НАТЕ

Дорогие подписчики! Поскольку количество иллюстраций растёт, мы с коллегами решили продавать книжную продукцию к каждому номеру журнала одним тиражом (в течение одного-двух месяцев). А раз в полгода/год открывать продажи доп. тиража: в него выйдут избранные работы художников. Сегодня мы предлагаем вам проголосовать за открытки, которые войдут в доп. тираж. Первую партию выкладываем на фото (посмотреть все открытки можно в архиве: https://nate-lit.ru/magazinchik-nate/pochtovye-otkrytki/)

«Пишущий должен знать, что ему предоставлена свобода самому ограничивать свою свободу, а достоин ли он такой свободы — это редактор, конечно, решает…»

Зинаида Гиппиус — Владиславу Ходасевичу, 22 сент. 1926 г.

Автор: Анастасия Эмиль

Агу-Ага сидит на холме и сосет большой палец ноги — правой или левой, нам неизвестно, всё зависит от того, с какой стороны посмотреть. Живущие на правом берегу говорят, что во рту у него палец левой ноги, а жители левого побережья — правой. Сами мы его не видели, и кому верить, не знаем, но факт остается фактом: палец во рту у Агу-Аги может быть только один, и если Агу-Ага
его вытащит, наступит конец света.

Жители села Полисовки конца света, мягко говоря, опасаются.
Электричество им и так отключают часто: пару раз в месяц несколько улиц стабильно зажигает свечи и выставляет фонари на солнечных батарейках. Вся эта красота отражается в реке, и вид Полисовка приобретает необыкновенный: вся блестит и плывет в отражении волшебного зеркала. Полисовка — заколдованное место, одно из тех, которые умельцы прячут за хрупкими стенами стеклянных шаров, чтобы можно было их хорошенько встряхнуть и смотреть, как кружится снег, но снега в Полисовки нет, только свет.

— так мы общаемся с ним, — говорит нам Анна, добрая женщина, у которой в библиотеке сто пятьдесят восемь книг. Позже она покажет нам небольшую комнату в клубе культуры, куда дети ходят лепить из глины. Из вежливости мы вместе посчитаем книги — их откажется сто пятьдесят шесть. Анна расстроится и почти заплачет, мы бросимся ее успокаивать, уж слишком она хорошая, и подарим ей одну книжку, которую взяли с собой. Анна сначала откажется, но потом посмотрит на нее внимательно, возьмет со стола очки, наденет на нос — и превратится в Анну Аркадьевну: рост ее вдруг увеличится на семь сантиметров, выправка станет почти военной.

— муж у меня офицер. Был, — тут мы чувствуем трагедию, но ее не случается, — сейчас на пенсии. Дачу построил. Хотите, вас попарит?

Мы-то хотим, конечно. Но тогда, в маленькой комнате клуба культуры Анна Аркадьевна нас о таком не спросила. Она осмотрела книжку со всех сторон, оценила переплет, понюхала страницы и стала думать, куда бы ее поставить. Не нашла — оставила на столе, сняла очки, уменьшилась в росте — обратилась доброй женщиной Анной и сказала: