Игры в фашизм по-балкански - 4.

Прим. пускаясь в глубинные дебри объяснения какого-либо явления, я традиционно обращаюсь за консультацией к специалисту описываемого профиля. Потому что в любом вопросе есть свои тонкости, известные лишь эксперту, ввиду чего любитель рискует заплутать в трех соснах поверхностного познания. Моим неизменным цензором в вопросах биолого-социолого-этолого-эволюционного характера (а это все явления одного порядка, ибо подчиняются одним и тем же законам природы) является известный многим из вас антрополог-биолог Станислав Дробышевский (иногда А. Соколовский). Если я пишу что-то касаемо авиации, то предварительно задаю соответствующие вопросы знакомому летчику (например вот или вот). Данный материал посвящен особенностям военного контингента и военных же преступлений. Тому - кто, как и почему. В особенности - типажу и психологии наемника/добровольца. Текст вычитывал, корректировал и дополнял еще один мой хороший знакомый. Кровожадный фанат войн, оружия и армии; фанат столь ярый, что успел послужить даже в знаменитом Французском Легионе.  Кому-то он может быть знаком, т.к. и сам написал не мало аналитических статей по вопросам армии и войны (в частности автор многих военных статей на сайте Гарри Каспарова), но имя его называть не буду. Так что на всем ниже написанном, можно сказать, поставлен знак качества "Утверждено экспертом" - настоящим экспертом по насилию. Поехали...

16 августа 1991 года произошло то, о чем так долго говорили, и чего так долго ждали — одни, как манны небесной, другие, как кары господней — в селе с говорящим названием Срб в Хорватии сербские автономисты провели референдум и провозгласили самоуправление. Голосование и подготовительный к нему процесс сопровождались традиционным для таких мероприятий исчезновением людей: хорватские силы похищали и ликвидировали наиболее ярых сербских автономистов, сербские же, наоборот, наиболее ярых противников автономии из числа проживающих в тех же краях хорватов. Загреб, естественно, все эти придурковатые игры в автономию признавать отказался и направил свое МВД на разоружение местной милиции. Сербы ждать у моря погоды не стали и в ответ начали формировать свои местные органы власти.

Местная же милиция, отказавшаяся переименовываться в полицию, усиливалась как отрядами ополченцев, так и всяческими «заблудившимися десантниками» из Сербии. Началась «Революция бревен», названная так по именованию материала, которым сербские «ополченцы» баррикадировали дороги на подступах полицейских сил Хорватии. Также со стороны сербов участились нападения на армейские склады, полицейские участки и захваты административных зданий, разграбления проходящих мимо поездов, минирование железнодорожных путей.

Еще одним видом диверсионной работы со стороны просербских сил стала пиромания: с августа по сентябрь все побережье Хорватии внезапно охватили беспрецедентные по масштабам пожары. Я думаю, что совершенно очевидно, кто под покровом ночи шастал по прибрежным зонам, вооружившись коробком спичек и мыслью «не доставайся же ты никому, адриатическое побережье!». К слову, красивая традиция поджогов хорватского побережья завистливыми соседями сохранилась и по сей день, пусть и не в таких масштабах.

Как писалось ранее, хорваты за период времени, прошедший со времен Второй Мировой Спецоперации, сделали огромный культурный скачок вверх, но, конечно же, далеко не всем было суждено успеть запрыгнуть на подножку  стремительного поезда цивилизации. Любая из стран мира может гордо похвастаться наличием большого количества националистов вплоть до наиболее радикальных их представителей. Хорватия, конечно, не стала исключением.

В период острого политического кризиса, когда власть находится в постоянном ожидании внешнего/внутреннего нападения, она вынуждена идти на союз с этими силами, а того и на откровенное их вскармливание. Ультраправый неонацист — как правило, человек, не имеющий ни семьи, ни профессии, ни перспектив по жизни, а вместе с тем и сдерживающих барьеров. Проще говоря — отморозок. Настоящий фанатик, сродни ИГИЛовцу, с той лишь разницей, что в одном случае в качестве сверхценной идеи выступает священный халифат, в другом — не менее священная рахова. В случае серьезных потрясений из таких людей получается наиболее качественное, вкусное и питательное пушечное мясо. К тому же радикальных фанатиков не принято брать в плен, так что у них нет иного выхода, кроме как, подобно безумным берсеркам, биться на поле боя до последнего издыхания. Власть это прекрасно понимает и, в надежде найти как опору, так и защиту в их безбашенной агрессии, с одной стороны набирает полные горсти зерна для прикорма с потной ладошки, с другой — надевает на глаза плотные шоры, чтобы не видеть их уголовных безобразий. Оно того стоит, ведь в случае серьезного кризиса именно они составят основной костяк боевой пехоты и как один полягут на поле брани. Полягут — и ладно — таких не особо-то жалко. Эту тактику традиционно использовала любая власть, балансирующая на грани глобальных потрясений. В Российской Империи власть откровенно потакала нацистам-черносотенцам; в 90-е на фоне российско-кавказского кризиса власть совсем уж неприлично подыгрывала всеразличным скинхедам, закрывая глаза на их противозаконную деятельность. Например, большинство нападений на иностранцев (включая с летальными исходами) квалифицировались по статье «хулиганство», за что вменялись откровенно смехотворные сроки. Хрестоматийный пример всецелой поддержки российскими властями 90-х неонацизма отразился в легендарном деле Хуршеды Султоновой — 9-летней девочки, которую насмерть забили скинхеды, после чего пошли по статье о хулиганстве с откровенно издевательскими сроками. Сейчас уже мало кто вспомнит, а поверить в это и того труднее, но года до 2002 неонацистская «Коррозия металла» регулярно выступала на крупнейших стадионах Москвы (включая Лужники) с песнями вроде «Хайль, фюрер веди нас в бой, штурмовик надевает каску. Наша революция в ночь длинных ножей мир раскрасит в коричневую краску». (видео: Коррозия в Лужниках (начиная с 1.32.15), июль 2002, в конце песни стадион зигует). Властям России было выгодно раскармливать ультраправый движ, ибо подросток, взрощенный в среде, построенной на неприязни к кавказцам, всецело одобрял русско-чеченские войны, и в случае чего его без особых проблем можно было туда отправить повоевать. Как только у России с Кавказом наступил «мир-жвачка-май» и услуги ультраправых оказались не нужны, их всех быстренько и зачистили, да так успешно, что сегодня в России встретить человека со свастиками практически невозможно (сегодня их функционал взвалили на свои плечи более близкие к красным эсерам нацболы).

Ровно те же процессы происходили и в Украине, когда кризис отношений с Россией достиг своего апогея и власть стала откровенно раскармливать уже своих ультраправых, из которых сформировались целые батальоны вроде «Азов» или «Айдар», при том точно так же на все их провинности власти услужливо закрывали глаза. Боевики этих батальонов — явление крайне уголовное, если не сказать маргинальное. Я, конечно же, читал у Невзорова, что он общался с Азовцами, и нацистов там не увидел. Улыбнулся, че уж. Как в начале 90-х Невзоров  видел в Прибалтике распятых мальчиков (когда отрабатывал гос повестку), так сегодня не видит нацистов в Азове - удивительный человек. Даже в США через океан видят в Азове нацистов, именуя батальон не иначе как нацистским, а Невзоров не видит. Видимо с годами зрение садится, бывает. Не составляет большого труда найти бесчисленные потоки информации о рейдерских захватах их руками, убийствах, рэкете, военных преступлениях… И абсолютно все и всегда им сходило с рук, даже в совсем уж экстраординарных случаях. Помню, как-то эти ребята совершили вооруженное нападение на АЗС в Киеве с целью ограбления. В завязавшейся перестрелке было убито 2 украинских мента и еще три ранено. Как вы думаете, какую ответственность понесли боевики за такое преступление? Если кто-то пропустил эту историю, то ответ вы найдете в сети по волшебному словосочетанию «Вита Заверуха». Немного заспойлерю: одному из участников впоследствии даже медаль дали, во как!

Власть остро была заинтересована в лояльности этих ребят на фоне надвигающейся войны с Россией. Ведь именно их на убой пушечным мясом будут бросать в самое глубокое жерло войны! Остальные-то, что в России, что в Украине, что в Югославии, как повестки получат, пересрутся все. У одного сразу запор случится, у другого — понос, у третьего — близорукость… В общем, все, кто может, будут ожесточенно косить, а те, кого все-таки удастся утащить на фронт, будут отсиживаться в тылу, лишь изредка для вида постреливая по кустам. И это в лучшем случае. В худшем — они станут настоящей проблемой для страны, отправившей их на войну. Опять-таки, типичный пример — Чечня, где молодняк ничего, кроме проблем не создал — матерым псам войны их приходилось постоянно тащить на своем горбу, т.к. они срались буквально от каждого шороха. Все, на что были годны срочники первой чеченской — это по поводу и без массово сдаваться в плен. Еще один ярчайший пример плачевных последствий участия простых людей в войне вы могли видеть совсем недавно в Украине на завирусившемся видео, где украинский танк в упор расстреливает группу украинских же солдат (а если кто-то еще не видел — бегом в Гугл, потом продолжите чтение).

Глядя на эти кадры, можно подумать, что в танке находился заправский ебанат — ведь мало же кто из вас решится одним махом превратить целую группу людей в настоящий фарш, не так ли? Вот щас они стоят, о чем-то непринужденно беседуют, а в следующую секунду наперегонки с мыслями летят руки, ноги и внутренние органы. Страшно даже представить себе такое, не говоря уже о том, чтобы воплотить в жизнь. На самом же деле так, как поступил экипаж танка, поступил бы решительно каждый из вас, ибо жестокость тут совершенно ни при чем. Просто у экипажа в тот момент… была паника. Они не соображали. Начнем с того, что ни один вменяемый человек так близко на танке к скоплению вооруженных людей никогда не подъедет. Это форменное самоубийство, потому что, завидев танк еще на дальних подступах, солдаты рассеются по местности и уже в следующую секунду с разных углов выжгут его гранатометами. У танка отличная оптика, позволяющая с двухсот метров рассматривать даже пуговички на манжете, поэтому танк стрелял бы с большого расстояния. Столь радикальное сближение с предполагаемым противником говорит лишь о том, что танкист его не видел. Да, он в упор пер на блокпост с группой солдат и умудрялся их не видеть до самого последнего момента. Может, задумался о чем-то с блаженной улыбкой, вспомнил Оксанку свою, обвешанную бидонами свежей простокваши — в общем, находясь в танке, он думал о чем угодно, но явно не о войне, да и готов к ней, очевидно, не был.

В какой-то момент он поднимает голову и вдруг видит на расстоянии вытянутой руки от танка целую ораву мужиков в камуфляже. Что происходит в случае столь плотного приближения вражеского танка, мы писали выше — его уничтожают. Танкист не мог не знать, что перед ним солдаты его же армии, да это даже чисто логически понятно: раз группа мужиков в камуфляже подпустила к себе танк настолько близко, значит это свои. Раз они в метре от танка продолжают как ни в чем не бывало вести свои светские беседы, значит они свои в квадрате, если не в кубе. Так почему же он в них выстрелил? Все очень просто: когда он внезапно увидел каких-то мужиков, у него от неожиданности случилась паника. Истерика блокирует мыслительную деятельность и дает выход инстинктам. А это был чисто инстинктивный выстрел — внезапно увидев людей, трое в танке (экипаж состоит из трех человек) в одну секунду насрали себе в галифе и чисто машинально хуйнули в группу стоящих поблизости людей, не разбирая, кто это такие вообще. Там, очевидно, никакого выбора снаряда даже не было. Только довернули чуть башню и что первое в боеукладке было, то в панике и воткнули.

Вот что бывает, когда на войну насильно загоняют людей «тонкой душевной организации». Человек, не подготовленный к войне, обыкновенный горожанин испытывает на ней колоссальный стресс и по сути совершенно небоеспособен. Он не способен в критической ситуации собраться с мыслями и проанализировать ситуацию. Отсюда и плачевный результат — он может не только сам себя в панике уничтожить, но и потянуть за собой половину взвода.

И совсем иная история с другим нашумевшим видео, где солдат украинской теробороны выкалывает ножом глаза русскому пленному… Думаю, это видео тоже многие видели. Публиковать его я не буду. А вот это уже отморозок из националистической тусовки, и он, в отличие от того долбоеба в танке, для войны очень важен. Он в стрессовой ситуации не обосрется, в панику не впадет — ему нравится мучить и убивать (мы же понимаем, что вменяемый человек ножом глаза выкалывать даже врагу не сможет, чисто психологически?), а стало быть, в поисках этих эмоций он радостно рванет в бой в первых рядах. А таких единицы, и для войны они крайне ценны, поэтому их тщательно холят и лелеют, закрывая глаза на все их грешки в мирное время.

Для абсолютного большинства населения целенаправленно убить человека при личном контакте — задача очень трудно реализуемая. Убивать же, не видя соперника в лицо, ощутимо проще. Об этом писал еще ас второй мировой Эрик Хартман. Его воспоминания в этом плане особо ценны, поскольку в них проводится четкая линия на контрасте между убийством посредством бомбардировок и убийством «врукопашную». По воспоминаниям Хартмана, когда он сбивал вражеские самолеты, он это даже за убийства не воспринимал, ни на секунду не задумываясь о жертвах. Это все было где-то там, далеко, и он к этому не имел никакого отношения. Воздушный же бой был обычным азартом, сродни компьютерной игре, в которой он сбивал обезличенный самолет и не более того. Что такое война, он познал лишь после того, как его сбили, и он катапультировался прямо в гущу событий, где узрел разъебанные в фарш тела, оторванные яйца и выкорчеванные кишки. И вот тут он охуел, разом вспомнив всех богов, когда-либо придуманных человечеством. Так что летчики и даже артиллеристы, как правило, не звери и не садисты — для них цель сугубо обезличена. Хуйнул куда-то, а дальше - воля случая, ты какбэ и не приделах вовсе.

Абсолютное большинство жертв любой войны достигается как раз дистанционным путем — через артиллерию и авиацию. Но артиллерией и авиацией ты не сможешь захватить город — нужны те, кто под ее прикрытием войдут в него и возьмут голыми руками. Это уже пехота, и вот именно в ней описанные ранее отморозки нужны незаменимо. Именно они определяют исход войны. Большая часть пехоты — простые люди, не склонные к маньяческому садизму, которые попав под замес испытывают ровно те же эмоции, что и мы с вами. Это контрактник, цель которого тупо отработать зарплату, или срочник, цель которого засунуть в рот теплую и уютную мамкину сиську. Они по большому счету создают лишь фоновую видимость боевых действий, а именно — сидят за углом, время от времени вылезают из-за него, совершенно бессмысленно стреляют куда попало, после чего ныкаются обратно за угол. Им в данной ситуации все происходящее вокруг уже глубоко похуй, а их единственная цель — отстреляться, как того требует командование, и поскорее съебаться домой. Что интересно, кадр с автоматчиком, стреляющим куда-то вдаль из-за угла дома — наверное, самая распространенная картина боевых действий. При этом же именно на автоматчиков выпадает наименьшее количество жертв, что, опять-таки, говорит о том, что стреляют они преимущественно не во врага, а в воздух. Впрочем, вы все это могли читать в многочисленных американских статьях, где рассказывается о том, что исход войны решается силами лишь нескольких процентов отморозков, в то время как остальные лишь создают вид активной боевой деятельности.

А любая войсковая операция заканчивается штурмом, когда одна пехота из здания вынуждена выбивать другую. И вот тут на арену как раз и выходят те самые отморозки, которых вскармливала и лелеяла до войны власть — всеразличные националистические и добровольческие батальоны, спецназовцы, а также те, кто пришел в регулярную армию, по причине того, что война дает индульгенцию на удовлетворение своих садистско-извращенческих комплексов. Именно этим категориям бойцов и принадлежит большинство всех военных преступлений. Это абсолютно конченые отморозки, которые с огромным удовольствием будут мучить и убивать не только чужих, но и своих (среди мирняка, например). Кто-то из них движим сверхценной идеей, кому-то нравится убивать, но принцип у них един на всех — «Цель — оправдывает средства». Ради этой цели можно использовать мирняк в качестве живого щита или даже массово убивать его с целью перекладывания ответственности на врага. Это люди с крайне низким умственным развитием, а вместе с тем и инстинктом самосохранения; люди, которые не бегут от боя, а наоборот, ищут его. И в особенности - именно из взрощенных на философии насилия неонацистов получаются наиболее успешные мясники. Даже если мы вспомним злосчастный Донбасс 2014. Кто за время тех военных действий прославился наиболее отменными зверствами? Питерское ДРГ «Русич», состоящее из питерских же неонацистов по типу Мильчакова (вопрос о том, почему подобными явлениями особенно примечателен именно Питер, мы рассматривали в «Криминальном СССР» — наследие пьяных матросов, портовых шлюх и эсеровских террористов, массово заселявших город в период 1914-1923 годов).

Но вернемся к Украине. На следующем фото ярчайший пример лояльности местной власти к нацистам. Боевик батальона «Азов» Артем Бонов, воевал на Донбассе в период 2014-2015 годов. Вернувшись на гражданку, отметился тем, что в 2016 году забил до смерти свою соседку за то, что она курила в подъезде. Я не знаю, к какому наказанию его приговорил суд, но судя по тому, что уже с 2019 года Бонов активно вел свой блог на ютьюбе, суд проявил к нему истинные чудеса гуманизма. Сейчас воюет в составе теробороны.

Еще один такой пример — Вита Заверуха, боевик батальона «Азов», ответственная за военные преступления на Донбассе (в сети есть видео, как она под радостные смешки сослуживцев стреляет из гранатомета по жилым домам частного сектора). Была участником нападения на Киевскую АЗС, в ходе которого убито два полицейских. Оправдана судом и даже награждена медалью.

Даниил Лящук, неонацистский наемник из Беларуси. С полным составом батальона «Торнадо» осужден Киевским судом за какие-то там совсем уж неописуемые зверства. Впрочем, как он был осужден, так вскоре был и освобожден.

На следующем фото все тот же Лящук, но уже под знаменами... ИГИЛ.

На этом снимке остановимся подробнее. На самом деле ничего удивительного в подобной трансформации нету. Существует политологическая теория «Подковы», согласно которой идеология крайне радикальных групп населения в конечном счете пересекается в единой точке. А если точнее — это одни и те же явления, различающиеся лишь оберткой. В основе каждой такой группы стоит идеология крайнего насилия, и как некое благородное обоснование этого насилия — сверхценная идея. Сверхценная идея — термин из психиатрии, и суть ее во всех случаях одинакова: стремление к утопическому идеальному обществу. Поэтому все эти маргинальные группы являются полной копией друг друга. Радикальный коммунизм = радикальный национализм, а радикальный национализм = радикальный исламизм. Социализм — это захват всего мира с диким террором и полным уничтожением всех несогласных, в т.ч. и по социальному признаку; социализм — это отнять и поделить все по тому же социальному признаку. Конечный итог социализма — священное идеальное общество, известное как «коммунизм». Нацизм — это захват всего мира с диким террором и полным уничтожением всех несогласных, в т.ч. и по национальному признаку; нацизм — это отнять и поделить все по тому же национальному признаку. Конечный итог нацизма — священное идеальное общество, известное как «Четвертый рейх». Ваххабизм — это захват всего мира с диким террором и полным уничтожением всех несогласных, в т.ч. и по религиозному признаку. Конечный итог ваххабизма — священное идеальное общество, известное как «Халифат». Принцип действия, поведенческие установки и даже мифология во всех трех группах едина: нацистская рахова — абсолютный аналог ваххабистского джихада. Павших в бою неонацистов в вальхалле ожидают прекрасные валькирии — это также чистейший плагиат ваххабитского джанната, в котором падших в бою воинов поджидают не менее прекрасные гурии. Но главное, что объединяет все эти сверхценные идеи, — непосредственный неонацизм, и это относится даже к коммунизму. Этнические чистки — основа любой сверхценной идеи. С чего начинает любой уважающий себя исламизм? С этнических чисток. С любой территории, на которую бы ни ступил ИГИЛ, сразу же в промышленных масштабах начинают приходить новости о том, что там начали вырезать каких-нибудь курдов. Про Чечню, в которой основа исламской идеологии была напрямую построена на полном искоренении русских, даже поминать не стоит. Нацизм лежал и в основе северокорейской идеи «Чучхе», чуть ли не прямо декларирующей то, что лишь северокорейцы могут быть истинными коммунистами (у ваххабитов тоже имеются идеи, дескать, настоящий мусульманин — только араб). В конечном счете и ваххабизм, и коммунизм сливаются в единое целое — в чем принципиальное отличие Северной Кореи от ИГИЛ? В СССР тоже было четкое разделение на народы правильные и не очень правильные. Не очень правильные было принято выселять. Также Сталин проводил жесткую антисемитскую кампанию. Национализм в СССР был повсеместным. Например, настоящее имя героя СССР Александра Матросова — Шакирьян Муххамедьянов, однако чурка ебаный недостоин был быть героем в СССР, поэтому его имя везде изменили на звучное русское. Ну и вообще, мало кто мог не заметить, что любители Сталина — сплошь антисемиты, как на подбор. Ну, а про ультраправых и говорить нет смысла. Если у правых ущемления меньшинств продиктованы идеями расовой чистоты, то у коммунистов — тем, что нацменьшинства не так лояльны идеям коммунизма, как представители основополагающей нации. У исламистов — аналогично. Также родственная ткань материнской пуповины обвивает все три группы вопиющей ненавистью к любым зачаткам проявления прав и свобод, всеиспепеляющей ненавистью к США и Израилю, а также мечтой о светлом прошлом, когда трава была зеленее, а реки — молочней.

Коммунист: «А вот раньше, при Сталине, когда вырезали всех либерастов и буржуев…»

Исламист: «А вот раньше, при халифате, когда вырезали всех либерастов и неверных…»

Нацист: «А вот раньше, когда вырезали всех либерастов и черных…»

Обескураживающая схожесть всех трех идеологий вполне закономерно приводила к тому, что фанатики, их придерживающиеся, исторически очень благополучно мимикрировали из одной в другую, затем в третью и обратно. Очень многие неонацисты начинали как антифа-коммунисты, ярчайшие примеры — Денис Герасимов, лидер самой культовой нацистской группы «Коловрат», начинал как ярый антифа. То же самое можно сказать про автора самой культовой в нацистской среде песни «Бей чертей — спасай Россию» («С нами нация и с нами бог — цунареф упал в крови и сдох») Максима Лайко из нацистских групп «Коловрат», «Див», «Коррозия металла» и т.д. Он тоже начинал как злостный коммуняка-антифа. И точно так же нацистам свойственно вливаться в исламизм. Следи ультраправых весьма распространен переход в ислам (одно время даже была мода на бороды со сбритыми усами в подражание исламистам), например, среди чеченских террористов было немало этнических русских, и почти все они — выходцы из неонацистской среды.

На фото одна из знаменитых высокохудожественных видео-казней в ИГИЛ. В следующую секунду боевик хладнокровно отрежет пленнику голову. Примечателен кадр тем, что в роли палача выступает бывший российских нацист Анатолий Землянка. Люди с нататуированными свастиками в ИГИЛ были не такой уж и редкостью, как это может показаться. И практически все славяне попадали в ИГИЛ именно по неонацистской линии. По ней в боевики ИГИЛ заделался, например, Кирилл Присяжнюк, член питерской неонацистской группировки «Невоград», в свое время широко прославившейся видеороликом отрезания в Питере головы своего же соратника под распевание песни «С чего начинается родина...».

Самый же раскрученный в СМИ случай подобной миграции относится к ехавшей воевать в ИГИЛ студентке Варваре Карауловой. Вопреки созданному в СМИ образу «несчастной влюбленной девочки», Караулова была его полной противоположностью. Она была помешанной на войне и насилии ебанашкой, отмороженной наглушняк, занималась единоборствами и стрельбой. Также исповедовала неонацистскую идеологию, грезила священной раховой и принадлежала к одной из московских группировок околофутбольных ультрас. Что интересно, с идеями джихадизма она познакомилась именно в футбольной тусовке, после чего стала налаживать контакты с боевиками ИГИЛ, найдя в их идеологии продолжение своей собственной. Она и в своих дневниках писала, что пришла к мнению, мол, только халифат способен обеспечить расовую и нравственную чистоту общества. А вся та хуйня, которую про «Несчастную обманутую девочку» писали в СМИ, — это всего-навсего пересказ линии защиты ее адвокатов. А адвокаты были хорошими — шутка ли, папа из ФСБ. Кстати, родители-силовики подозрительно часто встречаются в биографиях неонацистов. У самого известного и результативного наци-террориста России Дмитрия Боровикова отец был ментом. И такое совпадение, как мы понимаем, неспроста.

Самый же хрестоматийный пример как группового перехода из нацизма в ислам, так и маскировки маньячных наклонностей под соусом благородных идей отражен в печальной истории т.н. «приморских партизан», которые начинали скинхедами, а закончили ваххабитами.

Группировка приморских партизан выросла из уличной банды наци-скинхедов, которые сперва пиздили черных, потом открыли в себе благородных активистов и стали пиздить уже тех, кого они нарекали наркоторговцами, после чего переквалифицировались в ваххабитов и стали отстреливать ментов, для самооблагораживания провозгласив своей целью борьбу с коррупцией.

Ты все еще считаешь, что «Приморскими партизанами» двигали благие цели? Или они все же были ублюдками, успешно эксплуатировавшими благородное обоснование для удовлетворения банальной жажды убивать? Впрочем, передадим слово эксперту, историку-исламоведу Роману Силантьеву:

Все те же процессы происходили и в Югославии, например, в хорватских нац. батальонах служило немало мусульман из Боснии и Косово, которые очень неплохо уживались с хорватскими ультраправыми. В рядах же боснийских мусульман, в свою очередь, нередко можно было встретить хорватских ультраправых.

Теперь, я думаю, должно быть понятнее, почему в период острого кризиса власти всегда начинают лелеять ультраправых, будь то Николай II, Ельцин, Порошенко, Зеленский… Что-что, а воюют они хорошо, самозабвенно, беспощадно, в плен не сдаются и, будучи фанатиками, идут до последнего. В Хорватии и Сербии происходили ровно такие же процессы. Чувствуя запах пороха надвигающейся войны, Хорватские власти экстренно бросились лелеять местных ультраправых. Так в Хорватии появился прямой аналог украинского Азова — HOS (Hrvatske Obrambene Snage) — добровольческое военизированное формирование крайнего неонацистского толка с лозунгами Анте Павелича и методологией усташей в основе идеологии. То же самое было в Сербии — там также массово комплектовались добровольческие батальоны из неонацистов и прочей отморози, последователей четников-головорезов. Самым известным батальоном такого рода стал «Тигры Аркана».

Самая конченая, тупорылая и агрессивная молодежь традиционно аккумулируется в около-футбольной среде. Это не удивительно, если учесть, что футбольный матч — сублимация войны. Именно из околофутбола выходит 95% неонацистов. Также не удивительно, что Милошевич делал особый акцент на футбол и что именно с футбольного матча началась война с Хорватией (см. прошлую часть). Путин, кстати, тоже в 2014 году делал на футбол большую ставку. Околофутбольная среда стала очень значимым центром вербовки добровольцем на Донбасс, а также для несения русского слова по всему миру. Вероятно, кто-то уже забыл, а я напомню, как в тот период российская власть руками футбольных фанатов организовывала футбольные погромы в Европе, после чего с гордостью крутила по ТВ репортажи о том, как наши фут-хулы дали британским и прочим просраться. Это делалось для поднятия боевого духа россиян. Околофутбольные ультрас сыграли решающую роль для Украины и во время Майдана, да и один из самых памятных моментов того периода связан именно с ними. Я про пожар в доме Профсоюзов.

Именно эти ребята первыми радостно прут на любые баррикады и добровольно прыгают голой грудью на амбразуру. В Беларуси революция провалилась как раз потому, что там подобные отморозки практически отсутствуют (движ в Украине зарешали такие, как Сашко Билый. Вы можете вспомнить хотя бы одного подобного персонажа в РБ?).  Стоит ли удивляться тому, что самые яростные нацбатальоны традиционно формируются именно на основе футбольных клубов? Сербские «Тигры Аркана» выросли из фанатов «Црвеной Звезды» - «Делия», украинский батальон «Азов» — из клуба фанатов-ультрас «Секта 82».

Причем во всех известных случаях заканчивали все эти ребята одинаково — поскольку с раскормленными отморозками жить в мирное время очень тяжело, сама власть их впоследствии и ликвидирует. Например, самый известный деятель «Правого сектора» Сашко Билый, как только выполнил свой функционал, был застрелен украинской же полицией. Точь-в-точь такая же участь постигла и лидера хорватского ХОС Анте Параджика — его в итоге застрелила хорватская полиция. Российская сторона ликвидировала практически всех раскормленных ею же полевых командиров Донбасса, в Чечне Кадыров ликвидировал всех своих вчерашних товарищей, живущих лишь насилием, кровью и войной. И, конечно же, главного отморозка Сербии Желько Ражнатовича и его сподвижников точно так же ликвидировали после того, как стало ясно, что война закончена и ярость Ражнатовича идет уже не на пользу государства, а исключительно во вред. По мнению ФБР, Ражнатович был убит по непосредственному указу Слободана Милошевича, который еще вчера раскармливал его, чтобы иметь опору под ногами. Эта тактика едина во всем мире, и не меняется тысячелетиями: в период кризиса власть раскармливает до предела отморозков (в первую очередь нацистов), на штыки которых может опереться, чтобы использовать пушечным мясом. И как только отморозки выполняют свой функционал, она их безжалостно утилизирует, ибо в мирное время сосуществовать с этими Мотороллами, Билыми, Докку Умаровыми и Ражнатовичами невозможно, т.к. единственное, что они умеют и хотят, — грабить, разрушать, насиловать и убивать. Не сомневайтесь, ровно все то же самое будет в Украине со всеми ее азовцами — когда все закончится и местной власти они уже будут не нужны, то все эти азовы будут начисто зачищены, т.к. терпеть их нападения на АЗС с убийствами ментов теперь уже никто не станет.

Так что не только самое результативное, но и самое страшное на войне — это немногочисленные группы фанатиков-добровольцев. Вот к кому в плен лучше не попадать. Эти в принципе не делят население даже на своих и чужих. Я просто в очередной раз напомню о том, что самые лютые зверства на оккупированных территориях СССР времен Второй Мировой Спецоперации совершались не регулярной армией Германии, а добровольцами-коллаборантами из числа украинцев, русских, белорусов и прибалтов. Как Моторолла на одном видео стреляет в сторону украинских позиций, так на другом он стреляет просто от нехуй делать в стороны жилых домов самого Донбасса. Как Вита Заверуха сегодня просто так стреляет в сторону жилых домов Донбасса, точно так же она завтра начнет стрелять и в сторону жилых домов другой Украины — это просто обезьяны, дорвавшиеся до оружия, а кого убивать, им абсолютно похуй. Главное бедствие Югославии заключалось как раз в том, что если в нормальных странах, вроде той же России или Украины (а на фоне Балкан, как первая, так и вторая очень даже попадают в разряд цивилизованных), лишь небольшая часть общества была представлена нечистью, то в Югославии этот процент буквально зашкаливал. Там и армий то как таковых не существовало — со всех сторон были в основном добровольцы и наемники, т.е. совсем уж худшие из худших из худших.

Всеобщую атмосферу неадеквата еще сильнее накаляла страсть нечисти всего мира к войнушкам. Так что все самые конченые из конченых со всей планеты ринулись на манящее запахом свежей крови горно-балканское сафари. Хуже местного ебаната-добровольца может быть только приезжий ебанат-доброволец, потому что переть ради убийства за тридевять земель может лишь сами понимаете кто.

Чечня 90-х так страшна была не столько потому, что чеченцы злые, сколько потому, что туда съехались пострелять отбросы со всего Кавказа, со всей России (даже буряты были), со всего СНГ, из Прибалтики, со всего исламского мира от Афганистана до Эмиратов. Кстати, в очередной раз мы с вами видим, как успешно в Чечне уживались радикалы неонацисты с Украины и из Прибалтики, вроде Сашки Белого с радикалами-исламистами. В итоге концентрация уебанов на квадратный метр площади стала откровенно шокирующей даже самое смелое из воображений. Ужасы о чеченской войне навсегда вошли в историю главных постсоветских страшилок, до предела демонизировав и самих чеченцев, да так, что по сей день о них говорят исключительно с трепетом. На деле же не так страшен черт, как его малюют, и большинство страшилок о воинственных чеченах, пожирающих людей, — не более чем мифы. Начнем с того, что главным образом миф о чеченцах чуть ли не как о терминаторах покоится на том, что гигантская армия РФ с танками и самолетами годами не могла взять крошечную чечню, а по сути так и не взяла ее, заключив мир с местным марионеточным правительством. На самом деле это не говорит ровным счетом ни о чем: как это не говорит о слабости российской армии, так это не говорит и о величии чеченской. Войну на чужой территории, в которой тебе противостоит мощное партизанское движение, выиграть не просто трудно, а архи-трудно даже самой совершенной армией в мире. Американцы точно так же увязли во Вьетнаме, утилизировали там тьму своих солдат и вернулись ни с чем. Русские — в Афгане. Никто же не говорит о вьетконгцах как о несокрушимых киборгах, фактически копьями отбивших атаку сильнейшей армии планеты? Ты можешь тотально выжечь напалмом все, как собственно русские и сделали в Чечне, а американцы во Вьетнаме, и результативность этого будет нулевая, т.к. сии дикие народы с копьями, как тараканы, из одной щели быстро перетекают в другую. А решающая-то битва, когда надо руками взять объект, происходит на земле. А как американский солдат может противостоять в совершенно чуждой ему местности (рядовой американец джунгли только на картинках видел) ораве дикарей, то и дело выпрыгивающей из-за каждого куста, да еще там и мирное население отличается от немирного только тем, что первые прячут стволы за спиной. Ровно та же ситуация и с увязшей в чеченских горах Россией. Точно также хорошо вооруженная и огромная Сербия тотально увязла в Косово в боях с совершенно голожопыми папуасами; если бы не НАТОвские бомбардировки, Белград по сей день бы «брал Косово за три дня».

Как воины же чеченцы исторически были очень плохи, никакой особой храбрости или мужественности в них отродясь не наблюдалось. Вернее, не так. Они храбры, но их храбрость носит исключительно коллективный характер, на что есть свои социо-эволюционные причины, в то время как по одиночке они, наоборот, трусливы. Те же дагестанцы как воины на порядок более храбры, сильны и отважны, чем чеченцы. Чеченцы даже банальный марш-бросок преодолеть не в состоянии, из-за чего их к финишу на машинах подвозят, о чем тут говорить? Они хороши в партизанской деятельности, когда преобладающими численными силами надо застать врасплох противника и со спины его нейтрализовать. Но в случае наступательных операций более слабых воинов найти практически невозможно. К слову, это находит свое отражение и в нынешнем Украинском замесе. Если вы следите за военизированными пророссийскими пабликами, то наверняка уже неоднократно встречали жалобы российских военных на их коллег из Чечни, которые отсиживаются исключительно в глубоком тылу и в военных действиях не принимают вообще никакого участия, лишь изредка выскакивая, постреливая куда-то в даль для позирования в инстаграм, после чего вновь прячутся в глубокую нору. Не так давно даже Гиркин охарактеризовал морально-боевой дух чеченцев как крайне низкий, а пользу от них — нулевую. Поэтому я был в откровенном ахуе, когда участие в спецоперации Чеченцев, подавали так, будто бы на Украину надвигается нечто несокрушимое. Какое же лютое невладение вопросом и вера в стереотипы.

Своим званием «Заслуженного ада 90-х» Чечня в первую очередь обязана съехавшимся в нее со всего мира добровольцам и наемникам. И немалая доля как зверств, так и успешных военных операций выпала именно на них. Главным пропагандистом там был этнический бурят Александр Тихомиров, реально главным военачальником — Черный Хаттаб из Саудовской Аравии, знаменитые теракты, проводившиеся в 1999 году, проводили черкесы и т.д. и т.п. В знаменитом фильме «Чистилище» недаром именно наемники показаны настоящими зверьми (прибалтийские снайперши вполне ожидаемой наружности, негры и арабы, отрезающие головы, от чего впадает в ахуй даже герой Нагиева, заявляя, что «если мы запретим им резать бошки, через день они все уедут»). Та же история, кстати, и с ИГИЛ, который был так ужасен как раз потому, что объединил под своими знаменами самых конченых отморозков со всей планеты (включая европейцев и американцев, которых в ИГИЛ было просто дохуищи, причем в основном также, из числа бывших нацистов). Эта драмма разыгралась и в Югославии, куда со всего мира пострелять на халяву съехались самые отменные из мясников мироздания.

За Хорватов как правило воевали радикальные неонацисты из Европы (в первую очередь Германии, затем извечно воинственной Ирландии, а также Австрии и Франции). Германия стала главным поставщиком боевиков в Хорвати. Незадолго до этого на родине Фюррера рухнула Берлинская стена, а вместе с тем произошел реваншистский взрыв неонацистской идеологии. Многие жители советской части Германии после объединения оказались неприспособленными к жизни в капиталистическом мире (как и в СНГ после распада СССР, ибо от жизни в совке происходит разжижение мозжечка и деградация личности), более того, в новый мир они шагнули голожопыми папуасами, у которых, что неудивительно для советского социализма, не было никакого капитала, а вся их убогая совковая продукция оказалась в новом мире нахуй никому ненужной. Так что очень скоро восточные немцы оказались за бортом экономической жизни. Как итог — эйфория от воссоединения очень скоро сменилась отчаянием: люди остались без работы и денег, более того — почувствовали себя в Германии чужими. А у всех таких ситуаций есть четкая закономерность: как только появляется безысходность, вспыхивает национализм. За время советской оккупации восточной Германии в Западную приехало очень большое количество турок в качестве дешевой рабочей силы, и западные немцы, не первое десятилетие живущие с ними в одном пространстве, были в этом плане более толерантны. К тому же они не чувствовали турок своими конкурентами, т.к. стояли гораздо выше на социальной лестнице благополучия. А вот для восточных немцев, которые остались без всего, а главное — которые не обладали навыками жизни при капитализме, а потому преимущественно могли быть лишь обычными рабочими, турки, занимающиеся неквалифицированным трудом, стали прямыми конкурентами за место под солнцем. Начался рост ксенофобии, подпитываемый особенностями социалистического воспитания. Рост ксенофобии, которая от родителей передавалась детям, что в конечном счете привело к взрыву национализма 91-95 годов. Так в остатках ГДР сконцентрировались все неонацисты Германии. Их там было очень много, и скоро от кухонного негодования они перешли к акциям прямого действия.

В период 1991-1993 годов концентрация насилия на улицах Германии превзошла все мыслимые и немыслимые нормы, а массовые убийства целых турецких семей стали вполне бытовой нормой — начался откровенный уличный терроризм: за один только 1993 год ультраправыми боевиками было отправлено 10 посылок с бомбами в административные здания. Если в 1991 году в Германии было совершено 849 преступлений на почве расовой или национальной ненависти, то в 1992 году таких преступлений насчитывалось уже полторы тысячи, и, что интересно, почти все были совершены в постсоветской восточной Германии. 

25 ноября 1992 года в Мельне сожгли дом турецкой семьи, в ходе пожара погибло три человека. Немногим ранее в том же Мельне группа немецкой молодежи напала на группу турецкой: три турецких девушки были убиты, еще 9 человек получили травмы. 29 мая 1993 года в Золенгене сожгли дом проживающей в Германии на протяжении 23 лет турецкой семьи, состоящей из 14 человек: пятеро детей сгорели заживо. 

22 августа 1992 года произошел трехдневный штурм вьетнамского общежития в Ростоке, на котором следует остановиться подробнее.

В субботу, 22 августа, возле «дома с подсолнухами» — так назвали общежитие, в котором компактно проживали выходцы из Вьетнама — стали собираться активисты местной ультраправой молодёжи (около 200 человек). Всего за несколько часов толпа, скандирующая «Германия для немцев», разрослась уже до 2000 человек: среди них были и молодые мамы с детьми, и престарелые бабушки. Разгорячённая толпа начала разбивать тротуарные плиты и бросать их в окна общежития. Прибывший отряд полиции ничего поделать не смог и быстро отступил. Впрочем ничего делать отряд особо и не собирался, ибо сам точно также поддерживался аналогичных идей. Лишь глубокой ночью стражам порядка удалось привезти водомёт и немного утихомирить беснующуюся толпу.

В воскресенье беспорядки вспыхнули с новой силой. В Росток со всех уголков Германии съехались праворадикальные активисты: в городе начался двухдневный апофеоз неонацизма.

По приблизительным подсчётам, обезумевшая толпа, плотной стеной окружившая «дом с подсолнухами», насчитывала уже около 5000 человек. Каждый удачный бросок булыжника, каждое разбитое окно и сломанная рама встречались бурными аплодисментами, звучавшими как из самой толпы, так и из окон близлежащих домов. «Так их!», орали примерные семьянины, ещё вчера носившие жёнам цветы и молодые матери, перед сном читающие своим детям добрые сказки. «Валите к себе домой!», кричали бабушки, регулярно посещающие церковь и выпекающие к Рождеству пирожки для своих домочадцев. Буквально на глазах абсолютно обычные и цивилизованные люди превращались в кровожадных животных, желающих убивать. Когда в дом полетели коктейли молотова, самой популярной кричалкой стало «Мы вас поджарим!». 

На третий день штурма общежитие было подожжено, вьетнамцы стали спасаться на крышах, погромщики забаррикадировали подъезды к зданию и не пропускали пожарные расчеты. Лишь к одиннадцати вечера под прикрытием полицейских водометов пожарным удалось пробиться к зданию и потушить пожары. Да, это ярчайший пример того, как советский социализм превращал людей в зверей, пьянь и срань, где бы не ступила его кровавая пята. Я, может быть, нередко симпатизировал правым настроениям, однако же жечь живьем детей безобидных вьетнамцев — так себе развлекуха.

Таким образом, в период 1991-1993 выходцы из Восточной Германии превратили улицы в настоящее поле боевых действий: не было ни дня без погромов, убийств или поджогов. 

Именно в этой атмосфере и в этих краях десятки заброшенных советских военных баз давали возможность устроить тренировочные лагеря для подрастающих боевиков с последующей переправкой на войну.

.

Как рассказывал авторитетный в те времена ультраправый деятель Инго Хассельбах (автор сценария к знаменитому фильму «Наци»), восточная Германия в начале 90-х стала центральным перевалочным пунктом для неонацистов со всей Европы, которые ехали для участия в балканских войнах, поскольку, с учетом изобилия заброшенных советских баз и бардака, охватившего регион в то время, они могли вести свою деятельность незамеченными для властей, а также подпитывать местную, одичавшую от социализма (а потому жизни не видевшую и легко внушаемую) молодежь священными идеями Раховы. Поэтому большинство неонацистов, приехавших воевать за Хорватию, были из Германии и Ирландии (в которой тоже было достаточно радикальной гопоты в связи со своими вековыми территориальными разборками). В войне Хорватии с Сербией все они видели продолжение той самой второй мировой, типа реконструкции, только по-настоящему. В самих белесых хорватах они видели продолжение торжества арийской расы, сражающейся с напором смуглой сербской орды. До кучи по сути это воспринималось как противостояние нацизма с коммунизмом. Фактически - Югославия, была второй мировой в миниатюре. Так что в тот период Хорватия стала главным пристанищем всех нацистов мира, страждущих пострелять по расово-неполноценным чернобровцам.

Одним из самых странных наёмников, сражавшихся на стороне Хорватии, можно назвать либерийца Джеки Арклева, который в детстве был усыновлён шведской семьёй и невероятным образом стал ярым неонацистом. На примере биографии Арклева мы можем проследить типичный путь становления неонациста (радикального коммуниста, исламиста... здесь роль идеологии сугубо вторична, главное что движ основывается на крайнем насилии, а что это будет — ислам, нацизм или коммунизм — зависит сугубо от того, какую из книжек первой прочтет будущий фанатик). Арклев, получивший прозвище «Черный дьявол», совершенно неизвестный в СНГ, на западе получил большую популярность — его вдоль и поперек исследовали психологи и психиатры, о нем писали книги и снимали документальные фильмы, так что если он хотел стать известным, то своей цели он достиг. В целом его жизнь и биография совершенно не отличается от биографий тысяч прочих балканских наемников, а основной интерес специалистов и прессы к нему был обусловлен цветом его кожи. И благодаря этому мы можем отследить становление личности типичного садиста-ебаната-маньяка. А упирается все традиционно в очень-очень-очень тяжелое детство.

Рос и воспитывался будущий «Черный дьявол» в глухой шведской деревушке Анкарсунд, глухой настолько, что даже в Шведской Википедии о ней есть всего одна строчка «Аркансунд — деревня в лапландии». Ну, понятно, какие могли царить нравы в то махровое время в такой жопе мира, сколь бы странно данное словосочетание не выглядело в отношении Швеции. Родители над ним издевались, будто бы специально усыновили, чтобы иметь собственного негра. Причем изощренно пиздили (и не только пиздили) его как отчим, так и мачеха. В городе на тот момент он был единственным приемным ребенком-негром, и учитывая консервативность провинции даже таких стран как Швеция, быть «единственным» было тем еще испытанием. Так что издевались над ним в деревне решительно все. Окружающие, включая родителей, постоянно напоминали ему о том, что он поганый, никчемный нигер, полное дерьмо и ничтожество. Ситуация усугубилась с рождением у пары своего ребенка — белого, который тут же был объят любовью и заботой. Все это привело к формированию крайне заниженной самооценки и неприятию себя — черта, свойственная всем без исключения нацистам, о чем нам поведает тотальная тату-мания в этих кругах. «Синяя болезнь» — типичная аутоагрессия, которая базируется как раз на комплексе неполноценности с неприятием себя. И чем радикальнее татуировки, тем сильнее расстройства психики на почве этой неполноценности. Комплексы Арклева приводили к тому, что даже в детские годы он пытался побелеть… отчего-то не получилось, наверное, недостаточно сильно тужился. Среди прочего высвобождение обид выплескивалось уже в насилие со стороны самого Арклева — он стал тяготеть к формам откровенного де-садовского садизма. Вырывание глубинных обид в наш мир вообще происходит в трех формах:

— аутоагрессия. Это синяя болезнь, мазохизм, экстремальные манеры поведения и привычки, эстремальные виды секса, страсть тинейджеров резать себе запястья, пирсингомания, отрезание себе члена (в случае радикалов трансгендеров) и т.д. и т.п. Вообще аутоагрессия — это маниакально-истеричное желание кого-то убить, но полная невозможность реализовать задуманное ввиду зависимости твоей жизни от объекта ненависти. Как правило, это подсознательное желание убить свою мать или отца (чаще — мать, ведь именно неадекватная мать наносит самые сильные психические травмы, т.к. ребенок к ней наиболее привязан). Поэтому ненависть к внешнему объекту приходится переносить на себя, причиняя себе боль, подвергая свою жизнь опасности или радикальным образом модифицируя свое тело (все в совокупности это также помогает превозмогать комплекс неполноценности, ибо модифицируя свое тело ты себя совершенствуешь). Заглушив таким образом негативные эмоции, данный человек становится очень милым и приятным в общении. Совершенной душечкой, неспособной к насилию. При этом он может быть очень сострадательным. Однако не советую вести с таким совместного быта — эмоциональная нестабильность будет проявляться в каждом пустяке, и вся жизнь для вас превратится в настоящее испытание.

Ярчайший пример такого типа — популярный на западе россиянин Алекс Террибль, считающийся лучшим гроулером планеты. Сколь страшен он на сцене, столь очарователен в личной жизни. Прямо посмотришь на него во время интервью — только заячьих ушек не хватает. Специально отсматривал его интервью, чтобы узнать о его жизни. Вполне ожидаемо оказалось, что родом он из какой-то жуткой криминальной мухосрани, русской деревни, и то что в детстве его люто пиздили, а до подросткового возраста он вообще был лютым дрищем.

Аутоагрессия, что называется, налицо (к слову, такая манера пения крайне травматична, как он сам говорил, после концертов нередко заблевывает всякими желудочными желчами все, что попадает в поле зрения). Добрейший души человек, между прочим. Прям очень добрейший, пацифист до кучи. Вот что делает аутоагрессия вкупе с сублимацией (а его творчество — прямое сублимирование):

Сублимация очень помогает в данном случае оставаться человеком. Сбрасывая накопившуюся агрессию через творчество, ты становишься добрым, как молочные котята. А подобные формы металла — это именно сублимация. К слову, такие пугающе ревущие татуированные монстры, как Напалм Дез или Каннибал Корпс, в реале и мухи обидеть не способны, причем в прямом смысле — обе группы состоят из веганов и пацифистов.

Вторая форма проявления выпуска обид уже направлена не на себя, а на сторонние объекты, как правило слабые и беззащитные (что является следствием подавления воли со стороны властных родителей). Типичный пример — зоосадизм в детстве, догхантерство и домашнее насилие в зрелости (под домашним насилием я понимаю именно конкретное насилие, на грани истязания). Как ты можешь осознать свою значимость в мире, если твоя личность полностью подавлена, а самооценка на отметке градусов замерзания воды? А еще и обиды как-то надо выплеснуть. Лучший способ — слабый котенок.

Ну и третья форма — совокупность первых двух. Это жестокость направленная как в отношении себя, так и в отношении окружающих. Наиболее ярко выражена эта черта у таких вот неонацистов, и наш дорогой товарищ Джеки Арклев относился именно к этой категории. Садизм как средство эмоциональной разрядки и комплекс неполноценности (в т.ч. из-за негритянского происхождения) к подростковому возрасту сосредоточили все его внимание на Второй мировой, и в особенности на нацистах как носителях белой идеи. Исследовавшие его специалисты рапортовали, что он стал нацистом, среди прочего, потому, что «был одинок и полон ненависти» и «отождествлял себя с теми, кто проиграл» в войне, поскольку он сам «чувствовал себя как один, растоптаный и униженый». Особую страсть Арклев испытывал к хорватским усташам, потому что те вытворяли такое, от чего в оторопь приходили сами фашисты; он не просто досконально изучал их историю, но и коллекционировал те самые фотографии, где усташи пилами распиливают сербов и т.д. И вот его час пробил; настало время показать всему миру, кто здесь человек, а кто — тварь дрожащая. Он ступил в эту войну и, пройдя сквозь самые пламенные пепелища, вышел из нее победителем с гордо поднятой головой настоящего белого человека. Он всем доказал, что может. Впрочем, доказал весьма своеобразным способом.

В самом начале войны он прибыл в Хорватию, где стал служить как раз в неонацистском ХОС и был стражником концлагерей Гелиодром и Дретель. В перерывах между охранной деятельностью он развлекался тем, что бросал в окна домов гранаты, после чего расстреливал всех выживших. В своих дневниках он описывал, как в составе хорватских войск они ходили от деревни к деревне, уничтожая все живое, что попадалось на их пути. Потом возвращался в лагеря, где отрезал языки, вспарывал животы беременных, дробил конечности… в общем ничего особенного для югославских войн 90-х. Там тогда так делали решительно все. Ну а чего они, зря что ли ехали со всех концов света в зону полного беспредела? Вернулся с войны он еще более ебнутым, чем был. Родственники и друзья, имевшие несчастье с ним ночевать в одном доме, отмечали, что он страдает от мощных галлюцинаций и ночных кошмаров, каждую ночь заставляя несчастных высирать тонны кирпичей своими истошными криками. Также в качестве наградного трофея он привез панические атаки, неконтролируемые вспышки гнева и деперсонализированное сумеречное состояние (это когда ты не ориентируешься в пространстве, полностью уходя в мир мысленных иллюзий). По рассказам свидетелей, он сутками безотрывно смотрел фильмы про войну. Зато теперь он из забитого лузера превратился в настоящего бога, карающего и мстящего, а потому, вернувшись в свой городок, карал всякого даже за косо брошенный взгляд. Редко какой поход в кабак обходился без того, чтобы Арклев там кого-то не отпиздил, порой он умудрялся отмудохать за раз по 2-3 человека. Все это усиливалось сильнейшей паранойей. Теперь уже никто не смел его обидеть, сказать дурного слова, да даже просто не так посмотреть. За это время в составе неонацистской группировки он успел ограбить несколько банков и даже застрелить пару местных копов. Однажды за ним пришла черная собака, из-за чего он боялся выйти из комнаты. Собака была, конечно же, галлюциногенная. А потом за ним пришла полиция. Настоящая. Так он оказался на скамье подсудимых в Гаагском трибунале. Сейчас находится на пожизненном лишении свободы.

По сути все то же самое можно сказать и про ваххабитов. Например, Саид Бурятский, он же Александр Тихомиров — второй человек после Докку Умарова, между прочим. Точно так же — крайне тяжелое детство, жуткая мухосрань, мать — дешевая проститутка, обслуживающая клиентов прямо на дому, тотальное издевательство в школе, во дворе, везде. И вдруг он открывает для себя ислам, религию сильных. И становится сильным. Шутка ли — один из главных террористов даже не России, а всего мира. Его имя на передовицах всей мировой прессы — настоящий ангел смерти! Что интересно, Коран открыл Тихомиров ровно в том же возрасте, что Арклев — Майн Капф. В 14 лет. А могло бы быть наоборот, если б Арклев открыл Коран, а Тихомиров — Майн Капф. А еще оба они могли открыть Маркса. Тогда стали бы большевиками и делали б ровно то же самое.

За Сербию же воевать ехали в основном греческие нацисты и русские.

До последних дней существования СССР о русско-сербском «братстве» никто даже не вспоминал, а начавшийся в 1991 г. сербскохорватский конфликт в СМИ освещался с нейтральных позиций, при этом часто делался акцент на сербское великодержавие. Исключительно просербская позиция в освещении конфликта для граждан бывшего СССР связана с писателем Эдуардом Лимоновым. Являясь корреспондентом левых французских СМИ, он в 1991 г. посетил районы боевых действий (с аккредитацией от ЮНА, охраной из сербских военных формирований и подарками от них в виде оружия). Излишне говорить, в пользу какой из сторон Лимоновым интерпретировались события. В Сербии французского гражданина Савенко ждал успех — во властных кругах он мог выступать как представитель России и сочувствующий коммунистическим идеям (что пользовалось спросом в среде югокоммунистов) и одновременно как западный журналист (что привлекало облеченных властью людей, позиционировавших себя как антикоммунисты (Желько Ражнатович «Аркан»).

Лимонов в Сербии стал настоящим бойцом с пером и тетрадью, вполне вероятно не за бесплатно. Материал оказался неожиданно востребованным в России — поехавшие мозгами коммунисты провели прямые параллели «развала» Югославии и СССР, русские нацисты же вспомнили о пан-славизме и православном единении.

Статьи Лимонова в о войнах в Хорватии и Боснии в начале 90-х стали популярными в среде сильной тогда в РФ «национал-патриотической» оппозиции, и изложенные в них «факты» стали считаться истиной в последней инстанции. Лимонов стал главным просербским журналистом Европы. А до кучи был на дружественной ноге со всей верхушкой Сербии.

Внезапно из ниоткуда возник некто Ярослав Ястребов, обычный рабочий и до кучи не менее обычный городской сумасшедший, который осенью 1991 года объявил «голодовку» в поддержку Югославии. На трезвый взгляд ситуация была несколько странная — на кого пытался он воздействовать своей «голодовкой»? Если на руководство тогда еще существовавшего СССР, то, во-первых, СССР не предпринимал враждебных Югославии действий, а наоборот, проявлял мирные инициативы, во-вторых, об эффективности голодовок в СССР свидетельствуют голодные смерти диссидентов. Тем не менее Сербия на тот момент являлась столь маргинальной зоной отчуждения, что местные власти и этому были рады до усрачки. Ястребов был замечен в Сербии и поехал туда по приглашению (и за деньги) партии Вука Драшковича. Там же завел знакомства с ближним кругом Драшковича, который состоял из «Важдовачской» преступной группировки — одной из крупнейших в Европе банд. Так Ястребов и стал одним из первых вербовщиков добровольцев из бывшего Союза на сербскую сторону. На сегодняшний день Ярослав Ястребов является апологетом идей так называемой «Новороссии».

В сентябре 1992 года в Герцеговине появился самый первый Русский добровольческий отряд (известный как РДО-1). Основной костяк был сформирован из приехавших из Санкт-Петербурга неонацистов при помощи питерской охранной фирмы «Рубикон», возглавлявшейся Юрием Беляевым, также известным в то время как лидер одной из питерских нацистских партий. Кроме того, к РДО прибились одиночки, которые действовали в Боснии с лета. Возглавил отряд Валерий Власенко, ветеран Приднестровья. Обратите внимание, как речь коснулась очередного говна, в который раз в роли первопроходца выплыл Питер. Питер играл ключевую роль и при вербовке добровольцев на Донбасс, именно Питерский ДРГ «Русич» прославился наибольшими зверствами, именно в Питере открылся «Музей Новороссии», ставший главным сквотом для всей окрестной гопоты, да таким, что закрывать его пришлось аж штурмом спецназа с перестрелкой. Так недаром же Питер исторически являлся как криминальной столицей России, так и неонацистской — в который раз повторю: массовое засилье города пьяными матросами, люмпен-пролетарием, эсерами-террористами со всего мира и портовыми шлюхами 100 лет назад не прошло бесследно. От осинки не родились апельсинки даже за такой период.

Русские наемники в Югославии были в привилегированном положении по сравнению с собственно сербскими бойцами. Кроме обычного жалования, которое получали местные ополченцы, в 20-30 дойчмарок в месяц, вышеупомянутые сербские спонсоры доплачивали еще по несколько десятков DM — расчеты на территории Югославии велись не в привычных нам долларах США, а в немецких марках. 1 ноября 1992 года под Вишеградом был сформирован второй русский добровольческий отряд (РДО-2), более известный как «Царские волки». Ядро его составили прошедшие Приднестровье добровольцы. Лидером стал некто Александр Мухарев, замом Мухарева — фанатик-имперец и по совместительству городской сумасшедший Стрелков-Гиркин, получивший широкую известность после войны на Донбассе. Я, кстати, убежден в том, что роль Гиркина как в Югославии, так и на Донбассе чрезмерно раздута самим Гиркиным. Ну не похож он на заправского вояку, хоть ты тресни. И руководителем войсковых операций быть не может, т.к. откровенно психически не здоров. Я специально смотрел его интервью Гоблину, так он там нес такую ахинею, что даже закостенелый ватник Пучков смотрел на него полными ахуя глазами. Недаром, же Гиркин — реконструктор, а как подсказывает практика, все реконструкторы — люди не здоровые. Кстати, реконструкторские кружки — такая же превосходная вотчина вербовки, как и околофутбол. И там, и там отбитые, конченые ебанаты.

Именно в этот период, впервые за полвека появляется и священное нерушимое братство сербов с русскими. Ну, в фантазиях сербов, конечно же. Некая идея братства на основе пан-славизма существовала в РИ и до революции, но тех людей давно уж нету с нами, и скатерть им хуями. После революции какие-либо связи между рядовыми русскими и рядовыми сербами полностью истлели, и средний россиянин думал о Сербии также часто, как эфиоп о канонической константе Шварцшильда. В лучшем случае он несколько раз за жизнь слышал слово «Сербия», на чем его знакомство с братьями-славянами и ограничивалось. И в самом деле, где советский колхозник, а где сербский четник — серб воспринимался так же отдаленно, как непонятный советскому человеку народ-рахаджа. Ну, есть где-то в мире какие-то сербы, по радио говорили, ну и хуй бы с ними. Разговоров о братстве не было даже в зачатках — русские и сербы — это совершенно разные миры, а сербы и ментально и культурно куда ближе к кавказцам, нежели к русским. Между русскими и сербами была столь огромная пропасть, что сербы с огромным удовольствием выпиливали русских, без видимых на то причин: просто потому, что это сербы (пример — бессмысленное массовое убийство русских журналистов Первого канала сербскими боевиками в самом начале войны). Русские же, в свою очередь, после второй мировой, как это теперб принято говорит, спецоперации, войдя в Сербию, устроили там секс-террор и торжество мародерства. Охуенное братство, ничего не скажешь.

Тема братства стала педалироваться именно с подачи Лимонова (которому, как я полагаю, платили сербские власти за освещение в Европе выгодной им позиции) и вот как раз Ястребова, который в Сербии работал вербовщиком. Естественно, идеи братства в России прижились разве что в кругах националистов и имперцев, в то время как нормальным людям сербы как были похую, так и остались. Как мы писали ранее, братство — вопрос сугубо корыстного характера, и если кто-то тебе настойчиво навязывается в братство, то совершенно точно делается это с целью воспользоваться тобой или даже поиметь тебя.

Почему сербы так лезли в братство к русским — понятно. Культ братства с Россией там возник в середине 90-х ровно из тех же шкурных соображений. Во-первых, если за Хорватию воевали наемники со всей Европы (включая украинских бандеровцев, кстати), за боснийцев и косоваров — весь исламский мир, то так случилось, что за сербов не воевал вообще никто кроме греков. С горем пополам, благодаря пропаганде Лимонова, удалось наладить первые поставки добровольцев из России, после чего стало ясно: если за Сербию кто-то и будет воевать, то только маргиналы, страдающие фантомной болью по СССР и РИ, которые увидят в Югославии проекцию СССР. И проебав свою империю, они могут возжелать построить то, с чем не справились на родине. Так и был запущен проект «Братство». Во-вторых, громогласно заявляя о братстве, они поднимают туристические потоки из России — кроме немногочисленных русских, услышавших в прессе о братстве, в Белград больше никто и не ездит. В-третьих, русский в Сербии в глазах серба выглядит как белый властелин — раз из России, значит, при деньгах (русские в среднем, особенно те, кто ездят по заграницам, ощутимо богаче сербов), а стало быть, его можно трясти, как липу (недаром многие вспоминают о знакомстве с глубинными сербами как о знакомстве с цыганами, которые только и думают, как бы с тебя денег поиметь). Ну, и в-четвертых, приметив, что Россия даже ельцинского периода шла несколько вразрез с остальным миром и даже имела некие свои интересы в регионе, Сербия, раздавленная кованым НАТОвским сапогом, увидела в России потенциальную крышу и защиту от НАТО. И в случае чего можно будет опять кому-нибудь напакостить и спрятаться за широкой спиной России. Именно по этой причине в Сербии настоящий культ Путина (что выражается и в граффити, и в названиях заведений и т.д.), крымнашизма, поддержка всяческих новороссий и крайне льстивые эпитеты, вроде «На небе бог, а на земле Россия», или «Нас и руса 300 милиона, нас без руса пола камиона», «Крым — Россия, Украина — Россия, Аляска — Россия, все — Россия, кроме Косово. Косово — Сербия». Меня, например, прямо-таки выворачивает, когда я вижу это сербское лизоблюдство. Я-то понимаю, что любовь к России у сербов — пошлая золотозубая цыганщина, и не более.

За Боснию же и за Косово съезжались воевать исламисты со всего мира (но преимущественно из Турции). В общем, заебательский коктейль получился. Следует ли удивляться тому, что Югославские войны стали самыми кровавыми со времен Второй Мировой? 

Продолжение следует