Игры в фашизм по-балкански-12

11 марта 1981 года в столице Косово Приштине мало чем отличалось от любого другого дня в крае: улицы разрезаны сетью километровых очередей у магазинов, вдоль которых бесцельно блуждают не знающие чем себя занять албанцы. В немногочисленных дешевых кафетериях посетители обсуждают очередной скачок цен на суповой набор; в каком-то переулке из чьих-то карманов вытряхивают последнюю мелочь; куранты в часовне Приштинского монастыря отбивают приход полудня, а в располагающемся неподалеку полицейском участке отбивают почки очередному албанскому оборванцу. Казалось бы, что могло пойти не так?

Из форточек окрестных домов доносятся домашние пересуды о смерти Тито. Ниточка за ниточкой расползаясь по улицам, они сплетаются в единый тревожный ком, который катится прямиком к центру принятия решений Югославии; катится, столь стремительно увеличиваясь в размерах, что еще большой вопрос, кто из них двоих выстоит при столкновении. Общественная жизнь парализована множащимися и подпитывающими друг друга паническими настроениями албанской общины. Албанцы небезосновательно опасаются того, что без Тито наглые сербы лишат их всех прав, как это было во времена Ранковича. Сербы в свою очередь небезосновательно опасаются того, что без Тито наглые албанцы лишат любых прав уже их, как это было при турках и итальянцах. Что интересно, правы были и первые, и вторые.

Бабочкой, переломившей хребет верблюда, стал обыкновенный поднос в столовой Приштинского университета. Отстояв положенное в часовой очереди за столовской едой, один из студентов окинул грустным взглядом дурно пахнущее серево, плюхнутое в его тарелку черпаком толстой поварихи, и чего-то не преисполнился отменным аппетитом. Зато преисполнился отменным гневом и что было сил швырнул поднос со всем содержимым об пол. На некоторое время в помещении столовой возникла тревожная тишина. Как вдруг из конца очереди раздалось не предвещающее ничего хорошего «доколе?», закончившееся звоном еще одного ударившегося о пол металлического подноса. А потом еще одного, и еще… пока звон гремящих подносов не слился в общую какофонию фальшиво играющего оркестра. А в следующую минуту улицы Косово утопали в беспорядках…

Обратите внимание на то, что, вне зависимости от менталитета, времени, географической зоны и политической доктрины, начальная точка всех таких волнений всегда одна: некачественная пища. Знаменитое Ленское восстание, окончившееся еще более знаменитым Ленским расстрелом, вспыхнуло из-за конской залупы (и это не метафора), которой вместо мяса хотели накормить рабочих. Восстание на броненосце «Потемкин» вспыхнуло из-за супа с червивым мясом, Февральская революция началась из-за нехватки хлеба (не приучено было население икру без хлеба-то лопать). В Албании все началось с некачественной пищи в столовой. Политика во всех таких историях совершенно ни при чем. Нищета, скотство и голод — вот что стоит в основе любого радикального движа, выбей эту опору из-под ног недовольных, и молниеносно рухнет любая, даже самая крепкая идеология.

Полиция крайне жестко подавила выступления, но лишь для того, чтобы на следующий день они разгорелись с еще большей силой. Виновник бедственного положения албанцев был определен почти сразу — сербы, благо именно ими были представлены практически все мутузящие албанцев менты. Так что требования об улучшении качества питания уже на следующий день сменились чисто сепаратистско-националистическими лозунгами. Для подавления беспорядков были введены танки и комендантский час, более 4 000 человек было посажено в тюрьму, край был подвергнут репрессивным чисткам — всех преподавателей уволили, студентов отчислили, также чисткам подверглись практически все сколь-либо значимые рабочие должности, что лишь усугубило и без того печальное положение с безработицей. Дабы не выпускать сор из избы, новая власть полностью запретила любое освещение событий в прессе, получив монополию на информационную повестку. Официальной позицией властей стала конспирологическая теория о том, что протесты организовывались из-за рубежа. Да, все старое — хорошо забытое новое. Официальная сербская риторика именовала албанских товарищей не иначе как фашистами, что являлось диалектикой борьбы, ибо точно так же албанские «товарищи» называли фашистами югославских. После подавления первичных протестов в Косово начались откровенные вооруженные столкновения между силами ЮНА и милиции с одной стороны и группами албанцев с другой. Данные столкновения сводились к операциям по «зачистке» сел и поселков, населенных албанцами.

Вспышка совпала с прибытием в провинцию церемониальной дубинки, которую молодые люди пронесли по стране в честь дня рождения Тито. Ежегодное мероприятие призвано продемонстрировать единство и братство южнославянских народов» (прим.: про дубинку, повеселило, кнешн)

Разгон протестов крайне радикализировал обе стороны конфликта, и албанцы перешли к актам индивидуального террора. Уже к концу весны 1981 года на территории Косово произошло 350 террористических актов по отношению к неалбанскому населению. Преимущественно это были незначительные взрывы у администраций и домов сербов, уличенных в работе на полицию, и т.д. Как правило обходились без жертв, и взрывы преследовали сугубо цели запугивания. К слову, ровно то же самое происходило в начале 90-х в Прибалтике, где раздавалось по десятку взрывов в месяц уже у советских администраций и домов ментов.

К 1982 году на территории Косово сформировались четыре нелегальные организации национально-освободительного толка: «Движение за национальное освобождение Косово», «Марксисты-ленинисты Косово», «Красный народный фронт» и «Марксистско-ленинская партия албанцев в Югославии». Одни из них выступали за присоединение к Албании, другие — за предоставление Косову статуса республики. Невзирая на названия, ничего общего с коммунизмом группировки не имели, насильственных методов также не практиковали, ограничиваясь пропагандистской деятельностью. Членами организаций были студенты-интеллигенты, к оружию не приученные, а пропаганда была направлена на селюков, которые как раз к нему приучены, но не могут шагнуть дальше обыкновенного гоп-стопа, переориентировавшись на революционную борьбу.

7 февраля 1982 г. эти организации объединились в «Движение за албанскую социалистическую республику в Югославии». Основу руководства составляли как старые эмигранты-диссиденты, так и молодежь из Косово, которая возглавляла демонстрации, но затем бежала из страны. Движение выступало за объединение в Республике Косово всех земель, населенных албанцами, в составе СФРЮ: Косово, Западной Македонии и части Черногории (разгромлена в 1985 году). Всего в период с 1981 по 1988 г. было обнаружено 225 подобных нелегальных групп, в которые входило несколько тысяч человек. За этот же период на территории Косово произошло около 100 случаев нападения на военные объекты. Нападения были не серьезные, к жертвам не приводили, ограничиваясь лишь актами вандализма. Пока еще актами вандализма.

В последние месяцы несколько югославских дипломатических и торговых представительств подверглись нападениям со стороны албанских экстремистских групп, а в прошлом месяце при загадочных обстоятельствах были убиты трое политически активных албанских жителей Западной Германии.» (прим.: Югославские спецслужбы в промышленных масштабах ликвидировали главных бузотеров региона, в т.ч. бежавших за рубеж. Одним из таких ликвидаторов предположительно был Желько Ражнатович).

По мере нарастания напряженности учащались и убийства межэтнического характера, впрочем, пока их еще было не много, и носили они бытовой характер. Благодаря распирающей во все стороны анархии, руки селюков развязывались, и там, где они ранее ограничивались упреками за тайком сдвинутую оградку участка, теперь могли и дрыном по репе охуячить. При этом, албанцы от души мутузили и самих албанцев, но поскольку здесь нет межэтнического противоречия, это уже не так интересно, так что о внутренней грызне за участки пресса и не писала.

При этом косовские сербы и сами были ребятами крайне агрессивными и невежественными, а потому проявляли не менее, а то и более ярко выраженную националистическую ненависть, именуя шиптаров не иначе как животными. И обоюдная межнациональная рознь коснулась решительно всех сфер жизни населения Косово. Например, сербы требовали обеспечения «этнически чистых классов» и настаивали, чтобы обучение шло в разных зданиях. Чуть позже эта идея будет реализована даже в больших масштабах: албанским детям попросту запретят учиться.

Когда просербские источники говорят об ужасах антисербского геноцида в Косово, они чрезмерно утрируют ситуацию, всякий раз забывая упомянуть о том, что сами чинили не меньшие бесчинства. Без сомнения, албанцы проводили и моральный, и физический террор, но на уровне банальных разбоев, что вполне ожидаемо для региона с таким уровнем безработицы помноженном на количество избыточной молодежи. Они жгли сено и поля, дома и сараи с целью выдавить сербов и забрать себе их участки. Однако и сербы не были теми ангелами, которых, щедро намазав дёгтем, бросили в мешок с перьями — они в свою очередь проводили тотальный полицейско-административный террор. И спасения от него не было даже нормальным городским албанцам. Именно в ответ на крайние проявления полицейского террора нестабильную обстановку края пополнили проявления актов индивидуального террора вроде подрыва бомб у полицейских участков. То, как именно сербы вершили «правосудие», до масштабов которого даже СССР было, как Рогозину до Луны, мы рассмотрим несколько ниже на примере одной конкретной истории.

Обычно для более живописного описания страшных мук сербских старотерпцев приводятся страшные цифры сокращения численности сербского населения в крае. Но это манипуляция, отток населения, конечно был, но не сказать, чтобы прямо шокирующий — с 1970 по 1990 год численность сербской общины сократилась лишь на 15% (для сравнения, численность русских в очень богатой по тем временам Чечне за тот же период сократилась на 20%, из чего следует, что русские в Чечне страдали-то посильнее). Когда в Хорватии сербы замутили Краину, то в ней численность хорватов за год сократилась на 90% — вот так выглядят настоящие этнические чистки и выдавливание. А 15% за 20 лет, простите, не в коня корм. У нас сегодня численность любого города России, название которого отличается от «Москва» и «Питер», на такой же процент сокращается за куда меньшие сроки, и безо всяких албанцев.

Эти 15%, конечно же, появились неспроста, и означают то, что сербам жилось не так уж и сладко — никто и не говорит, что албанцы им перед сном перину взбивали и с песней Олега Митяева на устах расслабляющий массаж щиколотки делали. И понятно, что тенденции к отъезду появились не на ровном месте. НО. Албанцев из Косово уезжало еще больше. Другое дело, что оставшиеся албанцы там плодились куда активнее сербов, а также освободившиеся места молниеносно занимались бежавшими от диктатуры Ходжи жителями самой Албании. Поэтому и создается впечатление, что из Косово валили только сербы. Это не так. Иначе каким образом еще до войны албанская диаспора в Европе сформировалась как одна из самых крупных, в одних лишь Германии со Швейцарией насчитывавшая до полумиллиона человек? Причем в большинстве именно Косоворов. В Италии и Греции — около полутора миллионов, в Турции — аналогично.

Обоюдные нападки и крайне бедственное экономическое положение способствовали тому, что край покидали все, кто мог, независимо от этнической принадлежности. И аккурат после смерти Тито активно выдавливать друг друга принялись обе стороны конфликта, одни путем уличного разбоя, другие — путем полицейского давления. Для танго нужны двое, и члены этой пары, подобно Сиду и Нэнси, нашли друг друга, с чем мы их и поздравляем.

При этом албанцев не надо равнять с кавказцами — как мы уже много раз писали, они куда ближе к помеси цыган и тувинцев, а потому, может и не особо приятны, но точно не так опасны, как те же чеченцы. Плюс у них всегда была очень плохая самоорганизация, ввиду чего даже в условиях такой нищеты они по сути так и не смогли создать настоящих вооруженных ячеек вплоть до 90-х. Да и тогда по сути не смогли — в организации ОАК ключевую роль сыграли спецслужбы Германии (даже большую, чем американцы), об этом мы поговорим, когда придет время. До того периода они выше мародерства с разбоем так и не поднялись. Их потолок — напасть на участок, побить в доме окна, насрать перед дверью кучу, изнасиловать случайно припозднившуюся бабу и умчать в туманную даль на блеющем осле, держась за его длинные уши. Да, понятно, они хотели выдавить сербов из региона как конкурента своей пищевой ниши, но получалось у них это, мягко скажем, хуево — чеченцам в этом плане они даже в подметки не годятся. Невзирая на катастрофическую нищету региона, сербы в нем сидели вплоть до интервенции сил НАТО. И лишь в 98-99 годах они массово оттуда съебутся, потому что в эти годы окончательно иссякнет полицейская крыша и действительно начнется геноцид силами ОАК. А до этого периода именно сербы задавали общий политический тон в регионе. Тот факт, что Грозный, благодаря нефти, по советским меркам был очень богатым городом, и при этом в совершенно стабильные 70 и 80-е численность русских в нем сократитилась сильнее, чем численность сербов в откровенно вонючем бомжатнике Косово, говорит о многом. А если учесть, что сербы — народ крайне сволочной, который на Балканах не смог ужиться вообще ни с кем, умудрившись вызвать к себе ненависть даже в кругах миролюбивых словенцев, то можно прийти к выводу о том, что сербы просто не могли не провоцировать, усугублять и терроризировать косоваров, имея в руках все необходимые гайки от болтов полицейского произвола.

При этом, важно учесть, что первая по-настоящему вооруженная повстанческая группировка албанцев ОАК появилась только после того, как Слободан Милошевич фактически официально признал албанцев недочеловеками и лишил всех прав. Политик какбэ должен гасить проблемы, выступая с нейтральных позиций, а не поступать так, как он поступил.

— Роберт Пессерль, Загреб, Хорватия

В те годы студенческая организация должна была запрашивать разрешение на проведение митинга у местной полиции. Несогласованное же шествие — являлось отличной возможностью получить жестокое избиение. Протестующие, разумеется, должны были сообщать полиции все свои маршруты, чтобы полиция могла позаботиться об их «безопасности». Практически сразу об этих маршрутах от полиции узнают правильные студенты — читай "сербские студенты", "настоящие", «наши» (прим: автор — серб, живший в Косово).

— Милан Джуричич

Происходившие в Косово события серьезно подрывали стабильность общегосударственного масштаба, ведь за происходящими в крае событиями опасливо наблюдали Словения с Хорватией. И если Косово хотело отделения потому, что было слишком бедным, то Словения с Хорватией — потому, что были слишком богатыми. Наблюдая за обстановкой в Косово, словенцы и хорваты, как в магическом шаре бабки-ворожеи, видели свое будущее; грозный скрип танковых гусениц на улицах Приштины грозил вскоре отозваться громогласным эхо в Любляне и Загребе — иллюзий «братья» по несчастью в этом вопросе не испытывали. Время точки невозврата куранты самой высокой часовни самого древнего сербского монастыря пробили в 1986 году, когда Белградом был опубликован меморандум САНИ, вызвавший колоссальных масштабов переполох в и без того беспокойном курятнике. По мнению многих исследователей в день публикации меморандума процесс развала Югославии стал необратим (хотя, по моему мнению, процесс распада Югославии стал необратим ровно в тот день, когда появилась сама Югославия). Меморандум чертовски напоминал небезызвестное обращение Путина, являя собой свод накопившихся за последний век дешевых обид и претензий всех сербов ко всем несербам. Помните, что произошло сразу после свода путинских обид? Вот албанцы, хорваты, словенцы и босняки прямо-таки жопами почуяли, что это так же не к добру. Кстати, это ведь в некотором роде тоже повторение истории: если официальные лица вдруг начинают выдергивать события столетней давности, упаковывая их в блестящий фантик старческих обид, то быть беде.

Авторы меморандума обвиняли покойного хорвата Тито в том, что он… хорват, а потому организовал югославскую федерацию так, что все экономические преимущества получают словенцы и хорваты, а вся тяжесть её содержания ложится на сербов (хмм… помнится мне, у нас в феврале тоже кто-то кое-кого отчаянно обвинял в неправильной административно-территориальной организации СССР). Разумеется, сербские коммунисты, которые всегда всемерно поддерживали Тито, были здесь, по мнению авторов Меморандума, ни при чём. Вдвойне забавно эти писульки выглядят в свете того, что ситуация была резко обратной — это Хорватия со Словенией кормили всю Югославию, включая сербов, а не наоборот. В частности, гадкие хорваты обвинялись в том, что это по природе своей поганый народец, выплюнутый самим сатаной на адриатическое побережье лишь для того, чтобы они, ввиду своей природной вредности, пробирались по ночам в квартиры мирно спящих сербов и срали в их ничего не подозревающие по-сербски скроенные портки; а то и рассыпали в их кровати хлебные крошки, чтоб по утру сербы просыпались не выспавшиеся, хмурые, и день их не задавался с самого начала.

В частности, хорваты обвинялись в том, что они поджигают протесты албанцев в Косове, чтобы ослабить Сербию — это отчасти соответствовало действительности. Конечно, не поджигали они ничего, но поддерживали, да, и, видимо, с целью использования дестабилизации в своих интересах.

Меморандум объявлял сербов жертвами истории. Они единственный в своём роде изначально добродетельный народ, который постоянно становился чьей-то жертвой. Они якобы никогда никого не завоёвывали и никого не угнетали, а во время Второй мировой войны освободили и себя, и другие народы. Предварительно, конечно, забыв спросить: а хотели ли другие народы, чтобы их освобождали? Потеря сербами во время двух мировых войн 2,5 млн соплеменников требовала к ним, по мнению авторов Меморандума, особого отношения (блять, где же я это все уже видел?). Авторы Меморандума безосновательно обвиняли косовских албанцев в «геноциде» сербов (тоже что-то знакомое). Конечно же, никакого геноцида не было — что ж за геноцид такой, когда численность населения за 20 лет сокращается лишь на 15%? Да и с таким же успехом в геноциде можно было обвинить и сербов — ведь албанцев за предшествующие меморандуму 20 лет уехало чуть ли не в два раза больше, чем сербов.

Но самым главным призывом Меморандума было требование полного культурного и этнического единства сербов. Это была готовая идеологическая программа грядущей войны с целью «вырезания» в случае распада Югославии из территории соседних республик земель, заселённых сербами. От меморандума прихуели даже белградские сербы (напомню, что белградские сербы, в отличие от остальных сербов, были нормальными, европеизированными ребятами, которые с самого начала выступали против великосербской идеи и Слободана Милошевича), что уж говорить о реакции не сербов? Ну и, конечно же, документ предвещал стремительное становление политической фигуры Слободана Милошевича. Будущее всех не сербов на полуострове вырисовывалось вполне определенное — освобождение и денацификация, как нонче модно говорить, так что албанцы, босняки, хорваты и даже словенцы достали платочки и стали протирать пыль с дедовских маузеров…

Аккурат с этого момента, к делу подключается очень жесткая пропаганда, до предела демонизирующая пока еще лишь албанцев. СМИ начинают жадно выискивать любые инфоповоды для того, чтобы выставлять албанцев выродками, людоедами и врагами, и поводы эти, благо, находятся. А если не находятся, то полиция попросту фабрикует дела. Очевидно, что подобная тактика направлена отнюдь не на урегулирование конфликта, а на разжигание. Зачем политику разжигать ожесточенную рознь в своей же стране? Ответ прост, как размножение глубоководной губки — он планирует… кхм… геноцид. Поэтому и начинает политику демонизации. Аккурат к изданию меморандума сербская пропаганда просралась на общество двумя громкими делами. Вкупе с меморандумом эти два дела разделили Косово на ДО и ПОСЛЕ. После них жизнь в крае уже никогда не была прежней. Это дело о бутылке в заднице и дело о массовом убийстве солдат. Оба дела были сфабрикованы от и до, и начнем мы, пожалуй, со второго, оставив бутылку, столь близкую нашему человеку, на, с позволения сказать, сладкое.

В посвященных преступности в армии частях «Криминального СССР» мы рассматривали историю солдата Артураса Сакалаускаса, литовца, расстрелявшего своих сослуживцев. Примечательна эта история в первую очередь тем, что она стала спусковым крючком в процессе отделения Прибалтики от СССР. Если вы еще не читали, настоятельно рекомендую. Если вкратце, то служба в Советской армии являлась одной из наиболее болезненных точек прибалтийского общества. Для кавказцев, азиатов, бурятов и прочих тувинцев армия не являла собой особой проблемы, т.к., сбиваясь в диаспоры, они не просто могли дать отпор любым попыткам внедрения «неуставных отношений», но наоборот, сами становились источником этих печально известных отношений, а того и брали под свой полный контроль целые части. Славянам было уже куда труднее выносить тяготы и невзгоды службы, но все же их было численное большинство, да и шли туда преимущественно сельские славяне, едва ли сильно отличающиеся манерами от своих горных собратьев в овечьих папахах. А вот для прибалта годы службы в самой могучей и несокрушимой являлись страницами книги, писаной кровью и калом. Во-первых, прибалтов в армии было меньше всех, а потому выгребали они больше всех. Во-вторых, будучи самыми передовыми и европеизированными народами СССР, не кучковались диаспорами, как более отсталые нацменьшинства, и не обладали повадками селюковой гопоты, как многие славяне. В-третьих, прибалты жили богаче всех в СССР, в то время как 90% служащих в армии были представлены голожопой голодранью из сел и аулов, я уже не говорю об огромном проценте мелкоуголовного элемента, для которого армия применялась в качестве «исправительного инструмента». А в психологии нищей селюковой гопоты презрение ко всему более успешному заложено чуть ли не на генетическом уровне. Так что на тех прибалтах, что не смогли откосить, в армии за все свои жизненные неурядицы отрывались кто во что горазд.

Исключением не стал и рядовой Сакалаускас, который после очередных издевательств малость психанул и отправил целый вагон сослуживцев прямиком на советские небеса, к 12 советским валькириям в лице Крупской, Коллонтай, Розы Люксембург, Цеткин и пр. Так себе валькирии, прямо скажем, но какая была страна, такие и награды. В самой Прибалтике эта история произвела эффект разорвавшейся водородной бомбы, сам Артурас был причислен в разряд национальных героев, а самый европейский регион Советского Союза сперва объявил бойкот службе в армии, а затем, заявив о том, что больше ни дня не будет терпеть издевательств со стороны русских, потребовал отделения от СССР. Именно этот инцидент и является точкой отсчета начала распада СССР. В тончайших деталях я его описал по ссылке выше.

Кому-то это может показаться невероятным, но ровно в том же году в сербском городе Парачин произошел точь-в-точь такой же инцидент, причем с почти таким же количеством жертв и точно такими же последствиями. В который раз не перестаю удивляться тому, как вся хуйня всего мира всегда происходит по одному и тому же сценарию. Согласно официальной позиции Сербии, злостный албанский фашист Азиз Кельмеди в составе подпольной террористической группировки из националистических соображений расстрелял своих сослуживцев, после чего застрелился сам. Однако же достаточно прочитать лишь первые строчки этой истории, чтобы понять, что сербы, как обычно, прибегают к единственному мастерству, которое постигли в совершенстве — к пиздежу. Во-первых, среди убитых был только один серб (незавидную компанию ему составили хорват и два боснийских мусульманина), что не вписывается в концепцию убийства по нац. признаку. А во-вторых, в материалах дела сказано, что он целенаправленно убивал конкретных людей, а не всех подряд — совершенно типичная ситуация для убийства из-за издевательств. Это же подтверждается и существующими описаниями личности Кельмеди, согласно которым он тихий, замкнутый и необщительный юноша. Все мы с вами прекрасно понимаем, что именно такие становятся идеальной мишенью для жалящих пуль буллинга в закрытых сообществах. Что также роднит это дело с делом нашего Салаускаса — это то, что инцидент произошел практически в самом окончании службы обоих. Для Салаускаса та смена должна была быть последней, и командир роты специально к нему поставил самых лютых отморозков, чтоб «ебаный прибалт-тихоня» навсегда запомнил эту ночь. Как показала история, эту ночь навсегда запомнило СССР. Кельмеди же до конца службы оставалось всего 12 дней — очевидно, что и ему услужливые сослуживцы напоследок решили раскрыть всю многогранность глубины дружбы народов, коей так славился социализм. Албанцы может и преобладали численно в Косово, но вот в армии большинство было за сербами, и о том, как нелегко албанцам служилось в их окружении скажет хотя бы тот факт, что с 1981 по 1987 год 33 албанца покончили с собой «из-за письма девушки» (какая, однако, знакомая песенка).

Казалось бы, о чем тут говорить, если все и так ясно? Но сербы оказались не таковы, как и писалось ранее, сербы с известной только им целью хватались за любую возможность максимально очернить и демонизировать албанцев, а до кучи искали даже самый завалящий предлог для проведения антиалбанского полицейского террора. И в этом деле они его нашли.

Для начала вся большая семья Кельмеди (и даже несколько семей из соседних домов) подверглась репрессиям и попала в тотальную опалу: все взрослые были лишены прав на любую работу, все дети исключены из школ, причем детей прямо с уроков снимали нарядами полиции. В опалу также попали все, кто так или иначе был знаком с членами семьи — началась проверка их идеологической пригодности. Многих жестоко пытали. В частности, работы были лишены все школьные учителя Кельмани, начиная с первого класса. Видимо, они его отравили ядом национализма, которого в этой истории не было в принципе. Сотни человек были арестованы по доносам за словесное одобрение поступка Азиза (напомню, что в Прибалтике Салаускаса вообще в статус национального героя возвели и никого за это не сажали). В сербской прессе была запущена мощнейшая информационная кампания против членов его семьи, где наравне с остальными албанцами они именовались не иначе как выродками, свиньями и всеми существующими из эпитетов данного толка.

Похороны убитых солдат превратились в грандиозное пиршество политических каннибалов, на которое, как комары на грибника, слетелись все высокопоставленные силовики, мэр Белграда и лично Слободан Милошевич. Гробы «павших за правое дело» солдат при полной поддержке политиков и полиции сопровождала гигантская похоронная процессия, сотрясающая округу не лучшими для умиротворения государства лозунгами «Убей шиптара», «Хороший шиптар — мертвый шиптар», «Югославия снова будет великой» (как тут не вспомнить Трамповское «Америка снова будет великой»), «Шиптары, вон из Косово». Вскоре похороны сменились чем-то вроде «Хрустальной ночи» — по всей Югославии произошли массовые погромы албанских магазинов и домов, сопровождаемые нападениями на самих албанцев.

Всех военнослужащих албанского происхождения этой части осудили на сроки до… 15 лет. Всего 8 человек. Согласно официальной позиции Белграда, они являлись членами подпольной террористической группы, которые помогали Кельмади осуществить массовое убийство. Согласно позиции здравого смысла, всего остального мира, а также Хорватии, Боснии и Словении, дело — грубейшая фальсификация, не выдерживающая никакой критики, а показания из албанских служащих выбивали в лучших традициях НКВД — под жесточайшими пытками. Что интересно, все что они рассказывали уже после своих огромных отсидок, в ноль повторяет то, что мы опять-таки писали в «Криминальном СССР», на сей раз в частях, посвященных невинно осужденным. Сомневаться в правдивости их показаний также не приходится — слишком уж это похоже на то, что говорят жертвы произвола во всех точках мира.

(перевод может быть кривым, т.к., хоть и правил, но переводил транслейтом с албанского)

«Я, Ризо Алибасич, сын Авди, родился ХХ.05.1967 года в Бабиче, муниципалитет Грачаница, Босния и Герцеговина, где я живу (прим. крестики я поставил, т.к. точная дата рождения неизвестна, я уже писал, что с регистрацией младенцев у селюков был сущий бардак). В "процессе Паракина", в качестве седьмого обвиняемого, приговорен к 14 годам тюремного заключения, без полностью доказанных фактических доказательств (недостоверные и необоснованные материалы), добровольно, без обязательств и без влияния извне заявляю!

30 августа 1987 года, будучи смотрителем роты, солдат Миодраг Вукович в присутствии нескольких солдат сообщил мне, что солдат Кельменди украл его бумажник, который был у него в рубашке, которую он снял и положил рядом с полем, потому что он играл в баскетбол (прим., очень знакомая история, у нас тоже была популярна в армии и на зоне, о таком виде провокаций мы также писали в Крим СССР). Я сообщил об этом офицеру охраны, поэтому через некоторое время солдаты позвонили мне и сказали, что они нашли бумажник в комнате, где спал солдат Вукович, и он лежал под немытыми матрасами на кровати. Я взял бумажник и отправил его сотруднику службы безопасности, который позвонил Вуковичу, и Вукович подтвердил, что у него ничего не пропало из кошелька. Не взирая на это, в тот вечер, около 20:00, в то время, когда офицер-смотритель проверял количество солдат, солдат Вукович с другими солдатами избили солдата Кельменди.

— Ризо Алибасич, Грачаница, 27.04.1998.

«Через четыре или пять дней меня отправили в камеру № 4 военной тюрьмы Ниша, куда пришел полковник Александр Васильевич, гражданский человек с очень строгим лицом, которого я тогда не знал. В камере мы имели право выкуривать только 7 сигарет в день. Сначала он дал мне длинную сигарету «Кент». Говоря это, он дал мне еще одну сигарету. Так что беседа с ним протекала очень гладко (прим. слышите этот скрип? Ржавые эмоциональные качели, набирают свой ход… Скоро грубость сменится вежливостью). Он постоянно говорил, но я не знал, кто этот человек. Он настоял на том, чтобы я сотрудничал, принял преступление, чтобы понести меньшее наказание. Если я не буду сотрудничать, есть вероятность получить 20 лет тюрьмы, и даже меня могут расстрелять. После того, как я отказался брать на себя вину, они начали избивать меня каждый день (прим. ну я же говорил! Кстати, Яшин недавно в интервью Дудю то же самое рассказывал, как ему сперва билетик в театр дарили, а потом угрожали). Однажды полицейский по имени Здравко Блажевич запер меня в тюрьме и сказал, что будет бить меня каждый день, пока я не сознаюсь. Однажды он взял меня на прогулку и в конце каждого круга бил резиновой палкой, приговаривая: «Это от Бегича, это от Симича...» и так за каждого убитого солдата я получал по удару. Однажды он выстрелил мне в яичко. От боли я упал и потерял сознание. Ежедневно меня допрашивали по 20 часов (ПРИМ. про допросы по 20 часов рассказывали и все невинные жертвы в Криминальном СССР).

— Риза Джакли

— Африм Мехмети

Я думаю, что после ознакомления с этой историей многим станет понятнее суть правового беспредела, проводившегося сербами в отношении албанцев. Точно так же должно стать понятнее и то, как сербы склонны выдумывать, утрировать и преувеличивать любую информацию. А это ключевой момент конфликта, который в поиске причин всего произошедшего в дальнейшем упускать просто преступно. В Российских источниках все это полностью проигнорировано. Если вы начнете искать информацию по военному конфликту в Косово, то первым делом наткнетесь на бесчисленные книги главного балканолога-историка России Елены Гуськовой — в т.ч. вся информация в википедии почерпнута из ее книг. Если видите ее фамилию в любом из источников, смело закрывайте нахуй. Это максимально предвзятый, с позволения сказать, историк, который озвучил проблему исключительно с просербской стороны, где сербы представлены как благодетели и жертвы всех на свете, разве что нимба над шапочками их четников не хватает. В Российской историографии в принципе на корню отметаются любые события, не вписывающиеся в концепцию многострадальцев сербов. По факту большинство описываемых у меня событий в Косово на русском языке написаны впервые, включая историю с расстрелом солдат. Согласно официальной историографии России, были лишь хорошие сербы, которые несли благо, а всего остального не было.

Более того, Сербия самолично затягивала людей в ОАК. По сути можно сказать, что Сербия и создала ОАК, ведь почти все ее члены, были людьми, так или иначе пострадавшими от полицейского беспредела. Следует ли говорить, что как брат Кальмани — Садик Кальмани, так и несколько отсидевших сослуживцев (например, Паязит Алеу) стали ее боевиками? И ключевое внимание здесь следует уделить тому, что как сербские менты, так и сербские политики не существовали отдельно в вакууме от народа. Они действовали исключительно при тотальном одобрении самых широких народных масс, да настолько, что, как рассказал один из фигурантов дела выше, когда его пиздила военная полиция, прохожие сербы останавливались и спрашивали полицию, не нуждается ли она в помощи. Или может быть сербы не понимали, что творится беспредел? Все они прекрасно понимали, просто дурачков включали. Словенцы же с хорватами и босняками понимали? Более того, Словения постоянно созывала всеразличные комиссии и требовала проведения независимых экспертиз и следствий в подобных делах с албанцами. Как так получается, что все вокруг все понимали, и лишь сербы осознать не могли?

И вот мы видим, что брат Кальмани и несколько отсидевших не за хуй его сослуживцев вступили в ОАК, который поделил сербское население в итоге на ноль. А теперь задайтесь вопросом: у описанных выше ребят были основания ненавидеть сербов и ступать на путь террористически-партизанского сопротивления? У них были основания требовать отделения? А ведь если б не одна лишь эта история, то как минимум троих боевиков ОАК бы не досчитался — на деле, вероятно сотен. А согласно российско-сербской историографии, все они так вот от нехуй делать похватали автоматы и пошли воевать. А Адем Демачи тоже с нихуя стал главным идеологом ОАК, или же все-таки его на этот путь наставили 30 лет тюрем по сфабрикованным делам? К слову, эта история заставляет под критическим углом пересмотреть и официальные цифры в сотни накрытых подпольных боевых организаций. Сколько из них было раскрыто таким же образом, как описанная выше «Террористическая группировка» Кельманди? Меня трудно заподозрить в симпатиях к албанцам (особенно после части, посвященной непосредственно Албании), но мы же смотрим с объективных позиций? Если так, то получаем, несколько иную картину, нежели рисуют говно-историки типа Гуськовой, засравшие всю Википедию своими писульками.

Практически одновременно с делом Кельмани в сербской прессе муссировалась еще одна история, призванная демонизировать албанцев — история о бутылке в сербской жопе. Началась она с того, что в местную больницу с разбитой бутылкой в заднице доставили косовского серба Джордже Мартиновича. Бутылка, вероломно проникнув в глубину его сербского национального самосознания, лопнула и распорола все его внутренние органы. И, опять-таки, на этом месте начинаются расхождения между версией сербов и версией всего остального мира. По сербской версии, ничего не подозревая о нависшей над свое пятой точкой неожиданности, скромный серб Мартинович работал в своем поле, как вдруг откуда ни возьмись выскочили три здоровых албанца, сняли с него штаны и засунули бутылку туда, куда Макар овец не гонял. По версии же всех экспертиз остального мира Мартинович пострадал в ходе гомосексуальной мастурбации, и чтобы избежать позора в обществе суровых косовских мужиков, придумал версию об албанцах. Оказавшись в поле наедине со своими демонами BRAZZZER, он воткнул в землю палку, насадил на палку бутылку, на бутылку насадил свою жопу. Такая вот «дедка за жучку, жучка за внучку» на сербский (простите, великосербский) манер. Да так увлекся процессом, что, потеряв равновесие, упал, вогнав бутылку по самое небалуйся. В этом небалуйся бутылка и лопнула, распоров все его внутренности. Что интересно, изначально эта версия являлась официальной даже с сербской стороны — заинтересовавшиеся изнасилованием следователи выехали в больницу, где и добились у него признательных показаний. Однако специфика инцидента не удовлетворила ни сербское население, ни сербских политиков. Поэтому к Мартиновичу выехала другая следственная группа, которая приняла уже показания, какие следует принимать в обстановке межэтнической напряженности. Молниеносно подтянулась белградская экспертиза, доказавшая, что так затолкать в задницу бутылку могли лишь три крепких мужчины (видимо, у них и свое прочтение выражения «сообразить на троих»). Интересно, с каких это пор для столь пикантной процедуры требуется три мужика? Полагаю, проктологи, с завидной регулярностью извлекающие невесть что из невесть чьих жоп, могут оспорить сие утверждение. В общем, никто, кроме сербов, в историю с албанцами не поверил, более того — сербы за этот фейк были подвергнуты циничному осмеиванию со стороны всех остальных народов Балкан. Например, после того, как словенская экспертиза подтвердила, что ничего невероятного в том, что при падении бутылка внутри лопнула и все ему распорола, нет, ведущий политик Словении тех лет Стейн Доланк в 1987 году, собрав журналистов, в эфире Словенского телевидения заявил (цитата):

«Джордже Мартинович — первый сербский самурай, который возвысился над обществом, совершив харакири». Высказывание сопровождалось оголтелым хохотом собравшихся словенских журналистов. Если вам интересно, у Мартиновича было 3 сына, две дочери и десять внуков. Все три сына и два внука погибнут в последующей войне.

Вообще любое государство заинтересовано в сдерживании радикально-националистических тенденций общества, т.к. в первую очередь это сулит большие проблемы самому государству. Поэтому в США, бывает, на фото даже засветляют лица темнокожих преступников, а в России регулярно всплывают инициативы по запрету упоминания в СМИ их национальностей. В обществе подобные инициативы, как правило, удостаиваются критики и язвительных насмешек. Однако с точки зрения Государства подобные меры очень даже оправданы. Очевидно, что нацменьшинства более склонны к преступности как ввиду более бедственного экономического положения, так и ввиду более низкого культурного уровня. Однако же преступная часть все равно составляет меньшинство от любой общины. Если в Москве живет 100 000 азербайджанцев, из которых 1000 склонна к правонарушениям разной степени тяжести, и СМИ начинают обмусоливать каждое преступление этой тысячи, то у наблюдателя создается впечатление, что преступниками являются абсолютно все азербайджанцы. Это способствует формированию негативного отношения к ним со стороны русских, что выливается в оскорбления на улицах и увеличение численности локальных конфликтов. Причем чем дальше, тем чаще движимые неприязненным отношением русские начинают уже сами провоцировать и задирать азеров. Это в свою очередь провоцирует ответную неприязнь к русским и увеличивает количество локальных стычек десятикратно. Все в совокупности приводит к дискриминации — азерам становится труднее найти работу, ведь СМИ круглые сутки говорят об их преступлениях, кто с такими захочет связываться? Азеры становятся еще беднее, а вместе с тем, более склонными к криминалу. Это в свою очередь провоцирует еще более неприязненное отношение к ним со стороны русских, и так этот ком все нарастает и нарастает, выливаясь в ее величество расовую войну.

Поэтому любое государство предпринимает все возможные из мер для снижения этого напряжения, начиная с пропаганды (например, с замалчивания преступлений с этническим окрасом), заканчивая системой сдержек и противовесов, льготами нацменьшинствам при поступлении в ВУЗы, а иногда и при устройстве на работу. Все это активно в свое время практиковалось в СССР, сегодня — в США и ЕС, в современной же России предусмотрена серьезная ответственность за публичные лозунги националистического содержания. И это на самом деле правильно. В Сербии по сей день на футбольных матчах скандируют «Убей шиптара», или «хорвата». Представьте себе, если в Москве, буквально кишащей азерами, дагами, чеченами, черкассами и прочими кумыками, русская молодежь начнет кричать нечто подобное. Это спровоцирует уличную поножовщину в стократном размере, атмосферу полного взаимоотчуждения, а вместе с тем и анархию. Причем по закону подлости провоцировать-то будет гопота с обеих сторон фланга, но под раздачу попадать будут уже обычные граждане. Чем все это заканчивается, мы как раз могли видеть на примере Югославии 90-х. Очевидно, что ни одно государство в такой развязке не заинтересовано, а потому старается гасить националистические проявления кто во что горазд.

Сербское же правительство Югославии поступало с точностью да наоборот: они не просто поддерживали народное проявление национализма, они целенаправленно разжигали его до масштабов настоящего нацизма; разжигали и что было сил провоцировали. Любая преступность и подпольная деятельность базируется на безработице, нищете и отсутствии образования. Сербские власти отовсюду поувольняли и поотчисляли практически всех албанцев. Это для чего? Чтобы стало еще больше криминала? Сербская пропаганда, фактически официально признала албанцев недочеловеками. Для чего? Чтобы даже нормальные албанцы возненавидели сербов? Представьте себе, что будет, если сегодня Путин лишит работы и учебы всех кавказцев России, его пресса прямым текстом начнет называть их человеко-зверьми, по улицам начнут маршировать толпы молодежи с криками «убей чурку», а полиция получит полный карт-бланш на любое насилие в их отношении. Я думаю, последствия данной политики будут крайне плачевны. Более того, это спровоцирует серьезные волнения уже в кругах остальных нацменьшинств вроде бурятов с якутами. Потому что, видя реальное ущемление кавказцев со стороны русских, они четко осознают, что следующими станут они. Именно так было в Югославии — беспредел, чинившийся сербами в отношении албанцев, провоцировал усиление сепаратистских настроений в Словении, Хорватии и Боснии как раз по озвученной причине. Каждый из них понимал, что как только расправятся с албанцами, примутся и за них.

Кто в трезвом уме будет проводить столь саморазрушительную политику ненависти? Для чего? Можно лишь предположить. Если кто-то целенаправленно взращивает ненависть, то лишь для того, чтобы в дальнейшем эту ненависть использовать. Есть только два способа использования ненависти: война и геноцид. Стало быть, Милошевич при полной поддержке сербского народа, с одной стороны, действительно планировал проведение геноцида в отношении албанского населения, с другой — хотел показать хорватам и словенцам на примере албанцев, что будет с ними, если они удумают разглагольствовать о суверенитете. Они этот посыл распознали, вот только результатом стал не страх, а возрождение движения усташей.

Так что да, судя по всему, албанцам был, действительно, уготован геноцид (найдете иное объяснение столь странной политике Милошевича), что в т.ч. подтверждается и записями в дневниках его жены Миры, в которых она грезила этнически чистой Югославией. Об этом, кстати, в Российских источниках отчего-то тоже нет ни слова. В России вообще личность Миры как-то принято обходить стороной, невзирая на то, что по факту именно она была президентом Югославии, в то время как Милошевич отыгрывал роль говорящей головы. Полагаю, что большинство из вас об этой ключевой фигуре балканских войн и не слышало даже, как и о том, что после разгрома режима она по примеру Януковича получила убежище в Москве, где совсем недавно умерла, что также все СМИ чего-то обошли стороной.

В общем Слобо к успеху шел, но не фартануло — не успел, т.к. на теле Югославии молниеносно вскочили сразу три очага сепаратистской нестабильности: Словения, Хорватия и Босния. Тут уже не до Косово стало. Однако после окончания всех трех войн Слободан вернулся к изначальному Косовскому плану, но и тут не фортануло — прилетели НАТОвские самолеты и разъебали весь этот гадюшник в пух и прах.

Фашистская политика Милошевича и ее тотальное одобрение сербами ко второй половине 80-х до предела радикализировала и албанскую интеллигенцию. Например, Адем Демачи до 90-х никогда не позволял себе националистических лозунгов в адрес сербов, но, не за хуй получив очередной срок, стал ключевым лицом ОАК. Ибрагим Ругова, прямо как какой-нибудь Кац, исповедовал тактику ненасильственного сопротивления, из-за чего находился в контрах с тем же ОАК, которое настаивало на необходимости насилия. А несколько раз поминаемый нами школьный учитель Фадиль Ходжа (один из организаторов протестов 1968 года) в 1981 году даже ушел из политики, т.к. с того периода нарисовались отчетливые тенденции межнациональной резни, ярым противником которой он являлся. Однако после того, как всех албанцев лишили работы, учебы, прав и последних средств к существованию, предварительно записав в недочеловеки и максимально демонизировав, он вернулся уже с откровенно агрессивной риторикой. Это произошло в том же 1987 году, в самый разгар дел о солдатском расстреле и бутылки в заднице:

— Ассошиэйтед Пресс;. 21 октября 1987 г.

— Генеральная зарубежная служба новостей Синьхуа; 17 ОКТЯБРЯ 1987

Обратите внимание на то, что, упоминая какой-либо инцидент, западная пресса приписывает всякий раз к нему «якобы» и «предположительно». Это потому, что Косово для независимой прессы был полностью закрытым регионом, и все происходящие в нем события брались сугубо из Белградской прессы. И действительно, сербы любой инцидент преувеличивали, по меньшей мере, раз эдак в десять. Например, при чтении сербской прессы, может создаться впечатление, что улицы Косово захлебывались от сексуального террора в отношении сербок. Однако по официальным данным полиции с 1982 по 1984 год произошло лишь десять изнасилований и 11 покушений на изнасилование, что есть банальная статистическая погрешность  — совершенно несерьезная цифра для такого лютого региона. Сегодня даже в цивильных Питере с Москвой происходит в несколько раз больше изнасилований. Ссылка выше ведет как раз на сербский источник, где 10 изнасилований за два года подаются как инструмент «террора». Извините, но инструмент террора — это когда в Сербской Краине за год исчезает 90% этнических хорватов. В частности, в статье по ссылке на полном серьезе рассматривается история с бутылкой в заднице как деяние «албанских террористов», фейк, который не разоблачил только ленивый, а сербы с ним по сей день носятся, как с писаной торбой. При этом нет ни единого слова про сербский административно-полицейский террор, про запрет албанского языка, про запрет для албанцев на учебу и работу, про то, что сербская пресса называла албанцев свиньями и зверьми, про 8 арестованных за инцидент в армии албанцев, про тотальную опалу для всех их родственников и знакомых, про десятки тысяч албанцев, сидевших в тюрьмам лишь по доносам, ложным свидетельствам и желанию силовиков выслужиться, про то, что полицейские участки были прямым аналогом Гестапо. Вы этого не найдете ни в одном сербском и российском источнике. Тотальное отрицалово сербами всего и вся даже породило на западе новый термин — «Культура отрицания в Сербии».

Монитор христианской науки; 11 марта 1988 г.:

«Разгневанные сербы жалуются, что албанцы вынуждают их покинуть Косово, разрушая их кладбища, опустошая их поля, убивая их животных, заливая их колодцы дезинфицирующим средством и даже насилуя их дочерей (прим. Да, это так. Так вы в условии тотальной безработицы, лишили работы всех остальных албанцев, что вы хотели, интересно? Естественно оставшись без работы, они придут за вашими земельными участками).

Тактика оказала сильное влияние. За последние два десятилетия тысячи сербов покинули Косово (прим. а чего не говорится о том, что численность покинувших регион албанцев в несколько раз выше?). Те, кто остался, чувствуют себя все более осажденными. «Косовские сербы — это палестинцы Югославии», — говорит сербский националист Славко Джумич. «Нас выгоняют с нашей земли».

Замечательная история. Сербы хотят взять бабло у Хорватии со Словенией, но не для того, чтобы улучшить Косово, а лишь для того, чтобы улучшить жизнь сербов в Косово, ибо «предпочтение при приеме на работу будет отдаваться сербам». Вроде бы простая сводка из пары абзацев, но даже из нее злостным ядом так и сочится политика оголтелой сегрегации. Т.е. людей благополучность региона не интересует в принципе. Это надо быть откровенно ебанутым, чтобы подобное заявлять, особенно в таких условиях, тем более в регионе, где ты представлен меньшинством. Представьте себе, что будет, если в Бурятии (или в любом другом регионе России) русские заявят о том, что предпочтение при приеме на работу будет отдаваться русским. Это сразу же очаг сепаратизма, сразу же ненависть к русским и т.д. и т.п. Даже если в Москве подобное заявить на официальном уровне, мало не покажется, что уж говорить о всратом Косово. И, опять-таки, мы приходим к выводу о том, что именно сербы делали все, чтобы вокруг них лесом вырастала стена националистического сепаратизма.

Рейтерс; 27 мая 1986 г.:

К концу 80-х Милошевич окончательно забрал у Косово любые формы автономии, а у албанцев — любые подобия прав. По рассказам очевидцев сербы в искушенной пляске святого Витта по всей Сербии массово валили на улицы, ликовали, запускали фейерверки и устраивали праздничные концерты, что откликалось крайним недовольством со стороны всех остальных регионов. В ответ на это албанские шахтеры в 1989 году провели забастовку с голодовкой, отказавшись подниматься наверх до тех пор, пока им не вернут права с автономией. Сербские СМИ предали инцидент полному информационному забвению, в то время как Словенские и Хорватские преисполнились негодованием и выступили в поддержку шахтеров. В конечном счете в Косово были опять введены войска, спецназ спустился в шахты и всех бастующих дико отпиздил, а потом и арестовал, по Косово же пронеслась очередная волна масштабных этнических репрессий. В Словении и Хорватии произошли массовые митинги в поддержку албанцев, на что Белград ответил контрмитингами: около миллиона сербов (конечно, народ не отвечает за политиков, ага!) прошлись по Белграду грозным митингом, по пути своего шествия кляня на чем свет стоит уже не только албанцев, но и поддерживающих их словенцев с хорватами. В этот день в Сербии и появился лозунг «Убей хорвата, чтоб у шиптара не было брата».

Уже весной 1990 года пробудится дремлющее в пудовом сундуке, связанном цепями на дне океана, древнее зло в лице Адема Демачи, сербы попытаются поставить хорватов на место при помощи провокации на «Матче ненависти», а Словения уберет из своего названия приставку «Социалистическая». Той же весной 1990 года, поняв, что Хорватия, Словения и Босния скоро будут воевать с Сербией, что закономерно ослабит позиции сербов, на арену косовской битвы выйдут совершенно новые люди. И это будут уже не очкарики-демагоги из Приштинского университета, а наконец-то оформившаяся в революционное движение соль земли албанской — неграмотные крестьяне. Самым примечательным из них станет еще один Адем, на этот раз Яшери — Шамиль Басаев местного разлива; человек, который «любит выпить и пострелять по сербам». Будучи крайним националистом, ненавидящим сербов как явление, той же весной в селе Дреница он создаст первую в Югославии ультранационалистическую террористическую группировку ОАК, после чего ход истории завертится с бешеной скоростью…

см. также: