Фалийский прорыв. Зарисовки. 2 глава. Ярость.
-Джинни, Джинни... пожалуйста очнись...
Мой брат продолжал трясти свою жену за плечи, его глаза неотрывно следили за белеющим лицом, абсолютно не замечая, что половина тела моей невестки отсутствует.
Глотая сопли и захлёбываясь в собственном горе, он прижимал к груди её останки, требуя, чтобы Джинни ответила ему. Размазывая по лицу кровь, грязь и слёзы, Арекс сидел по колено в непонятной жиже, наполненной телами наших товарищей, с которыми ещё недавно мы перекидывались шутками в столовой.
Его сгорбленный силуэт постоянно содрогался, а я никак не мог оторвать взгляда, в оба глаза следя за очередной трагедией на этой бесконечной войне.
На голову постоянно сыпалась земля, руки до крови сжали проклятый автоган, сводя судорогой несчастные мышцы, в которых уже давно не осталось сил из-за недоедания и постоянной борьбы за собственную жизнь.
Мне было наплевать, на всё. На собственную жизнь, на брата, на тело бедной Джинни и даже на ошмётки ребят, точнее тех жалких кусков, что остались от нашего взвода.
Тринадцатый стрелковый сборный полк девятой дивизии сил планетарной обороны Фалии. Гордое и прекрасное название, от которого остались лишь смерть и дерьмо, наполнявшие наши окопы, а ведь недавно здесь протаптывали землю тысячи ног, но всего один бой и на место сорокатысячной дивизии пришли жалкие доходяги, слёзно ползающие по оборонительному рубежу.
Руки тряслись, я пытался унять дрожь, но лишь отстучал незатейливый мотив себе по каске. Мои деревянные ладони отказывались подчиняться, всякий раз посылая в мозг отрицательный сигнал, пробуждая воспоминания от творившемся здесь всего пару минут назад.
Прикрыв на миг глаза, в жалких попытках организма поспать, я сразу же увидел воспоминания о войне. О жутком и страшном событии, которые не смогут описать не в одной книге Экклезиархии, об этом вам не расскажет ни один агитатор с Имперского канала, а любой сраный плакат может засунуть свои великие лозунги себе в задницу, как и те придурки, что описали войну, как героизм, честь и доблесть.
С неба упали первые капли дождя, заливая окопы и смывая грязь с наших уставших и застывших тел. Тарабанящий по кускам брони, он заглушал крики выживших, принося удовлетворении от наконец наступившей тишины.
С трудом разжав пальцы на левой руке, я судорожно потянулся к нагрудному карману. Постоянно сопровождаемый криками брата, я на слух и ощупь пробирался по собственной одежде, никак не в силах вспомнить, где же я оставил парочку самокруток на подобный случай.
А ведь тогда мы шутили об этом, весело смеясь, что каждый должен сделать заначку, с подписью: "Победа" и "Смерть".
Уверенные в своих силах, считающие, что нам море по колено и вся галактика лежит перед нами, мы радостно стругали листья для самодельных сигарет, искренне веря, что все вернёмся домой живыми.
Мои глаза никак не могли оторваться от фигуры брата, всё также безнадежно зовущего свою жену, но на краю зрения я рассматривал изувеченные тела своих друзей и соседей, с которыми недавно заходил в распахнутые врата комиссариата, заступая на службу в СПО.
Это уже начинало раздражать, как он не может понять, что она мертва. Стоило уже давно оставить её в покое, ведь вскоре мы присоединимся к ней.
-Хе-хе-хе...
Сквозь плотно сжатые губы, мой смех казался скрежет металла об старую ржавчину. Прикушенный язык отзывался болью, наполняя рот последними каплями крови, даря мерзкий привкус, но всё же... Это было в разы лучше, чем ощущать всю ту палитру ароматов, что окружала нас со всех сторон.
Хотелось прочитать молитву, но сил не было даже просто говорить, столь сильно истязалось моё тело за последние дни... И часы.
Автоган прекратил перестук и сам того не заметив, я смог взять под контроль собственные конечности, а сердце пропустило сильный удар. Сначала было непонимание, ведь движения, до того рваные и дёрганные, теперь были плавные, словно в меду.
Я проводил рукой и головой из стороны в сторону, провожая взглядом ускользающие пальцы, чувствуя, что что-то не так, когда всю область сердца обожгло болью.
Левая половина тела наполнилась тяжестью, а на лице выступил пот. Голова раскалывалась, даря новые, незабываемые впечатления, будто бы мне было мало нынешних. Капли дождя казались громкими и тяжёлыми, своими ударами напоминая артиллерийские снаряды, что без жалости обрушиваются на мою сраную каску.
Завалившись на бок, кривясь от недовольства, я материл проклятую судьбу, что так надменно обошлась со мной в последние мгновения жизни. Хотелось просто прикурить и насладиться этими последними минутами, но тело больше не подчинялось мне, а Арекс уже начинал выбешивать своими завываниями, от которых уши сворачивались в трубочку.
Правая рука никак не хотела разжиматься, а левая полностью потеряла чувства, в принципе, как и большая часть тела. Под кожей прокатилась волна, будто в меня воткнули тысячи иголок.
Мысли медленно спутывались, заманивая меня в ловушку, обещая облегчение, стоит только попросить и расслабиться, чтобы уставшее тело забылось беспробудным сном, но я не сдавался.
Подогреваемый ненавистью ко всему происходящему, я рьяно боролся за последнюю в жизни самокрутку, проклиная всеми матами брата.
Дёргая ногами, елозя всем телом, я бился рукой об стенки окопа, надеясь, что она сможет снова заработать, перестав обращать внимание на происходящее вокруг.
Всё ещё чудились всхлипы и вопли Арекса, которые больше не вызывали жалости, а наоборот вгоняли в ярость. Я мечтал чтобы он наконец заткнулся, отбросив тело мертвой бабы и помог мне, но глупое тело не хотело шевелиться, лишь дразня и глумясь надо мной.
-Д-д-д-д-д... мо
Я даже не мог выговорить одного слова, просто пуская слюни. И даже этого не хватило, чтобы родной брат обратил на меня внимание. Через боль и паралич, я барахтаясь в воде кричал изо всех сил, но Арекс так и не пришёл.
"Тупой ублюдок! Помоги мне! ПОМОГИ!".
В очередной раз сильно дёрнувшись, моё тело начало заваливаться вперёд, падая с бока на грудь, что вызвало ещё больший поток ругательств.
"ИДИ СЮДА ТУПОЙ ТЫ КУСОК ГОВНА! Я ЗДЕСЬ! Я ЗДЕСЬ!".
Плюхнувшись лицом в грязь, забивая ноздри глаза и рот смесью из кишок, дерьма и мутной воды, я пытался выть, звать на помощь, но эта проклятая сука завладела всем вниманием МОЕГО брата.
Он игнорировал моё существование, так и продолжая выть и бормотать, баюкая её вонючие останки, пока я медленно умирал в дерьме, буквально в паре шагов от этого ублюдка.
Дергаясь, как рыба на берегу, всё глубже зарываясь в чёрно-красную жижу, я пытался выть, кричать, сделать хоть что-то, но результат был один... Жалкий и неоспоримый.
Слёзы брызнули из глаз, хотелось ругаться и ударить что-нибудь посильнее, но сраная рука слишком крепко сжимала автоган, не подчиняясь командам, а левая вообще не ощущалась. И я продолжал лежать почти целиком зарывшись в грязь, осознавая, как медленно задыхаюсь, умирая в грязи и дерьме других солдат.
"Тупые ублюдки, какого хрена вы столько жрали!".
Нога вяло трепыхалась, но солдатские ботинки лишь скользили по глиняной массе, толкая меня вперёд и вниз, отчего я злился всё больше.
"НА ПОМОЩЬ! ПОМОГИТЕ!".
Разум разрывался на части, метаясь то от одного то к другому, но я даже не мог выразить свои мысли в слух, просто продолжая мычать, пока мои единственный глаз, ещё не заплывший грязью, смотрел на Арекса, что так и не сдвинулся с места.
Хотелось рвать и метать, ярость текла по моим венам и только благодаря ей я всё ещё был жив. Мерзкие выделения, скопившиеся в глубинах окопа попадали в рот, ноздри и уши, но я не обращал на это внимания, продолжая прожигать взглядом Арекса, бросившим меня в самый нужный момент.
В голове мелькали мысли, слова семьи, друзей, сослуживцев, обещающих помогать и всегда быть рядом. Но когда я действительно нуждался в помощи...
"ГДЕ ВЫ ВСЕ?! ГДЕ?".
И я взмолился, молил и причитал, зачитывая выученные наизусть слова о милости Императора. Я просил его, слёзно и горестно, ведь каждая минута, приближающая мою мучительную и жалкую смерть, казалась вечностью.
И злость отступила. Священные тексты, с детства вбиваемые в мою тупую голову помогали собраться и отбросить злость и ругань. И вновь я просил брата о помощи, требовал, умолял и просто пытался привлечь его внимание, но нет...
Я молился без конца. Каждая строчка, каждое слово, в которое я вкладывал душу, эхом отдавались в моих ушах, хотя мой рот был давно погружен в грязь.
Но Император не ответил мне. Он никогда не отвечал и всю свою жизнь на этой сраной планете, я воспринимал это, как должное, но сейчас всё было по другому. Он проигнорировал меня, бросил здесь умирать, а ведь мы сражались с его именем на устах.
Я вновь молил брата и Повелителя Человечества, мычал и трепыхался, как выброшенная на берег рыба, у которой из пуза торчит крючок, но вместо помощи, эти тупые куски говна отвернулись от меня.
"ОНИ ОБА ПРЕДАЛИ МЕНЯ!".
Брат склонился ближе к земле, зарываясь лицом в промокшие волосы жены, а Император хранил молчание. Они оба оставили меня одного, одного в этой вонючей канаве, по недоразумению названную окопом.
"Вы не можете так поступить. Нет, нет, нет... Пожалуйста, Арекс".
Я ходил с ума. Ощущая это всеми фибрами своей души, чувствуя, как ненависть поднимается с новой силой, только теперь я не давал ей заглохнуть. Не оправдывался и не молил... Лишь проклинал и жаждал мести, насмехаясь над потерей родного брата.
Я проклинал Императора, материл всех и вся, кто с малых лет забивал мне голову всей этой чушью про верность Империуму и его идеалам.
Я их ненавидел. Так сильно и искренне, что когда мой больной разум вновь воззвал о помощи, я услышал в ответ.
Мир вокруг меня замер, поглощая все звуки и запахи, оставляя лишь меня и ИХ. Они шептали, смеясь и уговаривая, словно погибшая давным давно мать. Обещая спасение, стоит лишь чутка постараться, добраться до заветной сигареты и утолить своё последние желание, поддавшись предсмертному удовольствию.
Они ругались и приводили аргументы, как самый чопорный чиновник Администратума, приводя доводы, следуя логике, втирая мне откровенную ложь, сказанную командирами СПО, друзьями и братом. Тысячи лиц мелькали перед глазами, меняясь и искажаясь, показывая мне свою подлую суть, спрятанную за красивыми словами.
Они ободряли, предлагали сдаться и отдаться забвению, принять свою смерть, за которой всегда следует что-то новое. Вдохнуть полной грудью в последний раз, чтобы насладиться ароматами жизни, унося их вместе с собой на тот свет. Такой добрый, такой убедительный и ненавязчивый, он ближе всех подобрался к мне, воплощаясь в грязи и мёртвых телах, от которых исходил приторный сладковатый аромат гниения и смерти. Вдыхая его полной грудью, я уже готовился отдаться этому порыву, но потом в голове прорвался новый голос и он не был похож ни на один из других.
Он был жесток. В каждом его слове была ярость, была жажда смерти и разрушения, что не передать ни одним чувством. От одного его присутствия, я вновь забился в конвульсиях, пытаясь подняться с земли.
Он был неумолим. Не слушая моих возражений, он вопрошал меня о моей слабости. Требовал чтобы я продолжил драться, поднялся на ноги и отомстил всем тем, кто довёл меня до такого состояния.
Он был кровожаден. В своей слепой жажде крови, он предлагал мне продливать её вновь и вновь, ведь её вкус на моём языке был куда приятнее, чем тысячи других ароматов. Ни одна сигарета, что скурится и исчезнет, ни один гнилой труп, что лежит рядом со мной, не сможет перебороть её вкус.
Он хотел чтобы я проливал кровь. Хотел чтобы моя ненависть не угасла, ведь только благодаря ей я ещё жив.
С каждой секундой другие голоса становились всё тише, уносимые водоворотом ярости, оставляя меня наедине с громогласным рёвом неведомого.
И я слушал его. Он предложил мне свой дар, а взамен я должен был стать предвестником его ненависти. Он ничего не требовал взамен, лишь предлагал отдаться этому пьянящему чувству, что помогло мне до сих пор жить и бороться.
И я послушал.
Звуки резко вернулись в моё сознание. Беспокойный дождь, теряющий силу, потоками скатывающий по стенам окопов, смывая всю грязь, дерьмо и... Кровь.
Далёкие взрывы, что с каждой минутой раздавались всё реже, отчего моё недовольство только росло. Сколько я должен был их слушать, трясясь от страха и стеная, но только стоило мне обрести смелость, как они сразу же затихли.
Плач Арекса. Мерзкий, жалкий и вымораживающий от бешенства вой брата, что никак не затыкался, бросившего меня наедине со смертью, баюкая ошмётки своей поганой дырки.
Рядом раздался хруст и сам того не понимая, я сдавил автоган с такой силой, что металл и пластик треснули, деформируя оружие в простую палку с экзотическим орнаментом.
Уперевшись левой рукой в вязкую жижу, я одним рывком поднял свое тело от земли, вглядываясь в маленькую лужицу в поисках своего отражения, но вместо привычного худощавого лица, я видел лишь красный силуэт, голову увенчанную кустистыми рогами, растущими из моей макушки.
Сердце всё ещё болело и чтобы заглушить эту боль, я воткнул обломки автогана себе в ногу, переключаясь на свежую рану, полностью отрешаясь от всего, что когда-либо беспокоило и волновало меня в прошлой жизни.
Поднявшись на ноги, слыша, как хрустят мои кости, как растут мышцы, уводя усталость на второй план, я расправил плечи во всю новую ширь, разрывая форму СПО на куски.
Изо рта шёл пар, с последними каплями дождя, прохладой стекающими по моему разгоряченному телу, я поднял бугристую от рук мышц к небесам, выдыхая изо рта настоящий белый сгусток разгоряченного воздуха.
Глаза судорожно скакали из стороны в сторону в поисках чего-то. Что-то что дало бы мне знак, как поступить, как теперь жить, что делать и как поступать.
Но сраные завывания Арекса вновь всё испортили. Его вопли и бубнёж настолько раздражали, что я устал сдерживаться.
Его маленькая фигурка, стала ещё меньше и угрюмее. Мелкое слабое тело, в котором заперт настоящий мусор, что не может достойно принять смерть своей тупой жены.
Нависнув над ним, я даже не мог вымолвить ни слова, ведь от всепоглощающей ненависти, потерял дар речи. Даже в этот момент, он никак не мог заткнуться и посмотреть на меня, убедиться, что я жив. Пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя говорить, но вместо привычного забитого голоса, я услышал настоящий рык зверя, хищника, чудовища...
-Жалкий предатель. Ты выбрал свою судьбу...
Мои слова наконец привлекли его внимание, но это уже ничего не изменит. Подняв на меня своё заплаканное лицо, Арекс распахнул глаза во всю ширь, потрясая губами и грозя огласить окрестности новым потоком слёз и нытья.
-Брат, что...
Мои огромные руки легко обхватили его за череп, поднимая над землёй, так высоко, что братишка начал болтать ногами в воздухе, постоянно умоляя и прося. Он дёргался, задыхаясь и так потешно теребя ногами, что я непроизвольно начал улыбаться.
-Теперь понимаешь, какого было мне?
-Н-е-е-е.... Нет.
-Но тебе... Никто... Не поможет...
С каждым словом, я сдавливал его голову всё сильнее, вытянув руки над головой, чтобы вдоволь насладиться его страданиями в последний миг жизни.
Под треск костей и болезненный вой Арекса, его черепушка лопнула, орошая меня кровью с ног до головы, заплёскивая лицо внутренностями головы этого ублюдка.
Ненавистный дождь прекратил свою серенаду, а вместе с ней, навсегда затих мой бесполезный жалкий брат.
