Не в деньгах счастье. Глава 16. Джентльмены предпочитают блондинок. А как насчет леди?

Первая неделя обучения в Хогвартсе шла полным ходом, и Гарри уже начинал понимать, что школа магии — это не всегда про магию. Пока что первокурсники посещали вводные занятия, на которых профессора знакомились с учениками, проверяли имеющиеся у них навыки, знания и умения и рассказывали о том, чем же именно их предмет может быть полезен молодым людям, жаждущим знаний.

Расписание было плотным, коридоры — запутанными, а профессора — строгими. Бедолаги-первокурсники сбивались с ног в попытках найти нужный им кабинет и не заблудиться в переходах. Несмотря на то, что старосты трех факультетов провожали первачков на занятия и забирали с них, всегда находились особо одаренные личности, презирающие порядок и считающие, что и сами справятся. Часто такие потеряшки прибивались к гриффиндорцам, которые традиционно были предоставлены сами себе.

— Почему они все нас о чем-то спрашивают на самом первом занятии? Да еще и не только по своему предмету, а вообще? — ныл Рон Уизли. — Нам всего одиннадцать лет, мы не должны знать все на свете!

— Вам не всего одиннадцать лет, а уже одиннадцать лет, мистер Уизли, — одернула постоянно бурчащего мальчишку проходящая мимо профессор Макгонагалл. — Хотя бы базовыми знаниями вы должны обладать, вот мы и проверяем — так ли это. А вообще, берите пример с лучших и ориентируйтесь на них: в вашем возрасте Александр Македонский во многом превосходил взрослых. Развивайте логику, ум, наблюдательность, стремитесь к большему, а не жалуйтесь, и тогда, возможно, тоже сможете добиться чего-нибудь в этой жизни.

Рон Уизли покивал, но стоило только гриффиндорской деканше скрыться из виду, как тут же скривил физиономию:

— Вы только послушайте! Александр Македонский какой-то! Кто это вообще такой? Наверняка, слизень или из умников — только они так на учебу напирают! А мне это зачем? Я, может, буду самым известным игроком в квиддич!

Вообще Гарри Поттер отметил, что пацан оказался незлобивым. После того, как закончилось распределение и последующий за ним пир, хаффлпафцы отправились в гостиную своего факультета: располагаться, знакомиться и, конечно, срочно строчить подробные письма своим родным и близким — все в традициях факультета! Гарри, присоединившись к однокурсникам, тоже написал обстоятельное письмо семейству Дурсль, где описал и дорогу в школу, и распределение, и собственные идеи по обогащению, и прочие нюансы, включая поведение мальчика Ронни, которое и привело к тому, что тот вынужден был испытать на себе «петрификус тоталус» от вроде бы мирных «барсуков». Казалось бы: продолжение ссоры неизбежно, но нет! Рон Уизли махнул рукой и уже утром общался со всеми как ни в чем ни бывало. Впрочем, возможно, он действительно оценил тот факт, что теперь проживает один в собственной комнате, в то время как все остальные мальчишки-первокурсники, в том числе и не оправдавший надежд национальный герой, ютятся вчетвером.

Сегодняшний день был особенным. У первогодок должно было состояться первое занятие по Защите от темных искусств. И вести его, конечно же, должен был Гилдерой Локхарт.

Гарри еще летом — на той самой безумной пресс-конференции, куда его затащила Рита Скитер — встречался с этим сияющим чудом в мантии. Тогда он запомнил Локхарта как совершенно странное явление, ввергающее в состояние нервного возбуждение дамочек всех возрастов. Гилдерой сиял яркой улыбкой, эффектно тряс золотистыми локонами и не забывал напоминать окружающим, кто тут звезда. Честно говоря, мнение о его профессионализме у Поттера было… ну, скажем так, не очень.

Но с тех пор многое изменилось.

Мальчик, с природной прагматичностью и жаждой выгоды, до отбытия в Хогвартс успел прочитать все подаренные ему писателем книги. И чем больше он читал, тем яснее становилось: возможно, Локхарт — не такой уж и герой, за которого себя выдает. Описание подвигов там было таким… аккуратным. Подробностей — кот наплакал, зато эпитетов — на три романа. Зато, надо признать, писал Гилдерой живенько: каждую историю хотелось дослушать до конца, каждый сюжетный ход был рассчитан на максимальный эффект, а уж про самопиар этот человек, кажется, знал все.

Гарри Поттер, посовещавшись с дядей Верноном и тетей Петуньей (первый, прочитав творения будущего преподавателя ЗОТИ, был саркастичен и недоверчив, вторая — в ужасном восторге), сделал вывод: может, Гилдерой Локхарт в своих книгах и привирает, но вот как продавец самого себя, он — мастер. Настоящий профессионал. Да, подвиги Локхарта выглядели подозрительно многочисленными и слащаво-приключенческими, но одно дело поймать всю банду ведьм в Болгарии, а другое — сделать это так, будто все это часть рекламной кампании. Гарри восхитился не столько самим содержанием подвигов, сколько тем, как филигранно Локхарт их упаковывал.

Монетизировать талант — вот настоящее искусство.

А еще Гилдерой Локхарт был вторым человеком (после себя самого), чью популярность Поттер тоже недооценил. Судя по тому, как буквально весь Хогвартс, начиная с первокурсниц и заканчивая преподавательницами, ахал при его появлении — продажи книг у Локхарта явно шли куда успешнее, чем у большинства известных авторов. Все, чего касался Гилдерой, превращалось в звонкую монету и обожание публики. Книги, постеры, личные сувениры — все это девчонки сметали со скоростью звука, и если кто-то еще сомневался в силе его личного бренда, то очередь за автографами, которая выстроилась к писателю в первый же день сразу после завтрака, снимала все вопросы.

И вот теперь Гарри Поттер сидел за партой в классе Защиты от темных искусств, в окружении оживленных первокурсников. За соседним столом Ханна и Сьюзен что-то возбужденно обсуждали, постоянно поглядывая на дверь. Даже Эрни Макмиллан, обычно серьезный как бухгалтер в период сдачи отчетности, выглядел взволнованным.

Когда Локхарт буквально влетел в класс в своей ярчайшей мантии цвета морской волны, Гарри уже сидел с ровной, спокойной миной. Он был готов внимать. Поттер вообще был прилежным учеником: обучение в Хогвартсе стоило немало, а потому мальчик хотел получить максимум возможного! Пока еще ни один профессор не смог избежать ни дополнительных вопросов по своему предмету, ни силком выбитых юным национальным героем обещаний предоставления бесплатных дополнительных занятий при необходимости. Конечно, Лорд Малфой вроде как пообещал решить вопрос с возвратом уплаченных средств, но гоблины пока никаких уведомлений не присылали, а, значит, за обучение одного Гарри Поттера по-прежнему было уплачено дважды.

«Тогда и учиться буду за двоих, — логично заключил Гарри, — и пусть не жалуются!»

— Добрый день, добрый день! — воскликнул Гилдерой Локхарт, словно ведущий утреннего телешоу. — Я — профессор Локхарт, ваш новый преподаватель Защиты от темных искусств, обладатель Ордена Мерлина Третьей степени, Почетный член Лиги по Борьбе с Темными Силами, автор ваших замечательных учебников и пятикратный победитель конкурса «Самая обаятельная улыбка» по версии «Ежедневного пророка»!

Он говорил это с такой натуральной гордостью, что стало ясно: он сам действительно верил, что весь этот список звучит абсолютно заслуженно.

— Сегодня мы начнем с самого важного! — объявил Локхарт. — Со знакомства с моими достижениями! У всех ли есть комплект моих книг?

Все студенты утвердительно закивали. Рон, сидевший прямо за Гарри, издал страдальческий стон и уткнулся лицом в ладони. Поттер хмыкнул: еще бы. Кто же не мечтал начинать занятие не с практики, а с коллективного поклонения автору учебников?

— Каждый из вас должен знать, у кого имеет честь учиться! — продолжал Гилдерой Локхарт, уже раздавая автографы ученикам, сидящим в первых рядах. — На этих страницах запечатлены мои величайшие победы над силами зла. И, если вы будете внимательны, возможно, однажды добьетесь хоть капельки того, чего достиг я.

Занятие, впрочем, шло куда интереснее, чем Гарри ожидал. И не в том смысле, чтобы кто-то действительно изучал Защиту от темных искусств — нет, тут все было в духе бренд-менеджмента имени Локхарта. Сначала учеников разбили на пары — хаффлпаффцы и рейвенкловцы сидели вместе — и заставили зачитывать отрывки из книг Локхарта вслух. Можно было выбирать любой фрагмент, и ребята начали оживленно листать книги в поисках самых эффектных моментов. Публика оказалась разношерстной: кто-то мямлил от стеснения, кто-то, наоборот, старался читать с выражением:

— «…и, схватив доппельгангера за шиворот, я бросил его в пасть раскаленного вулкана…»

— «…схватка с вампирами в Валахии длилась двенадцать часов без перерыва на чай…»

Рейвенкловцы, как самые начитанные, явно изучили уже все вдоль и поперек, при этом самые дотошные из них начали сыпать каверзными вопросами:

— А в главе про поимку Бруклинской Баньши вы упоминаете два разных заклинания. Какое все-таки сработало?

— Почему в «Фениксе в моей постели» феникс описан как пурпурный, хотя все официальные источники утверждают, что фениксы красные и золотые?

— Сколько времени длился обряд изгнания болотного вурдалака на Сент-Мейнс? Потому что данные в книге и в академических источниках расходятся.

Локхарт отвечал на все блистательно — не факт, что по существу, но точно с изяществом. Он улыбался, кивал, сыпал обтекаемыми фразами вроде:

— Ах, моя юная любопытная, иногда в битве против зла важнее не точность, а скорость реакции!

— Цвета? О, в порыве битвы все кажется иначе! Искры, пламя, страсть — все смешивается!

— Вурдалаки! Ха-ха! Ну что вам сказать, время — понятие растяжимое, когда вы лицом к лицу с тварью!

— Профессор, — подняла руку Сьюзен Боунс, — в главе «Как я победил племя каннибалов» вы упоминаете использование заклинания Mutare Memoria. Но ведь в том регионе его официальное распространение было запрещено с 1649 года. Как вы объясните это?

— О, моя дорогая, — писатель ослепительно улыбнулся, — чувствуется, что вы готовы идти по стопам вашей тети — великолепной Амелии! Кстати, передавайте ей пламенный привет от меня. Да, что же до вашего вопроса, то в тех краях законы весьма… гм, гибкие. Главное ведь не методы, а результат, верно? Спасение жизней — прежде всего!

Тут профессор залихватски подмигнул и добавил:

— Давайте, мои дорогие, последний вопрос — и перейдем к заключительной части нашего занятия.

— А в эпизоде с вампирами в Трансильвании, мистер Локхарт, вы упоминали использование серебряного кинжала, но в предыдущей книге утверждали, что серебро на вампиров не действует. Как вы это объясните? — с вежливой, но хищной улыбкой поинтересовался худенький мальчик из Рейвенкло.

Локхарт не моргнув глазом воскликнул:

— Ах, юный друг, всегда помни — в настоящей битве действуют не только магические свойства предмета, но и твердость руки и пыл сердца!

Ответ был настолько красивым, что половина слушателей зааплодировала, напрочь забыв, что, по сути, он ничего не объяснил. Гарри усмехнулся: уходить от неудобных вопросов — это тоже искусство. И Локхарт владел им как настоящий маэстро. Вот он — урок №1: никогда не признавайся в слабости, но и не вступай в прямую конфронтацию там, где тебя могут уличить. Просто облей всех шармом, смешай правду с лестью и иди дальше.

Когда чтение и вопросы закончились, профессор широко развел руками:

— А теперь, мои юные герои, маленький тест! Ну-ну, не переживайте: без оценок! Просто, чтобы я лучше вас узнал!

Листы сами собой материализовались на партах. Гарри взял свой и начал читать вопросы.

Сначала шла откровенная ерунда:

— Какой мой любимый цвет?

— Какую зубную пасту я предпочитаю?

— Сколько наград за ослепительную улыбку я получил к 27 годам?

По классу пронесся шепот. Кто-то нервно фыркнул, кто-то (в основном девчонки) радостно зашуршал перьями, взявшись за дело с азартом. Рон тихо взвыл где-то рядом, что-то бубня про «пытку без заклинаний», но Гарри вчитался внимательнее и кое-что заметил. Под всей этой блестящей мишурой пробивались вопросы вроде:

— Какую из моих книг вы читали первой?

— Какой из моих подвигов кажется вам самым вдохновляющим?

— Какой тон обложки книги, на ваш взгляд, больше соответствует ее содержанию?

Это… странно знакомо звучало.

И тут Гарри вспомнил. Как-то раз дядюшка Вернон рассказывал за ужином о своих маркетологах, которые вели тесты на потребителей: «Какой цвет упаковки вызывает больше доверия», «Какая форма крышки нравится покупателям», «Какая реклама запоминается лучше».

Маркетинг. Анализ целевой аудитории.

А еще он рассказывал, как его отдел маркетинга составлял специальные тесты для фокус-групп. Вопросы были оформлены как «шутливые анкеты», но на самом деле позволяли выяснить, что покупатели реально думают о бренде, какой образ ассоциируется с продуктом, какие характеристики ценятся больше всего, и самое главное — какие эмоции вызывают товары у целевой аудитории.

И вот сейчас, читая вопросы Локхарта, Гарри вдруг понял: тест устроен точно так же.

Локхарт не просто тешил свое эго. Он собирал информацию. Хотел узнать: чем он запомнился детям, какой образ у него в их глазах, какие моменты стоит усилить в следующих книгах, а от каких лучше отвлечь внимание. Чтобы потом лучше продавать книги. Курсы. Линии продукции. Что угодно.

Гилдерой Локхарт был куда умнее, чем хотел казаться.

«Вот чему стоит поучиться», — подумал Гарри Поттер, скользнув взглядом по классу.

Мальчик логично прикинул: самообороне его этот человек вряд ли научит, но вот искусству делать деньги на ровном месте — вполне. И в современном мире это, может быть, было даже полезнее какого-нибудь заклинания «экспеллиармус». Защита от темных искусств? Пф-ф. Защита от финансовой несостоятельности — вот что реально нужно у него перенять. Умение делать имя, продавать себя и поддерживать репутацию — это действительно сродни чуду или магии.

Гарри взял перо, ухмыльнулся и принялся заполнять тест — сознательно и, надо признаться, даже с некоторым восхищением к «профессору» и его новаторским идеям.

Когда занятие наконец закончилось, мальчишки обоих факультетов — и Хаффлпаффа, и Рейвенкло — выглядели разочарованными до крайности. Они ожидали… ну, хотя бы пары эффектных заклинаний! Чтобы профессор вылетел в окно и приземлился на ноги! Или там, вызвал какую-нибудь чудовищную тварь и уложил ее одной левой! А что получили? Тест на знание любимого цвета Локхарта и пару историй про то, какой он замечательный.

Громче всего возмущался, конечно, Рон.

— Да он же пижон! — шипел он, размахивая руками. — Пижон пижоном! Ни одного заклинания! Ни одного реального приема! Что за Защита от темных искусств такая?!

— И вправду, уныло, — ворчливо добавил Захария Смит, закатывая глаза. — Пустая болтовня и самореклама. Даже для Хогвартса — это дно.

Гарри Поттер мельком отметил для себя, что у Захарии в принципе было протестное настроение, и он был недоволен всем подряд: погодой, ужином, окружающими. Так что его мнение принималось с легкой поправкой на хроническое брюзжание.

— Полнейший фарс, — тянул Захария своим манерным тоном. — Если это называется «Защита от темных искусств», то я — северный тролль в балетной пачке.

Джастин Финч-Флетчли, в отличие от остальных, выглядел задумчивым. Он не ругался и не фыркал, а явно о чем-то размышлял. Гарри снова подумал, что Джастин, похоже, тоже что-то понимает. Возможно, и у него в памяти маячили истории о маркетинге и брендинге.

А вот девочки… Девочки вели себя так, будто им всем разом подарили постеры с изображением и личным автографом Локхарта и предложили выйти за него замуж лет через шесть. Кто-то взахлеб пересказывал подруге, как сияли волосы Локхарта в свете волшебных ламп, кто-то восхищался, как он обаятельно морщил нос, кто-то мечтательно шептал:

— Вы слышали, как он сказал «друзья мои»? Как будто лично ко мне обратился!

— А ты видела, как он улыбался? Точно мне!

— Нет! Мне!

У Гарри Поттера словно что-то щелкнуло в мозгу: да, все правильно. Вот она, целевая аудитория профессора. Не мальчишки, которые мечтают о крутых дуэлях. Не ученые, которые хотят каких-то научных открытий. Женщины. Причем всех возрастов. Локхарт создавал себе армию преданных фанаток, начиная с малолеток. А значит, всегда будет востребован.

Гениально.

Рон Уизли тем временем никак не унимался:

— Вот если бы у нас был кто-то нормальный! Кто бы учил нас драться, а не щеки надувать! Да я бы сам лучше урок провел! Честно, Гарри, ты же видел? Это же просто… просто…

Поттер выпрямился, игнорируя язвительные замечания Рона о «провальном уроке» и мрачное бубнение Захарии.

— У Локхарта определенно есть чему поучиться, — спокойно сказал он.

— Да ты издеваешься?! — взвился Рон. — Ему бы на подиум, а не на кафедру! Защита от темных искусств! Да он и темноты под одеялом испугается! Чему?! Чему у него можно научиться?! Как выбирать шампунь?!

— Как делать деньги, Рон, — невозмутимо ответил Поттер. — Как превращать свое имя в золото. Как вести аудиторию. Как оставаться на плаву даже тогда, когда половина зала начинает сомневаться в твоих рассказах.

Рон замолчал, явно не найдя, что на это возразить. Гарри же решительно направился в сторону преподавательской комнаты отдыха, за дверью которой скрылся Гилдерой Локхарт сразу по завершению занятия. Вежливо постучав и получив разрешение войти, национальный герой протиснулся в внутрь.

— О! Гарри! — воскликнул писатель, увидев мальчика, и так ослепительно улыбнулся, как будто Поттер только что заявил о намерении выкупить весь его книжный тираж сразу. — У тебя остались какие-то вопросы?

Гарри Поттер прошел через всю комнату, остановился напротив профессора, чуть наклонился и спокойно сказал:

— Профессор Локхарт, я хочу стать вашим учеником.