу.

Молли, оставшаяся в гостиной одна, сидела, думала и вздыхала. Конечно, с одной стороны, она понимала, что это оказались чужие вещи, но, с другой стороны, ей было обидно — для таких семей, как Поттеры, эти вещи были каплей в море, а для ее Джинни — целое богатое приданое. Да и Гарри, когда повзрослеет, вряд ли потребует их обратно, он ведь вырастет добрым мальчиком под опекой Дамблдора. А вообще он хорошо подошел бы Джинни в мужья. Богатый и сирота — значит, никто не будет третировать ее дочь в браке. Надо обдумать хорошенько этот вариант, с таким женихом и приданого нужно не будет.

Старший специалист отдела расследований аврората Медоган Скоулдж никогда еще не занимался таким идиотским делом, как то, которое ему поручили вчера. Потерпевших абсолютно ничего друг с другом не связывало. Среди них были домохозяйки из небогатых чистокровных семей, служащие министерства, торговцы, представители аристократии и даже сам Верховный чародей Визенгамота, пропажа письменного набора которого прямо во время заседания более всего озадачивала Медогана. С одной стороны, не было никакой возможности провернуть это дело из-за огромного количества следящих и охранных чар на зале заседаний. Но, с другой стороны, набор пропал? А главное — абсолютно непонятна цель, которую преследовали преступники: набор был, конечно, не дешевый, но и особой ценности не представлял. То есть это была демонстрация возможностей? Отношения к Визенгамоту или персонально к Дамблдору? Может быть, это была некая политическая акция, а пропавшие у домохозяек кувшины, ложки-вилки, чашки-блюдца — это прикрытие? А если украли именно с целью продать? Владеть? По какому принципу отбирались жертвы? Да… Скоулдж просто не представлял, с какой стороны подступиться к расследованию.

Монтермар встал сегодня чуть позднее, чем обычно, уж очень поздно он лег вчера. Когда он доставил Снейпа в замок, то вызвал Алонсо и велел, во-первых, приготовить гостевую комнату на том же этаже, где жили они с Харри, а во-вторых — подобрать двух эльфов из персонала, желательно немолодую семейную пару, которые бы могли хорошо заботиться о молодом человеке. Алонсо сказал, что все комнаты в замке находятся в отличном состоянии, и перенес всех в спальню — достаточно большую, хорошо обставленную и имеющую собственную террасу. Тут же он вызвал двух эльфов — Труди и Вомби, которым поручил помыть Снейпа, переодеть в пижаму и уложить в кровать, а в это время Дракон отправился за артефактом Таттинга, сообразив, что забрал профессора в Замок «без багажа», а одежда ему, естественно, понадобится.

Когда он вернулся, Снейп уже лежал в кровати, чистый, в пижаме и, видимо, спал. Эльфы стояли рядом, дожидаясь указаний. Монтермар запустил мерную ленту и самопишущее перо и, пока шли измерения, рассказал домовикам, что хотя гость наш профессор и мастер зельеварения, но ему всего-то двадцать пять лет, и он давно несчастный сирота, за которым никто не ухаживает, и он в целом всеми позабыт-позаброшен. Домовики вздыхали и обещали, что будут заботиться о Мастере Снейпе изо всех их эльфийских сил.

Когда промеры были закончены, Дракон написал Таттингу в блокнот, что это мерки профессора Снейпа, которого, скорее всего, он знает, и пусть изготовит ему несколько пар одежды для двух-трехнедельного отпуска по его, Снейпа, вкусу, но включая необходимое для пляжного отдыха, ибо профессор тут гостит у него (все, как всегда, побыстрее и через Рагнока), затем наконец лег спать.

Проснувшись утром, он велел организовать часов на десять завтрак у него на террасе «на троих», предупредить об этом Харри и нового гостя, а сам отправился в кабинет посмотреть, нет ли там новостей. От Рагнока пришла папка с колдографиями с Джерси и кратким отчетом наблюдателя, что вчера в доме была большая активность. Джеймс уходил и приходил два раза: один раз с сыном, один раз сам, один. Потом их посетил Альбус Дамблдор, и его визит сопровождался подозрительным шумом, походившим на потасовку, а когда директор покидал коттедж, то борода его была в два раза короче, чем когда он прибыл.

Колдографии были без сортировки за те полтора дня, что там находился агент. Дракон отобрал несколько: Лили и Джеймс в саду сидят на скамейке, у Джеймса на руках сын, у Лили дочь. Лили крупным планом на улице с коляской. Дамблдор крупным планом — сначала входящий в двери дома, а потом оттуда выходящий. Джеймс в таком же ракурсе у тех же дверей. Эти четыре колдографии он положил в конверт, который оставил на столе, остальные вместе с отчетом убрал обратно в папку, а папку в ящик стола.

Еще Рагнок прислал красочный людской каталог с яхтами. Монтермар прихватил его с собой и вышел на террасу, где эльфы уже сервировали завтрак.