Слушать аудиокнигу на Boosty | Ольга Морган | Большая Медведица | The Big Dipper | Olga Morgan | Audio book online in Boosty
Павел вошел в избу. Было по-прежнему тихо. Он огляделся, проверил припасы. Выложил в навесной шкафчик несколько упаковок спичек и мешочек соли, специально взятые из дома. Крупы, мука и несколько банок с мясными консервами стояли нетронутыми. На ближайшее время припасов тут было достаточно. Рядом с маленькой печкой-буржуйкой лежали сухие дрова и целый мешок коры для розжига. В бочках полно замерзшей воды.
Павел посмотрел на часы. Пора было возвращаться. Обратный путь займет примерно четыре часа, до темноты как раз успеет вернуться. Ну всё, теперь домой.
Звуки далеких выстрелов заставили его выскочить из избы. Стреляли примерно в километре от того места, где недавно проходил Павел. Браконьеры! Бежать туда на лыжах — со всех сторон проигрышный вариант. Браконьеры обеспечены хорошими снегоходами и прочей техникой. Но и ничего не предпринимать Павел не мог. Он закрыл за собой тяжелую дверь избы, навалившись на неё плечом, и как можно быстрей поспешил по своей же лыжне обратно.
Выстрелы повторились.
Сердце в груди громко колотилось. Павел взмок, рубашка липла к спине. Мороз делал свое дело, покрывая инеем ресницы, брови и недельную щетину. Легкие горели от морозного воздуха, но Павел продолжал бежать по лыжне, не обращая на это внимания. Армия научила его держать темп и сделала ещё выносливее.
Обходя по тропинке густой ельник, Павел услышал звук моторов. Он выхватил из-за плеча ружьё и прибавил шаг. Выбежав в пролесок, парень увидел, как двое мужиков грузят тушку медвежонка на сани, прицепленные к снегоходу, а ещё двое держат ружья наизготовку.
— Суки, что ж вы творите! А ну! Ни с места! – закричал Павел.
Мужики обернулись, замерли. Посмотрели друг на друга с усмешкой. Стоявшие с ружьями целились ровно в Павла. Он понимал, что из этой ситуации может не выйти живым. Но взял себя в руки, чтобы не показывать волнение.
— Мужик, давай по-хорошему. Не доводи до греха. Мы в людей не стреляем! — Один из четверки как-то нелепо помахал рукой в сторону лыжни. Он выглядел старше остальных. Видимо, главный.
— До греха, говоришь? А это что, по-твоему? – Павел кивком указал на сани, где лежал труп медвежонка. Голова звереныша свесилась на бок. Из носа еле заметно текли тоненькие алые струйки.
— Какие у тебя шансы, парнишка? Ну, подстрелишь одного из нас, и что? А дальше-то? Ты, наверное, ещё и не придумал. Чё стоишь? Вали давай!
Павел продолжал стоять, не опуская ружьё.
— Слы-ыш! Топор, чё ты с ним цацкаешься? — ворвался в диалог хамоватый сиплый голос, — давайте завалим его уже, раз он такой тупой! Нам всё равно всем уголовка светит.
— Заткнись, плюгавый! Ещё раз таким тоном со мной заговоришь, я тебя самого завалю! Понял меня, окурок?! — рявкнулстарший, и тот, как послушная собачонка, притих. Разве что уши не прижал.
– Мужик, ну чё, по рукам? Мы поехали? Давай, вариантов нет у тебя. Уходи, слово даю — отпускаем.
Главный даже опустил оружие, показывая, что стрелять не собирается — в отличие от подельников, которые смотрели на Павла через прицелы винтовок. Так дворовые псы смотрят на загнанного к забору кота.
Ненавидящим взглядом Павел буравил всех четверых ублюдков. Вариантов и правда не было. Человек, которого плюгавый паренёк назвал Топором, был прав. Главное, чтобы сейчас они его отпустили. Доверять свою жизнь нелюдям Павлу совершенно не хотелось, но он опустил ружье. Будь что будет. Убьют — значит, такова его судьба. Мужики расценили жест Павла как согласие. Лихо вскочили на снегоходы и рванули с места — только снежная каша полетела во все стороны. Объезжая Павла, они направились в сторону зимовья. В нескольких километрах отсюда был съезд, а дальше и сама дорога. Павел понял, что машины они припрятали где-то там. Пока он добежит до деревни, их и след простынет.
“Сволочи!” — пронесласьв голове злобная мысль. Затем Павел сорвался: — Суки!!!
В нескольких метрах отсюда, там, где возвышались невысокие поросшие кедром холмы, послышался сдавленный стон. Парень вздрогнул, поспешно поднял ружьё и посмотрел в прицел. В снегу за кедрами что-то темнело. Павел медленно пошел к цели. Лыжи застревали в рытвинах от произошедшей здесь “охоты”. Он остановился, не опуская ружьё, затем снял лыжи и рюкзак и пошел дальше, как можно тише ступая на окровавленный снег.
Под елью лежал медвежонок-подросток. По внешним признакам ему было чуть больше года. Ещё не самостоятельный, но уже и не дитя. Окровавленный бок зверя тяжело вздымался. Шерсть на боку была пробита, а из раны, пульсируя, лилась темная кровь.
— Вот суки! Хоть бы добили, твари, – Павел прицелился. Ему нечего не оставалось, как только добить умирающее животное.
Вдруг медвежонок приоткрыл глаза, поднял голову и посмотрел на парня таким неестественным для зверя взглядом, что Павел даже опешил. Он силился нажать на спуск, но не мог. Из больших карих глаз зверя катились слезы. Парень обмер, выронив ружьё, и, словно по наитию, сделал неуверенный шаг в сторону подранка.
— Я помогу, слышишь? Только дай мне тебе помочь! Я не обижу. Ты это… Только не дергайся!
Павел подошел к медвежонку так близко, что мог рукой дотронуться до морды. Медведь спокойно лежал и смотрел на него. Если бы не шок от ситуации, Павел мог бы поклясться, что во взгляде зверя чётко читается: “Помоги мне!”. Он убрал “Штуцер”, и, присев рядом, осмотрел рану. Сквозная! Пуля пробила бок и вышла с другой стороны по касательной. Может быть, жизненно важные органы не задеты, но кровопотеря... Нужно что-то делать и немедленно, иначе зверь будет долго и мучительно умирать.
— Ты только потерпи до дома, маленький! Я помогу!
Медвежонок понюхал руку парня, жадно втягивая воздух ноздрями и как-то не по-медвежьи вздыхая. Потом глаза его начали закрываться, и он обмяк. Павел не стал медлить, выхватил из рюкзака походный топорик, подбежал к разлапистой елии начал отрубать крепкие ветви. Перевязав плотной бечевкой несколько пышных лапников, он соорудил лежак. Из двух веревок скрутил лямки на плечи и пояс на манер упряжки. Барахтаясь и увязая в снегу, парень затянулзверя на волокуши. Медвежонок был без сознания. Сначала Павлу показалось, что тот уже не дышит. Но приглядевшись, он различил, что бока зверя изредка вздымаются.