Это всё фисташковое мороженое!

Направленность: Слэш

Пэйринг и персонажи: Мин Юнги/Пак Чимин, Ким Сокджин

Рейтинг: NC-17

Кол-во частей: 1

Кол-во страниц: 13

Метки: AU, Анальный секс, Громкий секс, Асфиксия, Обездвиживание, Студенты/Преподаватели, Нецензурная лексика, Юмор, Стёб.

– Юнги-а! Юнги-а-а-а! ЮНГИ-А-А-А-А-А-А! – разносится на весь двор звонкий клич в пять утра.

Голуби в ахуе. Юнги тоже.

– Скинь водички, козлина очаровательная! – раздаётся следом.

– Пшёл на хер, – прилетает в ответ, но очень глухо и куда-то в подушку, так что до получателя голосовое явно не дойдёт.

                                                            ***

К такому настырному пиздецу в роли Пак Чимина жизнь Мина не готовила. Он был готов ко всему: к тяжёлой адаптации в новом городе и к новому рабочему месту; к соседям, наглым как тараканы и к тараканам, похуистичным как соседи; к очередному «неожиданному» росту цен на продукты (чтоб там, кто за это отвечает, всю жизнь только сельдереем и питался); да даже к обещанному концу света, который всё собирается, но не доходит! Но вот что его, тридцатилетнего мужика, ежедневно будет терроризировать мелкое и наглое создание с третьего курса, забив большой и толстый на все нормы приличия, это уж извините, такое в планы не входило.

А Мин Юнги, вообще-то, преподаватель! Он, так-то на минуточку, предмет психологии в университете ведёт, ещё и нет-нет да диссертацию пописывает. Юнги может часами рассказывать про типы личности, вести дискуссии касательно причин того или иного поведения объекта обсуждения, да даже спокойно составить психологический портрет человека, с которым будет знаком не более десяти минут! Вот он как могёт! А предугадать очередную выходку Пак Чимина не могёт.

Коварный поворот судьбы произошёл где-то четыре месяца назад, когда какого-то ляда руководство Академии искусств решило для разнообразия своим студентам расширить кругозор и почему-то выбрало первым делом именно психологию. Лекция есть, логики – нет. Рассказать о психике человека на основе взаимодействия людей с окружающей средой договорились с ближайшим университетом, где имелись более или менее толковые лекторы в этом предмете.

Предварительно было решено, что «птенцов», любящих больше прыгать на сцене и завывать в микрофон, чем забивать свою головушку знаниями, поведёт в эти «дебри» сам заведующий кафедрой Ким Сокджин, но эта хитрожопая шпала в очёчках слишком резко свалила на какой-то съезд непризнанных гениев и возложила великую миссию на своего друга, а по совместительству и коллегу, Мин Юнги. Ну а тому что? Ну побубнит лишних полтора часа в аудитории, зато ему Джин выходной за это обещал.

В назначенный день преподаватель Мин потащил свои бледные окорока из любименькой квартирки, которая находилась в паре кварталах от кампусов Академии, в сторону нужного ему корпуса. По графику на Земле апрель, а на улице какого-то хрена пекло как в июле в Африке. Посадишь жопу на асфальт – получишь хрустящий багет за считанные секунды. А Юнги еще и в костюме, как назло.

Решив, что если он сейчас не охладится, то заработает солнечный удар, мужчина по дороге завалился в небольшой магазинчик. Нагло постояв несколько минут под божественным кондиционером и пообнимавшись с пивом из холодильника, Юнги решил для приличия взять с собой мороженко, чтобы не стечь окончательно в штаны, в которых из-за погоды уже собственные яйца начинают медленно вариться. Выбор пал на фисташковое в рожке.

С довольной физиономией Мин Юнги следовал по проложенному в голове маршруту. Притормозив у поста охраны, мужчина, зажав свой кожаный деловой портфель между ляжками, держа при этом в одной руке сладость, второй пытался найти в карманах выданный ему временный пропуск, мысленно матеря всё и вся. Именно в этот момент, пока он в позе «зю» под выжидающим взглядом серьёзного смотрителя за порядком искал чертову пластмассинку, кто-то пролетел мимо него словно Усэйн Болт, задев плечом и проскочив через турникет. От быстро удаляющейся ярко-красной головы, что даже не соизволила повернуться, донеслось «Сорянушки!» и та скрылась за поворотом.

Ну торопился человек, ну немного не вписался в поворот, ну бывает. Мин Юнги бы всё понял и даже внимания бы не обратил. Но не сейчас. Сейчас он, застыв в позе уж больно напоминающую позу статуи метателя диска, вот только с пропуском в руках вместо металлической тарелки, не моргая смотрит вниз, наблюдая, как из его груди торчит рожок, а по белоснежной рубашке растекается бледно-зелёное сладкое месиво. Почти единорог!

Мысленно ёбнув своим портфелем одну красную башку, Юнги ткнул в нос охраннику пропуск и потопал в ближайший туалет. Рассказ о том, как он сначала долго пытался отмыть умудрившееся въесться в ткань мороженое, намочив при этом почти всю рубашку на груди, а после пытался высушить её кипой салфеток, мы упустим. Ну, и заодно, как после израсходования полотенец случайно обнаружил в углу туалета сушку для рук и не снимая рубашку в раскорячку пытался высушить её под потоками горячего воздуха. Ну не додумался он, что раздеться можно! Он очень занят был… попытками не послать всё в ебеня.

Так и не досушив уже высунутую как из жопы рубашку, Мин Юнги пригладил её руками на груди, и она облепила её как вторая кожа, вызывающе просвечиваясь и показывая миру аккуратные соски владельца. Благо пиджак немного спасал ситуацию и хотя бы эти два «глаза» можно было спрятать. Радовало лишь то, что неожиданно обрушившийся пиздец случился не в его родном университете. А тут чё: ну попозорится полтора часика и свалит, никто и не вспомнит про него уже через неделю. Ну, по крайней мере так наивно предполагал сам Мин.

Стоит ли говорить о том насколько охуевшим было лицо мужчины, когда он наконец-то зашёл в нужную аудиторию и обнаружил на первом ряду то самое ярко-красное пятно в виде нахально ухмыляющегося парня, что неосторожненько его не заметил у турникетов?

«Ебануться и не жить», – промелькнуло в голове у старшего, пока его без зазрения совести пожирали глазами.

Всю лекцию Мин Юнги ощущал, как его пытаются раздеть чуть ли не телепатически и заглянуть под всё ещё не высохнувшую рубашку. Нет, внимание от студентов, тем более весьма красивых (Мин подметил; трудно не подметить, когда этот «факел» сидит прямо перед тобой и то и дело облизывает свои пересохшие губы) очень даже льстит. Но вот тут оно ещё параллельно и подбешивать умудряется. Где, мать его, субординация?! А прискорбное «простите-извините, я так больше не буду»?! Режим обиженки ещё никто не выключал! И похрен, что он взрослый, разумный человек, ему тоже хочется надуть губы и топнуть ножкой, демонстративно вздёрнув носик!

По итогу, Мин просто решил до конца своей лекции даже голову в сторону причины своего херового настроения не поворачивать. Хватило его где-то… секунд на тридцать. Мужи-и-и-к! В защиту Юнги можно сказать, что тяжело не смотреть на то, как очаровательный студент, сидя перед тобой на первом ряду, достаёт из сумки банан, потом угрожающе медленно его чистит и после этого, широко открыв рот, заглатывает тот больше чем на половину, даже не дернувшись, и смотря при этом на тебя в упор своими хитрющими глазами. За этим зрелищем наблюдали как минимум половина ряда тех, кто сидел поближе, пока красноволосый медленно пережёвывал откушенный кусок, прикрыв глаза от удовольствия.

Мин Юнги от демонстрации таких способностей парня охуел и не выхуел обратно. Член предательски дёрнулся, пытаясь пробиться на свет сквозь ширинку и воочию взглянуть на лёгкую эротику на первых рядах. Юнги ещё раз мысленно восхвалил дизайнера его костюма, что теперь скрывал не только набухшие от трения о влажную рубашку соски, но и стояк. Мин в какой-то прострации заканчивал лекцию, стараясь даже глаза не поднимать от ноутбука с презентацией, стоя за трибуной, в надежде, что та его спрячет в случае сильных порывов ветра сексуальности от парня. Как только пара была окончена, мужчина, быстренько попрощавшись со студентами, галопом выбежал из аудитории.

«Страшно нынче жить! При свете дня уже штаны содрать пытаются!», – возмущался про себя Мин Юнги. – «Моя жопа! Никому не отдам!».

Мужчина спокойно смог выдохнуть только закрыв дверь собственной квартиры. Шурша на кухне в поисках стакана и заныканного успокоительного в виде бутылочки виски, Юнги сделал себе пометочку по прилёту лучшего друга задать тому свой любимый вопрос «Ёб твою ж мать, это что за бабуйня была?» и приправить это каким-нибудь «гиена хитровыебанная» или «гнида коварная», тут уже от настроения будет зависеть.

Успокаивало лишь то, что он больше не увидит это красноголовое создание, что в своём отравленной перекисью мозгу уже явно успел вытворить с ним всякие непотребства прямо на столе аудитории, может даже со зрителями (Мин от такой подкинутой картинки испуганно прикрывает рот ладонью, а по лицу предательски расходится румянец. Ну сама скромность, ёптить!). Нет, Мин Юнги стройные ряды девственников уже давным-давно покинул. Да его даже за некоторые «шалости» в постели Люцифер может из Ада развернуть (ну молодой был, пробовать всё хотелось)! Ну, и пофиг ему парень там или девушка… лишь бы под ним! Это вот прям нерушимое правило, высеченное где-то на камне далеко в горах и остающееся под присмотром каких-нибудь слишком ответственных монахов. А судя по похабному и о-о-очень многообещающему взгляду парня, тот явно не рассматривал своего полуторачасового лектора как актива.

– Моя жопа – моё сокровище! – как-то больше напоминая самому себе, громко произнёс тогда Мин Юнги в собственной пустой квартире, вливая очередную порцию янтарной жидкости в себя. – Но, с-с-сука, чё ж он такой красивый-то...

На следующий день, мужчина с лёгким макияжем под названием «похмелье», утречком, как ни в чём не бывало топал в свой привычный до скрежета зубов университет. Нет, работу он свою любил, вот прям действительно любил… но не по утрам… и не после того как на 50% состоял из виски (хотя утром уже скорее на 10%).

Последние капли алкоголя выветриваются ровно в тот момент, когда, подходя к корпусу, сбоку из-за кустов он слышит звонкое «Кукусики!». С визгом (именно им, и Юнги (не)много стыдно за это), переходящим в «А-а-ах, ты ж, блять…», мужчина, не раздумывая ни секунды, но при этом закрыв глаза, замахнулся своим увесистым портфелем и херакнул им в сторону звука. Судя по тому как сумку отрикошетило обратно, а следом прозвучало глухое «бух», Мин попал. Возможно сразу за решётку, если обнаружит сейчас труп.

Приоткрыв глаз, он обнаружил закинутые на невысокий заборчик стройные ноги в белых найках, пока тело благополучно барахталось где-то между высоких кустов. Нащупав руку потерёныша, что оказалась очень нежной и маленькой для парня, Юнги потянул его на себя, помогая выбраться из пут природы, но, как только среди листьев мелькнула красная макушка, тут же со стоном «да су-у-у-ка», отпустил её и тело вновь приземлилось на землю с соответствующим звуком. А что? Мин Юнги можно! Ну преподаватель, ну не его же! И вообще, 1:1… око за око… очко за очко… Так, о чём это мы?

– Я, конечно, ожидал, что вы будете немного в шоке, когда меня увидите, но не настолько, профессор Мин, – выдаёт парень, когда наконец-то выбирается из кустов.

– Ты как на меня вышел? – злобно щурится мужчина, всем своим видом демонстрируя «радость» от встречи.

– Вы не мафиози, чтобы на Вас выходить. Хотя, если у Вас имеется ствол, то я бы его посмотрел, – ухмыльнулся парень, но увидев, что выражение лица у собеседника стало ещё более хмурое, продолжил:

– Ой, да в деканате глазки построил, сказал, что хочу побольше углубиться в тему, так мне сразу всю инфу на Вас и выложили.

– Никому в этом мире нельзя доверять… – пробурчал Юнги, ненароком дёрнувшись на том, как парень сделал акцент на слове «углубиться».

– Возможно… – как-то слишком хитро улыбнулся парень.

– Что тебе на самом деле надо?

– Вы, свидание и любовь до гроба.

– Охренел? – возмутился Мин, поражённый наглостью парня.

– Как говорят, хватай, пока горячо! – лыбится красноволосый. – А Вы явно горячи...

– Во-первых, я тебя старше лет так на шесть. Во-вторых, я не встречаюсь со студентами. В-третьих, ты даже не знаешь натурал я или нет. В-четвёртых, иди на хер.

– Я люблю постарше. Я не Ваш студент. Ориентацию можно сменить. С превеликим удовольствием, – парировал на каждый пункт парень, любуясь всё более охеревающим с каждым ответом лицо.

Мин Юнги тогда просто застонал и, развернувшись на пятках, стремительно направился к корпусу.

– Я, кстати, Пак Чимин! – донеслось вслед.

– Мне, кстати, глубоко насрать! – орёт чуть ли не на весь двор Юнги, показывая свой самый длинный палец куда-то назад, даже не оборачиваясь. И вот наплевать сейчас, что он как преподаватель подаёт сейчас не самый лучший пример студентам.

Мин Юнги бы хотел отмотать день назад и не подменять Сокджина на лекции, не выворачивать на себя мороженое, не светить своей грудью перед студентами через промокшую рубашку, не ощущать на себе пожирающий взгляд одного красноволосого парня. Но Вселенная явно не на пальце вертела, что там он хотел. Поэтому следующие несколько недель проходят приблизительно по одному сценарию…

                                                             ***

… – Профессор Мин, Вы настолько горячо выглядите сегодня! Хотите, я вас остужу? У меня даже бутылка с водой при себе имеется для такого случая. Эта рубашка на Вас будет явно лучше смотреться, будучи мокрой! Я видел, я знаю! – доносится на следующий день примерно из тех же кустов, где этот «птенец» с раздутым самомнением буквально вчера валялся.

– Чеши копытцами отсюда! – шипит мужчина, сам активно перебирая ногами в сторону входа в корпус.

У Юнги появляется желание накатать заяву о преследовании…

                                                             ***

… – Как насчёт посмотреть на моего кота у меня дома? – звучит до боли знакомый соблазнительный голос ещё через пару дней, правда уже с лавочки в парке, через который ежедневно лежит путь Мин Юнги в обитель знаний.

– У тебя есть кот? – зачем-то уточняет Мин, проходя мимо и даже не притормаживая.

– Нет, но пушистый хвостик имеется! – доносится вслед, а мужчина спотыкается под звонкий смех.

– Съеби воробушком! – оборачивается Юнги, состроив самую брезгливую гримасу. В ответ получает только хитрый прищур и многообещающий вид натянутой с помощью языка щеки.

У Юнги дёргается глаз, а заодно и член. Желание накатать заяву никуда не исчезает…

                                                            ***

… – Хочу частные уроки! Плачу натурой! Но не овощами… – пиздец как неожиданно раздаётся на следующий день из-за двери в подъезд дома Мин Юнги, когда тот пытается из него выйти.

Ну, в целом, он вышел, правда чуть ли не на тот свет сразу. Экспресс-доставкой «Чимин (энд)без Co».

– Ты, блять, прикончить меня решил? – хватаясь за сердце, пытался воскреснуть обратно Мин.

– Не достался ты мне, так не доставайся же ты никому! – лыбится во все тридцать два Пак так сильно, что щёки глаза закрывают, превращая их в полосочки.

– Во-первых, что за фамильярность? – начинает беситься мужчина. – Во-вторых, я не даю частные уроки, особенно наглым красноволосым засранцам с Академии искусств. В-третьих, …

– Валить кабанчиком? – уточняет Чимин, слегка наклонив голову в бок.

– Именно! – бросает Юнги, огибая парня и вкладывая всю свою ненависть в каждый шаг.

Нет, сегодня он точно заглянет в участок. С него, конечно, там точно поржут, ну и хрен с ним. А вот щёчки у парня, кстати, миленькие… тискательные… Так, стоп!

                                                          ***

… – Юнги, смирись, я тебя забил! – весело доносится из-за угла дома ещё через три дня. Почему из-за угла? Чимин решил перестраховаться, когда после его смачного удара по филейной части старшего, тот начал судорожно копошиться в пакете из магазина, а после достал оттуда бутылку вина, угрожающе держа ту за горлышко.

– Я тебе чё, гвоздь, чтобы меня забивать?! – возмущается Мин, пытаясь демонстративно прицелиться бутылкой в красную макушку со своего места. На обращение младшего к нему на «ты» он уже забил.

– Нет, но я был бы не прочь, чтобы ты в меня вколачивался, – слышится неподалёку.

Всё, Мин Юнги не будет ничего катать. Он своими руками это наглое создание придушит, а в процессе будет любоваться как будут понемногу синеть эти влажные, измазанные прозрачным блеском, пухлые губы, пока с них будут слетать сиплые стоны… Та-а-а-к, что за БДСМ на минималках с красноволосым в главной роли?!

Юнги уже не понимает на кого он больше злится: на себя или на Пака. Во всей сложившейся ситуации пока радует одно – его прелестная жопка в целости и сохранности, так как после таких явных намёков уже нет сомнению, что парень явно любит брать, а не давать. Хотя пока он всё ещё пытается брать самого Мин Юнги.

                                                             ***

И вот, неожиданно ставший популярным у одного конкретного студента профессор психологии Мин каждый день надеется, что это день Х, когда от него отвянут настанет именно сегодня. Надеется он уже так четыре месяца. Стоит отдать должное смекалке и фантазии, а уж тем более целеустремлённости парня. Он ещё ни разу не повторился в своих местами нелепых и слишком пошлых подкатах. Юнги даже грустит иногда, если тому не удаётся подловить его. Мин даже медленнее ходить начал… Да по его приходам/уходам можно теперь часы сверять!

Мин Юнги готов признать, что крепость его пала уже месяцок назад, но ему что-то так понравилась эта игра в недотрогу, что остановиться он никак не может. И вообще, чё его как бабу тут окучивают?! Это он вообще-то этим заниматься должен! Хотя, у них с самого начала всё было через жопу… Минуточку, а откуда взялось это «у них»?!

– Мин Юнги, если ты не выйдешь или не покажешь своё прекрасное утреннее лицо-пельмень в окно, то я начну петь серенады! – доносится угроза откуда-то с улицы. – Предупреждаю! Фонтаны крови из ушей обеспечены!

Юнги стонет в сплющенную подушку, матеря то злосчастное фисташковое мороженое, что свело его с этим неугомонным. Встать все-таки придётся, потому что в том, что Пак начнёт горланить (и скорее всего что-то похабное), мужчина уверен на все сто. Подъём притормаживает входящий на телефон. Мин вновь стонет, протягивая руку к мобильному. Кажется, другие звуки он по утрам издавать не способен.

– Алло, – хрипит мужчина, принимая вызов.

– Если твой жаворонок обдолбанный сейчас свой клюв не захлопнет, то я самолично закрою вас на кафедре вместе с собой и приложу все усилия, чтобы над твоим девственным задом надругались! Иначе я не знаю, как прекратить эти круги Ада для окружающих! – орёт в трубку Джин, которому когда-то взбрело в голову купить квартиру в том же доме, что и Мин.

– Фу-фу-фу со мной такими фантазиями делиться, – кривится Юнги, но дыра промеж булок всё же испуганно сжимается. – И перестаньте все посягаться на мою задницу!

– Так от неё спокойствие всего района уже зависит! – переходит на ультразвук Ким. – У нас даже птицы почти все со двора свалили, потому что не выдерживают таких ранних подъёмов! Птицы, Юнги! Птицы в ахуе, сечёшь?

– Ой, да он поорал пару раз так всего... – как-то обиженно произносит Мин. Не то, чтобы он получает удовольствие от этих утренних выкидонов своего Ромео, но всё равно приятненько... Но лучше бы не так рано, эт да...

– Слыш, я тебя предупреждаю... – угрожающе звучит из трубки.

Именно в этот момент Пак Чимин всё-таки решается исполнить популярный хит в своём исполнении.

«О, Боже, какой мужчина-а-а...» разносится по двору, а у Джина с Юнги ещё и из динамиков телефонов. Парень пиздецки промахивается мимо нот и горланит почти фальцетом, явно кайфуя от собственного соло-концерта. Мин Юнги уверен, что эта сволочь ещё и пританцовывает, но не рискует выглянуть и удостовериться в своём предположении. В одном Пак был точно прав – его пением можно пытать.

– Поздравляю, тебе пизда! – доносится из динамика. – Готовь жопу!

– Сокджинушка! – молебно звучит Мин, но телефон с завершенным вызовом сообщает, что пощады просить уже бесполезно.

Юнги, вспоминая все яркие эпитеты к слову «гандон», подрывается с кровати и шурует в ванную комнату. Хватанув свой синий тазик, служащий ему верным соратником во времена отключения воды, он ставит его на дно ванной, открывает вентиль с холодной и наблюдает как тот заполняется.

– Месть – это блюдо, что подают холодным, – злорадно улыбается Мин Юнги.

Кое-как дотащив полный тазик до балкона, он, выглянув на мгновение, чтобы прицелиться, со смехом злодеев из мультиков, выворачивает его приблизительно туда, где должен стоять Пак.

– Сволота слепошарая, да я тебя сам сейчас на что-нибудь насажу! – разносится вопль снизу и голос явно принадлежит не красноволосому парню.

Присев от испуга на кортаны, Юнги аккуратненько приподнимается ровно настолько, чтобы подсмотреть своими сейчас круглыми кошачьими глазами, перепало ли тому, о ком он сейчас думает. Уже неизвестно, какой по счету за утро обречённый стон вырывается из его рта, когда он видит, как колбасит внизу его насквозь промокшего друга. Он так активно жестикулирует, совмещая это с отборным матом, что выглядит так, словно наступил на оголённый провод. Чимину, кстати, тоже прилично досталось, но он не особо обращает на это внимание. Он сейчас сильно занят попытками не сдохнуть от смеха.

– Извинтиляюсь, – чуть ли не пищит виновник водных процедур. – Джина-а-а, с меня вискарь!

– С тебя сегодня потрахаться с ним, – тычет в сторону парня друг. – И не меньше! Иначе я исполню то, что обещал! – грозит кулаком куда-то вверх Ким, а после говорит уже Паку: – Пошли, самолично отведу тебя в крепость нашей принцессы.

У Мин Юнги сейчас возникло острое желание спрыгнуть с пятого этажа в одних труселях с раскинутыми руками словно белка-летяга. Блять, ему тридцатник, о чем он думает...

Мин понимает, что даже если он закроется на все замки и не будет вылазить из дома как можно дольше, то нычки еды рано или поздно закончатся и, как только он откроет дверь, его жопа станет жертвой в ту же секунду. И вот он даже не знает, кто первый до неё доберётся: Ким или Пак. И вот он даже понятия не имеет какой вариант будет менее болезненным.

От нерадостных раздумий отвлекает настырный стук в дверь. Юнги даже не удосуживается что-нибудь напялить на себя и сразу идёт открывать.

– Благословляю! – кидает Сокджин, попутно запихивая младшего в квартиру, а после хватается за ручку двери и демонстративно захлопывает за собой.

– Мне нравится твой друг, – улыбается Чимин.

– Забирай, – отмахивается Мин. – Дарю!

Парень на это лишь звонко смеётся, вновь превращая свои сверкающие звездами глаза в щелочки.

Мин Юнги немного залипает. Этот смех проникает внутрь и отбивается от рёбер, оставляя приятное немного щекочущее чувство. Мужчина даже сам слегка улыбается, заражаясь этим искренним чистым звуком.

Он смотрит на мокрое создание, что сейчас стоит в его коридоре, и не понимает, чего он так брыкался. С этим сумасшедшим парнем каждый день выдаётся интересным и необычным, не то что его постоянный «день сурка» все предыдущие годы.

Глаза невольно опускаются с мокрых красных локонов на полные губы, что мельком смачивает кончик языка Пака. Юнги громко сглатывает. А взгляд тем временем спускается ниже и натыкается на вставшие соски, что призывно просвечиваются через намокшую футболку. В районе паха начинает тянуть.

– Я... Я дам тебе сухую одежду, – прочистив горло старается сказать как можно невозмутимее мужчина. – А то так и заболеть не долго.

– Если я заболею, тебе придётся взять ответственность. И лечиться я буду в твоей постели, – в глазах младшего черти пляшут, и ему нравится, как все его двусмысленные фразочки действуют на старшего. Тот сейчас натянут как струна, что вот-вот порвётся. И Пак ой как хочет, чтобы это произошло поскорее, от него явно что-то интересное прячут за всей этой неприступностью. Но насильно мил не будешь, поэтому: – Расслабься, выглядишь так, будто я тебя сейчас к батарее прикую и буду пользоваться на радость себе. Я предпочитаю по обоюдному согласию. Так что просто дай мне одежду, я схожу в душ и свалю.

Мин Юнги, кивнув, молча удаляется в спальню в поисках чистой одежды. Вручив её жертве утреннего омовения, он идёт ставить чайник, пока парень оккупирует его ванную. Две кружки горячего чая, пару быстрых бутербродов и конфетки. Мин всё же гостеприимный хозяин.

Когда он ставит последнюю тарелку на стол, дверь в ванную открывается и в проёме появляется Пак в одной набедренной повязке в виде полотенца.

– Мне бы это, бельё какое... – как-то непривычно неловко произносит красноволосый, а у Мина сердце ёкает от такого неожиданно милого парня. Барахлит сегодня чё-то целое утро.

Конечно, Юнги сначала мысленно бьёт себя по лбу за то, что не додумался дать Чимину сменное бельё, но тут же хвалит себя, иначе он бы не лицезрел сейчас эти прекрасные формы без лишней ткани. Мощные бёдра, подкачанный пресс с еле выделяющимися кубиками, тонкая талия, крепкая грудь с аккуратными сосками, острые ключицы, изящные плечи и шея. Простите, но тут у кого-то сейчас ментальный оргазм случится.

Мужчина огибает стол и стремительно сокращает расстояние между ним и немного удивлённым парнем. «Ты доигрался» звучит уже где-то в настырном поцелуе, пока Мин пробует сочные губы на вкус и довольно урчит, потому что вкусно. И он уверен, что Пак вкусный везде.

Язык старшего нагло вторгается в рот парня, пока его самого он пригвождает к стене. Руки обоих хаотично блуждают, изучая каждый миллиметр тел, в то время как языки борются за первенство.

Тихие постанывания младшего распаляют ещё больше, заставляя становиться жадным. Юнги опускает руки на ягодицы, но обвивающее их полотенце мешает насладиться их упругостью, поэтому уже через секунду летит к чертям, а ладони всё же ложатся на горячие половинки. Чимин льнётся к нему как можно ближе, зарывшись одной рукой в волосы и оттягивая их, пока вторая покоится на плече старшего. Бедро трётся об уже возбуждённый член Мина, заставляя того шипеть от контакта с тканью боксёров. Комнату наполняют влажные, томные, развратные звуки.

В какой-то момент Мин Юнги подхватывает парня и утаскивает в свою спальню, разложив на кровати. Пак смотрится на ней так правильно, словно и всегда там лежать должен, а его ярко-красные волосы идеально контрастируют с белыми простынями.

Младший призывно разводит ноги, как-бы приглашая отправиться в путешествие, полное похоти и удовольствия. Мин на это ухмыляется, опираясь одним коленом на кровать, но не спешит. Перед Пак Чимином сейчас не тот профессор-недотрога, что засел в его голове с первого взгляда, а какой-то искуситель, что всё это время просто баловался со своей потенциальной жертвой, пока та не потеряла бдительность.

Мужчина наклоняется и вновь впивается в сводящие с ума губы, перенося вес на одну выставленную вперёд руку, пока вторая шуршит в тумбочке у кровати. Смазка и презервативы летят в сторону подушек, а какой-то небольшой клочок тёмно-синей ткани остаётся в руке. Юнги перехватывает запястья младшего и, не разрывая поцелуй, поднимает их над его головой, начиная обвивать чем-то длинным. Сопротивления не следует.

– О, галстук, – сексуально произносит Чимин, решив все-таки разорвать ненадолго поцелуй, чтобы приподнять голову и посмотреть, как его руки с помощью вещицы, что обычно обвивает шею, фиксируются к изголовью кровати. – Ты полон сюрпризов, профессор.

– Я же сказал, что ты доигрался, – рычит Мин Юнги, и, взглянув в глаза парню, костры лишь видит, что разожгли его внутренние черти. Красиво.

Покончив с частичным обездвиживанием, Мин, довольный своей работой, спускается ниже, удобно расположившись между ног Пака. Пальцы оглаживают бархатистую кожу, заставляя ту покрываться мурашками. Звонкий вскрик отбивается от стен стоит лишь задеть соски и, сжав, немного оттянуть.

Мин гладит, выцеловывает, очерчивает каждый изгиб, приправляя лёгкими щипками и чувствительными покусываниями. Пока губы покрывают тело алыми метками, рука ложится на аккуратный член Пака, возбуждённого настолько, что с головки стекает капля смазки, скатываясь по стволу. Длинные тонкие пальцы обхватывают орган, дразняще ведя сверху-вниз. Большой палец оглаживает розовую головку и давит на уретру. С губ Чимина срывается стон, что перехватывается губами старшего. Движения медленные, распаляющие, сводящие с ума раз за разом.

Пака размазывает от этих ласк, но хочется больше, намного больше, а Мин его словно на прочность испытывает. Тело извивается, ища большего трения и касаний, но остаётся ни с чем. Рука с члена исчезает, и парень не сдерживает жалобный скулёж. Переполненный желанием он практически ничего не видит перед собой. Перед Паком только хитрый взгляд кошачьих глаз, в которых бегущей строкой светится «Сегодня я отомщу тебе за всё». А Чимин и не против. Лишь бы быстрее.

Юнги мнёт внутреннюю сторону бёдер, неспеша подбираясь к желанному колечку мышц. Выдавив на пальцы немного смазки, он оглаживает складочки, круг за кругом, но не проникая. Чимин уже сам пытается насадиться, за что получает звонкий шлепок по ягодице, что моментально начинает гореть. Мужчина ещё самую малость издевается над парнем, но после все-таки проникает на одну фалангу. Поднятая бровь с выжидающим прищуром встречаются с помутневшим от похоти взглядом и блядской улыбкой.

– Все эти четыре месяца, перед тем как идти завоёвывать тебя, я каждый раз растягивал себя, представляя твой член вместо своих пальцев, – через тяжёлые вздохи произносит Пак Чимин.

– Теперь это будет моим развлечением, – рычит Мин Юнги, погружая второй палец.

Его собственный член скоро трусы порвёт. Хочется резко и жёстко войти в этого наглеца и вытрахать из него всю спесь. Но тот мучил его столько времени, теперь настала его очередь. Он готов потерпеть ещё немного, лишь бы дать понять младшему, что за все его выходки придётся платить. И не один раз.

Мин растягивает парня, оглаживая эластичные стеночки, периодически давя на них, пока его собственный язык вновь хозяйничает во рту Пака. В горячей узости уже три пальца и каждое нажатие на найденный комок нервов сопровождается сладким стоном с пухлых губ, и мужчина упивается этим звучанием. Чимин словно в агонии молит о возможности дать ему кончить. Вся дерзость слетела как вуаль, и перед Мин Юнги сейчас только нежное и нуждающееся создание.

Пальцы ускоряются, долбясь в чувствительную точку с каждым погружением, Пак непрестанно стонет с каждым разом на октаву всё выше и выше. Юнги прикусывает сосок и это становится финальной точкой. Парень закатывает глаза и громко кончает без прикосновений, выгибаясь дугой и сжимая в себе пальцы старшего.

Мин делает ещё несколько движений рукой, а затем аккуратно выходит. Он спускается чуть ниже и наклоняется над животом парня, что испачкан сейчас белесой жидкостью. Мужчина высовывает свой язык и, смотря прямо в глаза младшему, демонстративно проводит им по солёной коже, захватывая капли спермы. У Пак Чимина от такого дикого профессора член вновь дёргается, хотя он только кончил.

– Мне нравится, – урчит старший. – Но это только начало.

Сделав ещё несколько мазков, он нарочно касается языком головки, оставляя на ней влажный след, затем движется по стволу и захватывает губами яички. Он чувствует, как от его действий член Пака вновь начинает оживать. Повторив всё ещё несколько раз, он становится на колени между бёдер парня, предварительно наконец-то сняв с себя ненужное сейчас бельё, тянется за блестящим квадратиком и, разорвав его, раскатывает латекс по стоящему колом члену. Даже простые касания вызывают лёгкую боль от перевозбуждения.

Чимин разводит пошире ноги, находясь в предвкушении. То, что он видит перед собой его ох как устраивает. Средней длины, но при этом приличной толщины, член выглядит слишком соблазнительно со своей пунцовой головкой и сеточкой из вздувшихся вен. Его хочется попробовать на вкус, и парень обязательно это сделает, но не сейчас. Сейчас он с некой жадностью принимает его в себя, ощущая, как стеночки растягиваются под напором, обволакивая.

Мин входит сразу целиком, издавая то ли стон, то ли хрип. В младшем горячо и узко, и эта крышесносная смесь затмевает последние капли рассудка. Выждав немного, он начинает двигаться. Всё сжимается в одну мизерную точку. Сейчас вокруг нет ничего, кроме томного дыхания, касания влажных тел и размашистых толчков с чётким ритмом.

Юнги уже забивает на своё желание помучить парня и теперь просто вколачивается в него в сумасшедшем темпе, как будто пытаясь проткнуть. Он кусает за ключицы, попутно зализывая свои метки, больше походящие сейчас на некое ожерелье из-за своего количества. Член настырно бьётся головкой в разбухшую простату под крики младшего.

Сам же Мин несдержанно рычит словно свирепый хищник, добравшийся до своей добычи. Яйца бьются о ягодицы, каждым ударом вызывая искры в глазах. Чимину дико хочется прикоснуться к мужчине, но зафиксированные и уже порядком занемевшие руки над головой не позволяют этого сделать. Мин словно знал насколько будет велико желание парня и специально лишил его удовольствия ощущать крепкое тело под своими пальцами.

Юнги понимает, что уже находится на пределе. Он резко выходит из парня и тот готов его просто прикончить в этот момент, но, услышав хриплое «на четвереньки, быстро», решает повременить с убийством.

Мужчина наблюдает как Пак пытается перевернуть своё такое непослушное сейчас тело и краем уха ловит облегчённый выдох, когда тот меняет положение рук. Парень становится на четвереньки, призывно выпячивая зад и слегка им покачивая. Услада для глаз Мина. Он не отказывает себе в удовольствии звонко шлёпнуть по упругой ягодице, оставив свой алый отпечаток.

Ухватившись за талию Пака, Юнги пристраивает свою головку ко входу и сразу же проникает на всю длину. Осознавая, что они уже оба на финишной прямой, Мин Юнги, взяв бешенный темп, вколачивается так, словно от этого зависит его жизнь. Пот стекает по телам градом, стоны перешли во всхлипы, а на теле младшего вряд ли остался хоть один нецелованный, неукушенный, неистерзанный участок кожи.

Мужчина проходится пальцами вдоль позвонков, словно пересчитывая, а затем те движутся к шее и обхватывают её, заставляя тем самым откинуть голову назад.

Чимин ощущает, как кислороду становится тяжелее попадать в лёгкие. Пред глазами уже плавают цветные круги, но ощущения становятся ещё более острыми.

– Сильнее! – хрипит он, сам не понимая, требует он этим усилить хватку или увеличить амплитуду движений в своей заднице. А может сразу оба варианта?

И Мин Юнги явно за последнее. Он чуть сильнее сжимает кажущейся сейчас такой хрупкой шею, пока из последних сил жёстко втрахивается в младшего. В этот момент он для него становится просто каким-то ходячим кинком.

Ещё несколько ударов по измученной железе и Пак Чимин, сипя, кончает, ощущая на периферии, как старший последовал за ним, изливаясь в презерватив. Тяжелое мокрое тело придавливает его к кровати, а мягкие и слегка сухие от частого дыхания губы оставляют нежный поцелуй в районе плеча. Ещё немного и руки наконец-то развязаны, а запястья начинают пульсировать от возобновившегося нормального кровотока.

Юнги перекатывается на бок и притягивает к себе Пака. Тот лениво ёрзает в объятиях, пытаясь разместиться поудобнее, и утыкается в грудь мужчины, предварительно слегка укусив того за сосок. Ответочка в виде очередного звонкого шлепка по заду прилетает незамедлительно. Правда потом его трепетно гладят и накрывают подобранным с пола одеялом. Обоим абсолютно плевать, что вся кровать разворочена, а простынь пропитана следами их страсти. Место дикости сейчас занимает нежность.

– Оказывается, ты та ещё тёмная лошадка, профессор Мин, – глухо разносится где-то в районе груди и старший чувствует, как парень улыбается.

– А ты ещё тот неугомонный и упёртый засранец, – тихо посмеивается Мин Юнги. – Я за эти четыре месяца с твоими выходками постарел на лет десять минимум!

– Нечего было в недотрогу играть, надо было сразу сдаваться! Или ты боялся, что я не оценю твоих предпочтений в постели? – вскидывает голову Чимин, пытаясь проследить реакцию на лице мужчины.

– Ну и это тоже… – нехотя признаёт Мин. – И ты всё ещё студент, а я – преподаватель.

– И мы всё ещё в разных универах, – парирует Пак. – Если бы не та лекция, мы бы даже не знали о существовании друг друга.

– Вот это всё то чёртово мороженое! – причитает Юнги.

– Кстати, какое оно было?

– Фисташковое.

– М-м-м, теперь это мой любимый вкус, – шепчет Чимин, водя своим носиком по шее старшего.

– А я его теперь вообще есть не буду, – бурчит Мин Юнги.