Тёмный Хогвартс. Третий курс. Глава 5. Думать и подслушивать

— Добро пожаловать в дом семейства Блэк, Гарри, — сказал Регулус Блэк, когда они все вместе переместились из платформы девять и три четверти.

Сириус Блэк — его крёстный — засеменил на выход из дома, и дверь магическим образом открылась перед ним, пропуская волшебника в обличии собаки на улицу.

— Мелвин, проводи нашего гостя и покажи его спальню.

— Да, отец, — сын Регулуса кивнул и направился по основной лестнице на верхние этажи. — Идём, Гарри.

Гарри уважительно поблагодарил за гостеприимство главу семейства, схватил свой чемодан и поторопился за своим проводником. Ему было неловко вот так вот появляться на пороге незнакомого дома, и оттого он был немногословен и застенчив.

Поднимаясь по первому пролёту, Гарри во всю глазел на настенные украшения в виде голов домовых эльфов.

«Они охотятся на домовых эльфов? И выставляют их головы как трофеи? Какой ужас!», — проносилось в голове у мальчика. Реальность научила его делать самые негативные выводы об увиденном, чтобы не проморгать новую опасность, которую можно было ожидать откуда угодно.

— Это слуги нашей семьи, что давно погибли, — будто бы читая его мысли, ответил ему шедший впереди Мелвин. — Для них является честью оказаться на этой стене — это означает, что служба их была безукоризненной.

Гарри немного успокоился, когда услышал, что это всего лишь мрачноватая традиция волшебников. Но всё равно — головы живых разумных существ, по мнению мальчика, ничьи стены украшать не должны.

Поднимаясь по лестнице, Гарри вдруг отчётливо понял, что эти летние каникулы пройдут под эгидой одиночества.

Он привык, находясь в школе, держаться за своих друзей. Лишь они давали ему надежду, поддерживали при потрясениях и помогали не сойти с ума, уподобившись преподавателям Хогвартса.

В конце второго курса, куда бы не глядел мальчик, он видел лишь недоброжелателей.

С одной стороны был Дамблдор — могущественный волшебник, что превратил школу, в которой Гарри учился, в смертельно опасный полигон. Директор по какой-то причине считал, что Гарри является его слабым местом. Что, если убить мальчика, то и сам он падёт вслед за ним.

И одновременно с этим Дамблдор запросто кидал мальчика наравне с остальными учениками в самую топку страха, боли и опасности. Он заявлял в конце первого курса, что Волан-де-морт жаждет его убить, но потом подкидывал дневник с Тёмным Лордом сначала его лучшему другу Кайлу, а потом и Невиллу.

Гарри не понимал, что и по каким причинам делает Дамблдор. Большую часть времени он и вовсе считал того опаснейшим безумцем. Но в одном Гарри был уверен точно — директор явно не являлся его другом. Никто из взрослых не являлся, на самом деле.

С другой стороны был Волан-де-морт. Явный противник Дамблдора, который жаждал убить Гарри, дабы ослабить и победить своего визави. Или не противник? В тот момент, когда Невилл, порабощённый Тёмным Лордом, сбегал из школы, то обронил напоследок что-то про условия сделки, которые он выполнил. Значило ли это, что они сотрудничают? И перестают ли они от этого быть врагами?

Кайл говорил, что вряд ли это было показной враждой. Слишком много смертей, слишком бессмысленно заниматься подобным, когда в твоих руках сосредоточена власть целой страны. Его друг считал, что скорее Дамблдор подобно демиургу управляет не только учениками, преподавателями и Министерством Магии, но и побеждёнными врагами, используя тех в хитросплетённых интригах, до смысла которых ребятам дойти никак не получалось.

Но и в случае Волан-де-морта, при всех вопросах и загадках Гарри определённо точно имел заклятого врага, что убил его родителей и обязательно попытается убить его самого.

Вот и получалось так, что пока сильные мира сего либо использовали мальчика как марионетку, либо старались отправить в мир иной, лишь друзья Гарри были на его стороне и не желали тому зла. Кайл, Рон, Гермиона, Симус, другие однокурсники — ко всем им он за два года в Хогвартсе сильно привык и считал, что может положиться на друзей во всём.

Однако сейчас Гарри предстояло провести летние каникулы без них. И не абы где, а в доме семейства Блэк. С незнакомыми ему волшебниками. С людьми Дамблдора. С крёстным, что постоянно был в форме собаки и при первой их встрече выглядел настолько ужасающе, что Гарри чуть не грохнулся в обморок — окружающая обстановка Запретного Леса и находившийся рядом директор этому всячески способствовали.

— Мы будем писать друг другу, Гарри, — подбодрял его Кайл, когда они ехали в поезде после окончания учебного года. — Сейчас такая неразбериха, что тебе просто нужно никуда не высовываться, никого не бесить и на всякий случай держать мантию-невидимку поблизости.

Маглорождённым ребятам повезло — они отправлялись к летнему опекуну все вместе. а ещё с ними был Кайл, который никого в беде не бросит.

То, как его друг погнался тогда за Тёмным Лордом... Как не раздумывая бросился догонять могущественного волшебника, дабы спасти Невилла... Гарри воочию увидел, насколько героический у него друг, и отправился следом на метле, как только смог избавиться он заклятия, что прилепило его к стенке.

Кайл был другом, которого Гарри безмерно уважал. Он старался на него равняться, прислушивался к его советам и, сам того не зная, готов был ввязаться следом за ним в самую опасную авантюру, которую только мог вообразить.

Кайл был лидером, которым Гарри бы никогда не стал.

И когда его лучший друг рассказал об идее создать в школе собственный клуб, Гарри согласился одним из первых, хоть и понимал, что тогда придётся отказаться от Квиддича.

Гриффиндорская команда летунов общалась с ним вполне себе хорошо и доброжелательно, но у всех их не было одного важного качества. Они не стояли друг за друга горой, не были готовы к риску огрести или вляпаться в неприятности, не собирались всеми силами защищать своих одноклубников от угроз школы и преследовали лишь свои собственные интересы.

Так, по мнению Гарри, было во всех клубах, разве что кроме Клуба Директора, в котором ученики были настоящими фанатиками и были готовы на риск, но не ради других одноклубников, а ради самого Дамблдора.

И когда Волан-де-морт убил семерых студентов во время своего побега, страх и гнев учеников вылились на них — на соседей по комнате Невилла, что не заметили подмены.

«Только вот именно мы-то и раскрыли Невилла! Нашли убийцу, как того и требовал Дамблдор!»

Однако, студенты Хогвартса были иного мнения. После этого события стало понятно, что в других клубах — даже самых престижных по типу дуэльного или команды по Квиддичу — они не получат ту поддержку, на которую рассчитывали. Выход был только один из заключался он в создании своего клуба, наперекор всем остальным. Проблем это сулило превеликое множество, но Гарри верил в силу духа их компании и надеялся, что всё получится.

«Мы уже будем третьекурсниками. И дадим отпор любым ученикам, что решат нас задирать», — храбрился Гарри, морально готовясь к третьему курсу учёбы в ещё большем окружении недоброжелателей.

— Вот и твоя комната.

Гарри посмотрел на говорившего мальчика, а потом перевёл взгляд на обычную комнату с небольшим комодом, кроватью с прикроватной тумбой, столешницей и стулом у окна.

— Прости? — вырвалось у него.

«Точно. Я в доме Блэков, а Мелвин повёл меня на верхние этажи — показывать комнату, где я буду жить на каникулах», — сообразил Гарри, возвращаясь в реальность.

— Ты в норме? — спросил у него ребёнок Блэков.

— А... Да, я просто немного... Потерялся в мыслях? Задумался, в общем, — отмахнулся Гарри, будто это было пустяком. Однако, раньше он не витал в облаках настолько, чтобы потеряться в пространстве и времени.

Мальчишка же, стоит отдать ему должное, не купился на проявленную легкомысленность и подозрительно посмотрел на Гарри:

— Да?! И когда ты задумался?!

Гарри немного смутило то, в каком тоне Мелвин задал вопрос. Для своих одиннадцати лет он звучал достаточно резко, но Гарри всё же был здесь на птичьих правах, да и к тому же в добровольно-принудительном заключении, так что ответил как есть:

— Ну... Думаю, когда мы поднимались по лестнице, а что?

— Сразу? Или на втором этаже? — продолжил допрашивать его Мелвин.

— На втором, вроде бы. А что случилось? Ты можешь сказать?

Но вместо ответа Мелвин лишь сделал грозное лицо и во всю мощь своих детских лёгких крикнул:

— КИКИМЕР!

Миг, и перед Гарри прямо в воздухе появился домовой эльф. Он был укутан в грязную замшелую простыню и смотрел исподлобья своими глубоко посаженными глазками — недовольно и, казалось, даже враждебно.

— Молодой хозя-яин зва-ал Кикимера и Кикимер пришё-ёл, — гнусаво пророкотал эльф.

— Что за дела, Кикимер?! Ты опять начудил со своей «философской лестницей»?!

— Мыслитель видит свои действия как эксперименты, а вопросы — как попытки что-то выяснить. Успех и неудача для него — прежде всего ответы, — продекларировал домовик.

Гарри ничего не понял, а вот Мелвин ответил сразу же:

— Это не значит, что можно погружаться в свои раздумья прямо на лестнице, да ещё и втягивать в это наших гостей!

— Быть великим — значит давать направление, — ответил Кикимер.

— Нет, Кикимер! Отец уже говорил с тобой на этот счёт!

— Преимущество плохой памяти состоит в том, что одними и теми же хорошими вещами можно несколько раз наслаждаться впервые.

Мелвин закатил глаза:

— Только не придуривайся, будто забыл о том разговоре. Убери чары немедленно!

— Чем выше мы взлетаем, тем меньше мы видим тех, кто не может летать, — ответил домовик с нотками вселенской грусти в голосе и исчез.

— И чтобы без новых чар, Кикимер! — прокричал ему вслед Мелвин.

— Поистине, человек — это грязный поток, — эхом прозвучал голос домового эльфа отовсюду одновременно.

— Поток?! Ах, поток! Ну всё, я расскажу отцу! Может теперь он наконец-то тебя выгонит...

Гарри окончательно запутался в столь необычном диалоге между Мелвином и Кикимером.

«Какой ещё поток? И причём здесь полёты?»

— Не обращай внимания, — обратился к нему мальчик, когда перестал костерить домовика. — Ты, наверное, ничего не понял, да? В общем, ты попал под чары нашего домовика Кикимера, которого видел только что. Он любит поразмышлять о вселенной и всё такое, а ещё говорит постоянно мудрёными фразочками. Я всю жизнь учусь понимать, что он имеет ввиду за своими кружевами из слов. Ну так вот, чары эти погружают людей в глубокие размышления на самые разные темы. Я вот недавно тоже попался и почти три часа думал о том, какое мороженое вкуснее — фисташковое или шоколадное, представляешь!

— Эм... А сейчас я ещё подвержен им? — спросил Гарри с опаской. Он очень не любил находится под какими бы то ни было чарами.

— Не-а, они работают только на лестнице — со второго этажа и по четвёртый. В общем, за домовика я приношу свои извинения — он у нас чудаковатый, как ты мог заметить.

Экспертом по определению чудаковатости домовиков Гарри себя не считал. Единственная встреча с домашним эльфом до этого у него проходила лишь в разгар Хеллоуина на втором курсе, да и там домовик пытался покалечить учеников, пока его не раскрыли — вряд ли это можно было назвать адекватным поведением.

«Если и есть нормальные домовые эльфы, то я пока что таких не встречал. А до тех пор предпочту считать всех их психами и, желательно, держаться от них подальше», — подумал Гарри.

— Ну... Ладно, наверное. Ничего же страшного не произошло, да? Кстати, а почему он у вас такой?

— Мне не говорят, — я обидой в голосе ответил Мелвин. — Отец лишь сказал, что Кикимер когда-то его дважды здорово выручил, и оттого стал вот таким. Собственно, именно поэтому он его и не прогоняет — позволяет жить в доме и мыслить о судьбах мира. А мне, между прочим, пришлось пить то отвратное зелье, чтобы не попадать в его ловушки! — возмутился мальчик. — Ладно, проехали, — он, видимо, понял, что его обида прозвучала слишком по-детски и поспешил сменить тему, — как тебе твоя комната?

Гарри ещё раз осмотрел помещение. Самое обычное и ничем не примечательное.

— Выглядит... Довольно уютно, — попытался он подобрать подходящие этикету слова.

— Да ладно, скука смертная, а не комната, — Мелвин усмехнулся. — Но мы можем её обустроить, если хочешь. Пойдём, покажу свою комнату и некоторые прикольные магические штуки. Хочешь?

— Да, давай, — сразу же согласился Гарри, заинтересованный магическими приблудами.

Он закатил свой чемодан под кровать и вышел из комнаты вслед за Мелвином. Им пришлось спустится по лестнице на третий этаж — именно там находилась комната мальчика — и никаких желаний погрузиться в пучины сознания у Гарри не возникло.

— Опять заколдованные лестницы, прямо как в Хогвартсе, — пробурчал Гарри еле слышно.

Однако, Мелвин его услышал:

— Что, в Хогвартсе на лестницах наложены какие-то чары?

— Да там... Ой, — Гарри закрыл ладонью рот.

«Я совсем забыл! Мелвин же поступает на первый курс! Мне категорически нельзя ему ничего говорить о школе! Мистер Блэк же предупреждал об этом ещё при первой встрече на платформе!»

— А, точно, забудь, — сказал Мелвин и потерял к сказанным Гарри словам всякий интерес. Или умело притворился, что потерял.

«Он знает, что мне запрещено с ним об этом говорить? Или Мелвин просто проявил вежливость из-за моей реакции?», — размышлял Гарри, следуя за сыном Блэков.

Вскоре они попали в комнату Мелвина. Она не шла ни в какое сравнение с комнатой Гарри: само помещение было куда больше; на стенах висели зачарованные анимированные постеры; одеяло не лежало на кровати, а парило в воздухе в нескольких дюймах над матрасом; в большом шкафу-трансформере что-то пощёлкивало, а сам он умело переставлял свои отсеки с разными вещами; лампа на потолке светила переливающимся неоновым светом и перемещалась по нему со скоростью летящего заклинания.

— Ва-а-ау! — восхищённо высказался Гарри, разглядывая столь необыкновенную комнату.

— Я всё сам здесь обустраивал, — сказал с гордостью Мелвин. — Ну, может, мама немного помогала. Но в основном я сам!

До этого Гарри был в магическом доме лишь однажды — в прошлом году, когда август-месяц они провели в Норе. Но там во всём здании и близко не было столько волшебных штук и примочек, что находились в одной лишь комнате Мелвина.

— Круто, да? Я просто обожаю заполучать разные зачарованные вещи, и родители меня с этим балуют. У меня есть друг, который живёт в мире маглов — представляешь, у них там ничего магического нет! Только э-лек-три-чес-тво, — произнёс Мелвин по слогам слово, которое сам Гарри прекрасно знал.

— Я сам вырос в доме маглов, — пожал он плечами, продолжая с интересом рассматривать содержимое комнаты мальчика.

Его взгляд переместился на квадратную каменную тумбу, что стояла у большого зеркала. Прямо на ней лежала газета «Ежедневного Пророка». Гарри вздрогнул, когда увидел колдофотографию его школы на титульной странице и устрашающий заголовок:

— Ты... Читаешь газеты? — спросил Гарри нервно. Он не знал, как принято в семьях волшебников скрывать от детей информацию об опасностях Хогвартса. По крайней мере Джинни Уизли никаких газет читать не позволяли, да и она сама к этому не стремилась.

«Он же догадается, что что-то здесь нечисто по одному лишь этому заголовку... Или Мелвин уже знает?»

— Их читает отец, а я так — уношу, бывает, интересные экземпляры к себе, — ответил беззаботно мальчик.

Гарри показалось, что беззаботность эта была наигранной. Он хотел расспросить Мелвина поподробнее о его мыслях касательно возвращения Тёмного Лорда, но так и не решился этого сделать.

«Как с ним общаться, не затрагивая школу Хогвартс? Это очень сложно. Мне необходимо тщательно выбирать темы для разговора, чтобы не заработать себе проблем. Мистер Блэк вряд ли будет доволен, если я своим длинным языком устрою мальчику лишних проблем при поступлении».

Мелвин вновь очень чутко понял мысли Гарри и переключился на магические изобретения. Он показал ему глубокую миску из непонятного металла, которую можно было надеть на голову и она каким-то образом делала случайную причёску, что было довольно весело. Потом Мелвин мельком продемонстрировал большое человеческое ухо из какого-то пластичного материала, из которого можно было услышать различные незнакомые голоса. После Мелвин и вовсе взмахнул своей палочкой и шкаф-трансформер окружил их со всех сторон и создал импровизированную версию эдакого шалаша, в котором они смогли посидеть и познакомиться получше.

Гарри проникался симпатией к единственному сыну Блэков. Пусть он и был на два года младше его самого, но Мелвин компенсировал свой возраст довольно глубокими познаниями в магическом мире, задорным характером и доброжелательным настроем по отношению в Гарри.

«Кажется, если я найду здесь нового друга, то каникулы будут не такими уж и плохими», — решил Гарри, слушая в пол уха о том, как Мелвин рассказывал о прочих магических штуках и показывал их работу.

Заселение в дом Блэков прошло успешно.

***

Плохой сон разбудил мальчика спозаранку.

«Опять мистер Дурсль... Хруст его головы такой противный...», — думал Гарри, вспоминая, как два года назад к ним домой наведался безумный великан Хагрид.

Именно тогда мечты о сказке спрятались глубоко внутри, а отрезвление настигло мальчика наравне с ночными кошмарами, которые возникали по нескольку раз в неделю.

Гарри открыл глаза и увидел за окном предрассветное утро, на которое так же смотрел его крёстный. Сириус будто почувствовал, что он проснулся, и повернулся к нему, взирая на него своими собачьими глазами.

Выглядел его крёстный не так, как во время их первой встречи — шесть его не походила на стекающую нефть, глаза не отдавали кроваво-красным оттенком, а хвост не был раздвоенным. И аура — не было того страшащего чувства, от которого кровь стыла в жилах.

Каждый день Гарри ложился спать у себя в комнате в одиночестве. И каждый раз он просыпался, а Сириус Блэк был рядом — то ли охранял его, то ли просто любил смотреть именно в это окно по утрам.

Поначалу Гарри было жутко неловко — мало того, что они совсем не знал, как ему общаться с крёстным отцом, находящимся в форме животного, так ещё и его крохи личного пространства постоянно нарушались Сириусом. Но потом ничего, привык и стал даже желать ему доброго утра, на что собака постоянно лишь фыркала и уходила прочь — бродить неподалёку от дома, охраняя его от незваных гостей.

Пару раз Гарри забывал, что перед ним человек и норовил погладить его вьющуюся шёрстку или почесать за ушком. И только потом себя одёргивал и ещё больше смущался.

«Чесать за ушком у взрослого опасного волшебника... Как бы потом мне не понадобился новый охранник, защищающий от охранника старого», — костерил себя в те моменты мысленно Гарри.

Дни в доме Блэков проходили неплохо. Не «вау!» и не «лучше уж в Хогвартс», а где-то посередине между этими крайностями. Были дни, когда они с Мелвином весь день проводили вместе за каким-нибудь очередным дурачеством или игрой с его магическими штуковинами, которых у него, казалось, было бесконечное количество. А иногда Мелвин покидал дом с матерью или отцом, и Гарри оставался совершенно один в большом мрачноватом доме, наполненном магией и секретами тёмного семейства. Его же никуда не выпускали по соображениям безопасности, отчего дни взаперти тянулись долго и утомительно.

В газетах, которые он по цепочке получал от Мелвина, заглавной до сих пор оставалась тема возвращения Тёмного Лорда. Министерство Магии давало многочисленные комментарии, выражало озабоченность вернувшейся угрозе их существования под пятой Дамблдора и даже создало специальный отдел Аврората по поимке «врага волшебного мира №1». Даже Регулус Блэк периодически приходил со своей работы чересчур нервным и чем-то озабоченным, что не ускользало ни от внимания Гарри, ни от его сына Мелвина.

Волан-де-морт своим кровавым возвращением наделал множество шума в Магической Англии. Только вот Гарри не понимал, зачем это Дамблдору.

«Он сам запустил эту кампанию по нагнетанию паники. И, как всегда, мотивы директора покрыты завесой тайны».

Гарри не говорил никому из семьи Блэков о том, что Дамблдор сам поспособствовал возвращению Волан-де-морта из мира мёртвых. Да и вообще ни с кем не делился подобными мыслями, как и советовал Кайл. Вряд ли он узнает что-то новое или откроет кому-то глаза, а вот заработать себе неприятностей вполне способен.

«Быть может все и так знают или хотя бы подозревают, что Дамблдор к этому причастен. Но так как волшебники находятся под его абсолютной властью, роптать или устраивать заговоры попросту боятся».

На самом деле, в те дни, когда Мелвина забирали во внешний мир, Гарри оставался в доме не совсем один. Частенько его компании искал домовик Кикимер, что по какой-то причине втемяшил себе в голову необходимость поделиться с Гарри некой вселенской мудростью.

«Когда спариваются скепсис и томление, возникает мистика», — отвечал ему Кикимер, когда Гарри хотел поинтересоваться, каким образом колдуют домовые эльфы. «Героизм — это добрая воля к абсолютной самопогибели», — твердил он на вопрос о том, что с ним случилось и по какой причине. «Настоящий философ боится быть понятым более, чем быть неправильно истолкованным», — говорил домовик на любой уточняющий вопрос про то, что он имел ввиду своим прошлым высказыванием.

Гарри путался. Гарри заходил в мыслительные тупики. У Гарри начинала болеть от домовика голова. Гарри начал подозревать, что настоящая цель Кикимера — это свести его с ума.

В итоге он просто перестал у того что-либо спрашивать, а при появлении на лестнице новых чар, погружающих мальчика в раздумья, Гарри сообщал об этом мистеру Регулусу, который проводил с домовиком беседу, но неизбежно спускал проделки домовика с рук. С маленьких когтистых рук.

Спасала Гарри от периодического одиночества переписка, которую они довольно скоро завязали с Роном при помощи филина семейства Уизли. Сова Блэков улетела с письмом Кайлу и пока что так и не вернулась, поэтому переписываться он имел возможность только с одним из своих друзей.

Сегодня же был знаменательный день — у Кристин, матери Мелвина, был день рождения и в доме ожидали гостей. Всего парочку, как сказал им Регулус, намекая на присутствие в доме Гарри, которому во всей этой неразберихе многие могут желать зла.

Но всё же даже несколько новых волшебников могли скрасить для Гарри одинаковые будни в доме Блэков. Он даже не знал до конца, чего испытывает больше: интереса от предстоящего знакомства с новыми волшебниками или страха, что эти самые волшебники могут выкинуть что-нибудь неординарное и опасное.

«Кристин, Регулус и Мелвин за эти недели показались мне вполне адекватными людьми. Надеюсь, что и их друзья будут хотя бы немного на них похожи. Плюс, я наконец-то познакомлюсь с тем другом Мелвина, о котором тот постоянно говорил, но при этом почему-то не хотел упоминать его имени».

Утро и день прошли в приготовлениях к празднику. Миссис Блэк вовсю занималась подготовкой праздничного стола, а помогала ей домовичка по имени Венди, которую Гарри за всё время нахождения в доме видел от силы несколько раз. Мистер Регулус отлучился по делам и вскоре вернулся, зато Мелвин был полон сил и энергии, так что Гарри оставшееся до празднества время проводил с ним, как это обычно и бывало.

И вот, обеденный стол ломился от великолепных блюд магической кухни, сам дом был оформлен по-праздничному в традициях волшебников, а семейство Блэк вместе с Гарри стояли у входной двери и ждали гостей. Лишь Сириуса не было рядом с ними, да и Кикимер опять где-то бродил.

Звук аппарации подсказал, что кто-то появился прямиком у крыльца дома. Вскоре раздался стук и миссис Блэк поспешила открыть дверь.

— Нарцисса, Люциус!

— Кристин! С днём рождения!

Другое семейство волшебников зашли в дом, а к нему с Мелвином подошёл знакомый Гарри мальчик.

«Драко?!», — удивился Гарри. — «Но что он тут забыл?»

— Мелвин, привет, — поздоровался Драко. — Поттер, — он кивнул и ему.

— Вижу, вы знакомы. Прости, Гарри, что не сказал тебе. Просто я слышал, что на первом курсе у вас возникли определённые... Разногласия, — сказал ему Мелвин.

«Да, на первом курсе во время прохождения испытания Драко повёл себя как настоящий эгоист и трус. Но второй курс показал, что он не такой уж и плохой, и даже Рон после дуэльного турнира отзывался о нём положительно».

— Малфой, — Гарри вернул мальчику кивок. — Обычные школьные трения, Мелвин. Сейчас между нами нет вражды, — ответил он Блэку. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — переключил Гарри внимание на Драко. — Так вот о ком говорил Мел... Я не знал, что ты живёшь в магловском мире.

Было заметно, как скисло выражение лица Драко, когда Гарри озвучил этот факт.

«Это его больное место? Интересно, почему?»

— Отец говорит, что жизнь умеет преподносить сюрпризы. А вот, кстати, и он идёт, — ответил Драко.

— Гарри Поттер, — Малфой-старший подошёл и стал с интересом разглядывать Гарри. Глаза его были прикованы к шраму мальчика, из-за чего тот порядком смутился.

«Я знаю, на чьей стороне были Малфои во времена гражданской войны. И почему только им позволили придти сюда? Неужели от них нет никакой опасности?»

— Это я, сэр, — ответил он спустя время.

— Драко много о тебе рассказывал.

— Хватит, Люциус, — ситуацию спасла миссис Блэк. — Не смущай мальчика. Пойдём лучше к столу!

Две семьи волшебников устроили застолье, а Гарри на нём чувствовал себя какой-то диковинной зверушкой, которую отец Драко будто бы хотел заполучить себе в коллекцию — именно с таким взглядом он его рассматривал.

Ужин прошёл, однако, неплохо. Гарри и Драко поочерёдно болтали с Мелвином, а потом как-то так получилось, что и друг с дружкой они разговорились. Всё же мальчиков связывали многие события в Хогвартсе, пусть школа в общении и не упоминалась, так как будущий первокурсник Мелвин Блэк находился поблизости.

После праздничного ужина взрослые разговорились на «взрослые» темы, а Мелвин предложил пойти к нему в комнату. Драко согласился, а Гарри ничего не оставалось, кроме как присоединиться к компании мальчиков.

— Я слышал, что Гарри, Рон, Симус и Гермиона покидают Дуэльной Клуб. Это правда, кто Кайл создаёт свой? — шепнул ему Драко, когда они поднимались наверх, а Мелвин задержался, разговаривая со своей мамой.

— Допустим. А что? — ответил неопределённо Гарри.

С планом по привлечению людей в новый клуб они собирались разобраться по пути в Хогвартс или в августе, если получится провести последний месяц всем вместе.

— Ты, значит, тоже покидаешь команду по квиддичу? Не боишься, что это не понравится старшекурсникам? — Драко повёл плечами. — Идти против статуса-кво не лучшая идея, как по мне.

— Кайл знает, что делает, — ответил Гарри безапелляционно. — И я готов к трудностям. Все мы готовы, зато будем действовать сообща и прикрывать друг друга.

— Твоя правда, — подозрительно быстро согласился с этим Драко. — Я даже подумывал покинуть свой клуб, дабы присоединиться к вам. Если пустите, конечно.

«Он... Что?!»

— Эм... И с чего такое решение? Ты же с нами не общался почти никогда.

— Зато наблюдал со стороны. Знаешь, кто чаще всего гибнет в Хогвартсе? Одиночки. А у вас взаимовыручка такая, которой многие старшие курсы позавидуют. Это ценно, на самом деле, пусть и как по мне Кайл слишком торопится противопоставить своё виденье сложившемуся укладу вещей. На третьем курсе мы ещё слишком слабы и безвольны, чтобы идти против системы.

— И сколько из нас погибнет, прежде чем мы доберёмся до старших курсов? — ответил злобно Гарри. — Кайл всё делает правильно. Он делает хотя бы что-то для нашей защиты, в отличие от старшекурсников.

— Сам знаю. Их обвинения насчёт Лонгботтома... Знаешь, многие понимают, что вы не причём. И я знаю, что Голден искал убийцу куда как активнее, чем все остальные. Самые же громкие ученики несправедливы по отношению к вам, — сказал Драко, после чего ускорился, заканчивая тем самым мимолётный разговор.

«Если я от кого и ожидал услышать подобные слова, то уж точно не от Драко... Надо передать его слова Кайлу при встрече — может, чем чёрт не шутит, и правда дать ему шанс и принять Драко в наши ряды? На какой-нибудь испытательный срок, в случае если он опять решит что-то выкинуть».

В комнате у Мелвина они пообщались на пустяковые темы ещё с час. А потом Драко и Мелвин как-то хитро переглянулись, и Драко сказал лишь:

— Проверь.

Мелвин ринулся в свой шкаф, и достал оттуда металлический треугольник, после чего стал к нему прислушиваться.

— Они в кабинете, вдвоём, — ответил он взволнованно.

«О чём они вообще говорят?»

— Поттер, — сказал с интригующими нотками Драко, подойдя к нему поближе. — Есть предложение. Ты не рассказываешь нашим родителям о небольшой хитрости, а взамен сможешь к нам присоединиться.

— Эм... О чём вы вообще? Какая такая хитрость?

— Ты сначала пообещай, что не будешь трепаться, а потом уже узнаешь, — нетерпеливо ответил Малфой.

— Это опасно? — задал Гарри самый главный вопрос.

— Нисколько, — пожал плечами Мелвин с хитрой улыбкой. — Но очень полезно.

— Тогда я в деле, — кивнул мальчикам Гарри после недолгих раздумий. Слишком уж они его заинтриговали, чтобы отказаться узнать про их задумку.

«При самом плохом сценарии ничего не мешает мне просто сказать обо всём мистеру Блэку», — решил Гарри, хоть и возможная необходимость нарушить обещание его немного покоробила.

— Тогда давай послушаем, о чём говорят взрослые, — сказал с предвкушением Драко и направился вместе с Мелвином к тому огромному уху, из которого иногда слышалась чья-то речь.

Младший Блэк повозился со своим магическим артефактом, что-то в нём нажал и из ушной раковины послышались два взрослых голоса, что разговаривали друг с другом.

«Это мистер Блэк и мистер Малфой!», — ошарашенно понял Гарри. — «Они их подслушивают! Но... Мелвин же может таким образом всё разузнать про Хогвартс!»

Вдруг, всё встало на свои места. Ежедневный Пророк, который читает мальчик. Теперь вот это... Гарри отчётливо осознал, что обычный ребёнок бы до такого не додумался, да и подслушивающий артефакт бы ему никто просто так не купил.

«Это означало только одно — мистер или миссис Блэк намерено предоставили своему ребёнку возможность разузнать ту информацию, которую напрямую передавать было запрещено. Они готовили своего сына к школе, но действовали хитро и замысловато, дабы всё выглядело так, будто бы их сын сам обо всём догадался...»

— Смотрю, твой старший братец не захотел присоединиться к нашей компании, — отчётливо прозвучал голос Люциуса Малфоя прямиком из магического уха.

Драко глянул на Поттера и обратился в слух.

— Ему больше по душе компания фанатиков, в которой он пропадал все эти годы. Меня он еле выносит — старается бывать в доме как можно реже. А уж с тобой на пару, Люциус... Сам понимаешь, — ответил Малфою Регулус Блэк.

— Довольно редко выходит так, что они сидят в кабинете отца вдвоём, да ещё и подвыпившие, — сказал между тем Мелвин, обращаясь к Гарри. — В таких случаях можно узнать много интересного.

— Но разве мистер Блэк не должен учитывать, что ты можешь его подслушать? Или кто-то другой? Должны же для приватной беседы накладываться какие-нибудь заглушающие чары? — спросил у ребят Гарри.

— Он не знает, что кусочек второго уха спрятан и в кабинете, — отмахнулся Мелвин. — А раз он там, то многие чары бесполезны, так как звук проходит через артефакт.

— Проверено, Поттер, — кивнул, подтверждая слова мальчика, Драко.

— Как обстоят дела в мире маглов?

Троица мальчиков прекратила разговаривать и стала прислушиваться к тому, о чём говорят взрослые.

— Как и всегда — подбираем объедки, оставшиеся от магической стороны бизнеса. Такими темпами и с аппетитами Министерства скоро неподконтрольных волшебникам предприятий и вовсе не останется.

— Ты же знаешь их политику.

— Поэтому и не возникаю, лишь наблюдая со стороны. А как дела в мире больших денег и влияния?

— Все на взводе... Тёмный Лорд одним своим появлением расковырял затянувшиеся было раны. Ты получал какую-нибудь весточку?

— Нет, пока что. А ты?

— Нет. Но метка... Метка активна, Люциус.

— Как и моя. Скоро он начнёт набирать сторонников. И может вспомнить о нас. Та его часть, которая взяла под контроль мальчишку Лонгботтомов... Я почти уверен, что это дневник. Тот самый дневник, Регулус.

— Но ведь он был у старика и хранился в самом Хогвартсе! Как и медальон! На кой ему...

— Никто не знает. Я порасспрашивал Драко. Дамблдор сам хотел этого. Опять затеял какую-то игру.

— Прямо как в школе...

— Прямо как школе, да. Только здесь ставки будут выше. В разы.

— Тебе стоит быть осторожнее. Обезопасить семью.

— Спешу тебе напомнить, что дневник у меня забрали при обыске. И только благодаря ему я ещё не потерял рассудок в Азкабане. При появлении Тёмного Лорда я смогу сохранить жизнь и им, и себе. Точно смогу. А на твой счёт, Рег, я бы не был так уверен. Тёмный Лорд не может не знать, что ты сделал с его частичкой. Добровольно, прошу заметить.

— Не ты один мечтал отмазаться от Азкабана после его развоплощения. Да, я принёс Дамблдору медальон на блюдечке и получил полную амнистию. Я думал о семье и не жалею о том, что сделал. Да и в любом случае — прошлого не изменить.

— И теперь ты на побегушках у старика и присматриваешь за мальчишкой Поттеров... Ты уверен, что сменил сторону верно?

— А ты думаешь, Дамблдор может проиграть? Серьёзно? Или к чему ты клонишь? В чём бы не заключалась его интрига, он всегда выходил победителем — выйдет и теперь.

— Значит, ты окончательно определился и последовал по стопам братца...

— А ты хочешь пойти против него ещё раз? Может, напомнить тебе, чем это окончилось тринадцать лет назад?

— Ты не понимаешь... Они забрали у моей семьи всё... Деньги, влияние, наследие предков... Кем я буду, если не попробую это вернуть?

— Живым волшебником в своём уме?

— Не смешно. И что ты скажешь, если твой наследник погибнет в его безумных игрищах? Ты же знаешь, что обороты становятся совсем уж скверными. Десяток трупов... Думаешь, Тёмный Лорд бы просто так взял и убил детей? Нет, его вынудили. Мы с тобой знаем, чьи руки по-настоящему в детской крови.

— Он его не тронет. И не запудрит мозги, как это произошло с Сириусом. Я на его стороне, и он это знает! У нас негласный договор.

— Надежда — это всё, что у тебя осталось? На милость безумца?

— Не хочу больше говорить об этом, Люциус. Ты играешь не просто с огнём, а с, мать его, Адским Пламенем.

— Тебе просто нечего ответить, так как ты знаешь, что и дальше так продолжаться просто не может. Скоро всё это рванёт и отсидеться в стороне не выйдет. А кто-то, быть может, и обломает зубы о свои же планы.

— Я так не думаю.

— Ты просто боишься. Что стало с тем смельчаком, которого я увидел на собрании Пожирателей Смерти? Где тот идеалист-Регулус, жаждущий свергнуть тирана?

— Он повзрослел. Вот уж не думал, что ты вновь начнёшь верить в несбывшиеся постулаты. Всё, разговор окончен, давай не будем доводить это до ссоры. И жёны нас, наверное, заждались.

— Как скажешь, Регулус... Как скажешь.

Драко и Мелвин шокировано смотрели друг на друга. Они явно не ожидали, что разговор их отцов зайдёт в столь опасное русло.

Гарри тоже был поражён. Они обсуждали то, к чему он имеет прямое отношение.

Они обсуждали войну, что может вскоре вспыхнуть вновь.