Путешествие попаданца Часть 1 Потерянная посылка

Часть I Потерянная посылка

Глава 1

В которой выясняется, что даже если вас схватил крокодил, то

у вас, как минимум, три пути.

Нармер, Верховный жрец Себека [1], бога-защитника и

покровителя силы воды, прогуливался по верхней галерее Внутреннего храма,

рассматривая раскинувшуюся под ногами столицу. За ним, отстав на три шага

неслышно скользила вышколенная рабыня с корзинкой мелких сладких груш. Жрец был

известным гурманом во многих проявлениях жизни, но, в силу возраста, более

всего ценил вкусную еду, но и другими радостями жизни не пренебрегал. Рядом с

рабыней, второй неслышной тенью двигался храмовый служка, со всегда готовыми

письменными и чертежными принадлежностями. Жрец был признанным математиком и

архитектором, а идеи его осеняли порой в самые неожиданные моменты. Разумеется,

все они должны были быть сохранены для дальнейшей разработки, или, просто, для

благодарных потомков.

Хикупта, город-опора-богов, благословляемый подданными и

проклинаемый врагами, в эту ночь был ярко освещен магическими огнями, празднуя ритуал

закрытия Ока Небес. Жители прилежно вышли на улицы, и старательно прославляли

богов, под чьим присмотром счастливо и благополучно жили, и они сами, и десятки

поколений их предков. Нерадивых стражники подгоняли палками, дабы никто не

остался в стороне от праздника. Впрочем, в столице нерадиво почитающие богов

были редкостью, любой, вызвавший недовольство жрецов, быстро находил свое

жизненное предназначение в искупительной жертве на алтаре соответствующего

бога. Вот в провинциях да, там иногда приходилось наводить порядок, особенно в

тех, которые только недавно попали под благословенную тень божественных десниц.

Жалкие людишки, не понимают, что их счастье лежит в подчинении богам и жрецам,

как проводникам божественной воли, и от этого все их беды.

Вчерашний ежегодный ритуал открытия Ока Небес начался

довольно удачно. Каждый год, на следующий день после ритуала Сохранения Урожая,

в небе рядом со столицей открывалась черное Око Небес, из которого, временами,

выпадали артефакты, различные существа или просто били молнии или вырывались

смертоносные лучи. Иногда же наоборот, оно со страшной силой затягивало в себя

окружающий воздух, предметы и целые дома, что создавало известные неудобства. Долгие

столетия жрецы Та-Кемет пользовались этим Оком, как собиратели водорослей на

берегу Океана, довольствуясь только дарами прилива. Но тридцать лет назад

произошло событие, круто изменившее расклад сил в Совете Верховных жрецов.

Созданная им самим, Сеть Себека, как десятки раз до этого

дня, погрузила в Око все свои восемь отростков и канула во тьму между мирами. Восемь

сетей-щупалец крепились к общему основанию, внешние края каждого щупальца

оканчивались внушительными магическими когтями, так что сеть была еще и

серьезным оружием против духов Междумирья. Гордость за отлично сделанный шедевр

артефакторики переполняла жреца, потому, что спрутоподобный артефакт

практически всегда возвращался с ценной добычей. Именно тогда, когда он

использовал впервые Сеть, он стал Верховным жрецом, сместив прежнего.

Долгий час, сопровождаемый воплями забиваемых жертвенных

животных и ритуально пытаемых пленников, жрец шарил в пустоте Ока с помощью

направляемого волей артефакта, пока не ухватил нечто, что содержало самое

ценное в Хикупте – Ба [2] связанное с Хат [3] и Ка [4] иномировых сущностей.

Как обычно, сущности были серьёзно защищены, призрачной тенью Сеть выскользнула

из Ока, и пока жрец вытягивал их с добычей в реальный мир, Сеть унесло далеко

на юг в горы, в край снегов и вечных льдов[5], откуда брали истоки множество

рек, текущих к западному побережью. По виду добыча напоминала летучую рыбу, что

водится в далеких восточных морях, но была по истине исполинской – больше

подножия Внутреннего храма. Сеть явно не могла удерживать такую громаду без

подпитки и Нармер приказал подготовить еще два жертвенника. Вырываемое пытками

из тела Ка обычных людей давало немного маны, но этого должно было хватить

чтобы перенести добычу в храм.

Однако, тут у Нармера возникло большое затруднение. Да что

там затруднение. Пока он вытягивал Сеть в реальный мир, рядом объявился Анубис

со своей стаей шакалят [6] и отхватил голову добычи. А только жрец успел

слиться с образом своего божества и начал отгонять шакалоподобные тени,

размахивая огненными плетениями Сети, созданной из плоти и остатков душ сотен

невольников, явилась Баст[7]. Обворожительно улыбнувшись, и от этой улыбки даже

Нармера, защищенного Печатью своего божества от воздействия других богов,

бросило в жар, она остановила схватку одним только своим появлением. А затем,

словно базарная кошка, ворующая куски разделываемого рыбаком улова, мгновенным

движением ухватила хвост «летучей рыбы» и исчезла из междумирья. Из

внутренностей добычи посыпался какой-то мусор, несколько иномировых созданий

погибли на месте, но на некоторых пало отражение сил Богов. Такие, на время

защищенные от опасностей как реального, так и призрачного миров сохранили жизнь

за пределами ловчего артефакта. Дальше для жреца все сливалось в лихорадочно

проводимые жертвоприношения для поддержки ритуала, и спешное вытягивание добычи

к храму. Энергии от жертвенников явно не хватало и Нармер обратился к

внутреннему запасу Храма. Как Верховный жрец он имел на это полное право. И,

что грело его Ба, он был единственный,

кто имел на это право. Мощный голос жреца, читающего речитативом слова древнего

заклинания на некоторое время перекрыли все звуки во внутреннем дворе храма и

сила, покорная воле, его воле,

направила артефакт с добычей в нужную сторону.

Только убедившись, что Сеть опустилась на свое обычное

место, под закрывающимся Оком небес и храмовые стражи начинают захват

пленников, он позволил себе откинуться на руки младших жрецов, которые отнесли

его в покои храма, и забыться сном на долгую половину суток.

Нармер был доволен, он справился и на этот раз, в

подземельях храма сейчас сто семнадцать особых жертв. Лучший его улов за всю

жизнь! Шесть десятков быков и две сотни простых невольников, что содержались в

подвалах храма на подобный случай – ничтожная цена за такую добычу. Даже

обращение ко внутреннему хранилищу Храма, что опустошило его ровно на одну

десятую часть, при этой мысли жрец едва заметно поморщился, было вполне

оправданным. Конечно схватки между жрецами случались. Даже то, что другие

Верховные вмешались в ритуал, слившись с сущностями своих богов, не сильно

портило ему настроение – он выстоял! Значит его сила, очень, очень велика!

Именно с особыми жертвами было связано возвышение храма Себека и его, Нармера,

лично. По сравнению с обычными людьми, та добыча которую приносила Сеть Себека,

давала в сотни, а то и в тысячи раз больше магической энергии! настолько

больше, что в Совете уже не раз поднимали вопрос о строительстве новой пирамиды

для её хранения. Возвышающиеся над всем городом и даже храмами две огромные

пирамиды были полны уже на две третьих части. «На шестьдесят пять девяносто

шестых долей!» педантично поправил себя в мыслях жрец. Городские и храмовые

хранилища тоже не пустовали. Магическая сила разливалась по стране, позволяя в

несколько дней создавать новые храмы, дамбы, дороги, и даже сдвигать небольшие

горы.

Предоставляя тому или иному храму особых жертвенных существ

из иных миров, Нармер мог существенно влиять на расклад сил в Совете, и вот уже

с десяток лет его голос, во многих вопросах, был решающим. Впрочем, все

Верховные жрецы сохраняли известную самостоятельность в своих действиях.

Возможность замены тысячи жертв одной, хорошее подспорье в любом крупном

ритуале, но работа храмов состоит и в массе мелких служб. Там заговорить

бронзовый клинок на прочность и вечную заточку, в другом храме благословить

скот на приплод, в третьем погадать на удачу в торговых делах. У простых

смертных огромное количество всяких мелких желаний и дел. Да даже и Верховные

жрецы, способные призывать силу своих богов напрямую, вполне могли обходиться

обычными жертвами или совсем без них, если ритуал был пустячным. Взять того же

гордеца Амхотепа, Верховного жреца Сета[8], занимавшего эту должность вот уже

как пятую дюжину лет. Он так ни разу и не воспользовался предложениями Нармера.

По его собственным словам, да и по доносам соглядатаев, ему вполне хватало

жизней пленников в походных ритуалах до и после очередного сражения с

бесчисленными врагами Та-Кемет [9]

Тем не менее, Верховный Ашей и Верховная Хиона не просто вмешались

в его ритуал, но и смогли увести часть добычи. Это требовало ответа…

Нармер рассеяно повел рукой в сторону – служанка тот час

подала корзинку с грушами. Секунду поколебавшись с выбором из мелких, идеально

одинаковых фруктов, жрец аккуратно, двумя пальцами взял приглянувшуюся и

отправил её целиком в рот захрустев сладкой мякотью. Его взгляд скользнул по

рукам рабыни, затем по склонённой фигуре, скрытой только храмовыми украшениями.

Развлечься, пока мысль как отомстить придет в голову? Нет, так не интересно. А

вот с одной из жриц Баст, о! Жрец погрузился в воспоминания. На празднике Сохранения

Урожая, в танце третьей слева была такая снежноволосая кошечка… подойдет

пожалуй.

Часть охраны фараона, троица сынов Себека, вполне в силе, но

через три-пять лет им понадобится замена… Жрицы Баст обычно их и вынашивают,

поскольку обычная смертная просто погибнет, не доносив получеловека-полукрокодила.

Магически измененные ещё в утробе матери воины готовы нести смерть ещё до

рождения. На отборе следует просто указать на эту милашку, в числе прочих

кандидаток. Как бы не был жрец оглушён во время явления Баст, но след её силы

пробившей Печать он смог ухватить, с помощью этого следа ему удастся нет, не

сломать Печать жрицы, но внести кое-какие изменения… на эту операцию уйдут

три-четыре особых жертвы, но оно того стоит. Девочка получит дополнительную

силу, а он, Нармер, возможность смотреть её глазами, а возможно и подслушивать

разговоры. Старшая жрица, да с хорошими данными по личной силе, да с заслугами

перед своим храмом и храмами других богов, что обеспечить сложно, но возможно,

отличная кандидатка на пост Верховной! А храм Анубиса пока подождет, но и на

него найдется управа. В первую очередь, никакой части вчерашней добычи, что

сегодня размещена в храме Себека, он не получит!

[1] Себек – Древнеегипетский бог, изображался в виде мужчины

с головой крокодила. Покровитель силы воды. Выполнял функции охраны богов в

ночное время и специальные поручения. Здесь

– военный флот.

[2] Ба — часть души, сознание, личность.

[3] Хат – физическое бренное смертное тело.

[4] Ка – действующее начало души, бессмертное, может быть

уничтожено или поглощено только богом.

[5] В этом мире Та-Кемет расположена возле экватора, так

что, двигаясь хоть на север, хоть на юг, приближаешься полюсу.

[6] Египетский бог смерти, мира мертвых, верховный судья в

загробном мире. Изображался мужчиной с головой шакала. У Анубиса есть дети,

каждый из которых отвечает за охрану отдельного органа человека в тот период,

пока он двигается от момента смерти к обретению вечного тела (или

окончательного развоплощения по приговору суда богов)

[7] Баст - Египетская богиня домашнего очага, уюта,

деторождения. Изображалась женщиной с головой кошки.

[8] Сет – Древнеегипетский бог, изображался мужчиной с

головой свиньи или осла или гиппопотама. Бог песчаных бурь, хаоса. Покровитель

силы воздуха. Покровитель путешественников. Брат Осириса, съел сердце Осириса и

священную кошку Баст. Однако выполняет функции охраны богов. Здесь – армия.

[9] Та-Кемет – одно из древних названий Египта.

Глава 2

В которой один из главных героев понимает, что ничего не

понимает.

Гул двигателей набирающего высоту самолета пробивается

сквозь накатившую дрему. Затем переходит в надсадный рев—свист. Кресло с

размаху бьет спинкой сзади и обрушивается темнота…

Запах осеннего леса ни с чем не спутаешь, вдыхаю полной

грудью и резко пытаюсь сесть, открывая глаза. Лежал я, значит, на спине и в…

лесу? Оглядываюсь кругом, ёлки моталки, точно лес, эдакие заросли тоненьких

березок, стоят вокруг стеной и ни тропинки, ни просвета. А где самолет? Я ж из

отпуска, от самых пирамид и гор Синая, только что же взлетели, еще и на чуть ли

не в самый конец салона билеты дали, какие нафиг бедуинские березы в Египте?!? А

вот пить хочется, аж в горле пересохло…

Поднимаю голову вверх, тонюсенькие веточки березок обломаны,

значит падал я сверху, а вместо яркого каирского солнышка непроницаемая,

отдающая фиолетовым пелена низких туч. На фоне облаков чуть качаются под ветром

пожелтевшие макушки. Ладно, упал так упал, живой так живой, люди вон и с десяти

километров падают и живы остаются, а мы только от полосы оторвались… Кстати,

что со здоровьем? Верчу перед собой руки – мои руки, целые, торчат,

подкопчённые, из коротких рукавов футболки. Осторожно пробую шевелить носком

правой ноги, потом левой – вроде и ноги в порядке. На ногах мои старые, верные,

уже второй год ношенные кроссовки и легкие джинсы, надел чтобы не простыть в

кондиционированном салоне самолета. Осторожно поднимаюсь, отряхиваю прилипшую к

ногам и телу палую листву.

— Эй, люди? – голос звучит слабо, прочищаю горло и… молчу

дальше. Если попал воробей в коровью лепешку, то сиди и не чирикай [1]. Та-акс,

что у меня при себе? часы, старенький «Ориент» с календариком, механические,

время 7:19, барсетка с мобилой и карточками, пара каких-то игрушек — сувенирчиков

в виде статуэток древнеегипетских богов… Анубис, значит, и Баст, собака с

кошкой, ха! Ну, давайте обратно в барсетку, дамы вперед. О, зажигалка в боковом

кармашке, как обычно. Сам не курю, но, как бывалый турист, рассовываю зажигалки

куда только можно, на всякий пожарный случай. Вот только бы не пригодилась

сейчас, а? На включенной мобилке 7:20 хм-м, вроде же позже вылет был в 8:40 , 29

августа… куда-то пропали сутки? Точно, дата и на мобилке, и на часах 30

августа. Тогда березки могут быть объяснены очень просто – по темечку тюк, и в беспамятстве

сюда отвезли и бросили, неустановленные лица враждебной ориентации. Связи нет,

почему-то это ожидаемо. А вот то, что нет сигнала у джипиески – это ёкарный

бабай! Кстати, на деревьях много сухих веток, то есть здесь, места

малопосещаемые, как минимум — это не парк… очень ценное наблюдение…

Вдох-выдох. Спокойно, включи голову. Судя по окружающему виду

могу находиться хоть в Европах, хоть в Сибири, хоть в Канаде. Упал и все кости

целые и даже без синяков? Или всё же перенесли? Бывает, это сейчас неважно. А

вот осмотреться надо. Внимательно осматривая землю и деревца, делаю пару витков

по расширяющейся спирали по часовой стрелке вокруг места падения. Стараюсь

протискиваться между деревцами не ломая трескучих веток, лишний шум в

непонятной ситуёвине он ни к чему, совершенно. Жесткие сухие веточки местами

царапают кожу – но это терпимо, главное не дергаться, когда зацепишься, а

плавно отводить руку в сторону. Очень, очень чистый лес, ни пакета

пластикового, ни стекла, ни-че-го.

Оп-па! Кто ищет — тот всегда найдет[2]. На ветке застрял

бумажный пакетик, который в самолете используют. Если укачивает. Вывод?

Предварительно. Где-то что-то падало еще, кроме моей тушки. А может быть и кто-то.

Наворачиваю еще несколько кругов. Нашел

еще несколько предметов: бумажки, пара новых носков и даже с этикеткой, видимо

из багажа, еще какой-то не идентифицированный хлам. Да, цивилизация – это

мусор. Жаль, что рюкзак в багаже, эх… может валяется сейчас недалеко… Мдя,

размечтался. Получается полоса из мусора метров в 70-100 в ширину и уходящая,

да, да в обе стороны. Солнца нет, ориентируюсь по небольшому уклону. Полоса из

мусора идет почти строго поперек.

В каком направлении идти неясно, молодой березовый лес кругом,

густой, шагов за 50-70 уже и не видно ничего, но есть уклон. А уклон – это ближе

к воде! Пытаюсь приподняться уцепившись за березку потолще – но та гнется и ломается

– успеваю только понять, что внизу по склону какой-то лес с деревьями повыше. Что-ж,

пошли на водопой! Легкий ветерок шелестит листвой, скрадывает звук шагов.

Метров через триста березняк заканчивается небольшой

ложбинкой с ручьем. Противоположный берег крутой, почти отвесный двухметровый уступ,

из выветрившихся горизонтальных слоев какого-то коричневого камня. Над обрывом

стоят себе сосны, вроде нашенские, а не канадской выделки, да и есть ли между

ними разница? Неактуально.

А вот водички попить… это проблема, из незнакомого водоема

пить нельзя. Хоть родничок какой найти, все риска меньше… ладно, пока терпимо.

Стоп – это что такое? У ручья небольшой пятачок зарос стеблями растения выше

моего роста. Трогаю отчетливо «суставчатые» сочленения. Бамбук? Дальний Восток?

Да как так-то?!? Это же другая сторона шарика! [3] Надо, надо осмотреться

вокруг – это задача номер один. Без труда добираюсь до ближайшего дерева, что

нам два метра по скале? на секунду прикидываю маршрут до ближайшей ветки, поехали…

и спрыгнули. Кора мягкая и из под пальцев просто выкрашивается. Со второго

захода удается зацепиться, ногами приходится ствол сжимать с боков… картинка…

Наконец хватаюсь за нижнюю ветку, а там три минуты и вот, можно осмотреться.

Облачность низкая, в воздухе дымка, и видимость километра

три всего. Впереди просматриваются две гряды холмов, почти каждый увенчан

скальным выступом. Ясно, предгорья. Справа лес и слева лес до пределов

видимости. Позади большая проплешина поросшая молодым березняком, а за ней

опять холмы покрытые теми же соснами. Пытаюсь проследить откуда течет ручей, до

места где «мой» холм сходится с соседним, и где, может быть исток. Напрямую

меньше километра, нормально, можно сделать крюк. Быстренько спускаюсь отмечаю

отправную точку тройкой сломанных березок положив их в направлении

предполагаемого движения самолета и топаю к истоку. Ур-р-ра! Натуральный

родничок – ямка в пару шагов в диаметре в прозрачной глубине отчетливо виден

песчаный бурунчик ключа. Раз температура почти ледяная и не видно живности — это

можно пить почти без опаски. От ледяной воды знобит… тут и так не особенно

тепло, градусов пятнадцать по Цельсию, еще и ледяной водички нахлебался. Пока

топаю до своей отметки обратно, где-то в нужном мне направлении что-то глухо взрыкивает,

дизель что-ли? Спасатели подтянулись? Это было бы весьма кстати.

Бодро топаю по лесу. Птички щебечут, белки скачут, дятел вон

далеко-далёко стучит, да долго так. Хорошо! Минут через пять, перевалив через

первую гряду холмов забеспокоился. Тут уже должна быть слышна техника, да и

вообще спасательные мероприятия дело такое… шумное. А тут тишина, даже птицы

замолкли, что скверно. Осматриваюсь налево, направо и автоматически приседаю в

траву.

В кусте разросшегося шиповника виден силуэт человека висящего

почти горизонтально на ветках. За кустом полянка с каким-то валуном. Человек

застрял метрах в полутора от земли, и по тому, как болтается под ветром,

постукивая по веткам, его левая рука, ясно – не жилец. У живого, да

молчаливого, рука на куске кожи не болтается. Пассажир, которому повезло меньше

чем мне?

Пару минут стою, прислушиваюсь, затем выдвигаюсь к трупу. Мужик,

левая рука полуоторвана, крови немного, видимо, умер мгновенно, череп слевой

стороны смят ударом, но правая половина лица узнаваема – видел я этого чудака

при посадке на рейс. Типичный яппи, джемпер под горло, строгие брюки, туфли с

претензией на щегольство, дипломат и очёчки с простыми стеклами. Напомнил он

мне одного доктора из стрелялки со сладким названием [4]. А теперь от этого

образа отняли очки, но прибавили жилетку-разгрузку и малоаппетитные кровавые

подробности. Не повезло мужику. Разгрузка почти разорвана по левой стороне, а

вот джемпер на удивление целый. И судя по ветвям дерева прикрывающим куст,

сверху упасть гражданин не мог… кто это его так, или что?

Осторожно приглядываясь к трупу подхожу с правой стороны. На

бедре у мужика ножик, аккуратно, чтобы не запачкаться достаю. Пафосное изделие,

блин, юса кабар [5

lang=EN-US style='mso-ansi-language:EN-US'>] и ветки режет хорошо.

Попробуем на прочность подозрительный джемпер, бывшему владельцу уже все равно.

«Всё любопытственней и любопытственней!» [6]. Так говаривала одна девочка-садистка,

залазя в нору к белому кролику. По ходу дела — это броник скрытого ношения… уж

не террорист ли Вы, мистер «Гордон»?

В принципе, логично. Самолет — террорист — кирдык самолету и

рассыпалось всё во все стороны. Если такие гады бродят по округе — о спасателях

можно не вспоминать ещё долго, если вообще стоит учитывать их появление. Так, а

из чего планировалось стрелять? Оглядываю полянку взгляд натыкается на валун?!?...

от удивления икаю. Теперь, вблизи, видно, что это туша огромного медведя,

лежащего ко мне почти в профиль, левым боком. Морда, ранее скрытая в траве —

сплошная рана, свисают обрывки кожи, глаза нет, из под горла натекла здоровенная

лужа крови, да и вокруг её полно. Загривок почти на уровне моих глаз. Я конечно

невысок, сто семьдесят сантиметров, без одного, но… Ноги самостоятельно было

дрогнули драпать, и удержаться удалось с трудом. Медведь зверь конечно хитрый и

живучий, однако даже он с распаханным горлом долго не протянет, а тут кровь уже

успела свернуться. Вот мишка перед смертью явно помучался. На несколько метров

вокруг трава измята и перепачкана кровью. Обследовав поляну прикидываю, что

произошло. Медведь сидел в кустиках и спокойно вкушал шиповник. Мужик шел

примерно оттуда, куда я направляюсь. Заметили друг друга они почти

одновременно. Да, ветер дует в спину, от медведя. Мишка, прозевал гостя, но

побежал знакомиться, а стрелок успел сделать несколько шагов в сторону и назад,

расстреливая в него полный магазин, вот они гильзы, штук тридцать. При этом

стрелял почти исключительно в голову, придурок (дятел – точно! его я и слышал),

но несколько пуль попали животному в горло, когда мишка приподнялся чтобы

ударить лапой или подмять под себя. Труп отлетел метров на десять в кусты, а

мишка от боли крутился почти на месте, пока не истек кровью. Пожалуй это я сам

дятел, если перепутал очередь из автомата со стуком птички… самокритично. Да,

полный автоматный магазин может заставить медведя задуматься и пораскинуть

мозгами, но, первое, он вполне может успеть вас прибить за это время, второе,

башка у него крепкая, одного магазина может и вовсе не хватить. И еще, шагаю от

вытянутых задних ног к голове — почти 4 метра(!), передняя часть тела

«перекачана» в сравнении с привычным мишкой из зоопарка, огромная голова с

характерным покатым лбом и укороченной мордой (Ursus (Spelaearctos) spelaeus) —

медведь большой пещерный! Прямо как в археологическом музее! таких мишек на

планете нет, и нет уже давно. Едрит твою налево, с разбегу да полено поперек в

меж ягодичную область. Что тут, вообще, твориться-то? Где Дальний Восток, а где

Европа, где эти медведи водились, или… неужели… водятся до сих пор?!? Ага,

бродят по улицам и тырят чизбургеры из тошниловок быстрого питания, а в

перерывах играют на банджо.

Кстати, если тут такая живность бегает, ствол мне никак не

помешает и плевать потом на всякие разбирательства, главное живым выбраться. Да

и напарники террориста этого могут заявиться, а я тут Пинкертона изображаю пополам

с Зорким Глазом.

Автомат нашёл метрах в десяти дальше по траектории полета «Гордона».

Внешне целая машинка, по виду какой-то натовский коротыш из

style='mso-ansi-language:EN-US'>FN [7]. Магазин, как и ожидалось — пуст.

Предыдущий владелец высадил все «до железки», хм, как бы ствол не попортил. И

вообще, раз завертелась такая пьянка, а слазь-ка ты мил человек с куста, да

делись броником и всем остальным полезным. Порядком изгваздавшись, удается обчистить

труп. Руку приходится срезать, пока стаскивал броник, немного испачкался в

крови, хорошо, что свернулась уже. Два из четырех магазина в разгрузке

покорежены, но в них патроны — выковырну, саму разгрузку починю, если найду

чем, конечно. Из полезного у гражданина терориста, кроме ремня с ножнами,

оказалась только маленькая, грамм на двести плоская фляжка, вроде с коньяком, пакет

с леденцами, еще пара уже пустых пакетиков. Леденцы это вкусно, но мало, да и

не тянет а еду пока, скорее наоборот, ладно пусть пока полежат в кармане.

Быстро метнувшись обратно к ручью наскоро все обстирываю, время тикает и уже

ближе к полудню. Хотя и потеплело градусов до двадцати, но руки в ледяной воде

все равно ломит. Вернулся к поляне с медведем, подошел к ней кругом, проверяя

на предмет непрошенных гостей. Я, конечно не спец, но ведь и не совсем

городской, так что не бесполезно прошелся. Живность лесная на запах крови

быстро может собраться. А тут, видимо, такая живность, что стоит поберечься. Да

и людей со счетов сбрасывать не стоит, люди они разные бывают… Ловлю себя на

мысли о том, что как-то быстро дичаю в этом зоопарке, особенно когда

отказываюсь от мысли похоронить труп.

Продолжаем сбор трофеев. Один медвежий коготь — отчекрыживаю

на память, я всё же рассчитываю выбраться в цивилизацию. С подушечек задних

лап, стараясь добраться до запаховых желез, срезаю кожу, и утрамбовываю

максимум этих полосок в пластиковый пакетик из под леденцов. Не очень надёжное,

но хоть какое-то средство отпугивать всяких мелких хищников типа волков, а если

другой мишка забредет — и так и так хана. Гильзы тоже все в кармашки разгрузки —

пригодятся, цветной металл это много где ценная валюта, хотя и места занимают

много. Патроны, кстати во всех магазинах с тупоконечными пулями, вот зуб даю,

что они еще и полые внутри, легкие экспансивные, судя по тому что ни одна кость

медведю не пробила. Как раз, чтобы в самолете пострелять, а это еще одно

доказательство явной недружелюбных намерений моего молчаливого визави.

Ладно, встряхнулся! Водички попил, вооружился, что еще нужно

для одиноком путнику? Разве что пожрать что ни будь существенное. Вперед

помалу, медленно и аккуратно. Проходит почти полчаса, пока поднимаюсь на вторую

гряду холмов и тут уже явно видны следы катастрофы – сначала обнаруживаю сосны

со срезанными верхушками, затем куски листового металла, много обломков

пластика. Сдаю в вправо на сотню метров и переваливаю через гребень холма в

стороне от просеки, проделанной аэропланом. Ниже, по ходу движения

просматривается хвостовое оперение со знакомой эмблемой перевозчика, и тишина,

но птички щебечут.

Примечания

[1] Фраза из известного анекдота.

[2] В. Лебедев-Кумач, стих. «Веселый ветер».

[3] Да, да, да – Земля, она круглая!

[4] Го́рдон Фри́мен — протагонист игры Half—Life она же –Халф

Лайф или Халва.

[5] Ka-

lang=EN-US style='mso-ansi-language:EN-US'>Bar боевой нож с

фиксированным лезвием, на обухе имеет пилку для перерезания проволоки (пилка по

железу).

[6] Не очень точная цитата из книги «Алиса в стране чудес»

Льюса Кэрола

[7] FN

lang=EN-US> SCAR

lang=EN-US> Cistem

lang=EN-US> с укороченным стволом CQC под патрон 5,56х45мм НАТО.

Глава 3

В которой выясняется, что внешнее охлаждение способствует

внутреннему сближению

Мусор под ногами, и лесной из сломанных веток и оборванных

листьев, и привнесенный человеком хлам. Чтобы не шуметь приходится внимательно

отслеживать куда наступить при следующем шаге. Ветер почти не чувствуется,

звуки леса идут далеким фоном. Судя по первому впечатлению аэробус начал

окончательно разваливаться только столкнувшись с деревьями. Хвостовая часть с

половиной салона эконом—класса сравнительно цела. Держась на границе леса

обхожу место крушения, внимательно осматриваясь, если тут есть еще выжившие да

с оружием – лучше на открытой местности не мелькать больше необходимого.

Когда спускаюсь по склону к кабине самолета, замечаю, как на

границе леса мелькают две сгорбленные тени. Чёрт! Ветер от меня, почуяли

зверушки, по виду гиены или шакалы, только крупные, с нормальную кавказскую

овчарку в холке. Вообще, гиены стайные, если стая таких зверей пожалует – будет

проблема. А шакалы? Блин, не помню. Добравшись до места где заметил зверей

изучаю следы. Крупные, очень крупные. Ладонь едва перекрывает отпечаток лапы.

Не великий, конечно следопыт, но то что две зверушки подошли продвигаясь

параллельно гребню холма, но в середине склона – вижу. О чём это может

говорить? А фиг их разберет. Обычно, дикие животные или по гребню идут или,

если умные, рядом с гребнем, временами выглядывая на другую сторону. Но тут лес

– далеко не увидишь. Получается или они не совсем дикие или очень умные. И то,

и то, сильно настораживает.

Картина складывается донельзя странная, сравнительно целым

остался хвост и носовая часть, а вот большей части фюзеляжа и, главное,

крыльев, не видно. Где пилоты могли крылья потерять и после этого более-менее

мягко приземлиться? Между хвостом и кабиной только остатки багажного отсека —

перекрученные куски обшивки и разбросанные по склону чемоданы, сумки или просто

разлетевшееся в стороны барахло. Кстати, а ведь там может быть мой рюкзак, если

раньше по пути не выпал.

Ладно, это всё лирика. Пока заканчиваю осмотр погода совсем

портится, начинает накрапывать дождь. Влага оседает на листьях одежде, хотя и

двигаюсь, но мышцы все равно потряхивает от холода. В конце концов, никого в

округе нет, можно посмотреть поближе, да в вещах покопаться на предмет чего

теплого найти… да, дичаю мгновенно, под напором обстоятельств… Однако планы

пришлось менять прямо на ходу. Внутри салона самолета слышу слабое, но хорошо

различимое, ритмичное: «Шурх-шхурх».

— Cabron,

style='mso-bidi-font-weight:bold'>сome mierda! [1] – раздается яростный

шепот из-за переборки, голос женский. Шел я тихо, и услышать меня было

нереально, в уцелевшей тройке иллюминаторов тоже никто не мелькал. Тем временем

следует продолжение:

— С

lang=EN-US style='mso-ansi-language:EN-US'>uerda repugnante, cuerda de mierda! [2]

Не силен я в испанском, но ругательные интонации очевидны. И

если человек разговаривает сам с собой, то, скорее всего, рядом никого нет. На

всякий случай скидываю ремень автомата, и, держа его у пояса, аккуратно

заглядываю за переборку. Пол пассажирского салона над головой, но приходится

сразу пригнуться.

Девушка, на регистрации вроде видел, и она вполне бойко по

русски по телефону с кем-то щебетала, а затем резко завершила разговор.

Серенькая толстовочка с капюшоном, и серенькие же штаны, на ногах тенниски

белые. Сидит возле стены, руки за спиной. Хоть один живой человек за сегодня.

Надо контакт наладить.

— Привет! – в ответ только фунт презрения, даже отвернулась,

но шуршать прекратила. Руки по прежнему за спиной. Связана что-ли? – тебя

отвязать?

О, а вот теперь смотрит внимательно. Хороший взгляд,

яростный, карие глаза, а блестят как!

— Ты! — прищуривается удивленно — ты не он!

— Да, леди Очевидность, я вовсе не он. А кто он? Бывший

владелец этого костюмчика? Хлопаю себя по груди.

— Ага. – смотрит настороженно, а у самой губы синие и трясет

её всю, холодает, чёрт побери. – а что с ним?

— Умер. – о, как глазки сверкнули еще раз. — Давай так, я

тебя развяжу, только не дури. Ты первый человек за сегодня, с кем поговорить

нормально можно. — Затем честно предупреждаю — ситуёвина очень странная, могу

нервно отреагировать, это понятно?

— Понятно, понятно. Давай уже, режь, я рук не чувствую.

Немного подумав, вешаю автомат за спину. Руки у девушки

действительно связаны и привязаны к какой-то детали, торчащей из разлома в

стенке самолета. Ясно, шурх-шурх, который я слышал, это была попытка перетереть

веревку, видно, что запястья сбиты в кровь. Кисти рук бледные, но, вроде,

болезненной синюшности нет. Срезаю шнур, которым была связана девушка сначала с

железки, затем аккуратно освобождаю кисти.

— Давно рук не чувствуешь?

— А что? Ну, почти сразу как этот урод связал и ушёл. —

значит около часа или чуть меньше.

— Да ничего, растирать не надо, пусть сами потихоньку

оживают, будет больно. Поприседай лучше, и согреешься и кровь разгонишь.

В ответ только фырканье раздается, но ничего, разок присела,

второй, третий. Затем вижу, как начинает морщиться – кровь пошла по рукам, а

это ой не сахар, если около часа кровообращение было нарушено, хорошо хоть не в

голос орет.

— Меня Юра зовут, а тебя как? — проходит секунд десять, пока

она отвечает.

— Ольга.

— Вот что, Оль, пока обустраиваемся, лучше, чем здесь,

места, в любом случае, не найти пока, затем будем решать, что дальше делать,

ясно?

Морщится, но кивает, признавая моё право командовать. Вот и

славно, а то, если бы какая ни будь звезданутая феминистка бы попалась или

просто истеричка... привязал бы обратно нафиг. Не зачем думать о неприятностях

которые не случились, нужно думать, что делать дальше. Холод и дождливая морось

достают до печенок. Так и окочуриться недолго.

Устраиваемся под пассажирской палубой, как в комнате общаги.

По молчаливому согласию я иду в лес за дровами, Ольга, разминая руки, остается

ворошить обломки в поисках полезных в сложившейся ситуации вещей. Теплая одежда

нам понадобится в первую очередь. Спустя пару часов, по правому борту стоит

скамейка, она же лежак из листа обшивки и два сравнительно целых кресла в

изголовье, на них накидали ворох тряпок и застели сверху шторкой, ранее

разделявшей салоны. Проход в импровизированное жилье занавешен теми же шторами,

осталась небольшая щель перед которой горит костерок. Все свободное пространство

в глубине комнаты я забил наломанными ветками и сушняком, который удалось

набрать поблизости, учитывая холод и ночь запас дров лишним не будет. На ужин —

какие-то галеты и минералка, которые отыскала Ольга. Машинально отмечаю, что

обе полуторалитровые бутылки можно будет завтра наполнить из родника. Галет

семь штук, три откладываю на завтра. Сидим, жуем, греемся плечом к плечу.

Снаружи уже темнеет, бросаю взгляд на часы 3:20. Получается явно другой часовой

пояс, это если мы на Земле… Лезу в разгрузку, достаю пару полосок медвежьего

«отпугивателя» и выкидываю за костер в темноту.

— Оль, так что у вас тут произошло, с момента как взлетели?

а то я как сел, так и вырубился, только ремень успел расстегнуть.

— Да я не помню почти ничего. Взлетели, начали разворачиваться,

а затем вроде бы в облака влетели… — Ольга замолкает, подбирает слова? я её не

тороплю. – И в какие-то веревки из огня врезались.

— Это как?

— А вот так, поперек самолета веревки светящиеся снизу

поднимаются, вроде сетки такой с дырками в метр, и пол и кресла и людей режет –

девушка передергивает плечами – и горелым пахнет. Маски эти дурацкие еще

вывалились. А я глянула в окно, мы над самым лесом летим и сетка эта вокруг.

Над этим уже лесом, и медленно так опускаемся. Треск стоит, грохот. Потом отключилась

вроде бы, очнулась уже когда остального самолета не было. Тот урод с автоматом

на ногах был, тычет в меня стволом и, — Ольга вдруг хихикает, — так же как и ты

спрашивает, только по английски: «Что тут случилось?». — и меняет тему — Тут

еще пара жмуров над нами, я когда спускалась видела, возле самого туалета

лежали.

— А что раньше не сказала? Я бы убрал. — трупы, с учетом

местной живности, это же просто приглашение неприятностей. Озвучиваю — В лесу

пещерного медведя видел, натурально! И к самолету гиены подходили, судя по

следам. Эти жмуры для них — просто отличная приманка.

— Да откуда здесь гиены? — Ольга повернула голову ко мне. —

Тут же уже не Африка?

— Мне вообще не понятно где мы очутились — может, вообще, не

на Земле.

Пока собеседница переваривает эту фразу, лезу наверх в

салон. Подсветив мобилой нахожу тела. Да, когда садились, эти сидели сразу за

мной, два мужичка. Что один, что второй в спортивных костюмах, на лицо похожи –

родственники? И у обоих аккуратные дырочки во лбу, кожа вокруг в крапинках от

пороха — выстрелы был в упор. На выходные смотреть смысла нету — там наверняка

всё разнесло. Тела закоченели и пришлось повозиться оттаскивая их метров на

тридцать к лесу. На всякий случай накидал сверху металлических обломков и

камней, получилась вполне уютная, надеюсь, могилка. Конечно, крупного хищника

не остановит, но если попробует разрыть — шуму будет порядочно. Стоянка выше по

склону, и место захоронения вполне хорошо просматривается. Закончив со

скорбными делами возвращаюсь.

— Юрий, ты серьезно? На счет того, что это не Земля?

Рассказываю о том, как очнулся, о том, что родник недалеко,

о том, как нашел трупы медведя и «Гордона», и осматривал место крушения.

Демонстрирую медвежий коготь. Даже без лапы и остального медведя десятисантиметровая

загогулина производит нужное впечатление. Нагнетаю дальше:

— Гиены это очень серьезно, Оль. Медведь что — он один,

медведи вообще одиночки. А стая гиен, даже всего штук в десять голов, нами

закусит запросто, не смотря ни на какой автомат.

Мдя, не к месту сказанул, надо переключать тему.

— Оль, я чего ты по испански ругалась-то?

— Так у меня двойное гражданство, и России и Испании, компанеро

[3], родители год назад эмигрировали, а я теперь на две страны живу. У отца

испанские корни, перед Второй Мировой прадед в СССР перебрался зачем-то. А лет

пять назад родственники оттуда нарисовались, отец у меня архитектор хороший,

вот и сманили его «за бугор». А мы с матерью за ним «паровозом», хотя мне в

Испании не нравится, непривычно всё. То есть на месяц-другой приехать здорово,

а так, не… у нас в общаге МАИ веселей.

— МАИ? Авиационный что ли? Ну, ты даёшь жару, а на кого

учишься?

— Да на эколога, третий курс, а ты?

— А я педагогический закончил в нашей провинции –

физкультурный факультет. Сейчас вот спорттовары продаю, то есть продавал…

Повисает пауза, я вытягиваю из запасенной кучи ветку и

понемногу разламывая подкидываю в костер.

— Так, Оль, стрелять умеешь? Мало ли как оно повернется. Вот

тут предохранитель, он же переключатель огня…

— Да знаю я, вариант FN с укороченным стволом под натовский патрон, для действий в

помещениях.

У меня отвисает челюсть.

—Что, думал если между ног что-то болтается, то кроме тебя в

оружии никто лучше не разбирается, чико[4]? – и показывает мне язык, зараза

эдакая. Пытаюсь не показывать удивления.

— Названия, вижу, знаешь, но я спрашивал другое, стрелять

умеешь?

В ответ только, хлоп-хлоп ресницами. – Ну, в тире стреляла,

из пистолета.

— Принцип тот же. Нам надо поспать, но и костер нужно

поддерживать и если какое зверье кинется-то стрелять нужно будет сразу. Так

что, дежурим по очереди. Под утро тяжелее всего, потому я сейчас спать. Часа

через четыре меня разбудишь, сама не засни только. Часы есть? — Отрицательно

крутит головой. — На, держи мой бормотальник — там еще больше половины заряда.

Неизвестно сколько нам тут валандаться, так что одиночными стреляй, в случае

чего.

Протягиваю ей автомат проверенный, заряженный и выставленный

на одиночные выстрелы. Берет в руки, немного крутит. Тут важный момент,

серьезно ли относится или как. А то многие, кто оружием пользоваться не умеют

начинают испытывать неоправданную уверенность в своих силах. Еще хуже если

баловаться начинают. Минут десять трачу на то, чтобы наломать дров на ночь.

Снаружи дождь сменяется снегом и отдельные снежинки залетают внутрь нашего

убежища. Краем глаза слежу как Ольга держит оружие. В принципе, правильно,

ремень на шее — стволом на выход, правая рука рядом со спусковым крючком. Умеет

или не умеет стрелять придется проверять на практике, потому как отдохнуть необходимо.

С мыслью о том, что три четыре патрона, как минимум, надо будет потратить на

практические стрельбы, укладываюсь спать. Костер, ужин, хорошая компания – вот

оно счастье! С этой мыслью и проваливаюсь в сон.

[1] Cabron,

style='mso-bidi-font-weight:bold'>сome mierda (исп.) — ублюдок, засранец,

говнюк.

[2] Сuerda

lang=EN-US> repugnante,

cuerda

de

lang=EN-US> mierda

(исп.) — гадкая веревка, дерьмо.

[3] Сompañero

(исп.) — Друг, компаньон;

[4] Сhico (исп.) —

малыш, маленький, мелочь, мелкая монета (насмешливое обращение).

Глава 4

В которой оказывается, что быть большим, но не самым большим,

начальником – не всегда хорошо.

Длинный, пустынный коридор самого казенного вида без окон.

Редкие безликие двери без табличек по обеим сторонам. Перед одной из дверей

стоит человек в строгом деловом костюме, в правой руке у него толстая папка

бумаг. Человек бросает взгляд на дорогие часы на левом запястье, коротко

вздыхает и открывает дверь на себя. Уверенный взгляд функционера, знающего свое

высокое положение.

— Вам

назначено? — Секретарь, женщина

средних лет, внимательно рассматривает посетителя из-за высокой стойки

— Так точно,

полковник Дорожин, с докладом. —

голос посетителя сух, спокоен. Секретарша бросает короткий взгляд в сторону,

видимо, на обращенный к ней экран, и что-то коротко печатает на невидимой

посетителю клавиатуре и после короткой паузы бросает в пространство.

— Товарищ

генерал-лейтенант, к вам полковник Дорожин, с докладом.

Получив неслышимый ответ она указывает взглядом на дверь

собственно кабинета. Не торопясь, посетитель входит в кабинет, плотно закрыв

дверь.

— Товарищ

гене…

— Без чинов,

Святослав, проходи, что по делу? докладывай. — В конце длинного Т-образного стола под портретом Президента,

сидит уже немолодой, но еще вполне спортивного телосложения мужчина. Никакого

мундира на нем нет – только слегка обмятый, типичный костюм чиновника

style='mso-spacerun:yes'>  средней руки. По правую руку от посетителя

тянутся шкафы с плотно закрытыми дверцами, всю левую сторону кабинета занимает

или огромный экран или действительно слабо подсвеченный аквариум со смутными

тенями в зеленоватой глубине. Шаги посетителя глухо отдаются в ковровом

покрытии.

— По

Египетскому инциденту удалось узнать следующее. Борт пропал уже над акваторией

Средиземного моря, за пределами территориальных вод. Достоверно установлено,

что курьер находился на борту в момент взлета. Груз так же был у него. По

местной инициативе, и в соответствии с нашими рекомендациями, на борту

находились шесть агентов силовой поддержки, все залегендированы туристами или

мелкими бизнесменами. – Посетитель раскрывает папку, достает несколько листков.

– это выдержки из личных дел.

- Через 8 минут после взлета, самолет пропал со всех местных

радарных служб, как военных, так и гражданских. Перед исчезновением пилоты не

сообщали ни о чем неординарном. Самолет двигался назначенным диспетчером курсом.

Есть съемка с видеорегистратора с одного судна. Вот сама съемка и данные по

судну. – Полковник по столу пододвигает флешку извлеченную так же из папки. –

Эксперты проверили, запись, скорее всего подлинная, самолет мгновенно исчез без

всякой вспышки и обломков. Однако если это операция для прикрытия курьера, то

её могли сделать заранее, так что не отличишь. Допросы таможенников, как

официальные так и нет продолжаются. Вскрыт канал контрабанды, исполнители

использовали данный борт, но там совершенно мелкий масштаб, хотя и возможен

конфликт сторонних интересов, но более вероятной выглядит версия использования

«вслепую». Таким несерьёзным людям, о существе такого груза сообщать никто не

будет.

- По грузу, из тех материалов, что мы смогли получить на четырнадцать

ноль-ноль по московскому времени. Состав груза, скорее всего, двухкомпонентен,

масса не превышает одного килограмма. – К генералу переходит всё остальное

содержимое папки в виде толстой пачки листов. На несколько минут повисает

пауза, пока генерал знакомится с материалами. Аквариум оказывается все-же не аквариумом,

а заставкой на огромном экране высокого разрешения, сменяется изображением

спокойного моря и неба с легкими перистыми облаками. Подмигивает таймер камеры,

заметна легкая качка, судно, скорее всего лежит в дрейфе. Миниатюрная фигурка

самолета возникает в верхнем левом углу экрана и устремляется дальше, грозя

выйти за пределы кадра, но исчезает раньше. Затем идет укрупненное покадровое

изображение. Вот, на одном кадре всё нормально, самолет продолжает взлет, а уже

на следующем остается только небо и легкое облачко инверсионного следа,

мелькают несколько кадров дальше.

- Обратил внимание, инверсионный след так же обрывается,

такое ощущение что самолет действительно просто исчез, но не совсем мгновенно,

иначе была бы взрывная волна. Какие мысли? – генерал откидывается на спинку

кресла. Полковник выдержал паузу.

- Данная запись идет на скорости 12 кадров в секунду.

Довольно много времени между кадрами. Но вполне обычна ситуация, если камер

много а регистраторов мало. В нашем случае, вообще один, Официально это

прогулочная яхта на несколько туристов. Находилась, как раз у границы

территориальных вод, но в соответствии с правилами безопасности. По мнению

экспертов самолет не мог стать невидимым – остался бы видим инверсионный след

за ним. Самолет просто исчез. Похожие факты фиксировались и ранее, вот список

происшествий с идентичными или близкими параметрами. Тут только воздушные суда.

– Из папки извлекаются два листочка, по видимому последние. Генерал пробегает

их глазами и недоверчиво хмыкает, глядя на реквизиты документа.

- Наши веселые смежники, экстрасенсы-безумные ученые? Вот

что, Станислав… - взгляд генерала тяжелеет, ведь ты ознакомился со списком

пассажиров борта?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – полковник

принимает стойку «смирно» насколько это возможно сидя на стуле.

— И что

произойдет после такого доклада, по делу находящемуся на контроле Самого,

думаю, тоже не сложно, а? – после этих слов генерала на висках полковника

выступают явно видимые бисеринки пота. Генерал еще раз пробегается взглядом по

последнему документу и тычет пальцем в середину второй страницы. – Если они так

уверены, в своих силах, то чтобы информация об этом была у меня не позднее пяти

часов, понял? А если это подстава от тебя, то за племянницу я тебя не то что из

отставки, с того света достану, понял?

- Так точно! Разрешите идти товарищ генерал-лейтенант? –

Полковник вскакивает на ноги, с правого виска срывается капля пота.

- Бегом!

Глава 5

В которой выясняется, что живые кусаются больнее чем мертвые

Проснулся рывком. На первый взгляд нормально все, костер у

выхода горит, язычки пламени пляшут, дымок, время от времени задувает в

«пещеру». Ольга сидит напротив меня, носом клюет, но бдит. Бросаю взгляд на

часы – 6 часов, нормально, почти выспался. Встаю с лежака, молча показываю

рукой на пригретое место, можешь ложиться спать. Тут, как говорится: «пост

сдал, пост принял». Меняемся местами, Ольга только скидывает обувку и сразу

падает спать. Металл под её весом коротко скрипит, но, полагаю, вырубилась

сразу – вон, уже слышно, как посапывает.

Сижу, подкидываю тройку палок в костер, слушаю что

происходит вокруг. В лесу слабо слышная возня ночных обитателей, где-то

медленно капает вода от растаявшего снега. Есть время подумать. Вданной

местности осень, климат – явно ну очень континентальный, вон как температура за

сутки скакнула. Если этот мир не совсем свихнувшийся, а просто похож на прошлое

нашей Земли, то зимой тут будет ну очень холодно. Есть практически нечего, охотиться

я толком не умею – максимум, силки там, петлю обыкновенную. А патроны тратить –

так сколько их там – надолго не хватит, а с местным зверьем без серьезного

оружия в одиночку не справиться. Кстати, на счет оружия, надо хоть пару копий

простейших сделать, чтобы не тратить патроны при случае… Значит нужно уходить –

в теплые места или искать людей, если они здесь есть. Да это опасно, но

оставаться на месте – это однозначно смерть. Ещё надо еще как-то продумать, как

легализоваться. Это если есть не только люди, но и цивилизованные люди. Кроме

подкупа и отстрела недовольных ничего в голову не приходит.

Время идет, от скуки перебираю мелочи в барсетке. Сжечь

что-ли карточки? Нафиг они тут нужны? С дугой стороны, если выберемся –

пригодятся. Пусть будут напоминанием. Сувенирчики тоже хорошо лежат на ладони,

кошкодевочка в отсветах костра улыбается характерной кошачьей улыбкой, а

собако-шакалья морда Анубиса кажется насупленной и, вроде бы, ехидной? Держу

обе фигурки на ладони над костром. Нет не буду я их выбрасывать, хоть и хлам,

но за них по два бакса отдал и торговался почти полчаса. При воспоминании о

торговце, толстячке в традиционном арабском кандуре и гутре [1], но с истинно

еврейской улыбочкой и манерой впаривать что угодно туристам за несусветные

деньги, даже настроение улучшилось. Начали с сорока баксов и торговались с ним

до хрипоты, и призвания божественных кар на головы друг друга, сошлись вот на

четырех, за две каменные статуэтки, якобы из гробницы фараона, ага…

Возвращаюсь из воспоминаний на грешную землю, перебираю

запасенные дрова, нахожу одну сравнительно прямую и толстую ветку, не копьё,

конечно, будет, а дубинка, эдакая кривоватая бейсбольная бита. Сосна дерево

смолистое и не очень твердое, береза лучше бы пошла, однако, на безрыбье… позже

надо будет что получше сделать. Ошкуриваю заготовку, срезаю сучки с будущей

рукоятки, не забывая поглядывать поверх костра в ночь. Тут, главное, не

смотреть на пламя, чтобы суметь различить хоть что-то в темноте. Оставшиеся на

ударной части сучки заостряю, получаются вполне себе шипы, короткие, но острые.

В далекие шорохи леса вплетается новый звук – в стороне

могил отчетливо звякает металл о камень. Мелкая живность, не боящаяся костра и

дыма забралась к нашим соседям-покойничкам? Мдя, шугануть надо бы, для спокойствия.

Подкидываю в костер охапку мелких веток, через минуту света уже вполне

достаточно, незамеченной крупная зверюга не подкрадется. Да, на светлом фоне

снега заметно, шевеление как раз возле могилок, впрочем, пока нас не трогают –

патроны тратить незачем. На всякий случай достаю из костра головню поувесистей

и кидаю в сторону шума. Оставляя короткий шлейф из искр импровизированный

факел, вращаясь улетает, разгоняя темноту на несколько шагов. Перед тем как

упасть в снег и погаснуть он подсвечивает два человеческих силуэта в знакомых

спортивных костюмах.

- Ольга, подъём! Бери дубинку! – толкаю ногой свою недоделку

в сторону лежака. Из-за занавеса ей не видны фигуры покойников. Но проснулась

быстро, и ухватила дубинку.

Что там? – и голос не столько испуганный, сколько сонный и

недовольный. Правильно, я за двоих перепугался. Силуэты движутся как древние

паралитики, спотыкаясь на чуть ли не на каждом корне дерева или обломке.

Ощущения, как на просмотре малобюджетного ужастика. Ну, лезут, ну, дохлые,

шевелятся еле-еле. Сердце частит, ночь светлеет для взгляда – ух! пошел

адреналиновый шторм! но как их упокоить-то? Каждый при жизни получил по пуле в

голову…

- Если не помогает консервативное лечение пулей в башку,

будем лечить симптомы! – кажется эту мысль я ору вслух. Метров с пятнадцати,

когда ночные гости уже неплохо освещены костром, стреляю ковыляющему чуть

впереди в правое плечо. Шлеп! Пуля при попадании издает звук похожий тот, что получается

от кирпича упавшего в мелкую лужу с большой высоты. Экспансивные плохо пробивают

броню, но вот конечность оторвать – это запросто. Тушка мертвеца, крутанувшись

на месте, молча заваливается на левую руку, а отстреленная конечность отлетает

в другую сторону. Второй спотыкается о внезапное препятствие, и падает сверху.

Пока эта куча мала копошится, осматриваюсь, вправо-влево, насколько позволяет

сектор обзора от нашей «пещеры». Никого больше по близости не видно. Адреналин

уже ревет в ушах. В три прыжка приближаюсь и отстреливаю конечности. С ногами

выходит облом, всё же калибр маловат – но кости явно сломаны. Мертвецы вяло

подергиваются, но куда-то двигаться уже не могут. Тут подскакивает Ольга и

начинает с энтузиазмом лупить дубинкой тушки. Наш человек!

Пока напарница делает отбивную, вымещая внезапный испуг, я,

припомнив детские страшилки про «Черную руку», нахожу в снегу и ударами ног

доламываю кости в разлетевшихся останках.

- Фух! Хватит! - Скакать в кроссовках по снегу становится

холодно. Оттаскиваю девушку от вяло подергивающейся массы к костру. – Ну, всё,

всё отбились. Прижимаю её голову себе к груди, глажу по волосам успокаивая –Всё

нормально, нормально уже всё.

Спустя двадцать минут сидим у костра – сон ни разу не идет.

Подбрасываю очередную ветку в костер, искры взлетают вверх. На небе облака

сходят на нет, в просветах видны звезды. Постепенно небо светлеет, будем

считать, что на востоке. Первые лучи заглядывают в наше убежище. А Солнышко

совсем как наше – не отличить, на первый взгляд. Сразу же становится почти

жарко, остатки снега истаивают с каждой минутой.

- Теперь верю, что мы попали. Зомби натуральные – Ольга,

задумчиво тыкает палкой в костер и посматривает в сторону останков ночных

визитёров. – И что делать будем?

- Сама-то что думаешь? – сидит, подтянула правое колено к

груди, пальцы на колено сложила и подбородком оперлась, думает, значит.

- Если нам не помогут – мы умрем. И будем потом вот так же

бродить…

- Эй-эй! Вот не надо столько пессимизма! – излагаю свои

ночные соображения. – Кстати, тот мужик, чей автомат я позаимствовал, «Гордон»,

он так не похороненным и остался, может тут по округе шляться. Так что, в темпе

перерываем все обломки, тут вон - ещё куча снаряжения полезного может найтись.

Затем к ручью, и вниз по течению. Люди всегда поближе к воде селятся – рано или

поздно - выйдем. А дальше – уже как договоримся.

Пока разговоры разговариваем, замечаю некоторую

несуразность. Солнце движется не по часовой стрелке, а против!

- Чико, да ты в южном полушарии не был, что-ли? – Ольга от

задумчивого пессимизма переходит к несколько нервному, но энергично-язвительному

оптимизму. – Так что, если идем в тепло, то – прямиком на север!

Завтрак и сборы заняли почти половину дня. В результате, так

таки нашел свой рюкзак, точнее верхнюю его половину, с палаткой, спальником и

«пенкой». К счастью, не один я летел со своим снаряжением, нашлась пара целых

рюкзаков, один нормальный, второй маленький, по типу школьного. Поскольку я рассчитываю

двигаться вдоль ручья или реки, а затем и по ней – собираю все веревки и шнурки,

какие нахожу. Найденная коробка с сотней шурупов и крестовой отверткой приводят

меня в ступор (вот кому они понадобились? Большая часть пассажиров-туристы, и

домой возвращались?) и почти в восторг. Еще больший градус положительных эмоций

поднимают рыболовные принадлежности. Пусть и для морской рыбалки, судя по

размерам, и толщине лесы, но пригодятся. Кроме всего прочего, разживаемся

нормальной посудой, вилками/ложками и четырьмя ножами разной степени гражданственности,

или, наоборот, военизированности? Один так точно, тактический «Белый медведь»

еще и в ножнах и с буском-точилкой, живем! С обувью дела обстоят печальнее – но

пару кроссовок более или менее походящих по размеру нашел, с толстыми носками хорошо

на ногу пойдут, а учитывая местные погодные прибамбасы – это более чем

актуально. Ольге повезло гораздо больше, аж три запасных пары обуви нашла. Ох

уж эти женщины, сколько же у них обувки в багаже при любой цели поездки или

перелета, разве что платьев больше?

Вот с припасами не густо. Примыкающие к кабине пилотов

помещения, в том числе и помещения для стюардов, сильно пострадали. Только в

одном раскуроченном шкафу-холодильнике обнаружились три десятка порционных

вакуумных упаковок куриного мяса с овощами, и целая россыпь пакетиков с

подписью «BROT», что не

могло не радовать. Дня на три-четыре хватит. Но без охоты или рыбалки никуда,

не дойдем, придётся задерживаться…

Смотрю на нашу парочку со стороны и только хмыкаю.

Натурально, Сифон и Борода, бомжи с Рублевки получаемся[2]. Но, смотреть на нас

некому, всё что можно было с собой унести – взяли. Рюкзак получился увесистым,

почти тридцать килограмм по ощущениям. Плюс разгрузка и снаряженный после

ночной стрельбы автомат. «Школьный» Ольгин рюкзачок тянет килограмм на десять.

Поляну с медведем обходим по широкой дуге. Во-первых, к нему

явно уже успели сбежаться разные падальщики, которые могут быть для нас опасны,

а во-вторых, возможна встреча с еще одним бродячим мертвецом. Ну его нафиг!

Бодро топаем на запад, вдоль ручья. Солнышко светит пятном

сквозь тучки, птички поют, под весом снаряжения становится не то, чтобы жарко,

но пот выступает, мелкая мошка слетается на него, как на мёд. Отмахиваюсь от

кусачей мелочи и толкаю Ольге речь.

- Ольга, ты, главное, за ногами следи, если какое неудобство

чествуешь – говори сразу, не терпи. Остановимся, проверим. Ноги сбить в нашем

положении – это последнее дело, ясно? - Пытаюсь внушить ей азы пешего

передвижения. Аптечку нам удалось собрать неплохую, даже пинцет и скальпель

нашлись, плюс просто море противопростудных препаратов самых экзотических

производителей, но любая травма, это потеря подвижности.

- Ты такой умный, тебе череп не жмёт?[3] – действительно,

язва у меня в попутчицах и, как тут сказать, в сопопадаловках?

- У Страшилы Мудрого череп безразмерный! – пыхчу, но дыхание

не сбиваю, можно и отшутиться, а за разговором и путь быстрее проходит. Идти

приходится не спеша, с оглядкой. Местные неожиданности заставляют себя уважать.

По пути вырубил пару березовых жердей, пока используем их

вместо посохов, но у меня в планах сделать из них что-то вроде легких копий. Но

это уже на ночевке, а пока просто ошкуриваю, ножом. Тоненькую бересту в рюкзак

– на растопку, мало-ли как погода повернется.

Природа меняется прямо на глазах. С понижением местности

растительность всё больше напоминает тропики с редкими включениями знакомых берёзок

и сосенок. С некоторой долей неуверенности удалось опознать и несколько

средиземноморских видов: лавр, платан, куст фисташек. Орехи оказались очень

кстати, но были, в основном, подпорчены – видимо уже не сезон. Чуть позже пошли

рощицы каменного дуба и встретилось несколько кипарисов – уж очень у них

узнаваемая, характерная колоннообразно-пирамидальная крона. Наш путеводный

ручеёк пару раз сливался с подобными ему, медленно, но верно расширяясь. Вообще,

местность оказалась богата на воду, но из-за явного, различимого глазом уклона,

вода должна была быстро сбегать и заболоченных мест по пути не попалось.

Отмахав километров пятнадцать-двадцать встаем на ночевку.

Палатка, костер, ямка для туалета из снятого куска дерна.. Заготавливаю дрова

на всеночное дежурство, опять раскидываю «пугалочки». Темнеет, пора спать,

вторую половину ночи опять дежурить мне. А злые осенние комары так и летят от

воды да из травы на теплую кровь. Вот кто настоящие кровопийцы…

[1] Кандура и гутра –

детали традиционной арабской одежды, халат и платок на голову соответственно.

[2] Герои юмористического шоу «Наша Раша»

[3] Старая шутка, но получила популярность, прозвучав в

фильме «Две сорванные башни» в переводе от Гоблина.

Глава 6

В которой выясняется, что девушка с веслом не статуя и не

деталь пейзажа, а необходимый член экипажа!

Ночь проходит спокойно, облака расходятся в разрывах

проглядывают звёзды. Некоторое время ещё теплится надежда, что это просто

незнакомые южные созвездия, но ближе к утру становится видна местная Луна.

Одна, но глядя на неё становится ясно, к старушке Земле ЭТО никакого отношения

не имеет. На глаз, примерно в полтора раза больше нашей, а уж расцветка... В

голове долго мелькают разные виденные в интернете фотки планет. Больше всего

это похоже на Марс, которого обильно забрызгали фиолетовой краской. Чуть

поменьше в середине и погуще к краям. Но ночь освещает неплохо. В волю

полюбовавшись местным астрономическим чудом, решаю всё же раньше времени Ольгу

не будить. И так устала за день, если не выспится, а после такого зрелища ей

будет заснуть точно непросто, совсем никакая днём будет. А нам топать еще

неизвестно сколько. Скорей бы уж плот какой-никакой можно будет использовать, у

самого ноги гудят. На речку хочу! Некоторое время пытаюсь привязать самые яркие

звезды к ориентирам на земле, но без инструментов – дохлый номер. Через

полчаса, на самом рассвете, опять наползают тучи, скрывая небесное

непотребство. Кстати, местное солнце мы так до сих пор толком и не видели, так,

вчера светлое пятно в облаках просматривалось, надо будет затемнитель какой-никакой

сделать. И чего я пляжных очков не захватил?

Утро… полтора часа после рассвета, 8.00 по, ну будем

считать, по бортовому? Раз в планах постройка плавсредства.

style='mso-spacerun:yes'>

- О, мои ноги! – ну, начинается. Этого следовало ожидать. Оля

выползает из палатки к костру - Юр, я идти не смогу… - ага, это она так думает!

Вопрос уже обдуман, тактика давно отработана в хулиганском прошлом. Внимательно

смотрю ей за спину, и воплю:

- Покойник!

- А-а-а! – нормальная реакция, правильная, схватила уже

палку и бежать, аж ручей перескочить успела. Секунд через пять оглядывается и

останавливается.

- Юрка, ты козел! Совсем не смешная шутка! – взъерошенная,

но уже с утренним румянцем, симпатяга, одним словом, хоть и без макияжа.

Медленно, возвращается. – ноги из-за тебя в воде промочила! – когда подходит

ближе, ловлю её взгляд и говорю максимально спокойным тоном:

- Я не шутил. Если ты не сможешь идти, то ты покойник, ну,

или покойница, если совсем точно. Даже в самом обычном лесу, если ты не можешь

передвигаться, то это очень, очень хреново. А у нас всякая хрень творится на

каждом шагу. Это ты так не шути! И от обычной мышечной боли есть проверенное

средство – массаж. Так что давай ложись, сейчас ты поймешь, что ноги у тебя не

болят.

Надо же, сработало.

- Делай уже свой массаж, только руки не распускай!

Сработало да не совсем. Располагаемся перед палаткой на

коврике-«пенке». Делать симпатичной девушке массаж ног в общем-то приятное занятие,

поглаживание, растирание – обычные приемы в начале процедуры. Кожа разогрелась,

кровь начинает активно поступать в мышцы, сами мышцы расслабляются и теряют

тонус. Пора.

- Сейчас будет больно! – надо же предупредить человека. И

начинаю разминать и выкручивать ей левую икру. Это немного похоже на то как

выжимаешь половую тряпку, да и смысл тот же: «выжать» из мышцы молочную

кислоту, вызывающую боль.

- Ай, больно же!

- Терпи, пять минут, и ты сможешь скакать как горная

козочка!

- Нафиг! Ай! – это я перехожу к правой икре. – У-у-у!

садист! – возвращаюсь к левой ноге и повторяю. – Дождешься, я тебе так же всё

откручу! Везде!

- Обязательно, тебе надо научиться делать такой массаж –

вдруг я устану?

- Придурок! Обойдешься!

- Оленька, я тебе уже второй день твержу, ноги надо беречь,

сейчас это у нас практически самая ценная часть организма! Ноги нужно холить и

лелеять! – заканчиваю с икрами, разминаю стопы - вот тут дело пошло на лад.

Сопит пыхтит, но молчит. Минуты через три закругляюсь, эффект явно есть и

хорошего понемножку.

- Ну, вот и всё – чувствуешь, легче стало?

Недоверчиво болтает ногами в воздухе.

– Хм, нормально. Почти не болит.

- Вот! Цени.

- Пфф!

Короткие сборы, закрыть дерном кострище и туалетную ямку и

вперед, на поиски цивилизации. Лес постепенно менялся, густел подлесок,

появилось много вьющихся растений, вдоль ручья чаще стали появляться заросли

различных явно теплолюбивых растений от того же бамбука, до лиан, и прочих

тропических незнакомых трав-кустарников. Насекомые гудят, птички покрикивают,

временами выпархивая почти из под ног. Кстати о птичках. Остановившись на

дневную стоянку оставляю напарница за костровую и, скинув рюкзак пытаюсь сбить

несколько птиц палкой. Безуспешно, эти пернатые просто телепортироваться от

палки умеют! Минут через десять до меня доходит, почему австралийские аборигены

запускают бумеранг[1] с большим наклоном. В результате, изображая любителя

играть в «городки»[2] и кидая палку-посох горизонтально, за полчаса удается

распугать всех птиц в округе и сбить всего двух пернатых размером с голубя.

Оказывается, они не только снабжены телепортатором, но и хорошо бронированы, по

крайней мере, попал я явно больше двух раз.

Сразу есть местную живность было боязно и общим решением

постановили сначала сделать тест локоть-губа[3] после хорошей прожарки

потрошенных тушек, обмазав их глиной и запекая на углях. Как раз, по времени

хватит до вечерней стоянки. Пришлось задержаться еще на час, в конце которого

до меня стало доходить, какая-то брюнетисто-кареглазая мамзель просто лениться

идти дальше.

- Ольга, пойми. Нам просто надо дойти до места, где можно

сделать плот и просто продолжать путь по воде. Ручей вон, бодренько так

расширяется. Если будем идти как вчера, то через пару дней – дойдем.

- Дорогой Юрик, если я свалюсь, ты меня понесешь?

- Ну, ничего себе, заявочки, а если я свалюсь, ты что будешь

делать, бегать вокруг?

- Нет, я тебя просто пристрелю, отдохну пару дней и пойду

дальше! А во-вторых, не уходи от ответа, понесешь?

Прижимаю автомат к груди

- Не дам! А понести понесу, точнее поволоку, вон волокушу

можно сделать. – Откуда-то с южной стороны раздается перекат грома.

- Поволочёт! Вот же лось упертый! Святая Мария! – Ольга

демонстративно поднимает очи горе.

Прикидываю варианты. Один переход действительно мало что

изменит, но вот отношения портить никак нельзя. С другой стороны, дашь слабину

- полезет командовать… особого смысла гнать действительно нет, с утра прошли

пусть и немного, но еще и поохотились… Да и погода, неизвестно что там за гроза

может с ливнем.

- Ладно, всё равно погода портится, так что, по погодным

условиям остаемся, давай палатку ставить. И кончай всякую мистику разводить. Со

всей этой ситуацией хоть в чёрта лысого начнёшь верить.

Ожидал, что хоть улыбнется, но нет пошла и послушно достала

сверток палатки. Вдвоем управляемся быстро, хотя усиливающиеся порывы ветра рвут

ткань из рук. Поколебавших обхожу все колышки еще раз, стараясь рукоятью ножа

забить их как можно глубже в каменистый грунт, рухнувшая от ветра палатка –

удовольствие гораздо ниже среднего, а поскольку это дешевая модель с каркасом

из телескопических опор, то это будет означать, что нормальной палатки у нас

больше не будет.

Управляемся с установкой почти вовремя, костер приходится

затаптывать уже под первыми каплями дождя. Ветер окончательно разгулялся и

хлопает тканью палатки. Молнии сверкают нечасто, но грохочет гром оглушительно,

так что переговариваться приходится почти крича. Стремительно накатывает сумрак

и шелест дождя. Не сговариваясь лезем в палатку оба одновременно, чуть не

столкнувшись лбами, пропускаю даму вперёд. Да, пока шли, за два дня встретили

много всякой мелкой живности, однако, ничего крупного. Конечно, у зверя чутьё

лучше человеческого и заметить его, если он того не желает – сложно, Но и

сидеть под штормовым ветром с дождём, удовольствие гораздо ниже среднего, так и

простыть недолго. Сейчас всё зверьё само по норам сидит.

Дождь стучит по крыше, сама крыше слегка прогибается под

ветром, но ничего так, держит. Под спиной пенка да пара тонких надувных

матраса. В ногах рюкзаки – красота. Птичек решаем всё же съесть, пока хоть

немного теплые.

- В конце концов, нас местное комарье кусает и не дохнет

сразу, значит, мы для них не ядовиты. Далее, тут вся природа похожа на нашу

Земную, только периода каменного века. Ну и среди всех теплокровных, ядовитые

птицы встречаются реже всего, ну «в наших прериях»! Так что Зоркий Глаз

постановляет – употребить! Хау! Я всё сказал. – Индейца изобразить получилось

не очень, но вот птички пошли просто замечательно. Жирные руки пришлось правда

мыть под дождем, так ка котелок, а точнее какой-то кастрюльку-скороварку

навороченной фирмы, с горячей водой банально оставили снаружи, и вода в ней

успела стать едва теплой. Раззява, это же материальная ценность!

Покой и шум дождя настраивают на медитативный лад, можно

подремать. Ага, щазз!

- Как думаешь, тут люди есть вообще? – острый Ольгин локоть

бьет под левое ребро. И что тут ответить?

- Лучше бы были. Видишь же природа на Земную один в один

похожа. Значит, есть пути сообщения. А раз есть пути сообщения, то, человек

такая зараза – в любую щель пролезет.

- То есть можно вернуться домой?

- Если сидеть на месте и ничего не делать – шансы «попасть»

отсюда равны шансам сюда. – Решаю подколоть. – Это, конечно, так,

предположения. Вот способ, как нас сюда забросило, говорит о том, что без

человечьего умысла не обошлось, или нечеловечьего.

- Думаешь, инопланетяне?

- Ага, синебрюхие монстры с двумя головами воруют земных

девственниц для удовлетворения извращенных желаний!

- Тьфу на тебя! Все вы, мужики только об одном и думаете!

- Э, нее! Я же не сказал, что для удовлетворения СВОИХ

извращенных желаний! – скашиваю взгляд. Нормально шутка прошла - Ольга смотрит

вверх и улыбается. Порывы ветра прочти утихли и по крыше палатки капли дождя

стучат равномерно-успокаивающе. Беседа перекинулась на совершенно

незначительные темы: обсудили разных преподавателей и их стили обучения;

перешли на проблему экологического равновесия на Земле, обсудили последние

веяния в мире мировой музыки в целом, и русской попсы в частности. Часа через

три эдакого «вечера воспоминаний», под равномерный шелест дождя, я и не

заметил, как заснул… Потом кто-то свозь сон теребил за плечо, стягивал с меня

верхнюю одежду, в общем, я отрубился.

- Хей, чико, подъем! Ты хотел на речку? Она у меня есть, и

даже рядом! – Ольгина голова мелькнула у входа в палатку на фоне светлеющего

неба и клапан палатки закрылся. Хм, что уже утро? Нифига я ухо придавил.

Снаружи обнаружился уже запаленный костерок, на нем разогревалась уже

показавшая за два дня свою полезность скороварка с водой. Попив теплой водички

и слегка проснувшись полез в палатку. Без снаряги, броника и ствола – никуда. А

со снарягой и можно глянуть что там за речка.

Оказалось, всё просто. Проснувшись первой Ольга с истинно

женской хозяйственностью и безалаберностью затеяла разжигать костер и готовить

подобие завтрака из НЗ и кипятка. Палатку мы вчера поставили не так чтобы

близко от ручья, но метра на три выше, и ночью это спасло нас от натурального

наводнения. Теперь, вместо жалкого ручейка, который можно было просто

перепрыгнуть с разбегу, текла вполне себе речка, вода поднялась почти на рост

человека.

- Раз эти ручьи так быстро разливаются, то и вода в них

может быстро сойти. Надо успеть сделать плот до вечера. - Слава богу,

возражений не последовало и работа закипела. Сначала, на случай разных

неожиданностей свернули лагерь и собрали рюкзаки, оставив распакованными только

весь тот набор веревок шнурков и даже моток пластикового бельевого

шнура-веревки, неведомо как оказавшегося в багаже разрушенного самолета. Под

ярким солнышком спустились к воде, наметив место для строительства. Ручей

разлился широко, образовав мелкий заливчик на месте части поляны, под не по

осенние ярким солнышком вода довольно быстро прогревалась, хотя и была ощутимо,

до посинения ног холодной. А через затем началось:

Найти как можно ближе прямое дерево без развилок у земли,

при этом, оно не должно быть тоньше обхвата пальцами рук. Топорика у нас нет, а

ножом что-то более толстое свалить нереально. Пусть это даже хорошо заточеный и

регулярно поправляемый «Белый медведь». Надрубить и сломать, так как до конца

отрубать слишком долго, отволочь к берегу реки и сдать Ольге на обрезку веток.

Уже обрезанную жердь связать еще с двумя и получившийся треугольник привязать минимум

к одной, передней, поперечине плота и галопом за следующей жердью.

Сначала осторожничали и Ольга караулила меня с автоматом

наизготовку. В эти моменты я чувствовал себя как матерый зэк на лесоповале. Но,

оценив скорость работы, я плюнул, понадеялся на «авось», и отправил её обрезать

лишнее со срубленных стволов, да ещё пришлось показать, как плотно притягивать жердины,

чтобы будущее плавсредство не разъехалось под ногами. Ожидаемо, через пару

часов непривычной работы Ольга натерла мозоли на руках и дело продвигалось ни

шатко ни валко, но продвигалось.

Вода ощутимо начала спадать, и приходилось пару раз

переносить «верфь» вслед за отступающей водой, так чтобы строящийся плот был на

половину в воде. Ведь если его строить на суше, то не факт, что получится

вдвоем столкнуть его в воду. А чтобы плот ненароком не унесло течением раньше

времени, скрепя сердце, использовать страховочный рейпшнур в качестве

стояночного конца[4]. Непривычная работа будила аппетит. Прорубаясь через лианы

к очередному стволику я представлял себе то тарелочку вареных пельменей, то

запечённую в духовке курицу. Да ближе к обеду уже был согласен на сырую свиную

отбивную! Набитые ножом мозоли полопались до крови и скорость работы тоже

упала. И тут выяснилось, что русское «авось» в этом месте Вселенной не работает,

или работает неправильно. Скорее всего, сказалось то, что здесь, как я

достоверно знал (о других живых людях-то ни слуху ни духу за эти дни),

находилось всего полтора русских гражданина и половинка испанского. Или

гражданство целыми числами считается? В любом случае, из двух человек народ

получается не очень, разве что дать несколько сотен лет на развитие, как Адаму

с Евой после изгнания из рая. А как они провернули этот процесс всего вдвоем

история стыдливо умалчивает. Кое кто, правда утверждает, что Адам на фронте

деторождения, то есть детозачатия, умудрялся подшабашивать на стороне, но тут,

как говориться, подозрения к делу не подошьёшь. Хотя, различные кентавры,

козлоногие Паны, собакоголовые и прочие полулюди из мифологии тех же времён,

намекают о том, что парень он был хоть куда в буквальном смысле слова. А третьи

прямо говорят, что он, как и любой приличный человек, просто завел себе официальную

любовницу на стороне [5].

Сначала я услышал за спиной легкий такой топоток, как будто резиновым

тапком по доске быстро-быстро постучали. Работал я посматривая на реку, а

потому, оглянувшись, я даже не разворачивался, а рванул сразу к стоянке. Метрах

в двадцати за спиной стояло натуральной чудовище и задумчиво шевеля подвижным

пяточком нюхало воздух. Через пару секунд я услышал за спиной злобное: «Хрю!» и

снова раздались частые шлепки тапком по доске. Причем шлепки эти уверенно

приближались перерастая в гулкий топот наверняка острых опыт. Стоянка, в свою

очередь, приближалась до ужаса медленно. На очередном выдохе я заорал:

- Ольга, автомат хватай! – Надеясь, что за оставшиеся

секунды она успеет сориентироваться и беспрекословно выполнит команду. Выскочив

на берег я на бегу подхватил с земли одну из жердей, уже с обрезанными ветками,

и перепрыгнул через недоделанный настил, пробежав еще пару шагов. Топот сзади

мгновенно прекратился и я рискнул обернуться. Тяжело поводя боками, метрах в

пяти от меня, кабан стоял перед стройкой и в очередной раз принюхивался. Вот же

я дурак, выскочил на ровное место и теперь эта свинюка мне не даст убежать, так

как явно быстрее. Адреналин знакомо стучал в крови и напомнил, что у меня в

рукав вполне себе оружие, а кабан и не такой уж и крупный, так, подсвинок. Замахнувшись

жердью и сделав шаг вперед, я смог дотянуться до головы животины, которая и не

думала уворачиваться. Попал куда-то между ушей. «Крак!» - сказала чересчур

длинная, и, как оказалось, не особо прочная жердь, и у меня в руках остался

обломок длинной чуть более метра. «Хрю-ю-ю-и-и!» - не согласился с этим

кабаненок и пошёл в атаку, вместо того, чтобы убегать от, теперь уже грозного,

вооруженного и озверевшего, меня.

Еще раз коротко размахнувшись я умудрился заехать свинтусу

по уху и едва успел отпрыгнуть в воду, чемпионским прыжком в сторону. Хрюндель

слегка ошалел от двух ударов, но, по инерции пролетев корпуса на три мимо мня и

взрыв копытами песчаный берег, остановился, а затем развернулся и решительно

бросился ко мне в воду, так что пришлось, пятясь, отступать на глубину. «Вот ты

и попался!» - подумал я. «Ты, мужик, попал!» - читалась в налитых кровью глазах

кабана, когда я споткнулся о причальный конец, который ударил меня под колени.

Кое как перескочив через него, и отшагнув дальше на глубину, а притормозил.

Свинтус радостно бежал в мою сторону, разбрызгивая фонтаны воды. Но, потеряв

под ногами опору, быстро растерял боевой пыл, чем было грех не воспользоваться.

Пользуясь жердиной, то как дубиной, то как копьем, чтобы не подпустить

кабанчика слишком близко, я начал дубасить его куда только мог дотянуться.

Поняв, что дело пахнет керосином, вазелином и прочими продуктами нефтехимической

промышленности, зверюга слиняла на берег, что было просто, учитывая, что я

невольно его туда и подталкивал.

Выбравшись на берег, зверь отряхнулся, презрительно

посмотрел на меня, развернулся и, не спеша, потрусил к прибрежным зарослям. Но,

стоило мне шагнуть вперед, как кабан с хрюканьем бросился обратно. Сложилась

патовая ситуация. Я могу достать его палкой в воде, он меня клыками копытами и

немалой массой – на берегу. Это с одной стороны. С другой водичка ну очень нетеплая.

Одно дело забежать, переобувшись в сланцы, на пару минут в воду и примотать

очередную веревку, а другое, стоять по пояс в ледяной воде, ощущая, как

медленное течение вымывает всё тепло из тела. Попробуем еще раз, подхожу ближе

к берегу дожидаюсь, когда этот психованный свин подбежит метров на восемь

десять и отступаю, пытаясь достать его по голове.

Умная скотина, второй раз на такой трюк не ловится и

демонстративно остается на месте, не входя в воду. Ищу взглядом напарницу. Ага,

вот она, удобно расположилась, почти ка в кресле, в развилке где ствол

разделялся на три ветви, того самого дерева, к которому тянулся репшнур

удерживающий на мест плот. Автомат на коленках, а улыбка на лице довольная

предовольная.

- Ольга, пристрели его наконец!

- Меня на ветках качает!

- Да твою же! – очередной раунд удар-прыжок в сторону. – Да

меня эта свинья скоро укачает!

- А вдруг в тебя попаду? – сделав несколько вдохов-выдохов я

заорал:.

- Да стреляй уже! Мы и так попали что дальше уже некуда. Я

же тебе обещал дать пострелять, для тренировки, вот и тренируйся!

- Бац! - Действительно, со стороны звук выстрела слышится

совсем не так, когда стреляешь сам. Пуля ушла куда-то в прибрежные кустики,

срезав по пути пару веток. Бац-бац! – С тем же результатом. Свин на новые звуки

внимания почти не обратил, только дернул ухом, и, по-прежнему, пялился на меня.

- Да не части! Стреляй, когда будешь уверена, что попадешь!

Тут же тридцать метров всего!

- Бац! - И еще секунд через пять. – Бац!

Всё же экспансивная пуля да по небронированной цели – это

нечто. Было ощущение, что зверя просто ударили сбоку кувалдой по загривку и

свинтуса сбило с копыт. Короткий взвизг отдался в ушах музыкой лучше любого

попсового шлягера, а подергивания коротких ножек смотрелись в этот момент лучше

всех сезонов «танцев с кем-то там». Аккуратно выбираюсь на берег, стараясь

контролировать тушку подстреленного кабанчика и помогаю Ольге спустится на

землю, попутно изымая у неё нож. Свой-то я в дереве оставил, вояка

недоделанный. Затем, подойдя к свинтусу со стороны загривка, на всякий случай

добиваю его. Хотя пуля и попала в район основания шеи, но кабан, он и в Африке

кабан. Разделывать свина мне не приходилось, так что, пришлось немало

помучиться. Но это дело обязательное, еды у нас до обидного мало. Хотя, чего

трудного, веревка для подвеса есть, пара хороших ножей тоже. А что не по госту,

так где здесь санинспектор, ау? Я готов заплатить штраф! Только чтобы

обязательно из дома!

- А что сразу не стреляла? – этот вопрос я задаю уже ближе к

вечеру, когда наше плавсредство, доведенное до 90% готовности, пустилось вниз

по течению изрядно обмелевшей реки, уверенно превращающейся обратно в ручей.

- Ты так забавно от этого поросёнка бегал! – Ольга смеётся,

поднеся ко рту раскрытую ладонь.

- Это был подсвинок! Целых шестьдесят-семьдесят килограмм живого

веса! А потому, нарекаю наш корабль гордым именем «Смерть подсвинкам!». Меня

больше интересует почему он такой агрессивный был. Осенью, обычно, все животные

сытые да мирные… - В ответ Ольга только пожимает плечами и отталкивает шестом

плот от близкого берега. Тест на аллергенность местных травок надо было делать

раньше. Не смотря на полуперчатки в которых работал вырубая жерди, на открытых

участках кожи рук и на лице множество красных пятен, похоже от брызг сока одной

из местных травок или лиан, а может какая ядовитая трава попалась, схожая с

нашим родным борщевиком. Шест в руках держать дико больно, по этому, я

изображаю капитана и штурмана, только изредка подправляя нос нашего «корабля»,

а Ольга главного помощника, главного двигателя и главной язвы. Глядя на

заходящее Солнце и причаливая к выбранному для стоянки месту тихонько бурчу

себе под нос:

«Известно, в мире нашем есть чудесные явления.

В морях же их не перечесть, достойных удивленья.

Железный лом плывет скользя, а рыба утопа-ает…

Порой не верится друзья, и все-таки - быва-ает»[6]

[1] Плоская изогнутая палка, изобретение аборигенов

Австралии, летит настолько криво, что позволяет чувствовать великим охотником

любому мазиле, которому достаточно утверждать, что это просто плохой бумеранг.

Некоторые так же утверждают, что бумеранг при промахе по добыче, способен

возвращаться к охотнику, таких вообще на охоту пускать нельзя –опасно для

окружающих.

[2] Изобретение аборигенов России, состоит в разбивании

палкой-битой «пушек», «самолетов», «пулеметных гнезд» и т.д. Аборигены

Австралии сурово называют это баловством и игрой.

[3] Простейший туристический тест на аллергенность

неизвестной еды. Кусочек продукта на два часа крепится плотной повязкой на сгиб

локтя на 2 часа. Если аллергии нет, то свежий кусочек того же продукта

помещается между нижней губой и десной, тоже на 1-2 часа. Если отрицательных

явлений, таких как: покраснение, жжение, отёк, рвота, беседы с инопланетянами, смертельный

исход, нет, то продукт можно начать употреблять в пищу в небольшом количестве.

[4] Конец – в данном случае это веревка.

[5] Имеется ввиду мифология античных народов в целом, и

Лилит в частности. Некоторые даже утверждают, что это Лилит была первой и

законной женой, а Ева любовницей, которая добилась развода Адама через знакомства

в высших инстанциях. В общем, это всё грязные инсинуации, но осадочек остался…

[6] «Песенка капитана Врунгеля» исп. Георгий Фитич.