Night is our infinity

— Тэхён, я, кажется, переспал со своим кумиром… — тихо проговорил в трубку Чимин.

— Чимин, если ты надрачивал на него и кончил от этого, это не значит, что вы переспали, — секунда тишины. — Ой, подожди. Ты серьёзно?!

— Чимин, ты уверен, что это хорошая идея? — хмуро спросил Тэхён в динамике телефона Пака.

Ким Тэхён — лучший друг Чимина вот уже счастливых 8 лет. Что они за это время только не переживали: и первую невзаимную любовь, и первую взаимную, но дебильную любовь, и разбитые сердца, нос и голову, и первый сексуальный опыт, и первые взрослые пиздецы. Переживали они это всё с помощью алкоголя, и во время одного такого переживания какого-то пиздеца периода жизни они нашли у Чимина одну странную особенность — если Пак выпьет чуть больше своей нормы, то он перестаёт различать лица. И да, это не шутка (хотя Тэхён поначалу думал, что Пак так прикалывается).

Например, как-то раз, когда Чимин так напился, Тэхён пытался отвезти его домой, а черноволосая тушка с несколькими белыми прядями орала на весь клуб: «Я никуда не поеду без моего Тэхён~и!!!», при том, что этот самый «Тэхён~и» и тащил его до машины.

— Тэхён, я знаю свою меру, — вздохнул Пак, слегка закатив глаза.

— Знаешь? Серьёзно? В прошлый раз ты на меня накинулся, потому что я целовался с парнем «твоего» друга. Хотя я и есть твой друг, и Чонгук целовался со мной, то есть со своим парнем! — вспомнил последний поход в клуб Тэхён.

— Я пытался спасти его, — пытался оправдаться Чимин.

— От меня же?! — воскликнул Ким. — Так, нет, Чимин, ты не пойдёшь ни в какой клуб, пока я не вернусь обратно в Сеул! Я против! — чётко говорил Тэхён, потому что они это проходили, и не один раз, и каждый раз Чимин куда-то да влипал, а расхлёбывал это всё Тэхён, к которому чуть позже присоединился Чонгук (однако стоит отдать Паку должное, ведь именно благодаря одной такой его выходке Тэхён и познакомился с Чонгуком).

— Ну, Тэхё-ё-ён, не включай режим мамочки! — начал канючить Чимин.

— Если я не буду включать режим мамочки, то ты опять влипнешь в какую-нибудь хуйню.

— Включи лучше режим малыша и пиздуй к своему Чонгуку. Думаю, твоя задница уже заскучала, — обиженно огрызнулся Чимин.

— За мою задницу не волнуйся, она не скучает. Её каждый вечер Гук~и развлекает. Но я боюсь, что это твою заскучавшую задницу кто-то захочет развеселить, а ты даже понять не сможешь, кто это, — ответил Тэхён, не обращая внимания на колкость друга.

— Я уже не маленький! Я знаю свою норму! — вы же знаете обиженный, но очень милый голос ребёнка, когда ему не купили игрушку, которую он очень хотел. Так вот сейчас у Чимина точь-в-точь такой же голос. А ещё он и губки свои пухлые неосознанно надул. Ну прям вылитый ребёнок.

— Ага. Я сейчас готов поставить на кон Чонгука, что ты опять надул свои губёшки, как маленький обиженный ребенок, — по-доброму усмехнулся Тэхён.

Чимин обернулся и посмотрел на себя в зеркало, и ведь действительно надул.

— Не угадал, — хмыкнул Пак, на что Тэхён только улыбнулся. Как же он скучает по другу.

— Чимин, я правда волнуюсь. Твою задницу грех не трахнуть, а там полно озабоченных мудаков, и ты в зюзю. Если что ты не сможешь ничего сказать или сделать, — уже более мягко сказал Ким.

— Тэхён, ну я буду очень аккуратен. Я тебе фотоотчёт буду присылать с количеством выпитого алкоголя. Ну пожалуйста! — с толикой надежды захныкал Пак, потому что надежда умирает последней!

— Да наебёшь ты меня со своим фотоотчётом, — молчание. — Ладно. Но, Чимин, сделай так, чтобы нам с Чонгуком потом не пришлось ничего за тобой разгребать.

— Хорошо. Обещаю! Люблю тебя! — радостно воскликнул Чимин, издавая звук поцелуя в динамик.

— Я тебя тоже люблю, — в голосе друга отчётливо слышалась улыбка.

Где-то на заднем фоне Чимин услышал тихое «Ты должен любить только меня» и нежно улыбнулся. Пак любил наблюдать за Тэхёном и Чонгуком. Они всегда были такими милыми и страстными, прям как в сериалах. В такие моменты Чимин ни разу не пожалел о том, что случайно упал на Чонгука в клубе, проливая алкогольный напиток тому на лицо. Да, неловко, но зато вон какая пара получилась. Полтора года вместе и расхлёбывают проблемы Чимина тоже вместе. Вот это и называют любовью.

— Повеселись там, но в меру, — снова голос Тэхёна.

— Конечно, мамочка.

— Папочка я, — и опять где-то на том конце трубки тихое чонгуково «Папочка тут вообще-то только я», следом тэхёново «Вообще-то сегодня папочкой был я», снова чонгуково «Но это не значит, что ты им стал навсегда… малыш», и фырканье Тэхёна.

— Ладно. Возвращаемся мы послезавтра, так что не скучай. Люблю, целую, — последнее, что сказал Тэхён, перед тем как Чимин услышал гудки.

🦩🦩🦩

Стрелки часов перевалили за 9 часов вечера. В баре играет негромкая музыка, стоит гул общающихся за столиками людей, а Чимин запивает мохито текилой, чувствуя, как его мышцы постепенно расслабляются, а на языке остаётся приятный вкус горечи.

Пак решил пойти в бар, который находится недалеко от его дома, чтобы после окончания попойки попытаться добраться до дома без происшествий, потому что Чимин никогда не мог нормально донести свою тушку до дома, не уронив её пару раз на асфальт.

Выпив ещё коктейля три, Чимин начал находиться как раз в нужной ему кондиции, когда его тело расслабилось, ненужные мысли улетучились, а горло жгло приятной теплотой от выпитого алкоголя. Но Пак не остановился на этом моменте, думая, что следующая точно будет последней (нет).

Через короткий промежуток времени он уже ходил на грани между различием и неразличием лиц. Но взгляд ещё мог фокусироваться, а мозг думать, однако спустя ещё три небольших порции Чимин перешёл эту самую грань, и его взгляд уже не мог фокусироваться, а мозг думать.

— Могу я здесь присесть? — неожиданно раздался хрипловатый голос с левой стороны от Чимина.

Пак повернул голову в сторону доносящегося приятного голоса и увидел парня в чёрной толстовке с капюшоном на голове. Он был такого же небольшого роста, как и Чимин, может, только на пару сантиметров повыше, а его волосы, выглядывающие из-под капюшона, были светлого пепельного цвета. В ответ Пак лишь коротко кивнул и показал бармену, чтобы тот повторил прошлый заказ.

— Эй, ты и так, кажется, уже много в себя влил, куда больше? Случилось что? — опять этот приятный голос, который медленно заставляет терять рассудок (или это алкоголь? впрочем, неважно). Пак сглотнул и попытался вспомнить, как говорить.

— Во-первых, моя мамочка-тире-папочка, который/которая указывает, сколько мне пить, сейчас со своим папочкой в Тэгу, а ты мне не моя мамочка-тире-папочка, который/которая указывает, сколько мне пить, так что не указывай мне, сколько мне пить, — старательно проговорил Чимин, пытаясь связывать слова.

Парень от такой пламенной речи немного растерялся, но Чимин правда старался говорить более-менее складно, хоть у него это и не получалось. Когда незнакомец прокрутил у себя в голове ещё раз то, что сказал Пак, и понял, что ему не послышалось, он издал беззлобный нежный смешок.

Пепельноволосого забавлял этот пьяный паренёк, хотя он не любил слишком шумных, болтливых и странных, но у этого губастика была особая энергетика. Да и отрицать то, что тушка с белыми прядками была довольно симпатичной, бессмысленно: пухлые розовые губы, маленькие ладошки и милые, покрасневшие от алкоголя щёки. Ну что за прелесть такая!

— Ты забавный, — приподнял уголки губ в лёгкой улыбке парень. Бармен поставил на стойку заказ Пака, и последний потянулся за ним, чтобы взять его, но рука незнакомца его опередила. — Я думаю, тебе хватит, — сказал он и опрокинул алкоголь в себя, а Чимин закряхтел, как ребёнок, которому не дали конфетку, заставив светловолосого неосознанно улыбнуться чуть шире. — Как тебя зовут?

— Чимин. Пак Чимин, — обиженно надув губы, ответил Чимин.

— Ну, Чимин, Пак Чимин, будем знакомы. Я Мин Юнги, — ещё чуть шире улыбнувшись, представился Юнги.

🦩🦩🦩

— Знаешь, чем больше мы с тобой общаемся, тем больше ты мне кого-то напоминаешь, — задумчиво сказал Чимин, пытаясь сфокусировать свой взгляд на его лице, но все попытки оборачивались крахом.

— И кого я тебе напоминаю? — аккуратно спросил Мин, отпивая виски из своего рокса.

— Самого грозного, но самого милого и красивого рэпера во всём мире. Я уже 4 года по нему сохну, — губы Чимина тронула нежная улыбка, а его глаза искренне заблестели, показывая самые настоящие и искренние эмоции и чувства. — На каждый его концерт хожу, каждый его трек знаю, чуть ли не каждый пост комментирую.

— Ты настолько его любишь? — хмыкнул Юнги, отпивая ещё чуть-чуть виски.

— Конечно. Многие говорят, что он плохой, холодный, бездушный и ленивый, но на самом деле он самый старательный и, я думаю, ранимый человек. Он многое пережил, чтобы стать тем, кто он есть. И это он сообщает через свои песни, хотя не все это понимают, потому что не читают между строк. Я не представляю, каким сильным надо быть, чтобы всё это пережить и выдержать, — задумчиво сказал Чимин.

— И кто же покорил твоё детское сердечко? — заинтересованно и даже как-то игриво спросил Юнги.

— Agust D. Мин Юнги, — медленно проговорил любимое имя Пак, а затем на секунду задумался. — У вас даже имена одинаковые, — захихикал Чимин, который выпил уже явно намного больше своей нормы.

— Чимин...

— Знаешь, у меня есть одна особенность, что если я выпью чуть больше своей нормы, то перестаю различать лица, — рассказал Пак. — В прошлый раз, когда я напился, я не узнал своего лучшего друга и говорил, что он очень похож на него. Будет прикольно, если ты и есть тот самый Мин Юнги aka Agust D, — усмехнулся Чимин, опрокидывая в себя оставшийся на донышке алкоголь.

Наступила тишина, Юнги застыл. Он не знал, что именно должен сказать или сделать, но точно понимал, что сказать правду он должен.

— Но я и есть Agust D, — неосознанно слегка понизив голос, аккуратно произнёс Юнги.

🦩🦩🦩

— Господи, Чимин, был бы я твоим парнем, я бы вообще запретил тебе пить, — покряхтел Юнги, таща Пака на своей спине в ближайший к бару отель.

— Запрещать не надо, надо наказывать, — «поучительно» проговорил Чимин, начав хихикать со своих же слов, обжигая ухо Мина горячим дыханием. Член былого натурала в ту же секунду дал о себе знать.

Если бы Юнги в 20 лет сказали, что его член отреагирует на парня на его спине, он бы рассмеялся в ответ, но вот Юнги 25, у него на спине полусонный пьяный симпатичный парень с красными от алкоголя щеками шепчет «наказать», щекоча его шею и ухо своим дыханием, отчего его член зашевелился.

Вообще Юнги никогда не задумывался о своей ориентации, просто у него всегда вставал только на девушек, но, похоже, сейчас тот самый момент, когда вопрос об ориентации ему стоит пересмотреть. Однако пересматривать его прямо сейчас Юнги не готов, поэтому он, просто проигнорировав высказывание Чимина, продолжил его тащить в сторону отеля.

Юнги кое-как ввалился в номер люкс с Чимином на спине. Из последних сил дойдя до кровати, он как можно нежнее пытался опустить Пака на мягкую поверхность, но Чимин скорее просто свалился со спины Юнги, что-то недовольно пробурчав, нежели опустился с неё.

— Я уже стар для этого, — прокряхтел Мин, выгибая спину.

Размяв затёкшие спину и шею, Юнги снова посмотрел на сопящего парня. В его голове сразу же появилась картинка флешбека, когда Чимин только повернулся к нему в баре. Его взгляд был слегка расфокусирован, волосы были уложены лёгким беспорядком, губы так же слегка надуты, а щёки красноваты. В этот момент сердце Юнги пропустило удар и начало биться чуть быстрее, а взгляд вообще не хотел отводиться от милого и кругленького лица.

Сейчас на лоб Чимина спадали чёрные пряди волос, его губы приняли более яркий розово-красный оттенок, а его волосы уже были в неположенном беспорядке. И отчего-то сердце Юнги вновь пропустило удар, начав биться сильнее. Однако сейчас его взгляд не хотел задерживаться только на лице, поэтому медленно начал спускаться ниже. Футболка Чимина оказалась слегка задранной, открывая участок нежной слегка светлой кожи внизу живота и проколотый пупок, отчего Юнги сразу громко выдохнул, внизу его живота завязался слабый узел возбуждения, а его член снова дал о себе знать.

Когда Юнги осознал, что пялится на Пака, он встряхнул головой и решил пойти умыться, чтобы хоть немного прийти в себя, а заодно прихватить мокрое полотенце, чтобы обтереть Чимина, дабы тому легче было спать.

Умывшись и успокоив своё быстро бьющееся сердце, он намочил прохладной водой полотенце и снова вернулся в комнату, где спал Чимин. Его футболка задралась ещё больше, заставив Мина снова немного подвиснуть и его кровь быстрее циркулировать, но он быстро взял себя в руки и отвёл взгляд от привлекательного тела. Сев на край кровати рядом с Паком, Мин нежно прикоснулся прохладным полотенцем к одной его щеке, отчего тот поморщился и слегка зашевелился. Поднеся полотенце к другой щеке, он уже не получил никакой ответной реакции — привык. После того как Юнги слегка протёр Паку лицо, он так же нежно и аккуратно прикоснулся прохладой к его шее, слегка обтирая её, а затем спускаясь немного ниже, пока позволяла футболка. Рука Юнги двигалась медленно, охлаждая Чимина, но распаляя себя. Мин потихоньку начинал гореть в огне под названием «Пак Чимин».

Закончив с шеей, Юнги начал обтирать руки Пака, а затем очередь дошла и до живота. Пытаясь не фокусироваться на проколотом пупке, Мин слегка приподнял футболку парня и, просунув под неё руку, аккуратно провёл полотенцем по груди Чимина. Тот опять зашевелился, снова что-то бурча. Рука Мина в это время спускалась ниже, и его мизинец случайно задел бусинку соска Пака. По коже последнего сразу пробежали мурашки, а с его губ слетел тихий вздох. Юнги долго думать не пришлось — у Чимина довольно чувствительные соски. Мин неосознанно закусил губу и провёл по соску ещё раз, снова получая в ответ шевеление и тихий вздох в перемешку с мычанием. Огонь начинал гореть сильнее, а к его члену снова прилила приятная волна возбуждения. Мин даже немного выпал из реальности, просто продолжая рассматривать Чимина, но в чувство его привела вибрация телефона от нового сообщения. Он вскочил с кровати и, потирая тыльную часть шеи, начал искать взглядом телефон, который лежал на тумбочке.

Когда Юнги взял телефон, на дисплее высветилось время 00:46, 3 пропущенных от Хосока и одно сообщение от него же. «Он меня убьёт», — пронеслось в голове Мина, перед тем как он открыл сообщение от Чона со следующим содержанием: «Я тебя убью, если не ответишь мне!». Прочитав сообщение, Юнги усмехнулся. Он слишком хорошо знает своего друга-тире-менеджера.

Взглянув последний раз на мирно сопящего Чимина, Юнги снова пошёл в ванную комнату, чтобы привести мысли в порядок, но сделать это у него совсем не получалось. Когда Юнги стоял под струями слегка прохладной воды, в его голову лезли совсем не детские мысли. В его голове так и крутились картинки слегка приоткрытых губ Пака, с которых слетал тихий выдох, изящной кожи на шее, на которой слегка выпирала одна венка, и подтянутого живота с пирсингом. Вслед за этими картинками появились мысли: как было бы целовать эти пухлые губы, какие бы стоны слетали, как было бы целовать эту изящную шею и чувствовать его пульс по артерии и как было бы ощутить украшение прокола между своих губ и зубов. Думая об этом, Юнги даже не заметил, как его член уже начал принимать боевое положение и как кто-то подошёл к нему сзади.

Чимин открыл глаза и услышал, как в ванной льётся вода. Алкоголь всё ещё бил в голову, но не так сильно, как некоторое время назад, но этого всё равно было недостаточно, чтобы спокойно начать распознавать лица людей, хотя свои действия он уже немного осознавал.

Всё то время, когда Мин тащил Чимина на спине, он не спал, а лишь наслаждался запахом парня. Ему нравилось, что он мог зарыться носом в его шею, чувствуя тепло чужого тела. Шли они молча, но в его голове так и звучали приятный хрипловатый голос и чарующий низковатый смех. На парня хотелось смотреть и слушать его часами, поэтому Чимину было сложно не открыть глаза, когда Мин касался его щёк и шеи и когда его рука была у него под футболкой. Если у Чимина кружилась голова только от запаха Юнги, то представьте, что было с Чимином, когда мизинец Юнги случайно коснулся его соска. Это сразу же отдалось в его паху, но он всё равно героически держался и не открывал глаза, притворяясь спящим.

Чимин хочет Юнги, и скрывать он это не может и не хочет. Возможно, в нормальном состоянии он бы на такое и не решился, но сейчас в его крови до сих пор есть алкоголь, который делает его намного смелее и раскрепощённее, поэтому, не думая о последствиях, Чимин зашёл в ванную комнату, снял с себя всё, кроме боксеров, и тихо открыв дверь душевой кабинки, зашёл в неё, обняв Юнги со спины, снова зарывшись носом в его мокрую шею.

Чувствуя прохладные ободряющие капли на своём теле, Чимин начал покрывать тыльную сторону шеи лёгкими, еле чувствующимися поцелуями. Мина в этот момент пробила дрожь, а сам он замер, но потом, тяжело выдохнув, накрыл ладони Чимина, что обнимали его за талию, своими.

— Что ты делаешь? — на грани с шёпотом спросил Юнги.

— Тебе не нравится? — отстранился от шеи Чимин, но руки с талии Мина не убрал.

Повернувшись, Юнги увидел расстроенные, испуганные и в то же время невинные глаза Чимина и инстинктивно чуть сильнее сжал чужие ладони в своих руках в попытке успокоить и заверить, что это вовсе не так.

— Я спросил, что ты делаешь, а не сказал, что мне не нравится.

В глазах Пака засияла надежда, а ещё нехилый такой огонёк.

— Я не знаю... Но моё тело ещё ни на кого так не реагировало, как на тебя, — тихо и откровенно ответил Чимин. И это правда, потому что его тело ещё ни с кем так не горело, как с Юнги, а у них даже ещё ничего не было.

— Чимин, ты пьян. Ты пожалеешь об этом потом, — на последнем дыхании говорил Юнги, пытаясь не разглядывать Чимина, хотя это было очень сложно.

Острые ключицы, не выходящие из периферийного зрения Юнги, изящная шея, по которой стекали капли прохладной воды, повторяя все её изгибы, и в меру накачанный пресс просто притягивали к себе взгляд. Хотелось смотреть на всё и сразу, но нельзя. «В Чимине всё ещё бушует алкоголь, и он не понимает, что делает», — вторил про себя Юнги.

— А что, если я не буду жалеть? — парировал Чимин, слегка наклоняя голову влево и томно смотря прямо в глаза Юнги, который держался изо всех сил и не опускал взгляд ниже его глаз, потому что если опустит, сдержаться не сможет.

— Я даю тебе 3 секунды, чтобы ты передумал и ушёл, — сквозь почти сжатые зубы проговорил Юнги, надеясь, что Пак одумается, но Чимин стоял там же, где и стоял до этого, и уходить он явно не собирался. — Раз, — начал отсчитывать Мин, а Пак, вместо того чтобы отстраниться, делает небольшой шаг вперёд.

— Юнги...

— Два, — на выдохе продолжает Юнги.

— Ты же не хочешь, чтобы я уходил, — не вопрос, а уверенное утверждение с усмешкой на губах. — Если бы ты действительно хотел, чтобы я ушёл, то... — Чимин опустил взгляд сначала на возбуждённый член старшего, растянувшись в довольной ухмылке, а затем перевёл взгляд на свои ладони, которые до сих пор держал Юнги. За взглядом Пака следовал и взгляд Мина. — Отпустил бы мои руки, — с довольной улыбкой закончил Чимин.

— Три.

— Видишь, я всё ещё здесь. Я не ушёл, а значит, я не буду жалеть, — уверенно заявил Чимин. Его губы расплылись в довольной и уверенной полуулыбке, и в глазах ярко засиял огонь. Ещё чуть-чуть и выдержке Мина точно придёт конец. Такого Чимина невозможно не хотеть.

— Чимин, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты меня потом возненавидел. Если ты сейчас не уйдёшь, я больше не выдержу... — выдохнул Юнги, сдерживая себя из последних сил.

Когда они сидели в баре, они много разговаривали, и Юнги в Паке нашёл частичку себя. Чимин пробрался к нему в душу и, ещё немного, и доберётся до сердца. Его ненависть, которая может разгореться утром, точно даст в Юнги трещину.

Но Чимин в качестве ответа, резко подавшись вперёд, прижимается к губам Мина и сам падает в пропасть, затягивая с собой и Юнги, потому что мало, потому что хочется ещё. Мин в этот момент замер, никак не отвечая на поцелуй, а просто смотря на закрытые глаза Чимина, стараясь осознать, что сейчас происходит. Чуть позже Пак отстранился и, открыв глаза, сразу же нашёл взглядом глаза Юнги, а тот его.

Они смотрели друг другу в глаза, ведя немой диалог о том, что уже ни о какой выдержке и речи быть не может. Юнги сам для себя понял, что пропал, потому что, вкусив сладкий, но запретный плод, отказаться от него больше не захочется. Юнги было мало, он хочет ещё.

— Ну, булка, я тебя предупреждал, — наконец наплевав на всё и вся, Мин, притянув Чимина ближе к себе за затылок, впился в его губы, врываясь в его рот языком.

На этот раз Юнги отдавал поцелую всего себя, и Чимину это нравилось, так нравилось, что он громко выдохнул в этот поцелуй, откровенно от него кайфуя. Но кайфовал не только он, потому что Мину хотелось утробно зарычать прямо в губы Пака от того, как Чимин отвечал и выгибался навстречу ему.

Они кусали и оттягивали нижние губы друг друга, а затем зализывали укусы. Это было страстно, это было пошло, но от этого не менее сладко. Им обоим нравилось, нравилось до темноты в глазах и громкого стука сердца в ушах.

Юнги переместил свои руки с шеи младшего на его талию и, не отрываясь от пухлых губ, прижал Чимина к холодной стене душевой кабинки, отчего тот замычал в поцелуй. Контраст температур между тёплыми, даже горячими, руками Юнги, нежно шарящих по его бокам, и холодной стеной создавал неповторимые ощущения. Это сводило с ума и заводило ещё больше.

Долго задерживаться на притягательных губах Юнги не стал, хотя с каждой секундой их целовать хотелось всё дольше и дольше, но ему безумно хотелось ещё и изучить всё тело Пака, прочувствовать губами каждую его неровность и оставить свои отметины в случайном рисунке на его теле. Желаний и планов много, поэтому от сегодняшней ночи Юнги постарается взять по максимуму.

Мелкими чмоками Мин начал переходить от губ к их уголкам, скулам и подбородку, пока не дошёл до шеи. Сначала он покрывал её такими же нежными и невинными поцелуями, как будто пробуя на вкус, а затем начал прикусывать кожу, сразу же слегка зализывая повреждённое место, получая в ответ громкие выдохи, граничащие со стонами. Чимин, в принципе, всегда был чувствительным, но сейчас такие, вроде как обычные, поцелуи чувствуются совершенно по-другому. Это потому, что Юнги просто такой умелый, или потому, что это делает именно Юнги, а не кто-либо другой?

После шеи очередь дошла до ключиц, на одной из которых Юнги оставил свой укус, не обуздав своего внутреннего дикого зверя. Эти косточки были такими красивыми и изящными, что Мину очень хотелось хотя бы на какое-то время их присвоить себе, оставив на них свой укус.

— Боже, ты всегда кусаешься, когда занимаешься сексом? — с неровным дыханием спросил Чимин, опрокидывая голову.

— Нет, только ты вызываешь во мне желание кусаться, показывать, что это «моё», — между поцелуями на груди ответил Юнги.

— Я, наверное, извращенец, раз мне это нравится… А-ах… — конец предложения утонул в стоне Чимина, когда Мин припал к правому соску Пака.

Юнги умело ласкал одну розовую бусину своим горячим языком. Чимин выгибался навстречу, чтобы быть ближе настолько, насколько это вообще возможно. Он уже на грани того, чтобы звёзды перед глазами видеть, а они ещё к самому главному не перешли. Никто так не чувствовал Чимина, как Юнги, и Чимин никого так не чувствовал, как Мина.

После того как Юнги закончил и со вторым соском, он снова припал к губам Пака. Однако одна его рука спускалась всё ниже, пока не накрыла вставший в мокрых боксерах член Чимина. Юнги, чувствуя в своей руке сильно вставший орган Пака, громко выдохнул. У него и так вставал только от мыслей об этом прекрасном парне, его фанате, а сейчас этот парень находится в его руках, плавится в его руках, стонет и наслаждается, и это нереально видеть и чувствовать.

Они целовались, Чимин тихо постанывал, а Юнги через ткань боксеров сжимал и массировал его ствол. Паку хотелось хныкать от того, как Мин его мучал и изнурял. Чимин не против долгих прелюдий или ласк, но не сейчас, когда внутри уже всё кипит, требует ласки, требует разрядки.

— Юнги, не мучай меня, пожалуйста. Сделай что-нибудь, — просил, чуть ли не умолял Чимин, хватаясь руками за плечи Мина.

Юнги поднял уголок губ в довольной ухмылке и всё-таки просунул руку в боксеры Пака, но снимать само бельё не стал, сохраняя тесноту.

— Знаешь, что я пытался сделать в душе, пока ты не пришёл? — смотря своими лисьеобразными хитрыми глазами прямо в просящие глаза Чимина, спросил Юнги. — Пытался избавиться от своего стояка, который появился из-за тебя, булка, а ты своим приходом мне совсем не помог, так что… — Мин наклонился к уху парня, — око за око, — прошептал он, целуя кожу за ним.

— Так давай я тебе помогу, — слегка отталкивая Мина, предложил Чимин.

— Что? Что ты задумал? — глаза Юнги расширились, когда Чимин опустился на колени и взял в руку его возбуждённый член.

Чимин, посмотрев на Юнги снизу вверх, увидел, как у Мина округлились глаза, и он сам расплылся в хитрой улыбке. Не опуская взгляда, Чимин размазал вытекающий предэякулят по всему стволу Мина и взял головку в рот. Юнги громко выдохнул, как будто у него из лёгких выбили весь воздух. Он упёрся руками о стенку и начал тяжело дышать. Чимин нежно и мучительно посасывал розовую головку, периодически прикрывая глаза от кайфа. Чуть позже Пак начал вбирать всё больше и больше, пока не дошёл почти до лобка, радуясь, что у него почти нет рвотного рефлекса.

Чимин редко когда делал своим парням минет. Он всегда думал, что эта сексуальная практика — высший уровень доверия в интимной части отношений. Но до такого уровня он доходил только с двумя, даже, скорее всего, только с одним парнем, на ком он и научился его делать. В случае с Юнги он не делает его бездумно, потому что алкоголь уже всё-таки почти весь выветрился. Просто он чувствует доверие к Юнги где-то на глубоком, подсознательном уровне. Он как будто чувствует, что Мину можно и нужно доверять, поэтому он и решился на это. И с каждым движением головы он не жалеет об этом, а наоборот, только убеждается в правильности своего решения, потому что видит, как Юнги сдерживает себя, чтобы не толкнуться бёдрами в его горячий рот или руками не начать самому двигать его голову в нужном ему темпе. Чимин видит, как Мин старается не сделать ему больно, и его сердце от этого начинает биться быстрее.

Когда Чимин понял, что Юнги сдерживает стоны, он начал двигать головой быстрее, иногда задерживаясь на головке, чтобы очертить её языком. Он делал то, от чего у Мина кружилась голова и сдерживать себя просто было уже невозможно. С губ Юнги слетел первый полноценный стон, и Чимин чуть сам не кончил от этого потрясающего для его ушей звука.

Стоны становились чаще и громче, движения головой резче и быстрее, а дыхание у обоих тяжелее. Чувствуя, что Юнги уже на грани, Чимин зажал основание его члена и начал снова играться языком с его головкой.

— Блять, Чимин, — простонал Юнги, когда он уже почти весь трясся от возбуждения и напряжения, которые никуда уходить не собирались.

Закончив играться с головкой, Чимин чмокнул её и снова поднялся на ноги. Пак положил ладони на тяжело вздымающуюся грудь Юнги, чувствуя его бешенное сердцебиение.

— Я хочу, чтобы ты кончил в меня, поэтому возьми чёртову смазку и войди в меня, — смотря прямо в глаза Юнги, проговорил Чимин, так же тяжело дыша.

— Где я тебе возьму смазку в гостиничном номере? А презерватив? Я не планировал заниматься сегодня сексом.

— Я слышал, что гель для душа тоже подойдёт, а по поводу презерватива… Ты же чист?

— Да, — кивнул Мин.

— Я тоже, поэтому можно без него, — не отступал Пак, всё-таки снимая с себя бесящие боксеры.

— Чимин, ты серьёзно? — удивился Юнги, который, конечно, мало что знает о сексе между двумя парнями, но всё-таки наслышан, что смазкой и презервативами, которых тут нет, желательно всё-таки пользоваться.

— Значит так, Юнги, если ты сейчас же не возьмёшь чёртов гель и не вставишь в меня пальцы, а потом и свой член, то я буду распалять тебя всю ночь, а когда ты будешь уже на грани, я не буду давать тебе кончить, и так по кругу, — медленно и чётко проговорил Чимин с опасным пламенем в глазах. Такого Пака вполне можно испугаться, и Юнги бы это сделал, если бы речь шла не о сексе, но такой контекст с таким тоном нереально заводил (хотя куда уже больше). — Или я возьму главную роль, но секс сегодня у меня будет при любом раскладе, — тут Юнги мигом взял флакончик геля и нанёс его на пальцы.

— Развернись, — скомандовал он, и Чимин послушался, прижимаясь к холодному кафелю стенки.

Нанеся гель на один палец, Юнги аккуратно вставил в Чимина одну треть фаланги пальца, внимательно следя за реакцией парня. Пак немного сжался и задышал ещё чаще, но в следующую секунду попытался расслабиться, давая Юнги возможность проникнуть дальше.

— У тебя раньше уже был секс с парнем?

— Да, но последний раз у меня был почти два года назад, — прокряхтел Чимин, когда палец Мина вошёл в него полностью.

Юнги немного уколола ревность, но он быстро это отодвинул на задний план, потому что сейчас главная задача — сделать приятно Чимину. Разработав дырочку Пака одним пальцем, Мин добавил второй и начал работать ими в манере ножниц, растягивая Чимина ещё лучше.

После такой долгой паузы Чимин чувствовал боль и дискомфорт, но также он чувствовал, как старается Юнги, чувствовал его заботу и беспокойство. Как только Пак начал кряхтеть, когда Мин вставил в него второй палец, Юнги сразу же начал оставлять лёгкие чмоки на спине парня, успокаивая его и вместе с этим извиняясь.

Со временем боль от двух пальцев совсем ушла, оставляя место удовольствию и наслаждению, поэтому Юнги добавил третий. Он двигал пальцами быстро, резко и на всю длину, стараясь тщательно растянуть парня. В итоге дискомфорт от трёх пальцев прошёл довольно быстро, и Чимин уже был готов для члена Юнги.

— Юнги, я уже готов. Вставь в меня уже свой член, — не выдержал Пак, потому что уже до боли хотелось ощутить горячую плоть Мина и прочувствовать каждую её венку.

Уголки губ Юнги слегка приподнялись. Он взял ещё немного геля и, нанеся его на свой член, начал входить в Чимина так же медленно и аккуратно, как вводил пальцы. Растяжки хватило на чуть больше половины длины члена, поэтому войдя на такую длину, Юнги остановился, давая Паку привыкнуть к своему размеру. Когда Чимин немного двинул бёдрами, насаживаясь чуть больше, Юнги медленно начал двигаться дальше, пока не вошёл на всю длину.

Снова дав Паку привыкнуть к его полной длине, Юнги начал аккуратно двигаться, покрывая спину и тыльную сторону шеи Чимина лёгкими поцелуями. С каждым толчком Юнги набирал обороты и входил всё глубже и быстрее, держа руками бёдра Чимина.

Через некоторое время Мин слегка поменял угол проникновения, и тело Чимина прошибло как будто электрическим разрядом, а сам Пак издал самый громкий стон, граничащий с криком. Юнги прям чётко попал в простату. С того момента каждым толчком Мин упирался в простату Чимина, вызывая у того дрожь и стоны. Через несколько толчков Чимин почувствовал, что уже близок к оргазму.

— Юнги, я сейчас кончу... — простонал Пак.

Чувствуя, что и собственная разрядка близка, Юнги начал двигаться ещё быстрее, буквально вдалбливая Пака в холодную стенку. Долго не продержавшись, первым кончил Чимин. За ним Юнги почувствовал, что, ещё толчок, и сам уже получит долгожданную разрядку. Он хотел выйти из Пака, чтобы додрочить и кончить ему на ягодицы, но тот только сильнее прижал его к себе, давая понять своё желание. Сделав заключительный толчок, Юнги кончил прямо в Чимина и, не выходя из него, повернул голову Пака к себе и жадно поцеловал его пухлые губы, по которым уже успел соскучиться.

Душ всё ещё включён, стёкла всё ещё запотевшие, и дыхание всё ещё неровное, но Юнги и Чимин, счастливые и ослабевшие, сидят на полу душевой кабинки и облокачиваются об её уже тёплую кафельную стену. Чимин довольно улыбается с закрытыми глазами, а Юнги с нежной улыбкой на лице наблюдает за довольным Паком. Сказать, что им было хорошо, ничего не сказать, потому что им было нереально офигенно друг с другом. Каждый чувствовал то, что не чувствовал никогда в своей жизни. Юнги уже не был уверен, что он по девушкам, но он был уверен, что он по Пак Чимину.

— Давай спокойно помоемся и ляжем спать, — раздался голос Юнги, когда у обоих дыхание уже более-менее пришло в норму.

Чимин вместо улыбки надул губы и повернулся к Мину.

— Чувствую себя использованным. Я думал, мы после этого перейдём в спальню и продолжим. Я хочу ещё, — как маленький ребёнок заканючил Чимин, заставляя Юнги снова нежно улыбнуться. Хочется себе этого маленького не на одну ночь, а навсегда…

— Во-первых, использованный тут я. Во-вторых, булка, ты не выдержишь второго раунда. Если тут я сдерживался, то больше делать этого не стану, — ответил Юнги, слегка ударяя указательным пальцем по кончику носа Пака.

— Во-первых, почему я булка? И во-вторых, а не слишком ли ты самоуверен? Я думаю, это ты, старичок, не выдержишь и отключишься, потому что я очень и очень ненасытен, — последнюю часть предложения Чимин проговорил на грани с шёпотом на ушко Юнги, обжигая его своим горячим дыханием и потом проводя языком по контуру ушной раковины. У Мина снова там всё зашевелилось.

— Ты видел свои щёки? Ты вылитая булка, — ответил на первый вопрос Юнги.

— Я просто не успел ещё похудеть, — хмыкнул Чимин, выпятив нижнюю губу.

— Если ты похудеешь и я не увижу твоих щёк, я собственноручно засуну в тебя еду, но щёки верну. Понял? — Чимин застенчиво улыбнулся и попытался спрятать куда-нибудь свои розовые щёки, но Юнги всё видел и нежно заулыбался своими дёснами.

— Да... — тихо ответил Пак, который, кажется, перестал дышать от этой прекрасной улыбки, которую хочется видеть постоянно, а самое главное — быть её причиной.

— А по поводу старичка... — Юнги посмотрел на Чимина с мстительным и похотливым взглядом. — Я старше тебя всего года на 3. Так что я тебе ещё покажу, кто тут старичок.

— Я весь в предвкушении, — довольно заулыбался Чимин, проводя указательным пальцем по груди Юнги.

— Вот и оставайся в предвкушении, а сейчас душ.

🦩🦩🦩

После принятия душа они переместились в спальню, где медленно и страстно начали целоваться. Им будто не хватало друг друга, будто если они на секунду отдалятся друг от друга, то начнут задыхаться. Странное явление для тех, кто познакомился в баре несколько часов назад, но оно правдиво и очень даже для них реально.

Когда воздух начал заканчиваться, Чимин, нависавший над Юнги, который был совершенно не против такого расклада, отстранился и начал смотреть на лицо Мина. Пак ласково бегал глазами по его лицу, слегка улыбаясь уголками губ. Эффект алкоголя становился всё меньше, и Чимин в темноте начал видеть очертания его лица. И несмотря на то, что он не мог полностью рассмотреть черты лица из-за темноты, Паку нравилось в Юнги абсолютно всё: глаза, брови, нос, губы и щёки. Всё это ему так и хотелось, если не рассмотреть, то расцеловать, почувствовать эти очертания губами.

— Мне хочется расцеловать тебя всего, — тихо, как загипнотизированный, проговорил Чимин, всё ещё бегая глазами по лицу Мина.

— Не жди, не спрашивай — просто целуй, — ответил Юнги, смотря в карие глаза, взгляд которых он наконец поймал.

Чимин медлить не стал и начал покрывать лёгкими нежными поцелуями всё лицо светловолосого парня, отчего тот стал слегка смеяться. Им было так комфортно друг с другом, так спокойно, что каждый хотел, чтобы эта ночь не заканчивалась. Пусть будет темно, но в этой темноте они будут вместе.

Когда почти на каждом участке кожи лица Юнги чувствовался лёгкий поцелуй Чимина, Пак снова отстранился, смотря теперь только в глаза Мину. Между ними снова произошёл немой диалог, и, поняв, что они хотят одного и того же, Чимин снова плавно опустился к губам Юнги, вовлекая парня в новый поцелуй.

Пак медленно и чувственно сминал губы Мина, заставляя кровь приливать к ним. Юнги в таком же темпе отвечал на поцелуй, поместив одну руку на скулу парня, а вторую на талию, нежно её гладя. Чимину безумно нравился этот жест, эта нежность, которую проявлял Юнги, он буквально таял от неё, потому что являлся очень тактильным человеком, который любил все виды обнимашек. Что касается Мина, то у него голова кружилась от того, как Пак сладостно его целовал.

С каждой минутой поцелуй становился глубже, и через некоторое время Чимин почувствовал, как его друг снова оживает. То же самое начал чувствовать и Юнги. Их разделяли всего лишь белые полотенца на их бёдрах. Из-за этого Чимин решил начать спускаться ниже. С губ Пак начал переходить на шею и остановился на кадыке, оставляя там едва чувствующийся укус, отчего Юнги рвано выдохнул. Это было его слабое место.

На шее Чимин задержался чуть дольше, чем планировал, потому что в голову пришла мысль о том, как кто-то ещё, кроме него, мог её целовать или притрагиваться. В нём проснулся собственнический инстинкт, побудив Пака оставить на шее несколько засосов, и после того, как Чимин довольно полюбовался своей работой, он спустился ещё ниже к ключицам и груди.

Оставив на обеих косточках почти незаметные чмоки, Пак провёл расслабленным языком по розовой бусине соска Юнги, отчего того слегка передёрнуло. Чимин оставил на соске такой же лёгкий поцелуй, как и на ключицах, вызывая приятные мурашки, а после начал делать с ним те же манипуляции, что делал Юнги ему в душе, чтобы тот прочувствовал, как это приятно. Мин от этого стал дышать глубже и громче, но Чимина это снова не устроило, потому что он хотел слышать Юнги, слышать, как ему хорошо. Для этого ему надо было опуститься ещё ниже, поэтому долго задерживаться на втором соске Пак тоже не стал.

На животе Чимин также оставил несколько своих меток и медленно провёл рукой от рёбер до края полотенца Юнги. Пак поднял голову и с немым вопросом посмотрел на Мина, который сразу же почти незаметно кивнул, без слов понимая Чимина. Темноволосый подцепил уголок полотенца и не спеша снял его с бёдер Юнги. Мин чуть громче выдохнул, внимательно наблюдая за действиями Пака.

Снова увидев чужой член, Чимин как будто отключился от мира всего. Да, они буквально несколько минут назад вышли из душа, в котором они были вдвоем абсолютно голые, и этот член уже побывал и во рту Чимина и в самом Чимине, но сейчас почему-то ощущения совсем другие. Может, это потому что в душе было всё быстро и в этой всей спешке Пак не успел ни разглядеть тело Юнги, ни насладиться им, а сейчас всё медленно и сладостно?

Чимин уже начинает думать, что он извращенец, потому что просто не может оторвать взгляда от, как ему казалось, идеального для него члена. Юнги, заметив это, по-доброму усмехнулся и вместо лежачего положения принял сидячее, пытаясь заглянуть в глаза Чимина.

— Нравится? — спросил он с довольной улыбкой на лице, а когда Пак поднял голову, Юнги сразу же впился в его пухлые губы ещё одним поцелуем, кладя руку на тыльную сторону шеи Пака и притягивая его как можно ближе.

— Да, — выдохнул Чимин, когда они отстранились друг от друга, при этом облокачиваясь друг на друга лбами. Дыхание у обоих было сбившимся.

— Ещё не насмотрелся на него в душе?

— На тебя невозможно насмотреться. Ты безумно красивый и горячий, а твой член просто идеальный. Я готов на тебя всю вечность смотреть, — как загипнотизированный, произнёс Чимин, смотря прямо в глаза Юнги, а тот от услышанного зарычал и снова притянул Пака для поцелуя, который теперь смахивал на животный. Они чуть ли не съедали друг друга, такая была их страсть. Юнги понимал, что готов довериться этому парню на все сто, он хочет довериться Чимину.

— Хочешь быть сверху? — отстранившись от красных и исцелованных губ Пака, спросил Юнги.

— Да, но... — Чимин хотел продолжить, что ему не важна позиция, и он может и даже хочет быть снизу, но Юнги его прервал.

— Тогда действуй, — сказал Мин и, нащупав заранее подготовленный тюбик с субстанцией, которая по консистенции похожа на смазку, дал его Паку.

— Что? Но...

— Больше дела, меньше слов, — снова прервал его Юнги и лёг на кровать.

Чимин сначала немного завис, а позже в его глазах снова появились те огоньки, те чертята и дьяволёнок, а губы растянулись в довольной, уже полюбившейся Юнги, ухмылке. Пак наклонился к лицу Юнги, снова его поцеловав в знак благодарности, что он доверился ему. Сейчас он не будет никуда торопиться, он будет наслаждаться всем чем можно и брать всё то, что позволит Юнги. Сердце быстро-быстро бьётся в ушах, потому что парень с потрясающим низким басом, запахом, телом, глазами, щеками позволил управлять процессом, позволил овладеть им.

После поцелуя Чимин выпрямился и нанёс на один палец что-то типа смазки и, начав снова расцеловывать тело Юнги, аккуратно ввёл один палец внутрь парня. Мин от неприятных чувств сжался и зашипел, но Чимин старался делать всё аккуратно и свести боль и неприятные ощущения к минимуму. Когда палец полностью погрузился в Юнги, тот зашипел ещё больше, и Пак снова склонился к его губам и поцеловал, пытаясь отвлечь его.

— Перевернись на живот, так мне будет удобнее тебя растягивать, — сказал Чимин, целуя ключицы Юнги.

Чимин вынул пальцы, и Мин, послушав Пака, перевернулся на живот, его член теперь неприятно касался белой простыни. Пальцы Юнги начали сжимать ткань, когда Чимин ввёл уже два пальца. Свободную руку Пак положил на тыльную сторону ладони Юнги, которая сжимала простынь, и они сплели пальцы. Вроде обычный жест, но для обоих он казался таким интимным и личным, что на их губах появилась нежная улыбка.

Когда два пальца уже не приносили дискомфорт и их было явно мало, Чимин, добавив ещё немного субстанции из тюбика, вставил ещё один. Ощущения для Юнги всё ещё были не совсем приятные, но он был уже в предвкушении чего-то большего. Ему нравилась заполненность внутри, несмотря на всё новые неприятные ощущения, которые со временем пропали и принесли нереальный кайф. Через некоторое время Мин уже сам начал насаживаться на пальцы, а ещё через некоторое время и их уже стало мало. Юнги хотел член Чимина в себе, хотел ощутить, как это — чувствовать кого-то внутри себя.

— Я уже готов. Войди в меня быстрее, — на выдохе произнёс Мин.

— Ты уверен? Я могу добавить четвёртый палец, чтобы потом...

— Блять, да я уже готов. Вставь в меня свой член быстрее, — снова перебил Чимина Юнги, на что тот хищно улыбнулся.

— Что у тебя за привычка такая дурацкая — перебивать? Придётся тебя научить дослушивать, что говорят другие, — в голосе Чимина Юнги явно слышал дьявольские нотки доминанта, которые возбудили его ещё сильнее, но они ничего хорошего не предвещали. После этого он почувствовал как в заднице сразу стало не хватать пальцев, а затем сразу почувствовал жгучее чувство удара на своей заднице и звук шлепка. Это было для него так странно (но ему это понравилось?). Что с ним делает этот Пак Чимин!?

— Ты же понимаешь, что когда я снова возьму верхнюю позицию, я отыграюсь на тебе за всё? — прокряхтел Юнги, а Пак склонился над его ухом и горячо прошептал:

— Не хочу тебя расстраивать, но я этого жду не дождусь, а сейчас встань, пожалуйста, в коленно-локтевую.

Юнги пробрала дрожь от такого низкого и горячего голоса Чимина, и сквозь стыд и стеснение он всё-таки встал в сказанную ему позу. Чимина просто вело с такого Мина — Юнги прекрасен, Юнги идеален. Он был безумно благодарен ему за такое доверие.

Наконец освободив свой стоящий член от полотенца, Чимин нанёс на него ту же субстанцию и аккуратно ввёл головку. Снова шипение, и Пак снова начинает целовать мягкую кожу, чтобы отвлечь от неприятных ощущений, как это делал Юнги в душе. Когда Чимин вошёл наполовину, он замер, хотя уже еле сдерживался, потому что член уже болел от возбуждения, а в Юнги так хорошо, так горячо, что хотелось просто сорваться на максимальный темп, не сдерживая себя. Но комфорт Мина важнее, поэтому он дал Юнги привыкнуть к его размерам и вообще к новым ощущениям. Мин через время сам стал насаживаться на член, показывая, что готов, поэтому Чимин начал двигаться. Постепенно он начал ускоряться. Комнату наконец начали заполнять хриплые низкие стоны Юнги, которые ласкали слух довольного Чимина, и более тихие стоны Пака. Они полностью отдавались моменту, они полностью отдавались друг другу. Им было безумно хорошо друг с другом.

Чимин, войдя в Мина размашистым толчком, задел его простату, отчего Юнги чуть ли не закричал. Стрела удовольствия буквально прострелила всё тело. Он только мог, что выдать хриплое «ещё» и самому немного насадиться на член Пака, попытавшись повторить стимуляцию. Чимин, запомнив нужный угол, немного поменял их положение для более удобного проникновения и теперь с каждым толчком задевал простату, выбивая из Мина сладкие хриплые стоны, которые он готов слушать часами, а у Юнги, кажется, звёзды перед глазами были.

— Чимин, я уже скоро... — кое-как проговорил Юнги на выдохе между стонами.

Толчки начали срываться чуть ли не на максимальный темп, потому что они уже оба были на пределе. Чимин протягивает руку к члену Мина и начинает ему надрачивать. Хватает лишь нескольких движений рукой, как Юнги после «Кончай, малыш» обильно кончил в руку Пака и на белую простынь отеля. Чимин от него далеко не ушёл, поэтому через несколько мощных толчков вышел и, додрочив, кончил Юнги на поясницу. Они оба свалились на кровать — вымотанные, но такие довольные.

Но на этом их ночь не закончилась, потому что, несмотря на усталость, они ещё долго друг другом наслаждались. Эта ночь была полна бесконечным множеством поцелуев, оргазмов и счастья. Это была их ночь, их бесконечность.