Проект "Шиповник", Глава 4 [Worm]

Глава 4, в которой, возможно, всё ещё ничего не происходит, но Эми сквернословит и много думает
Некогда белая шёрстка слиплась от крови и грязи. Тело стало длинным и вытянутым, изломанный голый хвост щерился осколками костей. Вывалившиеся через порвавшуюся плоть на асфальт развороченные, раздавленные внутренности не сокращались, глаза потускнели, и только сердце пыталось ещё протолкнуть стремительно густеющую кровь по нескольким уцелевшим сосудам.
Эми оглянулась по сторонам. Короткая дорожка крови начиналась буквально в полутора метрах от последнего пристанища животного, сгустки крови и отпечатавшийся в них фрагмент широкого протектора указывали на место старта. Крупная крыса. Ручная? Избавились от ненужной игрушки?
Панацея задумчиво смотрела на практически умершее животное. Стадию агонии оно уже почти прошло, мозг успел получить невосполнимые повреждения из-за кислородного голодания. Будь перед ней человек, и Эми сухо констатировала бы смерть и принесла дежурные сожаления. Мозг, как орган в целом, и как область применения сил в частности, был для неё табу.
Хм...
Поправка. Человеческий мозг.
С животными же ей просто не приходило в голову проводить эксперименты. Может, потому что их было жальче, чем людей, а может, просто потому что таковые ей за время обретения Силы просто не попадались. В самом деле, вспоминала она, отстранённо рассматривая раздавленный полутруп, — ей никто ни разу не предложил поработать с животными или, хотя бы, растениями. Увидели возможность исцеления людей — и за неё сразу же ухватились.
А ещё у Панацеи чесались руки попробовать применить на практике часть умений, настойчиво подсказываемых силой. Стоило ей дать слабину, модифицировав микроорганизмы и грибки для использования под личиной Шиповника, и её дар словно очнулся от спячки. Стоя перед голохвостой жертвой тяжёлого транспорта, Эми видела несколько десятков способов не только восстановить животное, но и улучшить его. Девушка боялась дышать, чтобы не вспугнуть неясные образы, буквально мелькающие перед её внутренним взором: от наделения крысы быстрой регенерацией и живучестью на уровне Бугая 2, до адаптивной метамутации, в том числе контролируемой внешним источником.
Тряхнув головой, Эми вновь осмотрелась по сторонам. Никого. Середина дня, улицы, отдалённые от Набережной и центра, почти пусты. Присев рядом с телом, она без какой-либо брезгливости опустила руку на развороченную грудную клетку. В конце концов, ей ли, практически ежедневно видящей людей в разной степени комплектации и разбора, шарахаться от вида и запаха внутренностей и их содержимого?
Первым делом она нейтрализовала крысиный яд. Зверюшку накормили им, судя по содержимому желудка, вместе со специальной едой для домашних грызунов. Далее восстановила работу сердца и лёгких, вычистила кровеносные сосуды от густой крови.
Мозг... Она не видела его визуально, но интуитивно понимала, что следует сделать, чтобы насытить его кислородом. Работать тут, посреди улицы, она не собиралась, но для этого сначала нужно было собрать тушку обратно.
— Извини, малыш, но тебе придётся сильно похудеть, — прошептала она, чувствуя, как ещё не умершая органика ассимилирует мёртвую, перерабатывает её в строительные материалы, так необходимые для полноценного запуска организма. Усилием воли подавив активность нейронов — животное начинало приходить в себя, — Эми погрузила его в состояние, близкое к медицинскому наркозу.
Взрослый крыс некогда весил без малого полтора фунта, но после восстановления в нём останется едва ли половина одного. Слишком большая потеря органов, а размолотый, растёртый кишечник куда как проще и быстрее вырастить заново, чем попробовать очистить его и привести в порядок.
Пару минут спустя под её пальцами медленно дышал крепко спящий крысёнок с белой, очень чистой шкуркой. Осторожно подобрав меховой комочек, Эми, прижав его к груди, двинулась в сторону Центра. Насколько она помнила, в паре кварталов отсюда должна быть бакалейная лавка.
***
— И как мне тебя назвать?
Эми смотрела на животное сквозь толстое стекло аквариума. Много лет назад, настолько давно, что она едва-едва могла вспомнить сей факт, в нём обитало семейство пёстрых рыбок. Потом рыбки умерли, а аквариум перекочевал в хозяйственный пристрой к гаражу, на самую верхнюю полку, где благополучно и дал пристанище на несколько следующих лет паукам и прочей насекомой живности.
— Джерри? Или, может быть, Стюарт?
Девушка, приоткрыв крышку, высыпала в заранее поставленную миску несколько кусочков нарезанной моркови, сырого мяса и варёной ветчины. Крыс, смерив нечитаемым взглядом количество пищи, вальяжной походкой, переваливаясь с лапки на лапку, двинулся в сторону вкусных запахов.
Физически животное было в полном порядке. Если уж человеку было несложно откатить состояние организма с режима «травма» на режим «всё как раньше», то с небольшими млекопитающими это происходило вообще в мгновение ока. Но особую гордость (и даже без капли страха!) Амелии вызывал факт удачной починки мозга. Ей удалось не только насытить отмирающий орган кровью и кислородом, но также восстановить все ранее разрушенные нейронные связи. Сила давала понимание того, как отследить каждую цепочку нейронов, откуда она идёт, где пересекается с другими, а где даёт побочные нити, где заканчивается, и, самое главное, за что определённая связь отвечает.
А ещё она поняла, что может заглянуть в память существа. Поверхностно, с искажёнными чувствами, — всё же разница между способами восприятия у крыс и людей огромна, — и вот это уже вселяло радость. Радость и страх. Первое — от осознания своих возможностей, второе — от понимания, что если это где-то всплывёт, её карьере целительницы, а то и самой жизни придёт конец.
Сила, словно почувствовав панические мысли Эми, тут же вывалила на неё целый вагон и маленькую тележку возможностей самозащиты: от создания колоний микроорганизмов, постоянно летающих вокруг неё, обладающих целым ворохом разнообразных функций, начиная массовым снотворным и заканчивая пожиранием органики и неорганики, до создания миньонов охраны и сопровождения, адаптивного бронированного биокостюма, многофункциональной живой одежды, вариантов стирания и корректировки памяти... 
Планы, схемы, ветви возможного развития той или иной рассматриваемой формы реализации задумки проносились сквозь мозг Амелии, вытесняя все остальные мысли. Её взгляд метался от нарезанной морковки до крысы, обратно, замирал на миг на горке мяса, чтобы прикипеть к ветчине, и устремлялся за окно, туда, где ветер гнал волны по макушкам изрядно заброшенного газона-переростка.
Есть идея! — фраза, зародившись где-то на периферии сознания, выстрелила в самое сердце разума.
Есть идея!
Есть! Идея!
И мир для Эми померк.
***
Первая мысль, пришедшая ей в голову, была: «Пить!»
В совершенно сухом горле першило, язык казался шершавым, распухшим и неповоротливым, слипшиеся глаза дико чесались, а желудок буквально выдавал протяжные стоны голода.
— Пиздец, блядь, — просипела Эми, пытаясь понять, где она находится, и, заодно, оформить словами весь спектр доступных ощущений. Нельзя сказать, что словарный запас у девушки был мал и скуден, всё же когда через твои руки проходят сотни людей разного социального статуса и происхождения, имеющие опыт работы и жизни в самых неожиданных сферах, при этом эти люди, если в сознании, частенько кричат, рычат, воют от боли, то, хочешь или нет, а багаж ругательств пополнишь. Тем не менее, то, что чувствовала Эми сейчас, ёмко описывалось именно словом «пиздец», к которому очень органичным довеском шло скромное «блядь». Можно было бы, конечно, в конструкцию добавить не менее весомое «нахуй», но ситуация, вроде бы, пока что не набрала критическую массу хтонической необратимости нужной чистоты.
Впрочем, окружающая картина стала немного яснее.
Комната та же, за окном серп луны и звёзды. Вокруг аквариума разбросано несколько пустых упаковок от замороженного мяса. В самом аквариуме грызёт кость основательно добавивший в массе и пропорциях крыс. Грызёт тройной челюстью... Если верхняя осталась почти без изменений, то нижняя разделилась на две половинки. И этим новообразованием животное пользовалось вполне уверенно: язык крыс ни разу не прикусил, а кость под давлением очень подвижных нижних челюстей и слегка изменивших форму зубов буквально таяла, ловко поворачиваемая лапками с ярко выраженным большим пальцем, противопоставленным остальным. Довершал картину хвост, гораздо более тонкий, длинный — и с шипами на кончике.
Эми, почувствовав, что масса окружающей хтони всё же стала критической, схватилась за голову, и, раскачиваясь, зашептала, словно мантру:
— Блядь, блядь, блядь, в Клетку, нахуй!..
— Пиии? — пискнуло проапгрейженное подсознанием Эми животное.
— А чего «пиии»? — спросила Панацея, чувствуя, как горячие слёзы едва ли не обжигают кожу. — Я тебя уделала круче, чем Господь Бог — черепаху!..
Что-то тёплое нежно ткнулось в локоть.
Эми потребовалось почти полминуты, чтобы сообразить, что ничего подходящего по характеристикам рядом с ней не было и не должно было быть. Раздвинув пальцы левой руки, девушка скосила глаз на локоть. Крыс сидел рядышком и, посвёркивая умными глазами, указывал лапкой на закрытую термокружку.
Амелия не помнила, чтобы что-то готовила... С другой стороны, если верить часам телефона, она отсутствовала в состоянии вменяемости почти пять часов. Может, на автомате заварила чай?..
Проморгавшись, кое-как утерев слёзы, Эми сделала несколько глубоких вдохов.
Нужно успокоиться. Собраться с мыслями. Оценить риски. Но сначала — привести себя в порядок. И попить наконец-то.
Осторожно, но без всяко боязни погладив крысу по макушке, девушка дотянулась до кружки и аккуратно сняла крышку. В нос мгновенно ударил бодрящий аромат неопределённого характера, вкусный, буквально ввинчивающийся в ноздри, но никаких знакомых ассоциаций не вызвавший. Осторожно коснувшись пальцем жидкости, Эми зависла, оглушённая получаемой информацией.
Впрочем, было от чего.
Жидкость представляла собой концентрат витаминов, полезных веществ, стимуляторов физического и психического типов, уравновешенный балансирующими веществами... И всё это на основе крепкого сладкого чая и сока из наспех модифицированного побега алоэ вера. В принципе, как подсказала её сила, подойти могло совершенно любое растение, да хоть тот же полумёртвый кактус, что никак не мог отдать свою колючую душу на попечение кактусового бога, и потому влачил своё сомнительное существование в глубине прикроватной тумбочки Виктории, не говоря уж о полудюжине горшочков, что украшали рабочий стол самой Панацеи. Алоэ просто первым попалось под руку, так что, видимо, <i>та Эми</i> тянуться дальше, чем нужно, посчитала излишне трудозатратным делом.
Проморгавшись, девушка осторожно, буквально краешком губ, попробовала свою поделку. По полости рта мгновенно растеклась освежающая прохлада, а пересохшие, едва не трескающиеся губы стали ощутимо мягче. Решившись, Эми сделала полноценный глоток...
И... ничего не произошло.
Эми криво и грустно улыбнулась. Проклятый эффект Мантона и здесь ей сунул палку в колёса. Порой крайне паршиво быть самой стерильной девочкой на Побережье... Вот захочешь взбродриться самодельным энергетиком, а он просто как экзотический чай пройдёт через организм и покинет его естественным путём, утолив только жажду и не принеся ожидаемой бодрости.
— Сама себе аптечкой не побуду, — вздохнула девушка, налив в крышку напиток и пододвинув угощение крысе. — Пей, шерстяной Лазарь.
Животное отказываться не стало и, довольно быстро управившись с жидкостью, уселось на задние лапы, внимательно глядя на Эми. Девушка, задумчиво побарабанив пальцами по подбородку, выпила остатки настоя, радуясь хотя бы унявшемуся царапанью в глотке.
— Всё, буду называть тебя Лазарь, ты не против?
Крыс вполне осмысленно качнул головой.
Панацея напряглась:
— Или меня глючит, или одно из двух. Если ты меня понимаешь, принеси карандаш.
Грызун, сверкнув красными глазами, шустро добрался до настольного органайзера... и завис, рассматривая десяток разнокалиберных карандашей, стоящих вперемешку с шариковыми ручками.
— Любой карандаш, — уточнила Эми. И хлопнула себя по лбу: — Блин, я дура. Карандаш — это палочка из дерева или переработанного пластика, внутри у неё грифельный стержень или уголь.
Она вытащила карандаши, рассыпала их перед крысой:
— Вот это всё — карандаши. А там остались ручки. У них другой принцип работы, внутри есть полый стержень, заполненный чернилами. Понятно?
Кивнув, Лазарь подхватил двуцветный эскизный карандаш и осторожно вложил в руку девушки.
— Охуеть... — выдохнула Эми. — Меня не глючит.
Крепко зажмурившись, Панацея с силой потёрла веки. Интересно, что ещё она успела начудить, пока ловила биоприход?..
Она не сразу заметила, что с её телом происходит что-то непривычное. Увы, эффект Мантона не позволял применить к себе силу, даже её диагностическую часть, поэтому приходилось полагаться на собственные ощущения.
Откинувшись на спинку кресла, Эми ошарашенно ощущала протекающие внутри изменения.
Амелия чувствовала, как тремор и усталость покидают тело, кровь бежит быстрее, а организм наливается бодростью. И, что самое удивительное, эта жидкость игнорировала ограничение Мантона... Что, в свою очередь, подтолкнуло целительницу к новой мысли: зелья, эликсиры, настойки, вытяжки, экстракты, отвары, взвары, другие виды напитков и, возможно, порошки и таблетки. Вещи, которые она может создавать — но почему-то никогда даже не задумывалась об этом.
Впрочем, в многочисленных тестах СКП и Протектората эта тема тоже не поднималась.
Амелия знала, что технари умеют создавать всевозможные специализированные таблетки, начиная от лютых, ломающих физиологию наркотиков, и заканчивая всевозможными стимуляторами и улучшайзерами. В особом морге СКП Бостона она обследовала далеко не одну дюжину трупов жертв и первых, и вторых веществ — умерших от передоза, скрытых побочек или неожиданного взаимодействия с биохимией организма. Эффекты всегда были разными. У кого-то кровь становилась избыточно густой или, наоборот, сверхтекучей, приобретая свойство повышенной проницаемости, отчего бедняга просто истёк кровью не только из естественных отверстий, но и буквально из пор кожи. Другому технарская химия расплавила мозг. Третий решил нарушить правило хорошего диллера и ширнулся собственным наркотиком, под воздействием которого наваял что-то настолько ядрёное, что тело в течение суток распадалось пылью. Военные, как она помнила, едва ли не кипятком ссались, упаковывая вещдоки и урны с останками в контейнеры повышенной защиты. Эми невесело усмехнулась нахлынувшим воспоминаниям: тот труп накинул на девушку ещё почти полтысячи страниц всевозможных подписок о неразглашении.
Может, это было сильно далеко от педагогических приёмов, — регулярно привлекать несовершеннолетнего подростка к работе с трупами разной степени сохранности и комплектности... Но сама Эми не видела в этом ничего плохого. В конце концов, это полезный, пусть и крайне специфичный опыт.
Она была кейпом, и это, как правило, обозначало, что правила жизни простого человека перестают на неё действовать. Многие бросали университеты, даже школу — чтобы полностью посвятить себя бытию супергероем... Или, чаще, суперзлодеем.
Увы, но жить по правилам, которые давала условно светлая героическая сторона, мало кто соглашался. Зачем тебе расширенная страховка, регулярная зарплата, принудительное участие в пресс-конференциях и на всевозможных выставках и съездах, индивидуальная рекламная продукция и многое другое, когда всё можно брать силой, не ограничивать себя рамками приемлемого, допустимого или сопутствующего (привет, Вики!) ущерба, и при этом купаться в деньгах и внимании красивых женщин или мужчин? Если не борзеть и прибиться к кейп-банде, можно прожить достаточно долгую жизнь.
Или очень быстро сдохнуть от случайной пули во время ограбления или в процессе разборок с другими бандитами, наделёнными силами.
Вздохнув, девушка волевым усилием отогнала несвоевременные мысли и прислушалась к себе.
Она чувствовала себя на редкость отдохнувшей, бодрой и полной сил — чего с ней не случалось со времён триггера. Только одно напрягало: ночь на дворе, а утром в школу. Позвонить Кукле и совместно пойти в патруль — уже поздно. Да и злоупотреблять доверием швеи не хотелось, а в одиночку идти — Эми ещё не успела отрастить себе настолько тяжёлые тестикулы. То ли дело с Куклой в обличье Куронэко: рядом с ней напряжённость и стресс как-то сами собой рассасывались, нивелировались, словно кейп генерировала небольшую зону комфорта вокруг себя.
Но это явно не похоже на воздействие сил, да и быстрое самотестирование не дало положительных результатов, хотя рядом с Вики регулярно срабатывало.
Выходит, что сама Кукла принадлежит к тому редкому типу людей, рядом с которыми просто комфортно и уютно. И такую связь надо ценить.
Поёрзав в кресле, Эми поднялась и отправилась на кухню. Как бы ни великолепно она себя ощущала, но точно помнила, что ела до этого только в школе, да в госпитале в кафетерии закинула в себя только чашку кофе и сэндвич. Значит, почти полсуток без еды и, следовательно, материалы для поддержания её в состоянии приподнятого настроения, активности и бодрости организм берёт сам у себя. С одной стороны, это чуть меньше к объёму талии и ягодиц, с другой — в первую очередь расходуется жировой запас из груди, а уменьшать и без того невеликое богатство ей совершенно точно не хотелось. Поэтому нужно было устроить небольшой перекус и, пользуясь случаем, приготовить себе сразу же и завтрак. Всё равно ведь не уснёт ещё долго.
Вскоре она вернулась в комнату, неся с собой тарелку горячих бутербродов, чай и блюдце с нарезкой из сыра и сырого мяса.
— Ешь, Лазарь, — пододвинула она блюдце к мутировавшей крысе.
Тройная челюсть и шипастый хвост, конечно, задают ту ещё атмосферу стрёмного и жуткого, но белая шёрстка, округлые ушки и умные красные глаза перевешивают в плане милоты.
Эми, проглотив первый бутерброд и даже не заметив это, вновь посмотрела на Лазаря:
— Слушай, про карандаши-то я тебе объяснила... Но как ты вообще понял, откуда их надо было достать?
Зверёк сел на задние лапки, забавно огладил мордочку лапками и одной из них легонько постучал себя по голове, а второй указал на Эми.
Девушка задумалась, пока озарение не настигло её:
— Моих рук дело, да?
Лазарь кивнул и развёл лапки в сторону, дескать, деталей не знаю, и утащил очередной, уже не такой горячий, бутерброд на своеобразный стол, в качестве которого использовался сложенный вдвое листок какого-то черновика.
Эми потеряно посмотрела в окно:
— Почему у меня нет дара посткога?..
Лазарь, перед тем как уснуть, показал фокус с маскировкой: челюсти его слиплись, а хвост втянул в себя шипы и вернулся к обычным пропорциям. Даже большие пальцы с едва слышимым щелчком встали на место. Худощавый, средних габаритов грызун стал собой прежним: пухлым, с лоснящейся шерстью, и самым что ни на есть обыкновенным.
Эми надеялась, что вскрывать его никому не придёт в голову, иначе придётся как-то объяснять аномальную анатомию, которую она наворотила в припадке творчества животному: усложнённый мозг, упрочнённые кости, двойной резерв ЦНС, лимбической и нервной систем, эффективно работающий желудок, способный буквально переваривать камень и металлы, а так же несколько желёз и мышечных мешочков, вспоминать о которых не имело смысла, пока их рост и формирование не закончатся естественным путём. Можно было, конечно, аврально вырастить нужное буквально в ручном режиме, но в таком случае подопытный переварил бы сам себя в считанные часы... Но то, что должно было получиться в финале, Панацею определённо радовало. Хотя, конечно, загадывать наперёд — сильно так себе идея.
Зевнув, Эми всё же с неохотой легла спать: вставать через несколько коротких часов... Но день обещал быть загруженным в обычном режиме, и потому ей надо было отдохнуть и восстановить силы.
***
— Привет, Эймс!
Слава, как всегда, являла собой образец концентрированных позитива и беззаботности.
Качество сигнала, конечно, оставляло желать лучшего, всё же веб-камера была достаточно древней, но сердце Эми, дав сбой, тут же застучало часто и счастливо.
— Привет, Викс, я скучала, — увидев, как Виктория улыбнулась на её слова, Панацея стиснула колени — настолько горячая волна зародилась где-то под её рёбрами, и, упав в промежность, взорвалась маленьким солнцем. Эми почувствовала, как её щёки заалели.
— Ты чего красная такая?
— А? Я?..
— Ну не я же, — улыбнулась Вики с той стороны экрана.
— А... Я с пробежки только вернулась, — отмахнулась как от чего-то незначительного Эми, надеясь, что Вики поверит.
Слава вмиг посерьёзнела, подобралась, брови сурово собрались над переносицей, а веки почти скрыли под собой пристальный взгляд голубых глаз.
Не поверила.
— Вид здоровый, мешков под глазами почти нет, улыбаешься широко и легко. Так кто ты такая и что сделала с моей сестрой?!
Вздохнув, Эми наклонилась поближе к микрофону:
— Я хорошо высыпаюсь последние несколько дней, и, раз уж энергии стало хватать, решила пустить в пробежки избыток, вокруг квартала несколько кругов... Знаешь, внезапно — очень бодрит! И вообще, я это я, помнишь, ты Мэнди Колнерс хотела за трусы на флагшток повесить за ремарку о том, что под моими мешками можно школьный автобус спрятать?.. — и, вздохнув, тихо спросила: — Кэрол рядом?
— За пиццей отправилась. Ладно, Эймс, верю — о трусах я только тебе говорила. Так что?..
Эми, потупив взгляд, пояснила:
— Я... эм-м-м... немножко расслаблялась, понимаешь?
— Э... расслаблялась? — Глаза Викки задумчиво приподнялись к потолку, затем зрачки расширились, губы растянула ехиднейшая улыбка, а пальцы рефлекторно обозначили кавычки. — А-а-а, «расслаблялась» А мама всё считала, что ты из детства сразу в менопаузу прыгнешь.
— Викс...
— Да?
— Мне действительно неловко это обсуждать. Даже с тобой.
Блондинка по ту сторону экрана взъерошила шикарные волосы:
— Я же твоя старшая сестричка, Эми. Я всё понимаю. Хочешь, подскажу пару очень забавных приёмов для ситуаций, когда леди совсем одна?
Эми хотела. В идеале — чтобы Виктория показала всё это на себе. Совсем божественно было бы, если бы показала на учебном пособии всё, от и до, в качестве этого пособия назначив саму Панацею. А ещё Эми понимала, что о своих чувствах к сестре лучше не распространяться. И надеяться, что они не перетекут в манию.
— Не надо, Викс, — смущённо улыбнулась девушка. — По крайней мере, не сейчас.
— Оу... Так ты не одна расслаблялась? У моей сестрёнки таки завёлся мальчик? Я его знаю? Вы с ним уже того, активно дружите, или только за ручки держитесь и в щёчку целуетесь? Если что, настаивай на предохранении, можешь из моей заначки взять, у меня в платяном шкафу сверху панелька сдвигается...
— Хэй, Викс! Придержи коней! — Эми чувствовала, как окончательно заливается краской. — Расслаблялась и ладно, все мы человеки. Лучше расскажи, как вы там? У Марка есть улучшения?
Слава, вздохнув, подпёрла подбородок кулачком:
— Сложно сказать. Ему назначили курс мощных таблеток. Вроде папа даже поживее стал, по крайней мере, не залипает взглядом в одну точку на часы.
Эми искренне захлопала в ладоши:
— Это уже супер!
— Мама согласна, поэтому мы тут останемся ещё на две недели минимум... А я к Дину хочу! Мне здесь даже поругаться не с кем!..
Эми подмигнула:
— Прилетите — оторвёшься сполна.
Виктория хитро улыбнулась:
— Я тут в паре бутиков закупилась та-а-аким бельишком, уверена, у Дина слюна долго будет капать! Жаль, не настолько комфортное, как шедевры Куклы... Да, Эймс, я и на тебя взяла пару комплектов, так что не кисни, тоже порадуешь своего мальчика.
Эми спрятала лицо в ладонях, отчётливо ощущая, как наливаются кровью уши:
— Да нет у меня никакого парня, Викс!..
Сестра отмахнулась:
— Ну нет и нет, будет ещё, а пока — себя радуй.
— Не с моей фигурой.
Виктория в ответ только фыркнула:
— Побольше овощей, подналечь на физические нагрузки, снизить уровень стресса...
— Викс!.. — вскинулась было Эми, но тут же опустила плечи. — Во-первых, я, как будущий медик, в курсе, как это реализуется. А во-вторых, меня настигло озарение: то, что я трачу всё своё время на госпиталь, ни разу не сказывается положительно на психике и самочувствии. Поэтому я, в целом, и так уже пересмотрела свой график.
Виктория предвкушающе улыбнулась:
— Хочешь сказать, что теперь по вечерам будем видеть тебя чаще?
— Ну... Да. За исключением совсем тяжёлых, экстренных случаев.
Вики запустила обе пятерни в идеальную причёску:
— Погоди, Эймс. Так ты действительно не шутишь?!
— Ни разу. Я адски устала и чувствую, что ещё немного, и моя гора всё же раздавит мне плечи.
— Ну и правильно, — кивнула Виктория. — Тебя туда загоняют разве? Нет, ты сама ходишь. Добровольно. Даже в договоре, насколько помню, нет ни одного пункта о ежедневной обязательной явке.
Эми склонила голову, пряча краснеющее от стыда лицо за кудряшками:
— Ты права. Я... кажется, я решила, что у героя не может быть личной жизни, — сестра фыркнула, но, прежде, чем успела что-то возразить, Амелия продолжила: — Я уже не знаю, не уверена, сама ли я до этого докатилась, или слова Кэрол настолько сильно повлияли... В общем, я тут поразмыслила, и решила, что тотальная нагрузка, глобальная нехватка времени, постоянный стресс, расшатанные нервы и неиллюзорные шансы к двадцати заработать инфаркт или инсульт... Всё это дерьмо не стоит того, сестрёнка.
Виктория лишь покачала головой:
— Я боюсь, что Кэрол, услышав это от тебя, загонит мою сестрёнку в СКП, проверяться на Властелина/Скрытника.
Эми тяжело вздохнула:
— Ну а что поделать? Посижу в казематах недельку-другую, отдохну. Может, даже высплюсь впрок.
Вики озорно подмигнула:
— Не бойся, я подготовлю почву. Ну, или вместе поедем в подвалы СКП.
Эми с трудом удалось удержать лицевые мышцы от растягивания в пошлейшую улыбку. Как бы она ни отговаривала саму себя, но провести даже пару дней тет-а-тет со сводной сестрой никогда бы не отказалась.
— Хоро... — начатое было слово оборвал на середине крыс, бойко взобравшийся по её плечу и радостно ухнувший в вырез домашней майки. Миг, и Лазарь вынырнул мордочкой наружу, уместившись между чашечками бюстгальтера Эми.
Виктория замерла.
Виктория прищурилась.
Виктория неверяще тряхнула головой и сделала глубокий вдох...
...Но, вопреки ожиданиям Эми, вместо крика она издала писк умиления:
— Эми, что это за белоснежное чудо?!
— Ну... Его кто-то выкинул, а я подобрала.
— А как со здоровьем?
Эми с упрёком посмотрела на сестру:
— Не сложнее человека, Вики. Да, он на момент, когда я его нашла, был серьёзно травмирован, но я его всё же выходила, подлечила.
— У него уже есть имя? Стюарт? Джерри?
Целительница рассмеялась:
— Я эти же варианты с самого начала хотела. Но потом сгоряча назвала Лазарем, и он не отказался. Символично, опять же: типа, для старой жизни он умер, но со мной он начинает новую. С чистого, так сказать, листа.
Вики, улыбаясь, закатила глаза:
— Ох уж эти ваши слои символичности, ирония, потайные смыслы... Ты решила пойти по стопам Кристал?
Эми прищурилась:
— Вижу, ты не особо высокого мнения о своей лучшей кузине?
— Брейк, брейк, — рассмеялась Виктория. — Она клёвая. Но слишком уж в учёбу ушла.
— Она девочка взрослая, — пожала плечами Эми, — сама в состоянии решать, что ей нужнее, супергеройство или самореализация другими методами.
— Зануда ты, — фыркнула Вики. — Ладно, мама скоро вернётся, а я кофе даже не заварила ещё. В общем, не трясись, я поговорю. Пока-пока, люблю!
И разорвала соединение, не услышав робкое ответное «И я тебя...»
Амелия посидела несколько секунд, рассеянно глядя на сообщение о разрыве соединения, а после с силой потёрла глаза.
— Офигеть, — поведала она потолку, откинувшись на спинку кресла. — Кажется, это был самый откровенный и содержательный разговор за последние пару лет.