Путешествие попаданца 1 Часть IV Техника магии гл. 22. часть главы 8т.з
В которой выясняется, что учение - это боль, а неучение –
много боли
- А человек состоит из нескольких начал! -
style='mso-spacerun:yes'> Шаман-мамонтовод со странным именем Ых,
излагал свою теорию строения всего. В частности, строения человека. От скуки
уже выворачивало скулы, но я держался. Метод языкового полного погружения
вполне себя оправдывал, и уже через пять дней активного общения, мы с местными вполне
смогли перейти от простейших бытовых диалогов к понятиям более сложным, общаясь
на Лиссином языке. Оказалось, что местные кочевники, выпасающие мамонтов
относились к лошадникам с прохладцей, но без враждебности. Племена были
родственными в каких запутанных далях, но первые считали вторых суетливыми
недоумками, а вторые первых тугодумными придурками. На этом вся ксенофобия
заканчивалась, а естественная граница между землями удерживала от масштабных
конфликтов. Граница проходила по реке, по описанию значительно большей чем та,
по которой мы с Ольгой спускались. До неё, по словам шамана было, три
мамонтовых перехода вдоль скальной гряды, а затем через водораздел. Тто есть
около ста пятидесяти километров, на глазок. Пока Лисса выздоравливала и
набиралась сил перед путешествием домой, мы с Ольгой крепко взялись за шамана с
целью научиться нормальной, толковой магии, которой явно владели местные
«экстрасенсы». Как оказалось, шаман не был таким уж отшельником и уже имел в
обучении двух учеников: девчушку и пацана лет десяти-одиннадцати. Гонял он их
так, что непосредственно в обучение идти расхотелось, и мы с Ольгой
ограничивались практико-философскими беседами.
Прямо сейчас мы всей компанией расположились на берегу
остающейся безыменной реки, рядом с водопоем. Ыховы мамонты чинно плескались в
воде, ветерок сдувал надоедливых кровососущих в глубину леса. Солнышко,
усиленное парниковым эффектом, припекало градусов до двадцати – в общем,
красота. Ых возлежал на кошме из свалянной шерсти, напоминающей по форме и
цвету здоровенный раздавленный валенок. Его ученица расчёсывала остатки белесой
шевелюры, а ученик прилежно массировал ему стопы.
Лисса уже сносно ходила. Едва оклемавшись, она принялась
чинить свою кожаную броньку с помощью ножа, выделенных мною ниток и какой-то
местной матери. В результате, сейчас сидела в отдалении в камнях над рекой, но
в полном боевом, разве что шлем рядом положила. А мы с Ольгой сидели напротив
говорливого дедка и внимали древним истинам, от которых зевать хотелось
неимоверно и постоянно клонило в сон. Бодрости придавал только травяной чаёк
который готовился тут же в кастрюльке на оперативно разожжённом костерке. Что,
что, а металлическую посуду тут оценили, и явно считали предметом роскоши. И не
забывали прихлебывать травяной чаек. Очень травяной.
- То, что ты видишь глазами и можешь пощупать руками или
обонять носом или попробовать на вкус – это Сах. Бренная, вечно больная
оболочка – Это Хат. То чем ты это чувствуешь – это Ба! А связывает все воедино
– Ка, то чем ты действуешь! – философ продолжал нагонять тоску, поводя указательным
пальцем в воздухе. Письмена, начерченные пальцем, в воздухе не отображались. Приходилось
с трудом умещать в голове новые понятия, так как при практических упражнениях
местный специалист использовал исключительно свою собственную терминологию,
почитая её общеупотребимой.
Под руководством шамана мы пытались освоить местные приемы
магии. При этом, убедить его сотрудничать удалось ровно двумя аргументами.
Первым доводом послужило то, что я признал свое авторство в
экспорте полезных ископаемых из Йотунхейма. Где, как известно, ничего кроме
льда нет. Хотя сам в упор не помню чего-то уж очень эпичного, но и по рассказам
Ольги, и остальных местных, вызванный третьего дня град оказался сродни
бомбардировке. И если лес задело всякой мелочью размером с голубиное яйцо, то
водопад приносил настоящие глыбы размером с голову мамонтёнка. Ну, прямо как
после атомного взрыва. Это с одной стороны льстило, а с другой сильно напрягало
своей непредсказуемостью – а ну, вдруг, понадобится повторить, а я ни ухом, ни
рылом, как это делается. Хотя некоторое представление имеется. Теплый влажный
воздух поднялся в высоту, там вода сконденсировалась, а затем и замерзла, выделяя
огромное количество энергии для поддержания вихря и продолжалось это до тех,
пор пока смерч не «пропылесосил» на высоту воздух из всей долины. Типичный тайфун.
А потом всё поднялось практически одномоментно упало вниз…
Второй довод был весьма логичен, на наш с Ольгой взгляд, но
вот местный маготехник въезжал в его значимость достаточно долго. Если, а
точнее когда, «белохалатники» пожалуют на территорию племени мамонтоводов, то
нужно не просто сражаться совместно, но и усиливать друг друга. Видимо, хитрый
жадина очень дорожил своими собственными великими знаниями, раздавать которые
считал стратегически невыгодным. В чём-то я его понимаю, размеренная на десятки
поколений и тысячи лет жизнь при зачаточном состоянии науки не способствует
быстрому накоплению знаний и разбрасываться ими направо и налево –
расточительно.
Вообще, ожидаемой ксенофобии почти не наблюдалось. Не смотря
на нашу странную внешность, с местной точки зрения, и шаман и его ученики, не
говоря уже о Лиссе, посчитали нас договороспособными. Конечно, неизвестно как
это повернётся в кризисной ситуации, но начало обнадёживающее. Видимо, местная
природа преподносила столько странностей, что еще одна из картины мира у
местных не выбивалась.
Несколько особняком стояли «белохалатники».
Их здесь презрительно именовали «хлебоедами», при том, что пресный хлеб у шамана
не переводился. Насколько можно было судить презрительным это название было
только по форме и несло солидную толику опасливого уважения. За людей-то их
считали, но вот договариваться о чём-то считали совершенно пустой затеей.
