ПРАВО НА МЕСТЬ
Медленные шаги эхом отдавались от стен, создавая много шума в этом сыром, тёмном и богом забытом месте. Рон закинул в рот последние
несколько орехов из пачки, а затем отбросил упаковку прямо на пол, вытаскивая из кармана волшебную палочку и отпирая дверь.
несколько орехов из пачки, а затем отбросил упаковку прямо на пол, вытаскивая из кармана волшебную палочку и отпирая дверь.
Он достал любимый Делюминатор и позволил нескольким ярким шарам света разлететься по комнате, а потом уставился на давнего гостя, что провёл в этой комнате чуть больше недели. И за это время он стал его любимой игрушкой, которая могла случайно поломаться в любой момент. И важно было вовремя её починить, чтобы продолжить свои забавы, а также дать себе возможность попробовать нечто новое, что принесёт ей ещё большую боль.
Драко закашлялся и поморщился, с трудом открывая налитые свинцом глаза. Моргать было очень больно, но он сделал это, чтобы получить возможность следить за передвижениями Уизли и знать, с какой стороны прилетит следующий удар. Его тело онемело, и он его больше не чувствовал. Руки и ноги были крепко прикованы к стулу, и даже колени были зафиксированы специальной доской. Стоит попробовать пошевелиться, и ты тут же чувствуешь адскую боль, словно всё тело полыхает огнём. Голова болела уже вечность, губы потрескались до крови, а воздух из носа был таким горячим, что можно было обжечься. Щёки пылали от постоянных ударов, лёгкие плохо работали, желудок буквально прилип к позвоночнику. К счастью, Драко больше не чувствовал голода и теперь лишь ждал, когда он сдохнет от жажды, чтобы больше не плескаться в этой агонии, которой его подвергает грёбаный и никчёмный Уизли.
Однако Малфой никогда не был глупым мальчиком. Он знал, что рыжий ублюдок убьёт его раньше, чем потребности организма возьмут своё. Уизли не лишит себя такого удовольствия и позволит себе преуспеть хоть в чём-то, пусть даже дело касается пыток и убийств. Интересно, мамочка бы им гордилась?
А ещё Драко не тешил себя иллюзиями. Он знал, что не выберется и понимал, что сдохнет в этом вонючем доме, потому что никто не будет его искать. В голове всплыл образ человека, который мог бы попытаться, но Малфой напрягся, в своём подсознании задвигая его подальше, в самую дальнюю коробку, которую он больше никогда не должен открывать. Потому что так будет больнее. Потому что тогда Драко захочет бороться. А он уже выбрал другой путь, и как бы ему ни было хреново, он намерен бесить Уизли до последнего вздоха, чтобы не увидеть на его жирной роже довольной усмешки победителя, который сумел сломать самого Драко Малфоя. Чёрта с два — этому не бывать.
— Соскучился? — хрипит Драко, пытаясь усмехнуться, и заходится в приступе кашля, закрывая глаза и стараясь просто дышать.
Он слышит какой-то звук, а в следующую секунду в него прилетает мощная струя воды из ведра, которое всегда стоит в углу и пополняется. Грязная одежда Драко тут же намокает, волосы прилипают ко лбу, а ссадины на лице начинает жечь. Он совершает ошибку и облизывает губы, наслаждаясь несколькими каплями прохладной жидкости. Малфой обещал себе не делать этого, но инстинкты управляют им, требуя немного воды.
— Когда ты уже сдохнешь? — шипит Уизли, усаживаясь на стул напротив Драко и складывая руки в замок на животе.
— Как только ты убьёшь меня, Уизел. Или кишка тонка? — каждое слово даётся с трудом, но Малфой пообещал себе не ныть, и он сделает всё
для того, чтобы сдержать это обещание.
для того, чтобы сдержать это обещание.
— Заткнись.
— А я думал, ты пришёл побеседовать. Обидно, что придётся молчать.
Уизли не выдерживает или не находит что ответить. Он срывается с места и подлетает к Малфою, начиная награждать его ударами в лицо.
Мощными, точными и частыми. Драко чувствует стальной привкус, а затем поддевает языком дальний зуб, перекатывает его во рту и сплёвывает на пол вместе со слюной и кровью, забрызгивая одежду Уизли.
Мощными, точными и частыми. Драко чувствует стальной привкус, а затем поддевает языком дальний зуб, перекатывает его во рту и сплёвывает на пол вместе со слюной и кровью, забрызгивая одежду Уизли.
— Урод, — цедит он, пиная Малфоя ногой по коленной чашке.
— Очищающее заклинание, Уизел. Слышал о таком или не успел выучить?
Когда Уизли бьёт его в живот, Драко хочется согнуться пополам, но он не может. Перед глазами всё темнеет, однако он цепляется за реальность, не позволяя себе терять сознание.
Уизли возвращается на стул, а Малфой перестаёт кашлять, начиная смотреть вперёд. Он давно потерял счёт времени, но подозревает, что тот приходит каждый день. Сидит напротив, выжидающе смотрит, спорит и бьёт. Каждый день на теле Драко появляются новые синяки и кровоподтёки. Ничего не успевает заживать, потому что каждый раз его оставляют в полуобморочном состоянии, когда всё тело пульсирует и разрывается изнутри. Пару раз Уизли переборщил, когда использовал длинную острую спицу, способную проткнуть насквозь. Или когда закрепил железное приспособление на его шее, позволяя концам упираться в подбородок и грудь. Тогда Уизли бил его особенно сильно, а затем вливал в горло специальное зелье, способное исцелить, и когда всё заживало, Уизел снова принимался за удары, чтобы не оставлять Малфоя в нормальном состоянии, когда он покинет комнату. Кажется, больше всего он кайфовал от тисков для пальцев. Уизли с особым наслаждением вслушивался в хруст костей, продолжая закручивать пыточное орудие всё сильнее, чтобы услышать долгожданный крик боли. И Малфой позволил его себе. Несколько раз. Но тогда терпеть уже было невозможно, потому что ощущение было такое, словно он превращается в мешок с костями и кровью, доживая свои последние минуты.
Драко не знал, зачем Уизли продолжает это: появляется здесь, избивает его, экспериментирует с приспособлениями, которые Малфой видел лишь в редких книгах собственной библиотеки, а затем исцеляет, чтобы начать всё заново. Он не понимал, почему Уизли просто не убьёт его? А затем Драко понял — ему это просто нравится. Рыжее семейство вырастило извращенца. Недолюбленного сыночка, который всю жизнь чувствовал себя ущербной мразью. Никому не нужным существом, на которого всегда и все будут смотреть свысока, и пусть Малфой восседал на ведьминском стуле, он всё равно смотрел на него точно так же — словно Уизли ничего не значит.
И сейчас он буквально дорвался до власти: устроил себе развлечение, отрываясь за все те годы школьных издевательств и за события, которые произошли после. Уизли чувствовал себя королём положения, но как же он был жалок, и когда Драко умрёт, упав к его ногам без чувств, он так и останется куском дерьма, от которого нужно держаться подальше.
Но рано или поздно Уизли наиграется. Или переборщит. И Малфой не мог дождаться этого момента, потому что ему до чёртиков надоело проводить время в этой омерзительной компании. Не лучшая кончина, определённо.
— Когда ты убьёшь меня, Уизли?
— Что, больше не можешь терпеть? — от его ликующего тона начинало тошнить.
— Нет, просто скучно. Надоело твоё однообразие, но я понимаю: твой жалкий мозг не может выдавать новые идеи каждый день, — проговорил Драко, ещё раз сплёвывая кровь на пол.
— Так тебе скучно, Малфой? — Уизли наклонился вперёд, помещая локти на колени, и прищурился.
— Немного, — Драко бы с удовольствием пожал плечами, но не мог шевелиться.
— Тогда завтра тебя ждёт сюрприз. Я позабочусь о том, чтобы его доставили вовремя.
Уизли поднимается на ноги, подходит и снова бьёт, и этот удар настолько сильный, что Малфой больше не может держаться и просто отключается.
Драко открывает глаза, поднимая голову. В виски словно вбили по гвоздю — настолько сильно всё болит и мешает думать. Вокруг темно и тихо. Повсюду сводящая с ума пустота, которая рождает панику внутри, поднимающуюся к самому горлу и обжигающую нёбо. Малфою хочется плакать. Впервые с тех пор, как он оказался здесь. Можно было бы позволить себе подобную слабость, ведь вокруг ни души, но что-то подсказывает Драко, что если он начнёт ронять слёзы из опухших и покрасневших глаз, то не сможет остановиться.
И он переключается на то, отчего ему не становится легче — переносится в тот вечер, когда всё изменилось. В тот момент, когда Малфой вдруг позволил себе стать счастливым, не подозревая о том, что ощущения будут мимолётными и что в конечном итоге он окажется здесь, мысленно молясь о скорой кончине.
***
Драко отправился в комнату сразу после ужина, вызвав недоумение у матери, но он знал, что если останется на чай, то вызовет подозрения, и тогда Нарцисса начнёт задавать вопросы. Ему хотелось избежать этих моментов, потому что ответов не было. Но в душе теплилась надежда на то, что они могут появиться, потому что сегодняшняя встреча могла решить всё: убить или подарить шанс, и Драко очень рассчитывал на последнее.
Он лежал в кровати, изучая потолок, размышлял о своей прошлой жизни и хотел верить, что ещё не поздно исправить ошибки. Малфой знал, что если бы он не был настолько пуглив, то давно бы начал это делать, не боясь косых взглядов и осуждения со стороны, хотя это и так присутствует в его жизни.
Ровно в полночь Драко вылез из-под одеяла, оставляя кровать разобранной, ведь он вернётся через несколько часов и позволит
беспокойному сну утащить его в своё царство, наградить очередным кошмаром. Он надел брюки и свитер, не потрудился привести волосы в порядок и выскользнул за дверь. Малфой крался по коридорам, спускаясь на первый этаж и минуя холл, добрался до двери и наконец почувствовал холодный осенний вечер. Возвращаться за пальто было некогда, поэтому Драко быстро сбежал по ступеням, предпочитая не
оборачиваться на дом, в котором отвратительно себя чувствовал. Дорога до ворот казалась бесконечной. Сердце гулко стучало в груди, а внутренности скручивались в тугой узел, не давая нормально дышать, и Драко почти перешёл на бег, чтобы как можно быстрее аппарировать.
беспокойному сну утащить его в своё царство, наградить очередным кошмаром. Он надел брюки и свитер, не потрудился привести волосы в порядок и выскользнул за дверь. Малфой крался по коридорам, спускаясь на первый этаж и минуя холл, добрался до двери и наконец почувствовал холодный осенний вечер. Возвращаться за пальто было некогда, поэтому Драко быстро сбежал по ступеням, предпочитая не
оборачиваться на дом, в котором отвратительно себя чувствовал. Дорога до ворот казалась бесконечной. Сердце гулко стучало в груди, а внутренности скручивались в тугой узел, не давая нормально дышать, и Драко почти перешёл на бег, чтобы как можно быстрее аппарировать.
Старинный парк на окраине Лондона, где было большое количество уютных беседок и тёмных дорожек — днём здесь прогуливалось много
людей. Ночью же его обходили стороной, ведь в тёмное время суток он выглядел зловеще, но как бы страшно здесь ни было, это всё равно нельзя сравнить с тем ужасом, через который им довелось пройти семь месяцев назад.
людей. Ночью же его обходили стороной, ведь в тёмное время суток он выглядел зловеще, но как бы страшно здесь ни было, это всё равно нельзя сравнить с тем ужасом, через который им довелось пройти семь месяцев назад.
Драко свернул направо и прошёл по длинной и узкой тропинке, замечая знакомую беседку, в которой его уже ждали. Он замер на секунду, позволяя себе полюбоваться, понаблюдать со стороны и осознать, что это не фантазия, которую он придумал сам, и улыбнулся, когда Грейнджер повернулась в его сторону, облегчённо выдыхая и хватаясь рукой за один из деревянных столбов сооружения.
— Ты пришёл, — тихо сказала она, внимательно наблюдая за тем, как Малфой поднимается в беседку.
— Я вроде не опоздал, — он хотел взглянуть на часы, но здесь было так темно, что ничего не вышло. Пользоваться магией не хотелось,
поэтому Драко просто сосредоточился на её глазах.
поэтому Драко просто сосредоточился на её глазах.
— Это я пришла раньше, — смущённо проговорила Гермиона, заправляя за ухо прядь волос.
— Ну что, завтра, Грейнджер? — он был спокоен, но только внешне. Внутри же бушевал ураган, сметавший всё, что попадалось ему на
пути.
пути.
— Да, завтра. Всё готово.
Гермиона робко улыбнулась, и это в очередной раз растопило его чёрствое сердце. Драко не знал, как она умудряется это делать, но
стоит им оказаться вместе, как всё начинает казаться возможным, и уже не остаётся сомнений по поводу того, что он никогда не сможет полюбить. Потому что когда он смотрит на её улыбку, всё внутри переворачивается, а сердце бьётся сильнее, и только ради неё хочется совершать поступки, на которые он раньше никогда бы не решился. Что же это, если не любовь?
стоит им оказаться вместе, как всё начинает казаться возможным, и уже не остаётся сомнений по поводу того, что он никогда не сможет полюбить. Потому что когда он смотрит на её улыбку, всё внутри переворачивается, а сердце бьётся сильнее, и только ради неё хочется совершать поступки, на которые он раньше никогда бы не решился. Что же это, если не любовь?
— Нужно обсудить кое-какие моменты, — заявляет Грейнджер и в этот момент так сильно напоминает Макгонагалл, что ему хочется
засмеяться.
засмеяться.
— Обсудим позже, ладно? — всё же усмехается Малфой и подтягивает Гермиону к себе поближе, обнимая её за талию.
Ему нравится, что она не противится этому, что её тело начинает дрожать от его мимолётных прикосновений, и Гермиона послушно подаётся вперёд, когда Драко наклоняет голову, чтобы поцеловать её.
***
И сейчас, вспоминая об их последней встрече, Драко совсем не жалеет, что они уделили мало времени деталям и предпочли им безудержные поцелуи, сводящие с ума. И если бы Малфою пришлось выбрать только
один момент из своей жизни, который он бы хотел повторить, он бы без сомнений выбрал именно этот.
один момент из своей жизни, который он бы хотел повторить, он бы без сомнений выбрал именно этот.
Воспоминания о Грейнджер доставляют ему боль. Драко не знает, что она почувствовала и как отреагировала, когда на следующий день он не
появился. Ему так не хотелось, чтобы Гермиона думала о нём плохо и
предполагала, что он принял решение отступить или же сдаться, что он испугался и стал прежним трусом, каким был в школе. Малфою не хотелось, чтобы Грейнджер узнала о его страданиях — он просто желал знать, что она не считает его тем, кто её бросил.
появился. Ему так не хотелось, чтобы Гермиона думала о нём плохо и
предполагала, что он принял решение отступить или же сдаться, что он испугался и стал прежним трусом, каким был в школе. Малфою не хотелось, чтобы Грейнджер узнала о его страданиях — он просто желал знать, что она не считает его тем, кто её бросил.
В тот вечер Драко так и не добрался домой и только теперь понимал, что Уизли следил за ними всё это время и решил действовать, потому что завтра они с Грейнджер бы уже уехали, скрывшись от близких и знакомых в неизвестном направлении, а он не мог этого допустить. Драко винил
себя за то, что посмел расслабиться, и погрузился в свои мечты, шагая к точке аппарации и не прислушиваясь к шорохам вокруг, и когда его ударили по голове, подобравшись сзади, менять что-то было слишком поздно.
себя за то, что посмел расслабиться, и погрузился в свои мечты, шагая к точке аппарации и не прислушиваясь к шорохам вокруг, и когда его ударили по голове, подобравшись сзади, менять что-то было слишком поздно.
И затем Малфой очнулся здесь, прикованный к этому адскому стулу. И путей к отступлению не было. Уизли позаботился о том, чтобы он не мог двигаться. И это давало ему смелость, которой раньше не наблюдалось. Всегда начинаешь чувствовать себя уверенно, когда видишь своего врага слабым и беспомощным, и тогда ты решаешься на действия, на которые раньше не хватало духу. И всё потому, что человек напротив просто не в состоянии ответить. Удобно, надёжно, в стиле Уизли.
Драко сам не заметил, как снова уснул, уронив голову на грудь. Из неудобного и болезненного сна его вырвали протяжные крики, заполняющие собой все помещения, которые здесь были. Малфой дёрнулся, тут же прикрывая глаза от той боли, что распространилась по практически мёртвому телу. Он напрягся, вслушиваясь в этот голос, который показался ему знакомым — Драко просто надеялся, что Уизли хватило ума не притащить сюда Грейнджер. Он не знает, что будет делать, если поймёт, что это она. Должно быть, Малфой просто сойдёт с ума, если этот ублюдок попытается что-то сделать с ней на его глазах.
Крики прекратились так же внезапно, как и начались, и Драко перестал дышать и напрягся как натянутая струна, ожидая того, что будет дальше. Уизли переступил порог комнаты, зажигая свет уже привычным способом. На его роже сияла широкая улыбка, и он буквально светился от счастья как начищенные ботинки, на которые очень хотелось харкнуть.
— Сюрприз прибыл, хотя… я думаю, ты слышал, — удовлетворённо произнёс Уизли, взмахнув волшебной палочкой.
Из-за двери показалось странное приспособление, которого раньше Драко никогда не видел. Оно плавно плыло по воздуху, пока не оказалось возле Уизли. Довольно узкий стол, на котором крепилась железная
конструкция, напоминающая два небольших капкана. Малфой хотел задать так много вопросов, но прямо сейчас и рта раскрыть не мог, сосредоточившись на том, что видел перед собой.
конструкция, напоминающая два небольших капкана. Малфой хотел задать так много вопросов, но прямо сейчас и рта раскрыть не мог, сосредоточившись на том, что видел перед собой.
Уизли направил на него волшебную палочку, и Драко почувствовал, что он движется. Его стул переместился к данной конструкции и немного покачнулся, когда остановился. Малфой продолжал удивляться тому, что он по-прежнему молчит, а тем временем Уизли уже отсоединял его руки от подлокотников.
Секундное облегчение, а потом вспышка боли, и Драко сцепил зубы, чтобы не застонать и не дать ещё один повод для улыбки. Малфой
чувствовал, как кровь потекла по венам чуть быстрее. Кончики опухших пальцев начало неприятно покалывать, и ему как можно скорее захотелось избавиться от этих ощущений. Его руки резко поднялись вверх и опустились на только что возникший перед ним стол, и как только Драко сформулировал вопрос, собираясь его задать, Уизли снова взмахнул палочкой, и конструкция задвигалась. Тонкие железные штыри быстро впились в кисти его рук, а горизонтальная и плоская часть надавливала сверху, не давая пошевелиться. Боль была адская, и тело Малфоя прошибло потом, а подступившая тошнота доводила до обморочного состояния. Он видел, как его кровь сочится из ран и заливает стол, начиная капать на пол. Его алая и когда-то вызывающая гордость кровь просто стекала на эту грязную поверхность, смешиваясь с пылью, засохшими фекалиями крыс и остатками его слюны, что он вчера так активно сплёвывал.
чувствовал, как кровь потекла по венам чуть быстрее. Кончики опухших пальцев начало неприятно покалывать, и ему как можно скорее захотелось избавиться от этих ощущений. Его руки резко поднялись вверх и опустились на только что возникший перед ним стол, и как только Драко сформулировал вопрос, собираясь его задать, Уизли снова взмахнул палочкой, и конструкция задвигалась. Тонкие железные штыри быстро впились в кисти его рук, а горизонтальная и плоская часть надавливала сверху, не давая пошевелиться. Боль была адская, и тело Малфоя прошибло потом, а подступившая тошнота доводила до обморочного состояния. Он видел, как его кровь сочится из ран и заливает стол, начиная капать на пол. Его алая и когда-то вызывающая гордость кровь просто стекала на эту грязную поверхность, смешиваясь с пылью, засохшими фекалиями крыс и остатками его слюны, что он вчера так активно сплёвывал.
— Надеюсь, твоя боль не помешает тебе слышать всё, что происходит в соседней комнате.
— Кто там?
— Неужели я смог тебя заинтересовать, Малфой?
Уизли развернулся и пошёл к двери, нарочно оставляя её открытой, чтобы улучшить слышимость. Драко повернул голову, чувствуя свежий
воздух, поступающий сюда из коридора. Любое движение давалось с трудом, будто сотни тонких иголок одновременно впивались в тело, и кровь продолжала капать на пол, лишая его последних сил, что Малфой старательно удерживал внутри. Его сердце стучало как бешеное. Драко напрягал слух, пытаясь догадаться, чей крик он слышал, и стараясь не думать о том, что там будет происходить.
воздух, поступающий сюда из коридора. Любое движение давалось с трудом, будто сотни тонких иголок одновременно впивались в тело, и кровь продолжала капать на пол, лишая его последних сил, что Малфой старательно удерживал внутри. Его сердце стучало как бешеное. Драко напрягал слух, пытаясь догадаться, чей крик он слышал, и стараясь не думать о том, что там будет происходить.
Наблюдая за очередной каплей, он снова подумал, что конец не за горами. Малфой просто истечёт кровью и умрёт. Сейчас всё закончится. Ещё немного агонии, и это прекратится.
Протяжный крик и череда ругательств заставили Драко снова повернуть голову к двери. Он уже очень слабо соображал, но всё равно пытался запустить мыслительный процесс, силясь понять, кто же там. Что-то
внутри подсказывало Малфою, что там не Грейнджер, и, возможно, это было неправильно, но он выдохнул, решив наплевать на любого, кто находится сейчас за стеной.
внутри подсказывало Малфою, что там не Грейнджер, и, возможно, это было неправильно, но он выдохнул, решив наплевать на любого, кто находится сейчас за стеной.
Но пара слов, которые донеслись до его слуха, заставили его передумать.
Пэнси.
Малфой даже сам не понял, как попытался встать и как эта тяжёлая конструкция начала заваливаться на бок, ведь это казалось невозможным. Как он резко дёрнулся с места и начал падать, срываясь на крик. Драко кричал, чувствуя, как разрывается кожа на его руках и как кровь заливает всё вокруг, окрашивая его когда-то платиновые волосы в алый цвет.
Он собирался выкрикнуть её имя. Показать, что он рядом. Показать, что узнал её. Но сейчас Малфой лежал на полу в луже крови, до сих пор прикованный к стулу и с разодранными руками, прижатый этой тяжёлой
конструкцией. Перед глазами всё плыло, и он отключался. Смерть забирала его. Утягивала за собой туда, куда он так сильно хотел отправиться, и в эту самую секунду Малфой понял, что не хотел бы этого, поэтому он снова и снова открывал глаза, отдалённо слыша крики и плач Пэнси, а ещё грубые ответы Уизли, удары, шлепки и ругательства.
конструкцией. Перед глазами всё плыло, и он отключался. Смерть забирала его. Утягивала за собой туда, куда он так сильно хотел отправиться, и в эту самую секунду Малфой понял, что не хотел бы этого, поэтому он снова и снова открывал глаза, отдалённо слыша крики и плач Пэнси, а ещё грубые ответы Уизли, удары, шлепки и ругательства.
Драко должен был что-то сказать.
Но не смог.
И последняя мысль, которая промелькнула в его сознании, прежде чем Малфой окончательно отключился — это то, что он виноват в том, что Пэнси здесь. Он ведь сказал, что ему скучно, и Уизли притащил её сюда.
Просто чтобы развлечься. Просто чтобы показать Драко, что он может. Да, в этой ситуации Уизли мог всё, а Малфой — ничего, кроме как позволить себе закрыть глаза и просто перестать слушать.
Просто чтобы развлечься. Просто чтобы показать Драко, что он может. Да, в этой ситуации Уизли мог всё, а Малфой — ничего, кроме как позволить себе закрыть глаза и просто перестать слушать.
Он смирился с этим, и ему было хорошо. По телу распространялось тепло, приносящее эйфорию. Драко ощущал лёгкость и хотел смеяться, как будто он находится под воздействием психотропных веществ.
Но затем он чувствует боль: резкий удар, снова поток холодной воды в лицо, и Малфой вздрагивает. Он открывает глаза и не разрешает себе облизывать губы, чтобы заполучить несколько капель, ведь он уже умер,
разве нет? Ему было так хорошо, а потом у него это отняли.
разве нет? Ему было так хорошо, а потом у него это отняли.
Драко фокусирует взгляд на Уизли и начинает думать, что прошлые эпизоды ему приснились, но затем он видит свою кровь на полу и
опускает взгляд на руки, не видя там никаких рваных ран. Замечает четыре пустых пузырька на полу и хочет усмехнуться от помешательства Уизела. Чёрт, когда же ему надоест?
опускает взгляд на руки, не видя там никаких рваных ран. Замечает четыре пустых пузырька на полу и хочет усмехнуться от помешательства Уизела. Чёрт, когда же ему надоест?
— Ты почти умер, — Уизли занимает привычное место на стуле, закидывая одну ногу на другую.
— И ты заскучал?
— Нет, просто захотелось продлить твои страдания. Ты ведь слышал свою подружку?
Уцелевшие зубы Драко скрипят от злости после того, как этот мудила произнёс последнее слово. Он молчит, стараясь не шевелить пальцами,
чтобы не испытывать новых уколов боли. Сейчас Малфою хочется оставаться в сознании. Образ Пэнси всплывает в его мыслях, и Драко чувствует, как в уголках глаз начинает щипать. Чёрт, сейчас ему особенно остро хочется сдохнуть, потому что чувство вины выворачивает внутренности наизнанку. Его начинает тошнить, и желчь подступает к горлу. Желудок сокращается от болезненных спазмов, и Малфой прикрывает глаза, чтобы справиться с этой волной слабости и с потерей близкого человека.
чтобы не испытывать новых уколов боли. Сейчас Малфою хочется оставаться в сознании. Образ Пэнси всплывает в его мыслях, и Драко чувствует, как в уголках глаз начинает щипать. Чёрт, сейчас ему особенно остро хочется сдохнуть, потому что чувство вины выворачивает внутренности наизнанку. Его начинает тошнить, и желчь подступает к горлу. Желудок сокращается от болезненных спазмов, и Малфой прикрывает глаза, чтобы справиться с этой волной слабости и с потерей близкого человека.
— Знаешь, когда всё закончилось, я пожалел о том, что ты этого не видел. Нужно было взять тебя с собой, чтобы ты смотрел, как я трахаю и режу Паркинсон на куски. Она умерла будто свинья, а этого никто не
увидел. Обидно... но ничего, ведь всегда есть вторая попытка, правда, Малфой?
увидел. Обидно... но ничего, ведь всегда есть вторая попытка, правда, Малфой?
— Я хочу, чтобы ты сдох, — говорит Драко, вкладывая в эти слова всю свою злость. Он не хотел этого знать, не хотел этого слышать. Ему не нужно было сейчас представлять, как это рыжее дерьмо издевается над всегда такой сильной и дерзкой Пэнси. Интересно, как он сумел поймать её? Как он обездвижил её? Как снимал свои штаны и как доставал нож, чтобы причинить ей боль? Какими ругательствами его наградила Пэнси? И сколько раз он ударил её для того, чтобы заткнуть? Много вопросов. Непозволительное количество. Он не должен об этом думать, не сейчас, но Пэнси умерла — её больше нет, и только Драко виноват в том, что это произошло.
— Боюсь тебя расстраивать, но этого не произойдёт.
— Уверен?
— Ага.
— Хочу верить, что найдётся человек, который заставит тебя сожрать собственные внутренности.
— Скорее ты сожрёшь свои.
— Прошу, не используй мои идеи против меня, — Драко снова включает свой скучающий тон, изо всех сил пряча мысли о Пэнси в коробку, которая и так уже переполнена до краёв, но он должен сделать это. Позже. Он
обязательно вернётся к этим мыслям позже — сейчас гораздо важнее вывести из себя эту тварь напротив, чтобы показать ему свою неуязвимость. Да, возможно, прямо сейчас своими действиями Малфой подставляет следующего дорогого ему человека под верную смерть, но он не может иначе. Не может показать, что сдался. Драко просто хочется верить, что это чудовище не причинит Грейнджер боль. Он ведь не сможет навредить Грейнджер? Или?...
обязательно вернётся к этим мыслям позже — сейчас гораздо важнее вывести из себя эту тварь напротив, чтобы показать ему свою неуязвимость. Да, возможно, прямо сейчас своими действиями Малфой подставляет следующего дорогого ему человека под верную смерть, но он не может иначе. Не может показать, что сдался. Драко просто хочется верить, что это чудовище не причинит Грейнджер боль. Он ведь не сможет навредить Грейнджер? Или?...
— А как мне с тобой поступить? Так же, как твой отец с моим?
Малфой замирает на секунду, а потом смеётся. Его лёгкие ноют и хрипят, но он смеётся в голос, сожалея о том, что не может согнуться пополам. Неужели Уизли на самом деле делает это? Прикрывает свою неадекватность давним убийством отца, произошедшим во время войны? Святой Поттер обязательно поверил бы в эту сказочку, но только не Малфой. Он сидит на этом стуле и терпит пытки, переживая смерть подруги, вовсе не потому, что Люциус Малфой убил Артура Уизли больше полугода назад. Причина, чёрт возьми, не в этом.
— Чего ты ржёшь, Малфой? — на лице Уизли видно замешательство, и это приносит мимолётную радость.
— Хочешь сказать, что я здесь из-за убийства твоего отца?
— Да! — выкрикивает Уизел, но всё это ложь.
— Война закончилась, Уизли. Хочешь сказать, что выстраивал этот план семь грёбаных месяцев?
— Твой отец убил моего, и я имею право на месть! — продолжает выкрикивать Уизли как законченая истеричка, выставляя себя пятилетним ребёнком.
— Если бы ты на самом деле хотел отомстить моему отцу, то похитил бы мою мать. Каждому известно, что больше всего он любит её, а не
меня. Заканчивай играть в эти дерьмовые игры, Уизел, и признайся, почему я на самом деле здесь нахожусь.
меня. Заканчивай играть в эти дерьмовые игры, Уизел, и признайся, почему я на самом деле здесь нахожусь.
На его лице читается явное замешательство, и на губах Малфоя играет победная улыбка. Прямо в яблочко, Драко — десять очков Слизерину.
— Грейнджер, — шёпотом и по буквам произносит Малфой, прекрасно понимая, что Уизли всё расслышал.
— Что ты несёшь?
— Я знаю, что ты проследил за нами, что ты подглядывал и не мог допустить нашего побега, который мы планировали неделями.
— Заткнись! — Уизли вскочил на ноги, выхватывая волшебную палочку.
— Попался… — довольно произносит Драко, а затем заходится в приступе кашля, так и не заканчивая начатую фразу.
— Не смей даже имени её произносить! — Уизли наставляет палочку на Малфоя, тяжело дыша.
— Ты хочешь напугать меня при помощи своего никчёмного волшебства? Да ты с элементарными вещами справиться не в состоянии, и все эти
дни, когда ты держал меня здесь, снова это показали. Ты, мать его, волшебник, Уизли, но вместо того, чтобы пытать и истязать меня при помощи магии, ты выбрал самый отвратительный путь, что унижает тебя ещё больше. Мне так жаль тебя.
дни, когда ты держал меня здесь, снова это показали. Ты, мать его, волшебник, Уизли, но вместо того, чтобы пытать и истязать меня при помощи магии, ты выбрал самый отвратительный путь, что унижает тебя ещё больше. Мне так жаль тебя.
— Жаль? Тебе меня жаль? Ты должен жалеть себя, придурок, потому что скоро ты умрёшь и…
— Если я умру, то ты лишишься развлечений.
— Думаешь, поэтому я сохраняю тебе жизнь?
— Ага, потому что ты конченый извращенец.
Удар, отчего внутренняя сторона щеки снова рассекается, и кровь заполняет рот.
— Я делаю это, чтобы причинить тебе ещё больше страданий!
— А причиняешь их только себе. Скажи, приятно смотреть в лицо парню, которого предпочла твоя несостоявшаяся девушка?
Удар, ещё один, и ещё, пока по лицу Драко не начинает сочиться кровь, а правый глаз окончательно не заплывает.
— Знаешь что, Уизли? — шипит Малфой, позволяя крови, смешанной со слюной, падать ему на подбородок, грудь и ноги.
— Что?
— Ты настолько жалок, что на твоём месте я бы давно себя убил, — медленно произносит Драко, стараясь ровно смотреть ему в глаза.
Он хочет показать, что не сломлен. Несмотря на все эти пытки, крики и боль Пэнси, растерянную Грейнджер, которая его не дождалась. Несмотря на то, что он умрёт, он всё равно не сломлен.
— Ты не на моём месте.
— К счастью, — Малфой старается улыбнуться и не знает, получается ли? — И я бы никогда не уступил тебе своё, — добавляет он, чувствуя,
что это будет его финальным аккордом.
что это будет его финальным аккордом.
— Что? — Уизли растерян, и это именно тот эффект, на который рассчитывал Драко.
— Потому что быть на моём месте — это значит слышать слова любви от Грейнджер. И уж прости, своим местом я ни с кем не поделюсь.
Несмотря на…
Несмотря на…
Он не успевает договорить, потому что его горло пронзает боль. Малфой мельком видит отблеск небольшого ножа в руке Уизли. Горячая кровь начинает заливать его тело, и Драко жадно глотает воздух ртом,
сотрясаясь в судорогах.
сотрясаясь в судорогах.
Он смотрит вниз, на свои колени, растворяясь в том сладком ощущении, из которого его недавно вытащили. И он радуется тем словам, что успел произнести. И это значит, что всё не зря. И перед глазами вспыхивает ещё один эпизод, который он готов был повторить, но жизнь вытекает из Драко с последними каплями крови, что капают с его разрезанной шеи, и этот момент так и остаётся недосмотренным.
***
— Давай сбежим, — вдруг говорит Грейнджер, поворачиваясь к Драко всем корпусом.
— Что? — он переспрашивает одними губами, смотря в её горящие глаза, и Гермиона достойно выдерживает его взгляд, практически не
моргая. На её губах появляется улыбка, и Драко чувствует себя счастливым сукиным сыном.
моргая. На её губах появляется улыбка, и Драко чувствует себя счастливым сукиным сыном.
— Сбежим. Надоело прятаться по вонючим барам и другим местам. Я устала, я хочу другой жизни, — откровенно признается она, и у Малфоя
начинает сжиматься сердце, потому что он совсем не уверен, что готов дать ей всё это.
начинает сжиматься сердце, потому что он совсем не уверен, что готов дать ей всё это.
— Ты уверена, что хочешь этого? — спрашивает он, сжимая её ладонь в своей.
— А ты не хочешь? — в её глазах мелькает страх, и Драко хочется как можно быстрее открыть рот и рассказать о том, как он мечтал об этом по ночам, в темноте своей комнаты. Он так боялся своих мыслей, а теперь она сама предлагает ему это сделать.
— Ты даже представить себе не можешь, как сильно я этого хочу, Грейнджер.
— Так давай рискнём, Драко. Я не хочу оставаться здесь и идти на эту дурацкую работу в Министерство. Я не хочу видеть осуждение в глазах друзей и косые взгляды в нашу сторону. Мы молоды и мы можем начать всё заново. Разве нет?
Вместо ответа Драко поднимает руку, зарываясь в волосы Грейнджер. Он притягивает её ближе к себе и целует, и она послушно подаётся ему навстречу, приоткрывая рот и встречая его мокрый язык, готовясь вступить с ним в схватку, где никогда не будет победителя.
— Я люблю тебя, — тихо говорит ему Гермиона прямо в губы, продолжая целовать его, и Драко готов ответить ей взаимностью в ту же секунду, однако её соблазнительный рот не даёт ему возможности говорить, но Малфой знает, что скажет эти три слова, когда ей снова захочется глотнуть немного воздуха.
***
Гермиона снова просыпается рано, ещё до восхода солнца. Встаёт с постели, умывается и натягивает одежду. Игнорирует завтрак и отправляется на поиски. Она ищет Драко столько дней, стараясь не расклеиться. Бывают моменты, когда так хочется опустить руки и просто сдаться, однако она не позволяла себе такого раньше — не позволит и сейчас.
Она найдёт его, и пусть это будет последним, что она сделает.
Рон избегал её больше недели, и сегодня Гермиона хочет снова попробовать с ним поговорить. Она хватает палочку, выходит из дома и
обнимает себя за плечи, потому что тело сковывает от холода. Люди вокруг уже начали украшать дома к Хэллоуину, а Гермиона собирается всё игнорировать, хотя раньше это был один из её любимых праздников, но сейчас она вряд ли распахнёт дверь перед сворой детишек, которые будут радостно кричать «Сладость или гадость», ожидая, когда их угостят чем-то вкусным, и даже её дом сейчас сильно выделялся на фоне остальных. Все они были украшены к празднику, а на газонах
вырисовывались целые представления из фигур и других атрибутов, которые использовались для Хэллоуина: паутина, черепа, ведьмовские котлы, гробы, скелеты, пауки и бесчисленное количество тыкв. Дом Гермионы выглядел серым и унылым, словно он был заброшенным. Листья валялись по всей лужайке, а ветка её любимого дерева была сломана, и ей не хотелось прикладывать усилия для того, чтобы что-то убирать. Всё потому, что в последние недели Гермиона была сосредоточена на другом деле, которое её вдохновляло и помогало держаться на плаву, но сейчас всё это было бессмысленно, так что ей совсем не хотелось отмечать Хэллоуин. Потому что её жизнь вдруг стала напоминать сюжет одной из страшилок. Осталось дождаться момента, когда кто-то придёт и убьёт её. Или же она сама окажется настолько глупа, что добровольно войдёт в логово злодея и слишком поздно осознает свою ошибку.
обнимает себя за плечи, потому что тело сковывает от холода. Люди вокруг уже начали украшать дома к Хэллоуину, а Гермиона собирается всё игнорировать, хотя раньше это был один из её любимых праздников, но сейчас она вряд ли распахнёт дверь перед сворой детишек, которые будут радостно кричать «Сладость или гадость», ожидая, когда их угостят чем-то вкусным, и даже её дом сейчас сильно выделялся на фоне остальных. Все они были украшены к празднику, а на газонах
вырисовывались целые представления из фигур и других атрибутов, которые использовались для Хэллоуина: паутина, черепа, ведьмовские котлы, гробы, скелеты, пауки и бесчисленное количество тыкв. Дом Гермионы выглядел серым и унылым, словно он был заброшенным. Листья валялись по всей лужайке, а ветка её любимого дерева была сломана, и ей не хотелось прикладывать усилия для того, чтобы что-то убирать. Всё потому, что в последние недели Гермиона была сосредоточена на другом деле, которое её вдохновляло и помогало держаться на плаву, но сейчас всё это было бессмысленно, так что ей совсем не хотелось отмечать Хэллоуин. Потому что её жизнь вдруг стала напоминать сюжет одной из страшилок. Осталось дождаться момента, когда кто-то придёт и убьёт её. Или же она сама окажется настолько глупа, что добровольно войдёт в логово злодея и слишком поздно осознает свою ошибку.
Переместившись к Норе, Гермиона заходит в дом, встречая миссис Уизли на кухне. Она похудела и постарела после убийства мужа, но Молли улыбается, когда видит Гермиону, хоть и смотрит словно сквозь неё.
— Миссис Уизли, я пришла поговорить с Роном.
— О, милая, он снова пропадает в гараже отца, так что в комнате его нет. Я бы его позвала, но я туда не захожу.
Она замолкает и отворачивается к плите, и Гермиона молча уходит, чтобы дать Молли поплакать в одиночестве. Никто не любит становиться свидетелем подобных сцен.
Пройдя через весь двор, Гермиона открывает дверь в гараж и наталкивается на гору хлама. Это её удивляет, потому что при каждой
встрече Рон говорит о том, что разбирает завалы отца, но судя по тому, что она видит — это вранье. Протиснувшись дальше, Гермиона нигде не видит Рона, обводит глазами помещение и чувствует, что задыхается среди всех этих вещей. Здесь хуже, чем в Выручай-комнате, и сейчас хочется только сбежать.
встрече Рон говорит о том, что разбирает завалы отца, но судя по тому, что она видит — это вранье. Протиснувшись дальше, Гермиона нигде не видит Рона, обводит глазами помещение и чувствует, что задыхается среди всех этих вещей. Здесь хуже, чем в Выручай-комнате, и сейчас хочется только сбежать.
Но вдруг её взгляд устремляется в самый угол. Она видит нечто подозрительно знакомое, отчего её сердце пропускает удар. На трясущихся ногах Гермиона идёт вперёд и открывает дверь шкафа. Того самого сооружения, который изменил ход истории, когда они учились на шестом курсе. Её сердце ускоряет ритм, когда она делает ещё один шаг. Гермиона не знает, где окажется, но шестое чувство подсказывает ей, что она обязана его сделать. В голове тут же всплывает образ Драко, и ей приходится приложить усилия, чтобы прямо сейчас отодвинуть его в сторону. Гермиона считает эту идею глупой, но ей начинает казаться, что если она шагнёт в этот самый шкаф, то сможет увидеться с ним и обнять его, и несмотря на то, что она убеждает себя в том, что это бред, Грейнджер всё равно идёт вперёд.
В нос ударяет резкий запах пота и гнили. Гермиона сдерживает рвотный позыв, переступает через ступеньку в шкафу, видит перед собой длинный коридор и решает идти вперёд. Через несколько метров она находит на полу пустую пачку из-под орехов, которые обычно ест Рон, и это означает, что он где-то здесь. Из самой дальней двери виден слабый свет, и чем ближе Гермиона подходит, тем сильнее становится гул в ушах. Голова словно в тисках — она вдруг начинает разрываться от боли. По пути Гермиона натыкается на ещё одну приоткрытую дверь и сначала хочет заглянуть туда, но останавливается, потому что слышит грохот из помещения, куда она изначально направлялась. Она старается идти тихо, но шаги здесь ничем не заглушить, и прежде чем она добирается до
двери, перед ней возникает Рон. Гермиона дёргается, пугаясь такого неожиданного появления, останавливается и изучает друга с головы до ног. Его руки мокрые, рукава свитера закатаны, волосы влажные от пота, а на ботинках какие-то странные пятна, и, лишь сделав ещё один шаг, она мысленно приходит к выводу, который её до ужаса пугает.
двери, перед ней возникает Рон. Гермиона дёргается, пугаясь такого неожиданного появления, останавливается и изучает друга с головы до ног. Его руки мокрые, рукава свитера закатаны, волосы влажные от пота, а на ботинках какие-то странные пятна, и, лишь сделав ещё один шаг, она мысленно приходит к выводу, который её до ужаса пугает.
— Что ты здесь делаешь, Гермиона? — произносит Рон, стараясь звучать непринуждённо.
— Я хотела поговорить с тобой. Твоя мама сказала, что ты в гараже, — она не моргает и боится пошевелиться. Гермиона никак не ожидала увидеть Рона в таком месте.
— Хотела поговорить? Заходи.
Он отступает в сторону и указывает рукой на комнату. Рон улыбается, и Гермиона медлит, однако она хочет посмотреть, что там. Прямо сейчас всё внутри кричит о том, что нужно убегать, но Грейнджер никогда не была глупой. И пусть она намного умнее Рона, какие-то запоздалые инстинкты подсказывают ей, что отсюда не выбраться, но любопытство берёт верх и подсказывает, что последний шаг даст ответы на многие вопросы, которые не давали спать по ночам.
Гермиона делает вдох и проходит мимо Рона, оглядывая серую комнату. Она абсолютно пуста, хотя на полу виднеется огромное пятно тёмного цвета, и чтобы разглядеть его, нужно подойти поближе. И, делая ещё один шаг, позади она слышит его голос.
— Я не хотел, чтобы ты была следующей, но…
Конца фразы Гермиона уже не слышит и даже не успевает обернуться. Её ударяют по голове, и мир вокруг расплывается. Гермиона теряет сознание, улавливая, как сзади закрывается та самая дверь, а это значит, что она сглупила и всё-таки угодила в капкан. И это та ошибка, которая будет стоить ей жизни.
