Тамара Эйдельман

Среди безумных затей президента Трампа проскользнула одна, может быть, не привлекшая особого внимания: он хочет снова открыть тюрьму Алькатрас.

Ясно, что этот план провалится, как и многие другие: Алькатрас был закрыт в 1963 году, потому что его содержание обходилось в три раза дороже, чем содержание обычной тюрьмы, теперь он приносит доход как музей, который ежегодно посещают сотни тысяч людей.

Суд оправдывает террористку? Что это значит? Ее оклеветали? Нет, она признала сам факт выстрела. Это не сегодняшние абсолютно ни в чем не виновные люди, которым в России шьют огромные сроки за вымышленный терроризм.

Вера Засулич действительно стреляла в Петербургского градоначальника Трепова. Она была схвачена на месте преступления, избита и доставлена в тюрьму. Она, правда, заявила, что ей было все равно – убьет она Трепова или нет. Это почему-то казалось многим аргументом в ее пользу – не хотела убивать, хотела только выразить возмущение. Но ведь и не беспокоилась о том, умрет Трепов или нет…

История советской Беларуси настолько удивительна, что у меня просто дух захватывает.

В молодости Белорусская ССР казалась мне (и, думаю, множеству других людей) просто одной из республик, входивших в государство, в котором я жила, ничего особенно интересного там не было — разве что зубры в Беловежской пуще и вокально-инструментальный ансамбль «Песняры». Еще о Беларуси так часто вспоминали в связи с партизанами и фашистскими зверствами, что эти темы постепенно девальвировались.

Есть знаменитый «тройной» портрет кардинала Ришелье, где он изображен анфас и в профиль. Выглядит он, впрочем, как легко догадаться, во всех трех вариантах примерно одинаково.

А вообще-то, историки никак не могут договориться, каким же он был...

Мне очень трудно писать о Высоцком. Лекцию записывать тоже было нелегко. Для меня Высоцкий — это огромный кусок жизни. Театр на Таганке — важнейшее для меня место. Фильмы. Песни. Рассказывать о Высоцком, все равно, что рассказывать о себе, чуть ли не исповедоваться.

В то время как президент Трамп то обостряет отношения с Китаем, то внезапно подаёт сигналы примирения, весь мир гадает: станет ли Китай новой экономической сверхдержавой? Договорится ли он с Россией — или, наоборот, потопчет всех на своём пути?

И именно в этот момент стоит вспомнить о древнем Китае — о том, какие невероятные возможности были у этой цивилизации задолго до современности. Некоторые из них воплотились, другие — остались нереализованными.

Азар Нафиси — удивительная женщина. Она родилась в богатой и можно даже сказать аристократической иранской семье в те времена, когда страной управлял шах, считавший себя величайшим правителем, а Тегеран был городом с совершенно западным образом жизни. На ее глазах рушилось деспотическое правление шаха, бушевала революция, пришли к власти исламисты.

Она участвовала в бурях, сотрясавших в 70-е годы американские университеты, и упивалась надеждой на прекрасное будущее своей страны. Потом эти надежды рухнули. Она увидела казни своих родных и близких, ей пришлось одеться в хиджаб, но при этом она продолжала преподавать в Тегеранском университете английскую и американскую литературу, а когда это стало совсем невозможно, то тайно занималась со своими студентками дома, прекрасно понимая, как сильно они рискуют. Сегодня Азар Нафиси преподает в Принстоне, но снова и снова мысленно возвращается в свою прекрасную и ужасную страну.

Чем больше я погружаюсь в изучение истории Беларуси, тем интереснее мне становится.

Какая удивительная судьба и у белорусского народа, и у языка. К середине XIX века практически никто и не думал о том, что они существуют. Была, может быть, горстка образованных людей, рассуждавших — в основном по-польски или на худой конец по-русски — о том, что есть, мол, такая Беларусь. На них смотрели с удивлением, даже большим, чем на украинцев.

Почему Чаушеску расстреляли? Почему этот человек, которого вся Румыния много лет называла «отцом народа», «вождем» и «Дунаем разума» закончил свою жизнь под пулями у солдатской уборной после полуторачасового фарса, названного судом?

Казалось бы, более «однозначного» исторического персонажа, чем Лаврентий Павлович Берия трудно найти. Все про него слышали, все знают — хотя бы примерно — его кровавый путь, его жалкий конец, его интерес к маленьким девочкам. Когда в потрясающем кадре в фильме «Покаяние» у диктатора Варлама под рыцарским шлемом вдруг становятся видны очки, то всем нам было понятно — это явная отсылка к Берии...