I want to make you mine

— Не мучайся и просто поезжай к нему, — в мамином голосе пробивалась надежда, и Чжэкён это немного настораживало.

— Как ты себе это представляешь? Привет, Тэхён, это снова я. Почему с чемоданами? Да потому что у меня выключили воду на следующие две недели. Ты не против, если я позлоупотребляю твоим гостеприимством и после того, как месяц бесплатно жила у тебя, оккупировав твою гостевую, ещё полмесяца тут поживу?

Это даже так звучало стыдно и раздражающе, и Чжэкён закатила глаза, про себя злясь на маму за то, что она вообще это предложила.

Пускай Тэхён был сыном её лучшей подруги, очень милым и добрым, напрягать его снова было бы слишком. Тем более дело было не столько в том, что она стеснялась его беспокоить, сколько в количестве неудобств, которые ему доставляла. Взять хотя бы её волосы, которые были буквально везде: на каждой поверхности, на каждом ковре, в каждой стряпне, которой она старалась отплатить ему за помощь. Или его привычку ходить по дому в одних пижамных штанах с утра до вечера, от которой пришлось отказаться из-за появления соседки. Или эти вынужденные совместные вечера на крохотном диване перед телевизором, когда они не могли решить, что смотреть, и в итоге смотрели новости. Каждый божий день.

Чжэкён была уверена, что из-за вынужденного проживания с ней Тэхён успел возненавидеть свою частично удалённую работу, и мечтал как-нибудь вырваться на стройплощадку или хоть куда-нибудь, только бы не наблюдать её ленивую задницу на своей кухне или в своей гостиной, занятой непонятно чем, замаскированным под подготовку к собеседованиям.

— Давай я сама ему позвоню, объясню ситуацию, — вызвалась мама. — В прошлый раз, когда тебя выгнал арендодатель, Тэхён без лишних вопросов согласился принять тебя. Он и в этот раз не откажет…

— В этом и проблема. Ты не оставляешь ему выбора своими просьбами.

— Ничего подобного. В том месяце я просто обмолвилась Лиён о твоём выселении, а она уже рассказала сыну. И я ни о чём их не просила, Тэхён был тем, кто позвонил спросить твой номер.

Чжэкён с трудом в это верилось. А как иначе? Мама уговаривала её встретиться с «другом детства», которого она толком не помнила, хотя бы из-за того, что они оба теперь живут в Сеуле. И если первое время она неплохо держалась, после бесконечных уговоров сорвалась и ляпнула, что им стоит сходить на свидание.

— Ты просто пыталась нас свести.

— Конечно, я и сейчас пытаюсь, — не стала отрицать мама. — Тэхён ведь такой хороший мальчик.

— Он уже давно не мальчик. И ему это неинтересно.

Чжэкён пожалела, что озвучила свои наблюдения уже в следующую же секунду, потому что со стороны могло показаться, что она присматривалась к нему и сама была в чём-то заинтересована.

— Он так сказал? — удивилась мама.

— Нет, он ничего не говорил. Совсем ничего, — Чжэкён неосознанно потянулась к лицу, ощупывая свой подбородок и сжимая пальцами нижнюю губу, потому что это её немного отвлекало.

— Тогда с чего ты взяла, что его не интересует?

С того, что за целый месяц совместного проживания они так никуда и не продвинулись, оставаясь незнакомцами. И не то чтобы Чжэкён этого хотела, просто пару раз — всего пару раз — она думала, что он не так уж и плох, и что им в перспективе могло бы быть весело вместе, если бы он только не был таким учтивым, а она не чувствовала себя идиоткой девяносто девять процентов времени рядом с ним.

— Кого будет интересовать тупица, которая уже два месяца не может найти себе работу и живёт за чужой счёт?

— С каждым может случиться. У вас же сейчас конкуренция сумасшедшая, — судя по всему, мама старалась её утешить, но не потому что была такой понимающей и доброй, а потому что уже всё для себя решила. — Я позвоню Тэхёну сейчас же, а ты пока собирай вещи.

— Ну мам!..

— Всё, уже звоню…

— Не смей!

Она даже не дослушала, сбросив вызов.

Чжэкён ещё несколько секунд прижимала телефон к уху, надеясь непонятно на что, но у неё на завтра было назначено важное собеседование, а для этого ей было необходимо принять душ. Пускай даже за чужой счёт. И зубы утром почистить. А на бутилированной воде обанкротиться можно…

Чёрт, она ведь не пыталась переубедить себя в том, что нет ничего страшного в том, чтобы снова переехать к Тэхёну?

До этого она жила только с родителями и никогда с кем-то чужим. Вообще-то она избегала подобного, комнате в университетском общежитии предпочитая крошечную съёмную квартирку, а ночёвке в общественной бане квартиру без воды как таковой, но Тэхён… он оказался неплохим соседом. Несмотря на неловкость между ними, было приятно завтракать вместе и видеть чашку свежесваренного кофе на столике в своей комнате пополудни.

Телефон завибрировал из-за входящего сообщения. Мама написала короткое: «Он ждёт тебя». У Чжэкён от этого странно сжалось всё внутри. Она не могла сказать, было это реакцией на страх или предвкушение.

Оказалось, её кровать на съёмной квартире была и вполовину не такой хорошей, как кровать в доме Тэхёна, а это вполне достаточно, чтобы хотеть вернуться туда ещё на чуть-чуть.

— Ладно, давай сделаем это, — сказала она своему отражению в зеркале, после плетясь в прихожую, где её дожидались неразложенные чемодан и сумка. — Опозоримся ещё немножко…

Уже будучи на улице она вызвала такси, чтобы не тащиться через весь город на метро, и всю дорогу до дома Тэхёна мысленно разыгрывала эту сценку, когда он одарит её ободряющей улыбкой с поджатыми губами и в шутку скажет, что она снова застряла с ним. После он предложит ей чаю или холодного бананового молока, и они сядут смотреть вечерние новости. Он будет невозмутимым снаружи, но внутри наверняка станет думать о том, какая Чжэкён напрягающая. Как и её мама.

Уже хорошо зная дорогу до его дома, она подсказала водителю нужный поворот и выскочила у самого подъезда, тащась через прохладный холл к лифтам и в ожидании постукивая носком сандалия по плитке.

Только этим утром она отсюда уезжала с извинениями о таком долгом визите и обещаниями больше не попадаться Тэхёну на глаза, а теперь возвращалась.

Её шумный выдох отдался эхом на лестничной клетке, когда она вышла из лифта. Прокатив чемодан по узкому коридорчику, она остановилась у нужной квартиры и зажала пальцем кнопку дверного звонка, пока не передумала и не решила бросить эту затею с переездом в Сеул, которая, очевидно, была далеко не лучшей, учитывая все эти проблемы с жильём.

Тэхён долго не отзывался и не открывал, поэтому она позвонила ещё раз, чтобы убедиться, что он либо занят работой и не слышит, либо в душе, либо просто ждёт, что она воспользуется паролем, который он дал ей ещё пару недель назад.

Сдвинув металлическую крышку, она зажала шесть цифр в правильном порядке, ничуть не удивляясь тому, что дверь сразу же открылась.

В квартире царил полумрак — только одинокий торшер у дивана в гостиной горел. На тумбочке рядом лежала открытая книга и стоял стакан холодного американо — худший напиток из всех возможных перед сном.

— Тэхён? — Чжэкён позвала его негромко, проталкивая свой чемодан вперёд, а сумку опуская на пуф в прихожей. — Тэхён, это я.

Она прикрыла за собой двери, чтобы остальные соседи не слышали её постепенно набирающего громкость и скорость голоса. Всегда, когда она нервничала, начинала говорить быстрее, отчего проглатывала некоторые слова, но так, по крайней мере, она могла скорее расправиться с извинениями.

— Прости, что так получилось. Не знаю, что себе думает мой арендодатель… И особенно прости за мою маму. Она понятия не имеет о личных границах, потому убеждена, что я никому не помешаю, но кто, как не она, должна знать, какой это кошмар — жить со мной…

Она развязала шнурки сандалий, легонько потирая пальцами узоры, оставшиеся на лодыжках.

— Тэхён?

Может, она ошибочно решила, что он здесь? Иногда ему нравилось выходить на вечерние прогулки, да и зная, что она приедет, он мог намеренно уйти, чтобы она разобрала вещи и приняла душ без его надзора. Чжэкён просто надеялась, что это был благородный жест с его стороны, а не настоящий побег.

Теперь, когда она убедилась, что была в квартире одна, она бросила свою рубашку на спинку дивана, оставаясь в одном сарафане и по-прежнему умирая от жары. Она прошла босиком на кухню, автоматически достала стакан из шкафчика, насыпала в него пару кубиков льда из морозилки и залила их водой из графина. Запрокинув голову, она жадно пила, а когда вода закончилась, обхватила губами один из кубиков льда, перекатывая его от щеки к щеке, чтобы окончательно охладиться. Всё это время её взгляд лениво блуждал по гостиной, но слишком поздно заметил движение со стороны балкона.

Тэхён вышел оттуда, прикрывая за собой двери и попутно поправляя цепочку на шее. В этом, по сути, не было ничего непривычного — баловаться с колечками, серёжками, подвесками было его любимым занятием, пока он что-то напряжённо обдумывал (например, очередной проект по работе), но вот голая грудь и пижамные штаны, низко сидящие на бёдрах, на каких-то пару мгновений вернули Чжэкён в первый день их совместного проживания, когда он открыл ей дверь в таком виде и только со временем понял, что смущает её.

— О, ты уже приехала? — он и правда её ждал.

Из-за тусклого освещения ей почти ничего не было видно, но она всё равно потеряла дар речи и всевозможные нормы приличия, выплёвывая остаток от кубика льда обратно в стакан.

— Да, я… звонила. Несколько раз. Ты не отзывался, поэтому...

Он понимающе закивал на её слова, и Чжэкён больше не видела смысла оправдываться.

— Я выходил посмотреть, едешь ли ты, и как-то пропустил тебя.

Вопреки её ожиданиям, следующими его действиями не были поиск футболки и одевание. Вместо того чтобы увеличить расстояние, он его прилично сократил, вплывая в кухню и тоже набирая себе стакан льда и холодной воды.

— На улице жарко, да? — он опёрся спиной на стол, у которого стояла Чжэкён, немного отклоняясь назад, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Да, — она не смела прерывать зрительный контакт, потому что знала, что первым делом посмотрит вниз, и он это, разумеется, заметит. — И дома тоже.

Уголки его губ взмыли вверх в чересчур весёлой улыбке. Как будто он насмехался над ней.

— Вероятно, ночью будет ещё жарче, — высказал он своё предположение, поднося стакан к губам и делая большой глоток.

Капелька конденсата упала со дна стакана на его грудь, стекая от яремной ямки вниз, и Чжэкён как-то неосознанно проследила за ней, хотя не должна была.

— Думаешь?.. — спросила она, не слишком беспокоясь о прогнозе погоды.

Она знала, что, как и в первую ночь здесь, сегодня её будет волновать кое-что другое.

— Да, и твоя мама — причина тому.

Чжэкён вскинула брови, пока старалась провести параллели и понять, как её мама могла повлиять на жару в Сеуле, находясь при этом в Кояне.

— Это как?

Тэхён сделал ещё один глоток, поворачиваясь к столу для того, чтобы отставить стакан. Теперь он находился так близко, что Чжэкён могла чувствовать жар, что источало его тело.

Это было буквально горячо, но всё равно не могло сравниться со слегка высунутым языком, что быстро скользнул по его верхней губе.

— Она сказала, ты думаешь, будто я в тебе не заинтересован.

Будто? Это значит, что он заинтересован? Очень жаль, потому что она-то всё равно не была…

— Так что, Чжэкён? — он склонил голову набок, глядя на неё пытливо.

— Что? — спросила она.

— Ты правда так думаешь?

И какой ответ был правильным?

От жары у неё плавились мозги, от того, как душно было в квартире, дышалось с трудом, зато рука, по-прежнему сжимающая стакан со льдом, жила отдельной жизнью и замерзала.

— Ну я… — Чжэкён замотала головой, отрицая всё и сразу. — Я не думаю так. Никак не думаю о тебе. Но очевидно, что моя мама перегибает палку, когда говорит что-то такое. Она с чего-то взяла, что нас нужно свести…

— Я об этом попросил, — признался Тэхён.

И куда подевался тот скромный парень, который не знал, как бы так обойти её, пока они оба готовили в кухне, чтобы ни в коем случае даже руками не прикоснуться?

— Ты? Зачем? — Чжэкён так и приросла к месту у стола, хотя Тэхён её здесь не держал, и ничто не мешало ей попятиться или сделать парочку нормальных шагов в сторону, чтобы он больше не нависал над ней.

— Разве не очевидно? Ты красивая. К тому же, твоя мама постоянно хвасталась моей тем, какая ты умная, какая интересная, как все её знакомые стараются отправить с тобой на свидание своих сыновей. И тогда я попросил отправить меня, — губы Тэхёна вытянулись вперёд в разочарованном выражении. — Но у тебя всё время не получалось.

— Извини, я понятия не имела.

Если бы Чжэкён знала, что это не только мамина инициатива, она, конечно, не игнорировала бы эту встречу так долго. Некрасиво получилось.

— Это ещё полбеды, — отмахнулся Тэхён. — Но как ты могла не заметить моей заинтересованности за месяц сожительства? Разве я не был достаточно очевиден?

Чжэкён всерьёз задумалась над его словами.

— Ты казался очень радушным, — медленно начала она, — и очень милым тоже. Но ты был больше заинтересован в своём ноутбуке, чем во мне. Уверена в этом на все сто процентов.

Тэхёна это расстраивало. Себе он виделся глупым наблюдателем, который в отрытую пялился на симпатичную девушку и тем самым боялся её спугнуть. А оказалось, она даже не замечала его взглядов.

— Прости, — наступила его очередь извиняться, но в его словах не было и намёка на сожаление. Чжэкён убедилась в этом ещё больше из-за того, как близко он подошёл. Чтобы не соприкасаться с его голой грудью, ей пришлось вжаться в столешницу. — Нужно было лучше показывать это.

— Да, — она чуть нахмурилась, не веря, что говорит это, — нужно было.

Кровь пульсировала в ушах, и Чжэкён боялась, что эти стуки были чересчур громкими в тишине тэхёновой квартиры. Он мог запросто догадаться, насколько она взвинчена.

— Так? — его пальцы коснулись её голого плеча, пробегаясь между россыпью родинок, перепрыгивая через лямку сарафана и скользя вдоль ключицы.

Он так внимательно осматривал её в полутьме, что у Чжэкён не оставалось сомнений, что он всё подметит, а её нервозность — в первую очередь.

— Ага, — она заставила себя отвечать, стараясь предугадать, что будет дальше, но прогадала и вскочила на носочки, почувствовав другую руку Тэхёна на своём бедре.

— И так? — спросил он, медленно поднимаясь к пояснице.

Чжэкён кивнула, чувствуя себя так странно, почти нереально, потому что ехала сюда с целью принять душ и завалиться спать, а не умирать от трепетного волнения перед флиртом Тэхёна.

— А ещё так, — он склонил голову ниже, подныривая и целуя Чжэкён чуть ниже линии подбородка.

Шея всегда была её слабым местом, и этот поцелуй не мог пройти бесследно — она вся сжалась от количества мурашек, ринувшихся вверх по её телу.

— Вижу, ты серьёзно настроен показать мне уровень своей заинтересованности, — её пробивала мелкая дрожь от удовольствия.

— Ты против? — Тэхён убрал руку с её поясницы, а другой перестал поглаживать её ключицы.

— Нет, — Чжэкён уже изнывала от желания увидеть больше, — но мне нужно в душ перед этим.

Тэхён прикусил нижнюю губу, думая над её словами как над каким-то крайне сложным ребусом.

— На это уйдёт буквально десять минут. Даже пять, — Чжэкён подняла руку, показывая ему пять вытянутых пальцев и ладошку.

Тэхён уже успел понервничать, думая, что так она хочет избежать этого разговора, потому что испугалась его напора.

— Без проблем, — он тоже поднял руки, показывая, что больше никоим образом её не касается, и она может идти, куда хочет.

— Ты подождёшь меня здесь? — продвигаясь вдоль столешницы крабиком, спросила Чжэкён.

Она выглядела смешной, пока пятилась от него, но не от страха, а чтобы не сводить взгляда с его лица.

— Не прямо здесь, — он кивнул в сторону гостиной, — на диване.

Его губы изогнула несдержанная улыбка, которую Чжэкён окрестила очаровательной. Настолько очаровательной, что у неё мысли путались.

Это всё три предвестницы Апокалипсиса: мама, жара и овуляция. Они превращали её в возбуждённую дуру.

По дороге в душ она мысленно доказывала себе, что всё это невозможно. Заинтересованный Тэхён невозможен, намёки на секс невозможны, её желание поддаться ему тоже невозможно.

Они буквально две минуты назад говорили о свидании вслепую, а минуту назад он так хитро соблазнял её своими губами... И это работало. У Чжэкён между ног было мокро и горячо, и смазка отказывалась вымываться, сколько бы она ни направляла струю воды туда. Вообще-то она только сильнее заводилась, зная, что Тэхён её ждёт, сидя на диване с книгой — или без неё — и потягивая бодрящий американо, чтобы потом устроить им двоим бессонную ночку.

Очень торопясь, она не додержала маску на волосах и смыла её слишком рано.

Душ, который она принимала, был холодным и быстрым, поэтому стены кабинки и зеркало в ванной не успели запотеть, но дышалось всё равно с трудом, пока Чжэкён вытиралась. Не очень качественно, так как несколько капелек оставались на её руках, ногах и под полотенцем, в которое она замоталась, думая, что нет смысла мучиться с нижним бельём и сарафаном, если скоро его придётся снова снимать.

Крадясь обратно в гостиную на цыпочках, она старалась не издавать никаких звуков, но Тэхён всё равно как-то услышал, что она приближается, и обернулся. Он вновь улыбался, очень мягко и расслабленно, в то же время беззвучно похлопывая ладонью по дивану, на котором они весь предыдущий месяц сидели вместе, но никогда прежде это не вызывало столько эмоций.

— Будешь кофе или принести что-нибудь другое? — спросил он, особо даже не осматривая её голые ноги, хотя, пока она устраивалась рядом, у него была такая возможность.

— Кофе, — ответила Чжэкён, слегка поворачивая голову в его сторону и наблюдая за тем, как он забирает с костера стакан и протягивает его ей.

Лёд уже практически растаял, но кофе на вкус был крепким и горьким. Один глоток заставил Чжэкён поёжиться. Этим неосознанным действием она сделала улыбку Тэхёна шире.

— Твоя мама сказала, у тебя выключили воду.

— Да, и горячую, и холодную, — она считала важным уточнить это, чтобы он не подумал, что она вернулась сюда без весомой причины.

— Ну и хорошо, — он и не думал скрывать, что рад. — Ты уехала только этим утром, но я успел соскучиться.

Он достаточно смутил её своими словами, и ещё больше, когда сел вполоборота.

Может он и держался каким-то чудом, чтобы не разглядывать её, но Чжэкён не могла отказать себе в удовольствии. Торс Тэхёна и низко сидящие пижамные штаны так и упрашивали посмотреть на них.

— Правда? — с сомнением спросила она. — Соскучился по моим волосам повсюду и моей кошмарной стряпне?

Стоило Чжэкён только упомянуть о своих волосах, как пальцы Тэхёна запутались в них, струшивая ещё больше капель на диван. В идеале нужно было высушить их, но она слишком торопилась за порцией его интереса, чтобы заботиться о таком.

— Определённо, — сказал Тэхён, путаясь в её локонах и заодно цепляя мягкими подушечками её шею.

Это было возвращением к прелюдии? Пожалуйста, хоть бы было…

Стараясь утолить внезапную жажду, Чжэкён сделала ещё глоток кофе.

— Слышал, у тебя завтра утром собеседование, — Тэхён продолжал баловаться с её волосами, но прекратил на секундочку, чтобы указать на стакан в её руке. — Так что лучше не налегай на него. Это будет снова художественная галерея?

Чжэкён замерла, гадая, откуда он знает. За всё время она буквально раз обмолвилась о работе, когда он спрашивал о её делах, но побоялась, что её проблемы его не интересуют, и не стала продолжать. А он запомнил, куда именно она старается устроиться?

— Да, галерея в Инсандоне. «Gallery Hyundai».

— Hyundai? — переспросил Тэхён.

— Да, как машины, только галерея открылась в начале семидесятых, а первый автомобиль Hyundai выпустили в семьдесят четвёртом, и они вообще никак не связаны…

Тэхён понимающе закивал, убирая волосы Чжэкён за плечи.

— Значит, галерея отдельно, машины отдельно, — сказал он, подтверждая, что всё прекрасно понял. — И что интересного есть в этой галерее? Почему ты хочешь там работать?

— Больше из-за того, что уже провалила собеседования в другие галереи, но ещё немного из-за Квак Инсика. Он был человеком, действительно опередившим свое время, и художником-новатором. Он углубился в концепцию материальности и создал новаторские работы, в которых экспериментировал со стеклом, латунью и бумагой, и которые предшествовали развитию «Школе вещей» и «Арте повера» на западе.

Из-за того, что Тэхён сидел молча и внимательно слушал, Чжэкён казалось, что он ждёт продолжения, и она болтала, забывая делать столь необходимые вдохи.

— Во многих работах он разбивал стёкла и снова склеивал их, вырезал латунные пластины только для того, чтобы сшить их, или сверлил отверстия в камнях и холстах. В своё время он сосредоточился на простых формах и фигурах, таких как точки и круги, которые населяют холст группами с воспринимаемой глубиной…

— Тебе так нравятся его работы?

Почему-то щёки Чжэкён раскраснелись, когда она кивнула.

Маме и друзьям обычно не нравилось слушать о таком, и в том, что она находила прекрасным, они крайне редко видели ценность.

— В ближайшее время в галерее не планируется его выставка? — спросил Тэхён, окончательно поворачиваясь к Чжэкён и облокачиваясь на диванную спинку.

— Последняя была в феврале этого года и пока новых не планируется.

— Жаль. Есть кто-то ещё, кто тебе нравится, чтобы мы могли сходить?

— Хочешь сходить со мной на выставку? — Чжэкён так удивилась этому, потому что из всего невозможного в сегодняшний вечер это было наиболее невозможным по её мнению.

Тэхён утвердительно кивнул.

— Будет как-то скучно просто сидеть в кафе или ходить по парку, а если тебе понравится выставка, больше шансов, что и я тебе понравлюсь…

Его суждения вызвали у неё смешок.

— Шутишь? Да ты уже мне нравишься! Ты же спрашиваешь про выставки, — она опять забарабанила пальцами по мокрому стакану. — А какие места для свиданий нравятся тебе?

— О, ну-у… — Тэхён поморщился, не в состоянии так сразу придумать что-то нормальное. — Как инженер-строитель, я предпочитаю прогулки по городу. Желательно в тех районах, в которых стоят мои здания, чтобы я мог ими хвастаться.

— Тоже, чтобы больше понравиться? — предположила Чжэкён в шутку.

— Конечно, всё для того, чтобы больше понравиться. Тебе.

Его внезапное уточнение обдало Чжэкён жаром, и до неё только сейчас дошло, что эта ночь обещает быть жаркой не только из-за возможного секса. Тэхён умудрялся повышать температуру в квартире даже своими безобидными признаниями.

— Кхм, так, — Чжэкён села ровнее, свободной от стакана рукой проверяя прочность завязанного полотенца и немного ослабляя завёрнутый край. — Какие у нас планы?

— На завтра? — спросил Тэхён.

— На сегодня.

Она была серьёзно настроена, судя по тому, как вся напряглась, думая о чём-то грязном в процессе осматривая медленно вздымающейся груди Тэхёна. Он что, больше не хотел взять её в кухне или на диване?

— Наверное, ещё немного поболтать и пойти спать? — спросил он, неуверенно глядя в ответ. — Тебе ведь завтра утром на собеседование, нет?

— Да, но… — она запнулась, не зная, как намекнуть ему прямо и недостаточно прямо одновременно. — То, на чём мы остановились перед душем…

— А-а, — Тэхён не был глупым, сразу понял, к чему она клонит, и его рука вновь дотянулась до её плеча, а пальцы принялись выводить на коже замысловатые узоры. — Вообще-то, я не хотел бы начинать всё так, но был в отчаянном положении, поэтому рискнул.

Звучало так, словно это была уловка. И Чжэкён на неё повелась.

Боже, не просто повелась, а была одержима ею, и теперь выглядела какой-то озабоченной…

— Я всё ещё очень хочу сделать тебя своей, — Тэхён поспешил успокоить её до того, как она окончательно разочаруется в себе. — Но мы говорили слишком мало для тех, кто прожил вместе целый месяц, и начинать сразу с постели… немного не в моём духе. Надеюсь, ты не против…

— Нет, я не против, — Чжэкён затрясла головой, притворяясь, что ни на что такое не рассчитывала. — Я ведь даже не думала о тебе до сегодняшнего вечера…

— Да, ты сама невинность, я понял, — ответил он, впервые за всё это время опуская взгляд на её грудь и ещё ниже.

Чжэкён просто надеялась, что он не заметил её торчащих сосков и ёрзанья на диване. А ещё того, что она пялилась на него, особенно часто концентрируя взгляд на его губах.

Если не на секс, то на поцелуй она могла рассчитывать?

— Значит, ты здесь как минимум на две недели? — его взгляд вновь вернулся к её лицу.

— Если ты позволишь.

— О, я не просто позволю, я подсчитаю дни, проберусь в твой дом и сломаю там что-нибудь ещё, чтобы тебе не пришлось уезжать отсюда, когда включат воду.

Чжэкён решила подыграть и шуточно изумилась.

— Так отсутствие воды — твоих рук дело?

— Конечно, — Тэхён смеялся, отбирая у неё из рук стакан с кофе, чтобы она не провела всю ночь взбудораженной, а на утро не была сонной и с гудящей головой.

— Кстати, о воде, — Чжэкён поднесла руку к шее, намекая, что её горло всё ещё першит, — можно мне ещё стаканчик?

— Со льдом?

— Да, пожалуйста.

Она замахала рукой перед лицом, показывая, как ей жарко. Но её горящая кожа и пунцовые щёки уже давно сдали её. А ещё сделали в миллион раз привлекательнее. Тэхён едва заставил себя оторваться от её сияющих глаз и красивого лица.

— Одну минутку, — попросил он, вставая с дивана.

Стоило ему только отвернуться, как Чжэкён прерывисто выдохнула, гадая, не было ли чего подмешано в кофе. Она чувствовала себя какой-то пьяной из-за всего происходящего, а если быть точнее — из-за Тэхёна. Он вскружил ей голову, толком ничего не сделав.

Она единственная разгонялась с нуля до бесконечности и не хотела останавливаться, а он тормозил её, будучи слишком галантным.

— Извини, — он так и не ушёл, а теперь зачем-то извинялся, заставляя Чжэкён запрокидывать голову, чтобы выяснить, в чём дело. На первый взгляд не выглядело так, словно он успел что-то натворить. — Я быстро.

Она всё ещё не понимала, к чему были его слова, но собиралась сказать, чтобы он не торопился, и не успела.

Тэхён склонился над ней, запуская пальцы в её волосы и легонько сжимая их на затылке, а его губы буквально столкнулись с её губами. Это было так неожиданно, что Чжэкён растерялась, но Тэхён — нет. На вдохе он втянул её нижнюю губу в рот, слегка посасывая, а потом переключился на верхнюю, целуя нежно, без языка и зубов. Было безумно приятно, но слишком мало — Тэхён отстранился буквально через три секунды.

— Не сдержался, — пожимая плечами и обманчиво скромно улыбаясь, сказал он. — Но до первого официального свидания я так больше не буду. Клянусь.

Из-за этой мелкой шалости он не просто шёл, он летел в кухню. А Чжэкён растекалась лужицей на диване, мысленно спрашивая себя, нельзя ли было считать эти их посиделки первым официальным свиданием, а иначе она так с ума сойдёт. И виной тому будет мамин длинный язык и сладкие речи Тэхёна.

Подумать только, он хотел сделать её своей… Её! Своей! На деле это звучало даже романтичнее, чем в фильмах о любви.

— Твоя вода, — Тэхён подал ей стакан, после вновь присаживаясь рядом и подпирая голову рукой. — Так какие ещё художники тебе нравятся? Можешь перечислить десять самых любых. Или нет, лучше пятнадцать!

Он был готов слушать её всю ночь, навёрстывая всё то, что они упустили в тишине, и смотреть этими влюблёнными глазами, которые обычно от неё прятал. А она была вовсе не прочь говорить и смотреть в ответ с лёгким недоумением. Потому что всё ещё не верилось, что мамино сводничество было не только маминым, а ещё больше не верилось, что оно сработало.