Глава 4. Собеседование с Дамблдором и южноамериканские дела
Собираясь на собеседование, я решила, что Дамблдору должен понравиться образ серьёзной преподавательницы, увлечённой своим делом и другим ничем не интересующейся. Арифмантика, думаю, ему была абсолютно не интересна, это же не ЗоТИ, чему плохому я могу научить на своих уроках? Оделась я так же, как в тот день, когда забирала Гарри — серый костюм с тёмно-синей «рабочей» блузкой, на ногах кожаные «тапочки», голова «гладкая», волосы в пучок. Надо бы ещё очки, чтобы изменить лицо. Порылась в вещах «синего чулка» и нашла отличный раритетный экземпляр с простыми, но «дымчатыми» стеклами, в тёмно-коричневой толстой роговой оправе, которые закрыли ровно половину моего лица. Все артефакты надела, документы в свой большой портфель сложила — можно отправляться!
В кабинете директор был не один. В кресле у окна, видимо, в качестве поддержки, вальяжно развалился профессор Снейп.
— Не желаете ли чаю? — поинтересовался у меня Дамблдор, просмотрев мои дипломы.
Артефакты артефактами, но и палка раз в год стреляет, что-нибудь надо умное соврать:
— А который сейчас час?
— Двенадцать с четвертью, — ответил Снейп, заинтересовавшийся какая связь у этого вопроса с чаем.
— Должна отказаться. Двадцатого числа любого месяца в интервале с полудня до трёх после него не рекомендуется ничего ни есть, ни пить.
— Вот как? — удивился Альбус и отодвинул от себя вазочку с лимонными дольками. — Тогда давайте сразу к делу. Скажите, мисс Вектор, почему вы выбрали своей специализацией именно арифмантику?
— Почему именно арифмантика? Это же так просто! Числа сопутствуют нам от нашего первого крика до последнего вздоха. Ни один наш шаг не обходится без них — независимо от того, осознаём мы это или нет. Арифмантика же отвечает на вопрос, какую роль играют числа в нашей судьбе. Для арифмантики важно не только изучение свойств чисел само по себе, но предсказание событий, основываясь буквально на «цифрах и фактах». В арифмантике нет места игре воображения — всё предопределено, нужно только верно интерпретировать результат!
После этих слов я выразительно посмотрела на Снейпа, как будто он собирался мне возражать. Директор открыл рот, видимо, чтобы что-то сказать, но я не дала ему такого шанса:
— Самым великим арифмантом был Пифагор, который считал числа и символами мировых начал, и элементами мира. Он утверждал, что насколько человек знаком с магическими свойствами чисел, настолько он властвует над своей судьбой. Вся современная арифмантика основывается на работах Пифагора. Он совершил магическое действие, отделив числа от предметов, — и с этого момента числа зажили самостоятельно, управляя событиями и людьми. Магией чисел Пифагор объяснял существование Вселенной — он полагал, что весь мир состоит из чисел. Даже магглы уделяют внимание арифмантике! В ядерной физике магические числа — натуральные числа, соответствующие количеству нуклонов в атомном ядре, при котором становится полностью заполненной какая-либо его оболочка. Современная физика признаёт 7 магических чисел: 2, 8, 20, 28, 50, 82, 126. Атомные ядра, содержащие магическое число протонов и/или нейтронов, отличаются бóльшей энергией связи, а потому и бóльшей стабильностью, чем их близкие соседи в таблице нуклидов. Особой стабильностью характеризуются так называемые дважды магические ядра, в которых количества и протонов, и нейтронов составляют магические числа. И знаете, что даёт возможность нам предположить необычная стабильность магических ядер?
И я снова посмотрела на Снейпа, но теперь вопросительно.
— Понятия не имею, — ответил он — а это важно?
— Конечно, ещё как важно! Мы можем предположить возможность создания трансурановых элементов, обладающих бо́льшим периодом полураспада, что не свойственно элементам с большой атомной массой. Тяжёлые изотопы с магическим числом нуклонов ожидается найти в районе так называемого «острова стабильности». Но, поскольку по теоретическим расчетам ядра этих элементов, в отличие от уже известных магических ядер, несферичны, существует мнение, что последовательность именно сферических магических чисел является законченной.
Я сделала паузу, чтобы набрать воздуха и снова опередить Дамблдора:
— А ещё в программировании! Магическим числом или сигнатурой они называют целочисленную или текстовую константу, используемую для однозначной идентификации ресурса или данных. Представляете как интересно?
Дамблдор и профессор Снейп явно не разделяли моего энтузиазма, слушая этот поток научного красноречия с довольно кислыми лицами, но в ответ на мой вопрос дружно закивали.
— Вижу, вы настоящий энтузиаст своего дела! Я готов сделать вам предложение о работе, — поспешил сообщить директор, опасаясь, что я опять что-то начну вещать, — вот только нагрузка у вас будет небольшая. Немногие студенты, увы, выбирают среди необязательных предметов арифмантику.
— Это не страшно и у меня есть предложение! Давайте, кроме учебных часов, я ещё буду вести что-то вроде кружка «Практика применения арифмантических вычислений в жизни волшебника» — звучит, конечно, длинно, но это будет полезно и интересно!
— Я не возражаю даже оплатить вам этот кружок как учебные часы, если найдутся желающие хотя бы на одну группу!
— А сколько студентов минимум должно составить группу?
— Минимум пятнадцать! Подпишем договор?
— Разрешите, я ознакомлюсь с текстом.
Пока я читала стандартный текст профессорского договора Снейп по-тихому свалил из кабинета директора, видимо, посчитав свою миссию выполненной.
— Я готова подписать этот договор, только нужно внести некоторые поправки. У меня есть племянник, он сирота. Потому все каникулы и некоторые из выходных я не буду проводить в школе. Я не декан, я не веду много часов — не вижу никакого смысла для себя оставаться в свободное время в Хогвартсе.
— Это приемлемо, — сказал Дамблдор, радуясь, что я обратила внимание на этот раздел, а не на тот, где прописана более чем скромная заработная плата по причине, которой, видимо, у меня нет конкурентов на эту должность.
— И я смогу прибыть в Хогвартс только первого сентября! У меня есть незаконченная научная работа с коллегами в Америке, мне придётся туда вернуться на лето.
— Приезжайте со студентами на Хогвартс-экспрессе. Вы же у нас не учились — прокатитесь по стране, на детей в дороге посмотрите.
— Договорились! Во сколько и откуда отправляется поезд?
— Платформа 9 ¾, вокзал Кингс Кросс, отправление ровно в 11:00.
— Я буду там! Спасибо, что пригласили меня на работу! Постараюсь увлечь студентов своим предметом!
***
Сразу из Хогвартса я направилась в Гринготтс. Мирагор предложил нам с Гарри полететь из Парижа в Рио-де-Жанейро на Concorde. Это сверхзвук! Потом не полетаешь после катастрофы над Парижем в двухтысячном! Лететь всего четыре часа! Конечно, стоимость билета для простых граждан астрономическая: в Concorde места только первого класса цена одного билета 6500£, но в галеонах-то значительно дешевле! И не будем мы экономить при блэковских-то миллионах!
— До аэропорта Парижа можно взять порт-ключ.
— А можно не в аэропорт, а куда-нибудь в магический квартал Парижа? Прямо на завтра, а какого числа летит Concorde? Не каждый же день?
— Он летает два раза в неделю по этому маршруту. Сегодня, двадцатого июня, и двадцать третьего.
— Отлично! Тогда порт-ключ на завтра и билеты на Concorde на двадцать третье! А отель отсюда можно забронировать в Рио-де-Жанейро и в Мар-дель-Плата? В Париже, насколько я помню, у меня есть квартира.
— Я забронирую и оплачу сразу с ваших счетов, как всё будет готово — пришлю вам документы и порт-ключ совой. И очень прошу: при любых сложностях сразу идите в ближайшее отделение Гринготтса и просите связаться со мной!
— Договорились!
— Вот вам два универсальных переводчика, — сказал гоблин и протянул что-то вроде маленьких гвоздиков, — их нужно будет воткнуть в хрящик ушной раковины. Больно не будет, зато вы будете свободно понимать любые языки, и все вокруг будут понимать вас так, как будто вы говорите на их родном диалекте.
— Спасибо! Совсем не подумала об этом вопросе!
— И ещё я взял на себя смелость сделать вам другой паспорт, на имя Майи Блэк, но прибавил вам пяток лет, чтобы вписать туда сына Гарольда Блэка. И вот подготовил для вас два письма за моей подписью. Одно к колдомедику Оскару Эдуардо Аленде, а второе — к директору школы Кастелобрушу Эстеле Рамос.
— Огромное вам спасибо, уважаемый Мирагор! Хорошо вам провести лето! Увидимся осенью!
— До свидания, Леди Блэк! Удачи вам во всех делах!
***
— Гарри! Тирли — собирайте вещи! Мы завтра отправляемся в Париж! Тирли — ты же знаешь адрес тамошней квартиры?
— 60 Avenue de New York, 75116 Paris, Франция, — чётко выговорила Тирли координаты для аппарации.
— Отлично! Завтра мы отправимся туда и пробудем там два дня, а двадцать третьего вылетим в Бразилию. Свожу тебя, Гарри, в Музей науки и технологий (Cité de Sciences et de l'Industrie La Villet), тебе там очень понравится. Любому мальчику и дня будет мало, сколько там всего интересного! Сходим, посмотрим парижский магический квартал, и просто побродим по улицам французской столицы.
Квартирой в Париже оказалась огромная мансарда в доме на набережной Сены практически напротив Эйфелевой башни. Мы выполнили всё запланированное и даже перевыполнили — на второй день взяли в подземном гараже Renault Alliance, прилагавшийся к квартире, и прокатились до Версаля. А впереди нас ждал полёт на удивительном сверхзвуковом самолёте!
Когда я сидела в зале ожидания перед посадкой, а Гарри сквозь стеклянную стену разглядывал Concorde, похожий на большую носатую птицу, сидящая рядом со мной элегантная француженка сказала мне тихо:
— Дорогая, это ваш первый полёт на Concorde?
— Да! Именно на Concorde — первый!
— Знаете, я летаю на нём регулярно, и рекомендую, — тут она наклонилась ко мне поближе и перешла на шёпот, — сходить в туалет и сводить своего сына туда сейчас. В воздухе это будет почти невозможно. Слишком там тесно, даже по сравнению с другими самолётами.
Я понимающе кивнула и пошла за Гарри. Если там теснее, чем, скажем, в «Боинге», то точно будет очень проблемно!
Наконец, мы попали внутрь самолёта, интерьер соответствовал люкс-статусу, но по размеру салона Concorde больше напоминал бизнес-джет, нежели коммерческий авиалайнер. Зато обслуживание было высший класс — льняные салфетки, веджвудский фарфор, канапе с лобстером и белужьей икрой, салат из нежной сердцевины пальмы и сыра Дор-блю, стейк из аргентинской говядины с хрустящей цветной капустой, приготовленной на пару, и свежая клубника со сливками на десерт. Из напитков — для меня Dom Perignon и для Гарри апельсиновый фреш. По-моему, мы летим в дорогом ресторане, а не в самолёте. Кстати, сверхзвук совершенно не ощущался. Было похоже, как я первый раз поехала в Питер с сыном на «Сапсане» и всё ждала, когда же он ускорится, пока Илья не указал мне на цифру 220 км/ч на табло. А скорость не ощущалась совершенно! В итоге полёт прошёл так быстро, что показалось, что мы только закончили есть, и сразу пошли на посадку.
В Рио-де-Жанейро тепло круглый год. Хотя «на носу» была местная зима, объявили, что за бортом 27 градусов. В документах, которые мне дал Мирагор, были точные координаты для аппарации и Тирли переместила нас всех к дверям Casa Caminho do Corcovado, который оказался не отелем, а настоящим небольшим волшебным домом у подножья горы Корковаду с чудесным видом на его вершину со статуей Христа-Искупителя. Устроили себе в Рио пляжный отдых, каждый день перемещаясь на новое место, посетив таким образом несколько, решили с Гарри, что мы оба не любим толпы людей и больше всего нам понравился Paqueta Island Beach потому, что он был на острове и там было меньше всего людей. Поднялись на Корковаду, вернее доехали, так как недалеко от дома находится железнодорожная станция Корковаду, откуда отправляется поезд, который доставляет туристов на самый пик. Это самая маленькая железная дорога в Бразилии, поэтому даже поездка была интересной. За неделю, на которую был снят дом, пляжи нам надоели и мы отправились порт-ключом в Кастелобрушу, договариваться об обучении.
Мы прибыли на место и оказались где-то посреди тропического леса, я бы даже сказала — в непроходимых джунглях! Здание школы походило на пирамиды ацтеков и майя. А кабинет директора располагался на вершине постройки. Эстела Рамос, невысокая, темноволосая и очень красивая женщина, приняла нас благожелательно, внимательно прочитала письмо гоблина и сказала, что готова принять Гарольда Блэка на подготовительное обучение. Несмотря на то, что у них сейчас зима, но школа международная и график обучения подстроен под другие школы, поэтому учебный год начнётся с 1 сентября, но прибыть учащимся подготовительного курса нужно будет двадцатого августа, так как у них своя программа. Она рассказала, что в Кастелобрушу студенты учатся на трёх основных отделениях — гербологии, алхимии и магозоологии. Выбрать, к чему лежит душа, и оценить имеющиеся способности помогает специальный волшебный камень, на котором ещё древними индейцами были высечены лист аяуяски, котёл и дракон. Поскольку распределение проводится после подготовительного курса, то на нём изучаются основы всех трёх направлений, плюс проводятся различные занятия для развития пластики движений тела, точности кистевых движений для последующей работы с заклинаниями, потому она нам рекомендует приобрести для Гарри волшебную палочку, если таковой у него ещё нет.
Гарри был в восторге от всего: от перспективы покупки волшебной палочки, от кабинета директора школы, в котором располагался небольшой алтарь Санта Муэрте — культа смерти, особенно чтимого на родине директора Рамос в Мексике, как она сама нам пояснила. И от проведённой экскурсии в общежитие подготовительного курса, комнаты в котором были большими светлыми и рассчитанными на одного школьника, что для Гарри, который большую часть своей жизни провёл в одиночестве в своём чулане, было очень важно, так как он не чувствовал себя комфортно, находясь долго в больших компаниях. Мы вернулись в кабинет директора Рамос, и я подписала годичный договор на обучение Гарри в Кастелобрушу и получила список того, что должен иметь при себе студент подготовительного курса первого сентября, а также разовый порт-ключ в школу. Одно дело было сделано. Вернувшись в Рио, я отправилась в Гринготтс и попросила сделать для нас прямой порт-ключ в Мар-дель-Плата, так как лететь туда было хоть и не далеко, но с пересадкой, а это было утомительно!
Mar del Plata, где работает рекомендованный нам колдомедик, это небольшой город, являющийся одновременно известным аргентинским морским курортом и одним из крупнейших рыболовецких портов на берегу Атлантического океана. Но, увы, июнь в Мар-дель-Плата — это зима гораздо более худшая, чем в Рио, когда воздух на улице холоднее воды в океане. Мирагор забронировал нам большой номер в Sheraton Mar del Plata Hotel рядом с песчаным пляжем Плайя Гранде. В отеле было несколько не только открытых, но и закрытых бассейнов, что нас очень порадовало. Выспавшись и приведя себя в порядок, мы с Гарри направились в Hospital Interzonal General de Agudos к Оскару Эдуардо Аленде.
Дон Аленде, представительный мужчина лет шестидесяти, принял нас сразу же, очень внимательно прочитал письмо Мирагора, а затем выслушал мою историю о том, что возможно «там в шраме есть кусок чужой души». Совершенно ничему не удивился, осмотрел Гарри, провёл несколько разного вида диагностик и сказал:
— Прекрасная донья Майя, не знаю, как вы это определили, не владея специальными знаниями, но вы совершенно правы. За шрамом присутствует закапсулированная частица чужой души и её обязательно нужно извлечь! Я сейчас приглашу коллегу, который ещё более сведущ в этом вопросе и мы с ним проконсультируемся.
Он послал своего патронуса-пуму с сообщением «Льентур, зайди ко мне, пожалуйста! Сложный случай по твоему профилю, нужен совет!» После чего пояснил:
— Льентур — араукан, методы работы с такими вещами у индейцев более действенны.
Тут зашёл и сам коллега. Эдакий загорелый Снейп в возрасте за сорок, с гривой чёрных блестящих волос и таким же выдающимся носом. Он поздоровался и дон Аленде обрисовал ему ситуацию. Индейский маг сам также осмотрел Гарри, потом подумал и сказал:
— Я могу извлечь то, что прицепилось к мальчику. Нужно подготовить «убико» — новое хранилище. Не хорошо оставлять болтаться по свету эту филактерию.
— А что может подойти?
— Лучше всего медальон с «мор-камнем».
— «Мор-камень» — что это?
— Льентур имеет в виду морион. Обычно с морионом или из него индейские маги изготавливают перстни с вырезанными силуэтами умерших родственников и другие символы скорби. Существует много историй, связывающих морион и смерть: кто-то видел в чёрном минерале собственную смерть, кому-то удавалось вызывать духов умерших родственников при помощи него. Говорят, что воскрешающий камень Смерти тоже морион.
— О! Вы знакомы с английской сказкой о трёх братьях и Дарах Смерти?
— Нет, — ответил за Аленде Льентур, — он знаком с такой же нашей легендой. Видимо, сюжет единый, но пересказан по-своему. Не знал, что в Англии тоже есть своя версия. Это заставляет задуматься о её достоверности. Так вы сможете найти медальон с мор-камнем? Если хотите — я вам помогу! Я знаю, где можно купить такой!
— Я была бы вам очень признательна!
— Хотите, отправимся прямо сейчас?
Мы втроём: я, Гарри, который был рад наконец сбежать из клиники, и наш индейский доктор вышли во двор, где был припаркован какой-то шикарный двухместный ретро автомобиль.
— Это Mercedes-Benz 540K Special Roadster 1937 года выпуска. А вы, наверное, думали у меня тут мустанг привязан за фонарный столб, причём без седла? — рассмеялся Льентур.
— Все мы рабы своих стереотипов. Если бы у вас на голове была та шикарная штука из перьев, как в кино у Гойко Митича в роли Чингачгука, то лошадь была бы более ожидаема. Хотя вы, наверное, не знаете, кто это.
— Почему же не знаю? Большой Змей! А «штука из перьев» называется роуч.
Затем он приложил руку к сердцу, поднял глаза к небу и продекламировал: — Великий Дух и Создатель жизни, воин спешит к тебе, как стрела, выпущенная к солнцу. Прими его и позволь ему занять место у костра совета моего племени. Это Ункас, мой сын. Скажи ему пусть терпит и просит скорой смерти, ибо все там, кроме одного — меня, Чингачгука. Последнего из могикан».
— Сейчас вы были прямо вылитый Митич!
Льентур расхохотался и запрыгнул в свой кабриолетный ретро-кар, не открывая дверцы и жестом приглашая нас с Гарри следовать его примеру. Через минут пятнадцать мы уже входили в небольшой, но очень интересный ювелирный магазин, где классические украшения продавались наравне с этническими индейскими. Хозяин, видимо, был колдомедику знаком и быстро понял, что нам нужно и принёс гладкий серебряный медальон с тремя чёрными морионами на крышке. Стоил он вполне разумные деньги. Когда мы вышли на улицу, Льентур спросил, куда нас отвезти, и я назвала адрес. Оказалось, что и отель в десяти минутах езды — вот в чём прелесть таких городков.
— Большое спасибо вам, Льентур. А у вас, кстати, есть фамилия? А то я всё к вам по имени обращаюсь, мне неудобно как-то…
— Есть — Ливьен, на вашем языке означает «утро» или «утренний». Но зовите меня по имени, для меня удобнее так! Жду вас завтра в восемь утра, проведём некоторые ритуалы, а затем переместим сущность в медальон. И будешь ты, парень, свободен от всего чужого! — добавил он и ободряюще хлопнул Гарри, который изрядно переживал из-за всего этого, по плечу.
На следующее утро, когда мы появились в клинике, Льентур забрал у меня Гарри и велел «не торчать тут, как кактус, а пойти прогуляться и вернуться через пять часов, не раньше». Я пошла, чтобы отвлечься от мыслей «как там Гарри», осматривать местные достопримечательности, коих было очень немного. Первым посмотрела на Каса-дель-Пуэнте (дом-мост), представляющий собой жилое строение, построенное в виде мостика над стремительным ручейком. Не поняла, за что его упоминают во всех учебниках архитектуры, как сказано в местном путеводителе, ничего особенного, только что над ручьем построен. Затем посмотрела на памятник морскому льву на небольшой площади Армада. Выпила кофе с пирожным в кондитерской в Башне монаха — одном из символов города, здании, напоминающем средневековый замок, но построенном в 1904 году. Потом не выдержала и вернулась в больницу. И, как оказалось, правильно сделала, так как всё уже закончилось и Гарри мирно посапывал на кушетке в кабинете Льентура.
— Вот и всё, — сказал индеец, подавая мне медальон. — Здесь теперь та сущность, что была у Гарри в голове. Вам решать, что с ней делать.
— Спасибо вам огромное! Я хотела бы как-то вас отблагодарить — что я могу сделать для вас?
— Когда вы собираетесь возвращаться в Англию?
— Двадцатого августа Гарри отправится в Кастелобрушу и я думала вернуться домой.
— Я хотел бы показать вам с Гарри немного мою страну, просто как друг. Я уже сказал Оскару, что меня некоторое время не будет, так что дело за вами. Соглашайтесь!
Конечно, отказаться было никак нельзя, да и зачем? Мы и так собирались с Гарри попутешествовать по Аргентине, а со своим индейцем всяко лучше! Когда Гарри проснулся, оказалось, что он теперь прекрасно видит без очков! Это был приятный дополнительный бонус! Я рассказала ему о предложении Льентура, и он с радостью согласился. Перед выездом из отеля мы познакомили нашего индейского друга с Тирли. Он очень удивился, так как у них в Аргентине совсем таких существ не было. У Льентура была с собой целая сумка порт-ключей и я наугад вытянула первый и переместила всех к водопадам Игуасу.
Бродили там полдня, заплывали на лодке под водопад, потом переехали на чудном поезде на Бразильскую сторону водопадов и пробыли там до ночи. Затем мы разложили припасённую доктором палатку с чарами незримого расширения, которая снаружи смахивала на вигвам, а внутри была похожа на комфортабельные апартаменты с кухней, на которой оказался изрядный запас продуктов. Тирли быстро сообразила нам ужин, а мужчины развели снаружи костёр, за которым мы потом долго сидели, слушали разные индейские сказания и легенды и смотрели на звёзды.
Свернув всё хозяйство утром после завтрака, теперь уже Гарри достал из волшебной сумки Льентура порт-ключ, который отправил нас к леднику Перито-Морено в национальный парк Лос-Гласьярес.
Там было довольно прохладно, но, как оказалось, у нашего друга всё было продумано и нам выдали тёплые пончо из шерсти альпака и что-то вроде утеплённых индейских мокасин. Ледник впечатлял, смотреть на него можно было бесконечно. В таких местах особенно чувствуешь, какая ты букашка по сравнению с силой природы.
В последующие дни мы ещё посмотрели на марсианские пейзажи Талампайа, посетили самый южный город в мире — Ушуайю, побывали в долине реки Лас-Кончас, где расположены каньон Глотка Дьявола, панорамная площадка Три креста, скалы Жаба, Монах и Дом попугаев. Затем попали на Las Salinas Grandes — один из самых крупных солончаков во всём мире, площадью почти 9000 квадратных километров.
Оттуда переместились в ущелье Умауака, где встретили рассвет и проводили закат с невероятными видами на семицветные горы. Затем уже сам Льентур переместил нас в Араукани́ю — административную область в центральной части Чили, где расположились 32 индейские коммуны. В местечке под названием Кольипульи он отвёл Гарри к мастеру Лонкимая, который всего его общупал, обслушал, о чём-то долго с ним разговаривал наедине. Потом напоил каким-то специальным чаем, после чего они вместе ушли в лес и вернулись через три часа, после чего нам велели ждать. На следующий день Лонкимая вручил Гарри волшебную палочку.
— Древесина араукарии из Bosques Petrificados, Окаменелого леса. Те деревья помнят ещё время, когда магии в этом мире было много, а волшебников ещё не было. А сердцевина — шерсть и хвостовой шип патагонского нунды. Возьми и попробуй её!
Гарри взял в руки палочку из чёрного дерева с серебряными прожилками и взмахнул. Из палочки во все стороны разлетелись красивые разноцветные искры.
— Что ты чувствуешь? — спросил Лонкимая.
— Она как-будто продолжение моей руки, вот я сейчас её держу, и мне кажется, как я раньше не замечал, что мне её не хватает!
— Она твоя, сынок! Пусть твоё колдовство будет сильным и несёт пользу людям!
Далее нам нужно было возвращаться в Рио-де-Жанейро, так как оставался всего один день, чтобы купить всё, что было в списке школы и отправить Гарри в Кастелобрушу. Мы с Льентуром в последний раз сидели у костра рядом с палаткой. Гарри уже спал.
— Спасибо большое тебе за такое незабываемое путешествие! Я хотела отблагодарить тебя за помощь Гарри, а получилось всё наоборот!
— Майя, — сказал Льентур, взял мои руки в свои и стал поглаживать мои ладони своими большими пальцами, отчего у меня почему-то побежали по спине мурашки, — ты же понимаешь, что я не просто так показывал тебе чудеса моей родины. Я надеялся, что тебе здесь понравится и ты, возможно, захочешь остаться. Неужели тебе совсем не понравилась Аргентина? А я? Я тоже тебе совсем не нравлюсь?
— Нет! Мне всё очень понравилось! И ты мне тоже нравишься, но я никак не могу остаться сейчас! Есть сложные обстоятельства, которые обязывают меня быть в Англии!
— Хорошо, но это же не навсегда? Я всю свою жизнь был один и вдруг встретил тебя, и как искра зажглась в моём сердце. Могу я хотя бы надеяться на то, что мы будем ещё видеться?
— Я не знаю. Я собираюсь навещать иногда Гарри в Кастелобрушу, это значительно ближе к тебе, чем Англия. Я могу сообщать как-то, когда буду там.
— Я что-нибудь придумаю! А сейчас я хотел тебя просить… Майя можно я тебя поцелую? Ты уедешь и у меня хотя бы останется память о тебе!
Я молча кивнула и он притянул меня к себе, обнял и мягко накрыл мои губы своими, лаская их языком и чуть прикусывая зубами, прося пустить его дальше. Мурашки бегали у меня уже повсюду, слегка кружилась голова и накатывало состояние какой-то эйфории, и губы предательски раскрылись, впуская туда дарящий наслаждение язык Льентура. Он ласкал меня, а его хозяин пил моё дыхание. Вот каким-то образом я уже оказалась лежащей на его пончо с расстёгнутой молнией на моей походной кофточке, под которой была только моя обнажённая грудь, так как я собиралась ложиться спать. Льентур тяжело застонал мне в губы, не прерывая поцелуй, навалившись сверху, и я почувствовала насколько он возбуждён. Но тут громко треснула ветка в костре и разбудила в палатке Гарри, который заметив, что меня нет, испуганно позвал:
— Тётя Майя? Вы где? Майя?
Пришлось спешно застёгиваться и приводить себя в порядок, сочувственно глядя на моего индейского поклонника. «Хорошо, что Гарри проснулся. Что-то меня прямо понесло! Льентур, конечно, очень достойный волшебник и весьма привлекателен, но в такой ситуации лучше расставаться друзьями, чем после разового пересыпа. Никто никому не будет ничего должен, и не за что будет злиться друг на друга!»
— Моё вчерашнее поведение было непростительно, — сказал мне утром мой индейский друг. — Я воспользовался твоей неопытностью и непониманием происходящего и чуть было не лишил тебя девственности посреди Патагонии. Если ты не захочешь со мной больше общаться — я пойму и приму это как наказание.
— Девственности? А откуда ты знаешь, что я девственница? — «Да ну? Реально?!»
— Прости, ты спала, а я провёл стандартную диагностику — хотел посмотреть, нет ли у тебя каких-то проблем со здоровьем, и увидел вот то самое… — и тут мой краснокожий друг покраснел, — я не должен был смотреть. Но это было так удивительно! Ты такая смелая и решительная снаружи и такая мягкая внутри. Кто-то в Англии заберёт тебя! Я знаю!
— Послушай, Льентур! Мне вчера всё понравилось! Твой поцелуй был просто божественен! Не казни себя, я не собираюсь тебя ни за что наказывать! А что будет дальше — я не знаю. Пусть все идёт, как идёт! Доверимся судьбе! Если нам суждено быть вместе — мы будем!
— Дай руку, — сказал Льентур, снимая с себя один из двух широких серебряных браслетов инкрустированных бирюзой, что он носил вместе, и надевая его на меня, — это не просто браслет, это парный артефакт. Пообещай, что, если тебе понадобится помощь, ты позовёшь меня! Для этого нужно нажать на самый большой камень и удерживать его несколько секунд, чтобы сигнал успел пройти через большое расстояние, что будет нас разделять. И я пойму, где ты, и что ты в беде. И я приду!
— Спасибо тебе, Большой Змей! Мы пришлём тебе много колдофото, которые наснимали в этом путешествии, чтобы у тебя был не только тот поцелуй в воспоминаниях!
