Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы. Часть 1. Что-то старое. Глава 9

Мир магов — он ведь как вода в хрустальном графине, которая с виду спокойна, прозрачна, почти безмятежна… но стоит подуть ветру, как по гладкой поверхности идет рябь, вода выплескивается наружу, графин качается, и — бах! — все летит к Мордреду. Так вот: в Магической Британии как раз подул ветер.

Выборы Министра магии, будучи и без того напряженным процессом, в этот раз оказались на грани политического фарса и откровенного хаоса. После смерти Ориона Блэка — фигуры, не участвовавшей напрямую в гонке, но определяющей равновесие интересов, — началась настоящая чехарда. Старые альянсы пошатнулись, новые формировались буквально на глазах, вырастая как грибы после дождя. Те, кто при жизни Ориона осторожничал, теперь и вовсе затаились, не желая предпринимать каких-либо действий, пока ситуация окончательно не прояснится. Другие — более ловкие, более жадные — напротив, рванули вперед, стремясь отхватить как можно больший кусок пирога и прибрать власть к своим рукам, пока зыбкое положение и неясность правил оставляли им пространство для маневра.

На этом фоне кандидатура Тома Реддла продолжала стремительно набирать поддержку. Харизматичный, умный, образованный, с определенной репутацией и таинственным шармом — он умел говорить то, что люди хотели слышать. Реддл не стеснялся раздавать обещания, уверенно заявляя, что наведет наконец порядок в стране, сократит влияние министерского аппарата, укрепит традиционные институты и восстановит пошатнувшийся авторитет Магической Британии в глазах международного сообщества. Именно он на этот раз считался безусловным фаворитом предвыборной гонки. Том уже практически сел в министерское кресло, и, казалось, лишь чудо могло его остановить.

Чудо звали Миллисента. Миллисента Багнолд. Фигура, которую многие сперва восприняли с удивлением, а кто-то и вовсе с откровенным недоверием. В отличие от Реддла, Миллисента не обладала невероятным животным магнетизмом, она не жонглировала пафосными речами, не блистала на светских раутах и не внушала трепет. Но именно это, по мнению Дамблдора, и делало ее идеальной кандидатурой в сложившейся ситуации: не слишком заметная, но с внутренним стержнем, умеренная, склонная к диалогу и компромиссам, не подверженная крайностям.

Дамблдор выдвинул ее на авансцену стремительно. Он знал, что времени почти не осталось. Реддл, почувствовав вкус победы, усиливал давление, и если не предпринять решительных действий, он мог получить власть официально — со всеми вытекающими последствиями. Альбус не мог этого допустить. Потому что Реддл был не просто амбициозным кандидатом. У него были последователи, деньги, влияние, но главное — идеи. Страшные, выверенные до запятой, обернутые в мантию патриотизма, сдобренные тем, что глупцы называют «порядком», а умные — контролем. Он был человеком, которому Дамблдор противостоял годами. Том Реддл почти победил. Почти. Пока не вмешался Альбус.

Молли Уизли отлично помнила, как решительно Дамблдор принялся за дело, ведь то, на что обычно уходят годы, им нужно было провернуть всего за несколько месяцев: вывести Миллисенту Багнолд в лидеры и помочь ей стать новым Министром магии. Вероятно, у Альбуса изначально был какой-то другой план или другой кандидат, но что-то пошло не так. Иначе оставалась загадкой, почему же директор Хогвартса тянул до последнего и практически позволил консерваторам одержать победу.

То самое собрание Ордена Феникса, положившее начало активной политической кампании в поддержку Багнолд, проходило не в Норе и даже не в одной из знакомых безопасных квартир, что держались под чарами Фиделиуса. На этот раз они встречались в доме одной дамы — Арабеллы Фигг. Когда-то она работала следователем Отдела магического надзора, но потом случилось что-то ужасно неприятное и в одночасье из успешной, подающей надежды волшебницы она превратилась в сквиба. Молли и не думала, что мисс Фигг тоже входит в состав Ордена.

Дамблдор стоял у камина, спиной к собравшимся, глядя на огонь. Наконец он заговорил так негромко, но внушительно, что каждому пришлось чуть податься вперед, чтобы не упустить ни слова.

— Мы стоим у черты, — произнес он. — Не между добром и злом, а между хотя бы иллюзией порядка и концом Магической Британии.

Он обернулся. Лицо его, обычно мягкое, сегодня было жестким, а взгляд — тяжелым и цепким.

— Магия, — медленно продолжил Дамблдор, — великая сила, но куда опаснее — магия человеческого доверия. Она способна возвысить ничтожного и погубить достойного. Именно поэтому мы здесь. Том Реддл, — Альбус не повышал голос, но даже те, кто сидел в дальних углах, почувствовали, как воздух в комнате сгустился, — готовится не к победе, а к захвату. Он формирует собственную беспощадную властную структуру, искусно встроенную в министерский механизм. Его поддерживают те, кто жаждет порядка, но не знают, какую цену им придется за него заплатить. Ему симпатизируют те, кто хочет вновь услышать, что есть «правильная кровь» и «неправильные люди».

Никто не перебивал. Даже Сириус, который обычно позволял себе саркастическое фырканье при каждом упоминании «порядка», сидел молча, нахмурившись.

— Но Том не просто политик. Он — хищник. И если дать ему власть, Магическая Британия перестанет быть нашей страной. Мы не получим порядок — мы получим диктат. Не безопасность, а страх. Не закон — а произвол, замаскированный под волю народа. Том близок к тому, чтобы получить официальную власть, и если он доберется до кресла министра, — Дамблдор сделал эффектную паузу, — никто больше не будет бороться с ним в открытую. Он станет Законом. Он и Темный Лорд с Упивающимися смертью. Давайте называть вещи своими именами — все мы прекрасно знаем, что из себя представляет мистер Реддл. Нас ждут указания, репрессии и чистки. Все, кто хоть как-то не вписываются в его картину мира, — окажутся за пределами системы. Сначала магглорожденные, потом полукровки, потом и вы, — он обвел взглядом чистокровных, — если посмеете не согласиться.

Альбус Дамблдор помолчал, дав членам Ордена обдумать все, что он сказал, а затем продолжил:

— Если Том Реддл получит министерское кресло, это будет не начало нового порядка, как он обещает. Это будет начало конца. Конца для Магической Британии, какой мы ее знаем.

— Что ты предлагаешь, Альбус? — громко спросила Августа Лонгботтом.

— Поддержать Миллисенту Багнолд, — отчетливо произнес Дамблдор.

— И ты думаешь, Багнолд сможет остановить Реддла? — со скепсисом протянул Дедалус Дингл.

— Не она, — покачал головой директор. — Мы. Миллисента Багнолд не идеальна, но она — наш шанс. Ее поддерживает женский электорат, нейтралы, некоторые влиятельные семьи. И мы должны удвоить эту поддержку. Нет, утроить.

Дамблдор прошелся вдоль первого ряда стульев, внимательно и пристально глядя каждому волшебнику в глаза, а затем поднял руку, и в воздухе всплыла магическая схема — имена, должности, связи.

— Что ж, друзья, — продолжил Альбус, — у нас еще есть время, и не все еще потеряно. Давайте посмотрим, что сможет сделать каждый из нас для всеобщего блага.

Маги энергично закивали, всеми способами выражая готовность помочь и поспособствовать во имя и во благо. Впрочем, некоторые члены Ордена Феникса, наоборот, пребывали в глубокой задумчивости, напряженно ожидая собственного задания. Миссис Уизли заметила, что сидящая неподалеку Августа Лонгботтом, по бокам которой устроились Фрэнк и Алиса, с подозрительным прищуром уставилась на развернувшуюся в воздухе схему и явно что-то просчитывала в уме.

— Эдгар, — обратился директор к Бонсу, — ты в курсе политических настроений внутри департамента правопорядка. Твои слова имеют вес. Поддержи кандидатуру Багнолд — не явно, разумеется, а как вариант, к которому склоняются наиболее рассудительные. Перестань упоминать Реддла в нейтральном ключе. Нам нужно изменить саму интонацию в разговорах о нем.

Боунс кивнул, показывая, что все услышал и все сделает. Он вообще был излишне молчаливым, очень редко подавая голос, предпочитая действовать, а не говорить.

— Фабиан, Гидеон, — повернулся он к братьям Пруэтт, — мне нужен разговор с Буттом и мадам Тугвуд. Их поддержка поможет перетянуть часть голосов Визенгамота. Они оба помешаны на стабильности. Убедите их, что Багнолд — это самый стабильный и безопасный кандидат, она не настроена ни на какие радикальные действия.

— Сделаем, — в унисон ответили Пруэтты, переглянувшись.

— Эмерик, — обратился директор к седовласому магу в мантии с нашивкой члена Визенгамота, — ты внесешь предложение о временной комиссии по этике предвыборной кампании. Это даст нам инструмент для проверки финансовых потоков Реддла. Мы не остановим их, но замедлим. Возможно, вытащим что-то грязное.

— Считай, что уже подготовлено, Альбус, — отозвался Эмерик. — На неделе внесу.

— Эмелина, — Дамблдор повернулся к высокой женщине в зеленом, — тебе предстоит тонкая работа. Ты сейчас, насколько я знаю, занята архивами. Доклад, который ты вскоре должна представить, может сослужить неплохую службу. Твои отчеты должны показать, насколько вырос уровень насилия за последний год. Найди способ представить рост количества преступлений так, чтобы следы уходили к тем лицам, которых Реддл, как мы знаем, представляет. Пусть это не будет обвинением — просто констатацией фактов. Статистикой. Цифрами. Найди данные, аценты сделай правильные. Это должно попасть на глаза Совету.

— Хорошо, — Вэнс пожала плечами, — не думаю, что подобрать правильные данные и подвести под них статистику будет сложно.

Альбус Дамблдор кивнул и продолжил:

— Дедалус, у тебя связи в «Пророке». Размести материалы, поднимающие авторитет Багнолд. Не в лоб, а как-нибудь косвенно. «Светлое будущее», «стабильность», «диалог с обществом». Ну, ты знаешь. В помощь себе возьми Марлин. На вас двоих — работа с прессой. Поднимите волну слухов о Реддле. Свяжитесь с журналистами из разных изданий, пусть напишут серию статей с намеками: вопросы о происхождении, странностях, о его юности и прочем.

— А там есть что-то интересное? — удивилась Маккиннон. — В прошлом Реддла, я имею ввиду. У него вроде как кристально чистая репутация.

— Кто знает, девочка моя, кто знает, — пожал плечами Дамблдор. — Вот и посмотрим, что смогут накопать репортеры. Ну а не накопают, так придумают.

— А мы, директор, — не выдержал Джеймс Поттер, — чем займемся мы?

— Друзья, — упреждающе взмахнул рукой Альбус Дамблдор, — со всеми остальными давайте поговорим в индивидуальном порядке, чтобы не растягивать наше собрание. Джеймс, что касается тебя и Лили, мне нужно будет побеседовать с вами как можно скорее, задержитесь, пожалуйста, по завершению общего сбора.

События развивались стремительно. Удивительно, но всем им сообща действительно удалось сдвинуть дело с мертвой точки. По счастью, от самой Молли не требовалось многого, поскольку вряд ли она могла быть сейчас сильно полезна: очередная беременность протекала не так, чтобы хорошо. Впрочем, не нагружал Дамблдор заданиями и Артура. То ли для того, чтобы отвлечь всеобщее внимание от смерти Ориона Блэка и не натолкнуть кого-то шибко умного на то, что убийство произошло при помощи вроде как самого безопасного способа перемещения, — каминной сети, — то ли от того, что супруги Уизли действительно не могли чем-то помочь. Молли и Артур и на собраниях Ордена теперь появлялись нечасто — не приглашали. Однако Молли заметила, что не только они стали персонами нон грата. Куда-то с горизонта пропали супруги Поттеры, а Сириус Блэк растерял все свое веселье и задор и, кажется, заразился паранойей от Грюма: теперь он тщательно следил, чтобы даже фениксовцы не могли понять или отследить ни то, откуда он приходит, ни то, куда направляется.

На фоне всей этой предвыборной гонки как-то совершенно незаметно прошло рождение шестого сына семьи Уизли — Рональда. Он появился на свет 1 марта 1980 года, а всего через три недели после этого радостного события фениксовцы отмечали успех: усилий консерваторов не хватило, чтобы обеспечить своему кандидату победу.

Итак, Миллисента Багнолд, пусть и с минимальным отрывом, но стала новым Министром магии Великобритании. Том Реддл очередной свой провал на выборах принял достойно: поздравил госпожу министра с победой и откланялся, сделав сенсационное заявление, что покидает страну и уезжает перенимать международный опыт.

Молли долго думала об этом. Не потому, что ей был близок Реддл — нет, скорее наоборот. Он всегда вызывал у нее внутреннее неприятие, но сейчас она не могла не признать, что многие из его идей были здравыми. Управление, контроль, прозрачность министерских процедур. Он не скрывал своего отношения к маглорожденных, но и не предлагал ничего радикального — просто другую систему. Жесткую, но работоспособную.

Теперь, когда больше не было ни Ориона Блэка, ни Тома Реддла, а кресло министра заняла Багнолд, позиции консерваторов резко пошатнулись. Дамблдор был рад, Орден ликовал, но, оказалось, что радость была преждевременной. Началась гражданская война. Не официальная, нет. Никто ее не объявлял, просто в один момент в стране снова стало неспокойно. Имя Волдеморта вновь зазвучало в разговорах. Вернее, теперь его можно было называть лишь иносказательно, в противном случае в скором времени можно было ожидать на своем пороге Упивающихся смертью.

Молли Уизли вспоминала, как Орден работал над поддержкой Багнолд, как Дамблдор настаивал, убеждал, направлял. Сколько усилий было потрачено, чтобы не дать Реддлу выиграть. И вот теперь Молли задавалась вопросом: может быть, это было сделано зря? Если Темный Лорд действительно негласно поддерживал консерваторов, то это объясняло и отсутствие нападений в период предвыборной гонки, и относительно спокойное время, когда Том Реддл занимал хорошие позиции в Министерстве. Теперь же ни одного сдерживающего фактора не осталось, и от попыток взять власть бескровно Волдеморт перешел к методам сугубо силовым.

Теперь все происходило быстро. Темный Лорд снова стал угрозой. Упивающиеся смертью могли напасть внезапно, а жертвой мог стать кто угодно. Молли пыталась сообразить, что связывает жертв, по какому принципу происходят нападения, но так ничего и не поняла. Казалось, что Волдеморт просто сошел с ума и так развлекается, потому как не было сделано никаких официальных объявлений, не высказывались никакие требования, а пострадать мог как магглокровка, так и чистокровный в дцатом колене.

Фениксовцы действовали. Собирали сведения, прятали людей, пытались защищать, но все больше было похоже, что они играют в чужую игру, правил которой не знают.

Участие Молли в делах Ордена постепенно сошло на нет. Это никак не обсуждалось, просто однажды она поняла, что новых заданий нет. Сначала поручения от Дамблдора стали приходить все реже, и миссис Уизли подумала, что директор дает ей время прийти в себя после рождения ребенка. Потом задания и вовсе прекратились. Никто ничего ей не объяснял, но в объяснениях и не было нужды — женщина и сама все понимала. Уже давно, еще в самом конце 1979-го, Дамблдор пообещал лично уладить ситуацию с зельеваром. Видимо, уладил.

Жизнь большого семейства Уизли потихоньку перестраивалась на новый лад. То, что раньше отнимало огромное количество времени — работа на Орден — теперь ушло на задний фон. Увы, вместе с поручениями от Дамблдора исчез и источник дохода Молли. Не то, чтобы директор ей что-то платил за варку зелий, но невозможно сделать что-то из ничего, поэтому Альбус вместе со списком требуемых зелий всегда отправлял и мешочек с галлеонами для покупки тех или иных ингредиентов. Сдачу он никогда не требовал обратно, и Молли Уизли считала эти деньги честно заработанными. Немного, но хоть какое-то подспорье. Сейчас же осталась только зарплата Артура, достаточно скромная и совсем не рассчитанная на их большую семью. Если у грудных детей, в целом, не так уж много потребностей, то у малышей — уже больше. Что уж говорить о подростках! Биллу меньше чем через пару лет нужно было уже идти в Хогвартс, и один только список будущих школьных расходов мог довести до головокружения.

Молли считала, пересчитывала, пыталась сократить расходы, но все это было каплей в море. Каплей — особенно на фоне того, что Артур продолжал с азартом скупать маггловскую рухлядь, чинить ее по вечерам в мастерской, обсуждать какие-то новые схемы и планировать все новые покупки непонятного барахла. Супруг не помогал, и, как показал разговор с ним, вообще искренне был удивлен тем фактом, что денег почему-то вдруг не хватает.

— Артур, нам нужно поговорить, — сказала Молли, заходя в мастерскую мужа, где тот предпочитал проводить все свое свободное время.

Он даже не сразу обернулся, продолжая что-то делать над вскрытым корпусом маггловского тостера.

— Артур, — повторила миссис Уизли, закипая.

— Сейчас, сейчас… тут просто контакты какие-то странные… — пробормотал супруг, но все-таки отложил отвертку и выпрямился. — Ну?

— У нас заканчиваются деньги, — произнесла Молли Уизли, глядя ему прямо в глаза. — И это не метафора. Они заканчиваются буквально. Заканчиваются так, что мне скоро придется выбирать: покупать нам еду или оставить без сапог Билла. Повторяю еще раз: мы не справляемся. Деньги заканчиваются. Не «мало». Не «едва хватает». Заканчиваются.

— Но… — Артур Уизли растерянно огляделся, будто где-то тут могли заваляться сундуки с галлеонами. — Мы же как-то жили все это время. Мы же всегда выкручивались. Ты это сама говорила.

— Потому что раньше было проще! — голос Молли чуть дрогнул, но она взяла себя в руки. — Тогда у нас был только Билл, потом Чарли. Маленькие дети не требовали многого. Но, Артур, дети растут. Подготовка Билла к школе, еда, одежда, книги, тренировочные палочки…

Супруг вздохнул, откинувшись на спинку стула.

— Я понимаю. Но мы ведь не бедствуем. У нас есть крыша над головой, еда на столе.

— Пока, — отчеканила Молли. — У нас были мои подработки. Были остатки моего наследства. Были сбережения. Все это ушло. А ты… ты покупаешь эти маггловские безделицы, Артур. Постоянно. На них уходит треть твоей зарплаты, если не больше. Ты хоть когда-нибудь считал? Артур, ты каждый месяц тратишь треть зарплаты на какие-то… переключатели и трансформаторы. Что это вообще?

— Это изолятор, — машинально ответил Артур. — Он нужен для…

— Артур, я не хочу знать, для чего он нужен. Я хочу знать, зачем он тебе нужен, когда у нас пустеет кладовка, а у детей нет даже нормальной одежды.

— Я… — он замялся, — мне это нужно. Ты знаешь, я с трудом сплю. В мастерской… здесь тише. Я не думаю здесь про Ориона.

Молли на мгновение умолкла.

— Послушай, я понимаю, что тебе нужно место, где ничто на тебя не давит и можно отключиться от реальности, — сказала она тише. — Мне тоже. Но у меня такого места нет. Я не могу позволить себе не думать. У меня — дети. Им нужно есть. Им нужно расти. Им нужны учебники, игрушки, хорошая одежда, нормальное детство.

— Я просто пытаюсь как-то… держаться. Ты думаешь, мне легко, Молли?

— Я думаю, нам обоим непросто, — вздохнула женщина. — Но знаешь что? Подумай о семье, Артур.

— Ладно. Я подумаю, — сказал мистер Уизли. — Правда. Подумать — могу.

Молли вышла из сарайчика, громко хлопнув дверью напоследок и кипя от негодования. Дома она подошла к шкафу и достала жестяную коробку с семейными финансами. Там было тревожно пусто.