Торговля как двигатель войны

Аудио по ссылке номер 211)

Бенджамин Франклин

В 1909 англичанин Норман Энджел опубликовал книгу «Великая иллюзия». Книга сразу завоевала бешеную популярность. Основная тема проста: гигантские объёмы торговли в Европе (и в первую очередь между Англией и Германией) делают любую европейскую войну (и в первую очередь нападение Германии на Англию) бессмысленными. Именно экономические связи служат "реальной гарантией доброго отношения между государствами". Уже одни подзаголовки дают представление о содержании: «Почему ни один немец не выиграет от оккупации Голландии», «Что будет, если Германия захватит Банк Англии», «Сорок миллионов голодающих», «Почему невозможно захватить вражескую торговлю», «Конфискация вражеской собственности экономически невозможна в современных условиях» и так далее.

Период с 1840-х годов (с отмены в Британии «хлебных законов») и до 1914 года историки называют «первой глобализацией». На протяжении всего периода международная торговля росла быстрее глобального ВВП. В конце XIX века торговля стала расти несколько медленнее - Германия, Россия и другие страны вводили протекционистские барьеры (а США довели барьеры до максимума), но всё равно мир становился всё более взаимосвязанным - и очень быстро.

И не было в тогдашнем мире другой такой же важной и масштабной торговли промышленными товарами, как торговля между Англией и Германией.

Но дело было не только в торговле двух этих стран друг с другом. Дело было в том, что у обеих имелись колониальные империи (у Британии, конечно, во много раз больше) и огромная заморская торговля (германский торговый флот был вторым в мире). Война очевидно должна была подорвать всю эту торговлю, и никакие выгоды от завоеваний не могли оправдать такие издержки.

О других странах Энджел писал гораздо меньше, хотя и упоминал. Германия критически зависела от русских хлеба и нефти (Австро-Венгрия - от румынских). Быстро найти им замену не представлялось возможным.

Александр Столыпин, брат премьер-министра и крупный журналист, писал в 1914 году: "Не кто другой, как Россия, - и именно в последнее двадцатилетие - утучнила тощие немецкие поля и подняла урожайность их вдвое и втрое... Подорвав собственного земледельца, наш торговый договор бесконечно облагодетельствовал Германию и создал прочную базу для её промышленности и общей культуры".

Это было, конечно, преувеличение. Для быстро растущей российской промышленности были очень нужны германское оборудование и машины. (В Петербурге шутили, что для открытия электротехнической фирмы надо обращаться в германское посольство). Больше того, Германия могла перекрыть для русской торговли и Балтику, и Чёрное море (турецкими войсками в Стамбуле уже до войны командовали германские генералы). И для России, и для Германии война была бы катастрофой - это понимали и в Берлине, и в Петербурге.

В общем, книжка Энджела завоевала огромную популярность. Знаменитый адмирал Фишер (я о нём уже писал) назвал её "манной небесной". В Британии даже образовывались кружки, посвящённые идеям Энджела. Книгу переводили, переиздавали, обсуждали, хвалили - вплоть до лета 1914 года. После её популярность резко пошла на спад. Причины, надеюсь, очевидны.

...

Вот вам ещё пример. Карл Пятый в XVI веке был обладателем двух десятков корон, включая императорскую. Он повелевал Испанией со всеми колониями, Германией, Италией, восточными провинциями нынешней Франции, Чехией и так далее.

Но никакую провинцию он не любил больше Нижних земель (и сам родился в Генте, ныне Бельгия). В 1549 году он издал Прагматическую санкцию, по которой Семнадцать провинций (примерно нынешний Бенилюкс) выделялись в наследственное владение Габсбургов.

Помимо ностальгических чувств Карла, у него имелись и чисто рациональные мотивы. Союз Провинций и Испании был заключён на небесах. С севера, по Рейну и из «железной» Валлонии шёл огромный поток балтийских и немецких товаров, для которых Антверпен и Амстердам служили главным логистическим центром (неудивительно, что первая биржа появилась в Антверпене). А из Испании текли американские золото и серебро, столь нужные в Провинциях, ставших ключевым (наряду со связкой Генуя-Венеция-Флоренция-Пиза) финансовым центром Европы. Что важнее - из Испании шла шерсть великолепных мериносов, на которой работала процветающая фландрская текстильная промышленность. Испанский флот защищал голландских торговцев от французских и английских пиратов и обеспечивал доступ к обширным испанским колониям, а голландцы везли в Испанию селёдку и сукно. Наконец, Нижние земли уже в середине XVI века стали главной европейской "фабрикой инноваций" (например, водовзводных или тех же сукновальных машин, железоделательных печей и так далее) - все эти новации были бы очень полезны для обширной империи Карла.

И вот две эти страны начинают Восьмидесятилетнюю войну - с 1566 по 1648 годы. Точнее назвать войну семидесятилетней (в ней был перерыв на 12 лет), но сути это не меняет. На протяжении почти столетия западноевропейская политика вертелась вокруг бесконечных осад городов на этом пятачке земли. Непобедимая Армада должна была высадить в Англии испанскую фландрскую армию. Шведская металлургия, как мы уже знаем, появилась благодаря необходимости голландцев получать железо и медь для своих пушек. Испанцы активно вмешивались в войны католиков с гугенотами во Франции, надеясь, что католический монарх в Париже поможет наконец прижучить проклятых еретиков-протестантов. Битва при Рокруа, похоронившая полтора века испанского доминирования в Европе, случилась на границе нынешних Бельгии и Франции. И так далее.

...

Идём дальше. Англия и Франция. Есть целая книжка Джона Ная (переведённая на русский), посвящённая их сложным коммерческим отношениям в XVIII-XIX веках - "Вино, налоги и торговля". Вокруг торговли двух этих стран с конца XVII и по вторую половину XIX веков вертелась вся европейская экономика (не думаю, что читателю так уж интересна унылая статистика, желающих отсылаю к указанной книге - там не только унылая статистика, кстати).

И эти же две страны в 1689-1815 году вели между собой "Коалиционные войны". Воевали за этот период суммарно 56 лет, остальное время готовились к войне. В историографии этот период известен даже как "вторая Столетняя война".

...

Франция и Германия. Удивительным образом почти весь уголь континентальной Европы (за вычетом далёкого Донбасса) оказался в Германии: уже в начале XX века было разведано больше 10 млрд тонн (в основном в Руре, также в Силезии, Саксонии и районе Кёльна). А железо - во Франции, на узкой полосе между Рейном и Мозелем, у самой границы, в Брие (разведано 4 млрд тонн руды). Ещё один союз, заключённый на небесах.

Две страны воевали в 1870-71, в 1914-1918, 1940/44-45. В перерывах тоже готовились к войнам. А первый "рейнский кризис" с призывами вернуть французскую границу к "естественной линии" по Рейну, как при Наполеоне, случился ещё в 1840.

Выглядит, как полная ерунда. Страны, максимально связанные друг с другом экономически, враждуют отчаяннее всего.

Но ведь торговля действительно приносит пользу обеим сторонам. А если считаете, что она вам пользы не приносит - так необязательно начинать войну, можно просто задрать пошлины в небеса. Это правда, что маленькую страну, проводящую слишком независимую торговую политику, "большие дяди" могли поставить на место. Но речь-то идёт о ключевых державах Европы.

...

На самом деле загадки здесь нет.

Торговые связи не заводятся от сырости. У них есть причины. И вот эти причины сами по себе могут быть причиной войны. То есть существует "пропущенная переменная", повышающая и объёмы торговли, и вероятность войны.

Почему началось Нидерландское восстание? Конечно, сыграли роль религиозные противоречия. Но вообще-то восстание началось на юге, в Бельгии, где в итоге победили католики (на севере - в Голландии, а точнее в Республике Соединённых Провинций - верх в итоге одержали протестанты). Ключевой (по крайней мере - одной из ключевых) причин восстания в Нижних землях послужили огромные налоги, введённые испанским королём Филиппом, наследником Карла. Семнадцать провинций были настолько богаты, что Филипп вполне логично захотел "снять пенку", а местные жители, что тоже логично, не захотели делиться с королём какой-то далёкой Испании. (Карл Пятый, родившийся, напомню, в Генте и горячо любимый в этом городе, после смерти разделил свои владения между австрийской и испанской ветвями Габсбургов).

Англия и Франция торговали друг с другом так активно потому, что были двумя самыми развитыми, богатыми и могущественными державами Западной Европы. И будучи самыми могущественными, постоянно дрались - за карибские сахарные плантации, за индийскую торговлю, за Канаду, за контроль над Нидерландами и так далее. По итогам Войны за испанское наследство французы получили привилегированное положение в торговле с огромной испанской колониальной империей, что очень сильно беспокоило англичан. Наконец, само по себе богатство гарантировало большие объёмы торговли - люди продают товары тем, кто может их купить и продать что-то взамен.

С Францией и Германией ещё проще. Зачем торговать, если можно отнять? Германский канцлер Бетман-Гольвег в "Меморандуме о целях войны" от 16 сентября 1914 года на первое место поставил Брие. Густав Штреземан и Вальтер Ратенау после Первой мировой войны станут министрами иностранных дел Веймарской Германии и активными сторонниками атлантизма, свободной торговли и либерального мирового порядка (Ратенау был даже убит правыми радикалами). Но во время войны оба были ярыми сторонниками аннексий французских территорий. Всё просто: Штреземан был членом Совета промышленников Германии, Ратенау - наследником электротехнического гиганта AEG.

Германия и Британия в 1914 году. Вот что писала Saturday Review в 1897: "В Европе существуют две великие, непримиримые, направленные друг против друга силы, две великие нации, которые превращают в своё владение весь мир и желают требовать с него торговую дань - Англия и Германия. Немецкий коммивояжёр и английский странствующий торговец соперничают в каждом уголке земного шара, миллион мелких столкновений создаёт повод к величайшей войне, которую когда-либо видел мир. Если бы Германия была завтра стёрта с лица земли, то послезавтра во всём свете не нашлось бы англичанина, который не стал бы от этого богаче. Прежде народы годами сражались за какой-нибудь город или наследство; неужели им теперь не следует воевать за ежегодный торговый оборот в пять миллиардов?". (Цитата по воспоминаниям Тирпица).

Если верить советнику Вильсона полковнику Хаузу, премьер-министр Франции Бриан говорил ему в 1916 году: "если бы теперь Германия не начала войны, она мирным способом завоевала бы весь мир". Мы точно не знаем, говорил ли это Бриан, но в целом это была весьма распространённая точка зрения. Быстро растущая экономическая и технологическая мощь Германии пугала очень многих и во Франции, и в Британии. За полвека страна, представлявшая собой набор слабо связанных пасторальных княжеств, создала мощнейшую в мире химическую и электротехническую промышленность, научилась делать великолепные корабли, моторы, плавить сталь и добывать уголь десятками миллионов тонн в год - и так далее.

Боясь этой мощи, Франция и Англия создали Антанту и вместе с тем сформировали у Германии ощущение "окружённой крепости".

Примерно так же, как Германию в Англии, в самой Германии боялись России. Не буду утомлять вас статистикой и своими рассуждениями, приведу цитаты.

В 1913 году крупный французский экономист Э.Тэри написал исследование "Россия в 1914 году": "ни один из европейских народов не достигал подобных результатов... Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912 годами, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях".

Можно было бы предположить, что это француз льстит союзнику. Но вот британский историк Дж. Сили в своей фундаментальной "Британской империи": "Если Соединённые Штаты и Россия продержатся ещё полстолетия, то совершенно затмят такие старые государства, как Франция и Германия, и оттеснят их на задний план. То же самое случится с Англией, если она будет считаться только европейской державою..."

Но вот, собственно, мнение немца, и не простого, а канцлера Бетман-Гольвега: "Кайзер ожидает войну, думает, она всё перевернёт. Пока всё говорит о том, что будущее принадлежит России, она становится больше и сильнее, нависает над нами как тяжёлая туча" (цитата из его же собственных воспоминаний).

Вот ещё один немец - знаменитый интеллектуал Пауль Рорбах: "Какое положение займёт Германия по отношению к 300-миллионной русской империи к середине XX века? Русское колоссальное государство со 170 млн населения должно вообще подвергнуться разделу в интересах европейской безопасности".

Или вот английский генерал Нокс, ставший военным атташе в России в годы войны: "Масштаб русской Большой программы по усилению армии был рассчитан на увеличение немецкой армии, и показательно, что она должна была полностью вступить в силу в 1917 году, когда вымогательский коммерческий договор, навязанный Германией беззащитной России..., должен был быть пересмотрен. Все эти факты были, конечно, известны в Германии, и не может быть никаких сомнений в том, что принятие этого законопроекта было одним из мощных, если не всемогущим фактором, который подвигнул немецкое правительство объявить войну в августе 1914 года".

Список этих цитат можно продолжить, но, кажется, и так всё ясно. (Ватоадмин любую тему способен скатить к Российской империи и Первой мировой). Замечу отдельно, что отсюда не следует, что инициатором войны была Британия, Германия или Россия (да, инициатором войны была Германия, и все попытки опровергнуть это утверждение - в том числе особенно яростно предпринимаемые немцами в последние пару десятилетий - неубедительны, но из приведённых материалов это не следует).

...

Во всех приведённых случаях мы видим одно: огромный рост торговли и причины войны имели общий корень. Если две страны становятся могущественными и богатыми, они не только торгуют друг с другом, но и могут воевать за лидерство или за контроль над периферийными экономиками. Если одна страна экспортирует в другую полезные ископаемые - появляется стимул эти ископаемые не покупать, а отнять. И так далее.

В конце концов, в наши дни торговля между Индией и Бразилией стремится к нулю (с учётом масштабов экономик), и вероятность их войны тоже стремится к нулю (хотя у обеих есть большие флоты - примерно по сотне крупных кораблей). А вот торговля Индии и Китая превышает $100 млрд в год - и две страны со времён Мао находятся в состоянии холодной войны с гигантскими взаимными территориальными претензиями. Индии и Бразилии просто не за что воевать, даже если очень попытаться придумать. А причин для конфликта Индии с Китаем - хоть отбавляй.

Торговля сама по себе уж точно не повышает вероятность войны. Но рост торговли может быть признаком того, что вероятность войны повысилась, а не понизилась.

Вона как всё запутано получается.