Театр Игры Престолов, Глава 1

Итак, сначала небольшое объявление. Я вернулся, на этот раз полноценно и на долго. Сейчас я работаю над 3 работами, выходить будет новая версия фанфика по ИП, старый заморожен и будет позднее удален. Так же я продолжаю работу над второй частью Междумирья, фанфика по ГП с полностью переработанным миром. А еще у меня будет выходить свой оридж, но до этого еще далеко, не ждите глав до весны, хоть я и работаю над ним. Вот первая глава по ИП, выкладывают тут сразу после написания, не редактируя и дорабатывая. Перед выкладкой в открытый доступ буду допиливать, но вы получите самыми первыми. Следующая глава уже будет начиная с первого уровня подписки (который 100 рубликов).

Каблуки высоких кавалерийских
сапог равномерно стучали по каменному
полу. Каждый шаг оставлял небольшую
тучку пыли, постепенно оседающей на
старый, сильно потертый, но зато,
надраеваемый каждый день до блеска
мозаичный рисунок. 

Юноша,
идущий по внутренней галерее Тенистых
садов, роскошной усадьбы-острова дома
Мартелл, вытирал пот и грязь с лица
платком и с легкой ленцой и пренебрежением
поглядывал на бегающих по саду слуг. 

— Судя по
солнцу, уже скоро обед, — подумал он,
проходя мимо столика с торчащей палочкой,
отбрасывающей тень на деления часов, в
очередной раз откидывая спутавшиеся
серебряные волосы с лица и поежившись.
Из-за холода в находящимся ниже уровня
земли и выложенным холодным камнем,
крытым арками променаде телу было
зябко. 

И до этого
обливающийся потом Визерис Таргариен
чувствовал себя некомфортно. 

Еще больший
дискомфорт все время в доме Мартеллов
вызывала надобность носить вестеросские
доспехи. Он в целом был не самым лучшим
воином, даже более того, за исключением
сносных навыков стрельбы из лука, Визерис
почти не притрагивался к оружию. 

Теперь же,
пока страдающий подагрой, или чем там
он болеет, Доран Мартелл, сидит в Солнечном
Копье, Визерис использует его летнюю
резиденцию в качестве центра координации
подготовки восстания, итогом которого
должна стать реставрация драконьей
династии на Железном троне. 

Сейчас же,
вернувшись из Тенистого города, куда
каждый день приходят суда со всего мира
и знающий человек может купить что
угодно, были бы деньги, Визерис собирался
вымыться, насладиться обществом
нескольких знакомых дам, причем совмещая
наслаждение с мытьем, плотно поесть и
наконец оставить как личину рыцаря-наемника
из Вольных городов, так и эту негостеприимную,
выженную дорнийским солнцем землю. 

***

В это самое
время, в Королевской гавани шла
празднование двенадцатых годовщин
принца Джоффри, сына короля Роберта
Баратеона и представительницы другого
благородного дома, Серсеи Ланнистер. 

К сожалению
для некоторых личностей, Джоффри на
самом деле принцем не был, как и не был
он сыном Роберта. О чем сам плод инцеста
между родными братом и сестрой знал и
прилагал усилия по сокрытию этой
маленькой лжи. 

Знал он и
о том, что тайна уже вышла за маленький
круг их семьи, но так как король все еще
не в курсе, да и слуги ни о чем не шепчутся,
личностей осведомленных можно попытаться
угадать. 

Мало в
Королевской гавани людей, способных
придержать такой секрет до лучших
времен. Мало кто вообще задуматься о
том, что из такой информации можно
извлечь выгоды больше, чем простой
шантаж и горсть золотых.

В очередной
раз раздумывая о направлении, из которого
стоит ожидать удар по перспективам
занять железный трон и предаваться
безделью, пьянкам и прочим удовольствиям,
подобно отцу-королю, Джоффри вполглаза
смотрел турнир в свою честь, а боковым
зрением рассматривал королевскую ложу.

— Вечно
восхищенный умом наследника Пицель не
будет распространяться о чем либо, его
плотно держит под колпаком дедушка
Тайвин. Дядя Ренли слишком ветренен,
чтобы что-то заметить, пока ему не скажут
в лоб, а дядя Станнис не сможет удерживать
этот козырь больше пары дней, чтобы
разыграть его в подходящий момент, —
думал принц.

— Десница
тоже знать что-либо не может, он слишком
предан отцу, чтобы утаить от него такое.
Значит, есть только два человека,
способных испортить мне жизнь позднее.
— Джоффри откинулся на кресло и захлопал.
Какой-то рыцарь из толи Тироша, толи
Мирра, отправил очередного Фрея в грязь. 

Пожалуй,
тут стоит сделать ремарку о том, как
вообще такие мысли появились в голове
принца. Несколько лет назад, совершенно
случайно, Джоффри услышал чих за стеной. 

Казалось
бы, что тут такого? Всего лишь кто-то мог
чихнуть за стенкой. Вот только такое
маловероятно в замке с толстыми несущими
стенами по метру толщиной. Так начался
занимательный и очень продолжительный
процесс исследования замка. 

Нашлись и
несколько старых планов, которые Джоффри
дополнял, но самое интересное, это
найденные там многочисленные люди. 

Кто-то из
них оказался слугой мастера над шептунами,
а кто-то служил другому любителю знать
все о всех, лорду Бейлишу. Были и шпионы
матери, но все это меркнет и бледные в
сравнении с тем фактом, что принцу
пришлось собственноручно вскрыть горло
девочке без языка, заставшей королеву
и её гвардейца в весьма компрометирующем
положении.

Собственноручно
контролировать такую площадь запутанная
ходов было совершенно невозможно. Но
Джоффри не просто так прослыл гением,
а Тайвин Ланнистер не просто так простил
весь долг своему дому, чтобы всего на
два года получить принца воспитанником
в Утёс.

Герой наш,
начавший достаточно быстро превращаться
в зазнавшегося и самовлюбленного
ублюдка, усугублялось все это чрезмерно
вспыльчивым характером и совершенно
недетской жестокостью.

Джоффри
решил оставить попытки вылавливать
мелких сошек по пыльным переходам, а
лучше попробовать предотвратить
последствия распространения этой
информации. 

Как это
сделать? Джоффри не знал, ему хотелось
вырвать языки и смотреть, как Варис и
Бейлиш захлебываются кровью, но даже
представлять это было страшно. Как и
многие другие жестокие люди, принц был
трудом и параноиком. 

А всегда
поражавшие своей осведомленностью и
значимостью советники отца вгоняли в
животный ужас. Мастер над шептунами мог
в любой момент появиться за спиной и
сказать что-то такое, от чего кровь
застынет в жилах.

Казначей
одним пронзительно холодным взглядом
вызывал дрожь в коленях. Казалось, что
даже если подумать об убийстве, то они
сразу же узнают об этом. 

Между тем,
турнир продолжался. Роберт что-то орал
в поддержку рыцаря из Штормовых земель.
Сир какой-то в итоге бездарно проиграл,
вылетев из седла в первой же сходке,
даже не поцарапав доспеха личного
телохранителя принца Пса.

Но тут
случилось то, что отвлекло зрителей от
просмотра турнира и навсегда записало
двенадцатые именины Джоффри в историю
Семи Королевств.

До этого
бледный, но ещё достаточно активный
лорд Аррен свалился со своего кресла и
хрипя стал корчиться на полу. 

Джоффри
поморщился от пронзительного визга его
твари жены и вопля бесполезного куска
мяса по имени Роберт Аррен. Король
вскочил и бросился к деснице. Благородные
леди сначала тупыми глазками уперлись
в тело, а потом присоединились к визгам.
Кто-то показательно упал в обморок, но
большинство слишком долго соображали,
чтобы принц заметил их реакцию.

Варис и
Бейлиш, вот два человека, на которых
упало внимание. Нахмуренные брови не
удержавшего лицо мастера над шептунами,
восковая маска на лице Бейлиша. 

После беглый
взгляд первого на второго и на королеву
и никакой реакции от обоих, просто
созерцание.

— Кто из
вас и почему сейчас? — думал сильно
позже принц, ведь в тот момент его
подхватил уже вернувшийся на трибуны
Пёс и потащил в замок. — Кажется, что-то
начинается. 

***

Прочитав
на узкой полоске паргамента сообщение
от доверенности лица в столице, которому,
конечно, было бы глупостью доверить
даже считать медики, Визерис ухмыльнулся
и взялся за перо.

Встраиваемый
годами план, основанный на халатном
отношении вестеросской знати к сокрытию
информации, постепенно приходил в
действие.

Осталось
только намекнуть королю, что Тайвин
Ланнистер всей душой желает получить
вакантное место десницы, как Роберт
сделает большую глупость. Но это стоит
разыграть умнее, про своего отца пусть
намекает Ланнистерша, а Визерису стоит
напомнить про старого друга на Севере.

Взявшись
за перо, Таргариен задумался. Немного
покрутил его в руке и вернул на место.
Подойдя к окну, Визерис стал вглядываться
в морскую гладь, за которой должен быть
Вестерос.

Пентос
раскинулся под ним, шумя и благоухая. 

— Запахи
тут куда приятнее столичных, — усмехнулся
Таргариен. — и надо оно мне? 

Эти мысли
часто посещали юношу, но каждый раз он
гнал их, то оправдывая заботой о будущем
сестры, то кучей усилий, вложенных в
подготовку. Визерис твердил, что уже
поздно отступать, выбор был сделан,
когда он встретился с человеком с
большими амбициями и возможностями, но
маленькой совестью. 

— Десница
короля должен быть честнее всего города,
— рассуждал он. — Мы сможем рассказать
ему секрет, от которого все королевство
содрогнется. 

Тогда для
Таргариена это казалось само собой
разумеющееся. Рассорить наследника и
семью бастарда, Станнис не сможет
преклонить колено перед сыном Джейме. 

Но недоумок
из малого совета, неспособный думать
даже на три шага вперёд, решил, что в
замке, полном Ланнистеров, Станнис
проживет хотя бы день после смерти
брата.

Нет, Станнис,
это плохой вариант. Пусть королю придёт
мысль, что северный друг достоин этой
почести куда больше.

***

— Эти идиоты
не должны называться рыцарями. Грязные,
потные, на кривых клячах со своими
мерзкими гербами на щитах... — шепел
Лорас, избивая мечом набитую соломой
куклу.

— Ты был
бы лучшим рыцарем, чем все они, — земетил
сидящий рядом Ренли Баратеон. Они были
на закрытой тренировочной площадке на
самом верху Красного замка. Ход сюда
разрешен только самым сливкам всего
королевства, верховным лордам и их
семьям и самым значимым знаменосцам. А
так как сейчас в городе не было никого,
кроме семьи Роберта, то и беспокоиться
было не о чем.

— Но я не
рыцарь, отец запретил посвящать меня
после того, как... — с яростью воткнув
меч в солому, закричал Лорас.

— Как твой
брат упал с лошади и стал калекой, я
знаю, — кивнул Ренли. — Но разве тебя
не может посвятить кто-то другой, не из
Простора?

— Что ты
имеешь ввиду? — спросил Лорас, скинув
рубашку и окатывая себя водой.

— Например,
кто-то неизвестный, кто получит свое
золото и исчезнет, — пожал плечами
Баратеон.

— Быть
посвященным каким-то проходимцем? —
воскликнул Тирелл. — Этому не бывать,
сын хранителя Юга купил рыцарство у
какого-то пьяницы, позор, который не
смыть за всю жизнь. Это даже хуже, чем
прослыть цареубийцей!

Ренли
змолчал, наблюдая за обратно одевающимся
другом. Они не были любовниками или
что-либо еще, нет, но были друзьями.
Лораса, после восстания, как залог
верности лордов Высоких садов, взяли
воспитываться в столицу, где он и
сдружился с ровесником Ренли.

— А если
тебя посвятит тот, кто плевать хотел на
мнение твоего отца... — задумчиво сказал
он.

— Что ты
имеешь ввиду? — опять удивился Лорас,
а Ренли, ничего не объясняя, взглянул
на солнечные часы в центре двора и
быстрым шагом пошел в замок.

Немного
поплутав по отлично знакомым коридорам,
он вышел к покоям своего старшего брата.
Да, это было не лучшее время, ведь Роберт
только что потерял человека, ставшего
ему отцом. Однако, Ренли был уверен, что
в небольшой услуге его венценосный
родственник не откажет.

Однако,
Роберт имел на этот счет свое мнение.

— Отстань
от меня со своим мальчишкой, — быстрым
шагом уходя по коридору, шипел Роберт.
Однако его младший брат Ренли не собирался
отставать. Шагая прямо за старшим, он
продолжал приводить аргументы один за
другим, пытаясь достучаться до брата.

— Я сказал,
что не буду посвящать чертового Тирелла
в рыцари и точка. Мне плевать и на их
неудовольствие, и на этого смазливого
пацана, — резко остановившись и
развернувшись лицом к Ренли, выплюнул
король.

Затем,
развернувшись, он ушел в свои покои.

— Вина! —
услышал из-за захлонувшейся двери
громогласный выкрик короля Ренли. — И
пару шлюх ко мне!

Сплюнув,
лорд Штормовых земель тоже ушел, и ушел
обиженным. Так уж вышло, что Роберт, даже
потеряв родителей и став лордом, почти
сразу же покинул дом и вернулся в Долину,
оставив замок и надел на Станниса и
Ренли. Станнис же, будучи человеком не
самым приятным, решил, что для безопасности
младшего, его стоит держать в четырех
стенах.

И лишь после
восстания, уже достаточно взрослый
Ренли был вызван в столицу, чтобы получить
от злого на Станниса брата-короля и
Штормовой предел, и все земли вокруг.
Только почти перед десятыми именинами
Ренли встрелил первого настоящего
друга, с которым провел уже больше
половины жизни.

Надо ли
говорить, что отказ брата, причем резкий
и с оскорблениями ближайшего для Ренли
человека, не был им воспринят положительно?

***

— Я соболезную
твоей потере, Джон Аррен был хорошим
человеком, верным стране, — смотря в
глаза мужу сказала Серсея.

Роберт, уже
с десяток минут сидевший в кресле с
вином в бокале и размышляющий о чем-то
своем, поднял глаза на жену. Женщину,
которую он не любил, но которая была
рядом уже долгие пятнадцать лет.

— Спасибо,
— коротко ответил он. Посмотрев на вино
в чаше, Роберт налил жене и поднял тост,
— за Джона!

— За Джона!
— ответила Серсея и выпив, внимательно
стала разглядывать мужа.

Сначала
Роберт решил не обращать внимание, но
достаточно быстро сдался:

— Я хочу
побыть один.

— Ты стал
еще толще, — заметила королева. На
некоторое время воцарилось напряженное
молчание, но достаточно быстро оба
рассмеялись.

— Я еще не
стар, но еще несколько лет, и уже будет
сложно поднимать заполненный доверху
кубок с воном. Вот потеха будет.

— Нам не
стоит беспокоиться о своем наследии,
боги одарили нас унидивительным сыном,
— сказал Серсея.

— Джоффри...
Порой я думаю, что он не может быть моим
сыном, — с какой-то грустью произнес
король. — Пока я ем, пью и трахаюсь, он
учится, тренируется и становится как
будто каждый день лучше себя прежнего.

— Ему пошли
на пользу те два года в Утесе, он стал
более... сдержанным.

— Как бы
меня не бесил твой самовлюбленый папаша,
это правда. Он смог воспитать из мальчишки
мужчину, в отличии от меня, — Реберт
снова опрокинул в себя чашу вина.

Очередное
молчание было прервано его недовольной
репликой:

— Я не дам
Тайвину Ланнистеру брошь десницы, и не
пытайся меня переубедить.

Поджав
губы, Серсея посмотрела на вино в своем
кубке, на мужа, и откинувшись на стуле,
спросила:

— Почему?
Ты настолько его ненавидишь? Он превратил
Запад из отсталой и разоренной земли в
богатейший регион королевства, почему
ты не хочешь дать ему сделать это с
остальными землями.

Вздохнув,
Роберт отставил кубок на стол и встал.
Подойдя к решетчатому окну, он стал
внимательно вглядываться в пейзаж
города. С высоты Королевской башли
одноименного замка, город казался
небольшим озером посреди поля. Черноводная
несла свои воды из-за горизонта и прямо
под балконом смешивалась с Узким морем.

— Эти окна
выходят на запад, — сказал король. —
Скажи мне, что с другой стороны башни?

— Море, —
немного раздраженно сказала Серсея.

— Море. А
что за ним?

— Эссос,
Вольные города, что ты хочешь услышать?

— Вольные
города, именно так. Но они меня мало
волнуют, каждый из них, даже если все
его купцы, с прогнившими душенками,
перестанут грызть друг друга за очередной
грош, соберутся вместе, не выставит и
тридцати тысяч мечей. Меня волнует один
человек, появляющийся то тут, то там,
иногда приходящий на прием к владыке
Браавоса в сопровождении сотни
Безупречных, иногда покупающий виллу
на золотом пляже Лисса.

— Таргариен,
— сказала Серсея.

— Таргариен,
— кивнул король.

— Сильное
государство сможет противостоять ему,
какую армию он бы не собрал, — заметила
королева, — отец может создать это
государство.

— Сильное
и единое государство, — обернувшись,
поправил Роберт. — Когда мы восстали
против Безумного Эйриса, мы были едины.
Старки, Талли, Аренны, Баратеоны. Затем
присоединился и твой отец, когда увидел
выгоду. Старая роза Тирелл не дала своему
сыну ошибиться в тот раз, но Мартеллы
потеряли в этой войне все. От их дома
тогда осталось три человека, больной
принц, принц-идиот и малолетняя дочь.

— Дорн
слаб, они не выставят и двадцати тысяч.
Если они вылезут из своих замков посреди
песков, даже твой брат Ренли разобьет
их.

— А розы
могут выставить больше ста тысяч, в том
числе лучшую конницу в королевстве. Они
жаждут власти, если достать все письма
с предложениями женить Джоффри на их
девчонке или выдать Мирцеллу за кого-то
из них, то не хватит и этого стола. Если
я еще сильнее возвышу твой дом, то это
нарушит баланс. И ни Старк, ни Талли, ни
тем более пуганая Лиза Аррен и ее
недоразвитый сынок не помогут Тайвину
против яда Королевы шипов.

Серсея
вздохнула и поднялась.

— Ты не
согласна со мной, но я надеюсь, что
переживу твоего отца, чтобы ты не помогла
Джоффу совершить эту ошибку, — крикнул
ей в след Роберт, прежде чем за ней
закрылась дверь.

***

— Наш
дорогой друг в столице был очень
обеспокоен столько скорой смертью
десницы, — сказал Доран, лежа на диване
среди подушек.

— Наш
дорогой друг в столице в целом слишком
обеспокоен, множество его проблем и
игра за слишком много сторон портят
нервы, — заметил мужчина, около двух
метров ростом, с сединой в бороде и
блеском в глазах. Казалось, что он получал
истинное удовольствие от всей часовой
беседы с принцем Мартеллом.

— Дела
Малого совета требуют лоббировать
интересны множества влиятельных особ,
таким как он, сложно удержаться на столь
высоком посту, — ответил Доран.

— Это он
сам говорил тебе? — подняв бровь, но не
глядя на собеседника, спросил Джон
Коннингтон.

— Да, это
он сам мне сказал несколько лет назад,
мы тогда встретились в Эссосе.

— Это
тогда-то, в Лиссе? — усмехнулся штормовой
лорд.

— Нет, то
был другой случай, в Пентосе. Хотя, тебя
там не было…

— Вообще-то
был, но видимо не все время, нашего
скользкого друга я тогда проглядел…

— Теряешь
хватку, Джон, никак старость постучала
в твой дом?

— Пока я
еще могу зарубить десяток недорослей
мечом после бурной ночки каком-нибудь
доме удовольствий Мирра, я все еще молод!
— гордо вернул колкость Коннингтон.

— И все же,
мы оба не стареем, — с ноткой печали
сказал Доран. Проследив за взглядом
принца, Джон увидел девушку лет семнадцати,
с черными как смоль волосами, тонкой
фигурой и в легких шелках, идущую под
руку с юношей того же возраста, с
выкрашенными в синий цвет волосами, уже
достаточно отросшими, чтобы показать
серебро корней.

— Пожалуй,
нам стоит собираться, у нас появилось
много дел, не требующих отлагательства,
— поднимаясь, сказал Джон. Молодые люди
явно с удовольствием проводили время
вместе и уже пожилому лорду не хотелось
рушить идиллию влюбленных, но десница
был убит, а значит кто-то начал партию,
не дожидаясь готовности всех игроков.

***

Джоффри упал
в кресло напротив окна, из которого он
так любил наблюдать, как садится солнце
над его страной. Это был очень тяжелый
день. Сколько было пройдено миль по
замку, сколько сотен ступенек вверх и
вниз? Но этого того стоило.

На самом деле,
Джоффри вначале даже не думал о том, что
кто-то может устроить что-то вроде
переворота вот так просто. Но эта мысль
появилась, когда был подслушан разговор
сначала Петира Бейлиша с кем-то из
офицеров Золотых плащей, а затем его
разговор с королем.

Сначала Бейлиш
решил частично вывести из столицы свое
состояние. Несколько сундуков с золотыми
и серебряными монетами должны будут
покинуть город в ближайшие несколько
дней. А затем Бейлиш предлагал кандидатуру
дяди Станниса на этот пост.

Зачем и почему?
Принц на самом деле не знал. Но было
ясно, что это для чего-то нужно Мизинцу,
а этот человек — один из главных
подозреваемых в убийстве лорда Аррена.

Если это нужно
Мизинцу, то это нужно предотвратить,
как и предотвратить успешный выезд
золота из города. Как писал архимейстер
какой-то там, залог успешной централизованной
власти в сохранении валюты как можно
ближе к трону, тогда за валютой к тебе
потянутся все остальные. Значит золото
должно каким-либо способом остаться в
черте стен.

Итак, через
нескольких не совсем чистых на руку
людей, принц обвестил заочно знакомых
ему крышевателей из Блошиного. Хотя,
базировались они в Блошином конце, а
на деле работали в районе пекарей и
мясников, не боясь вступить в конфронтацию
с городской стражей. Это золотой пойдет
в нужные руки, а потом можно будет
напомнить им, кто на самом деле помогал
четным работягам искать цели.

— Ванну! —
крикнул принц и стянул сапоги. Самое
сложное за этот день, это быть убедительнее
Бейлиша. Сыграть идиота, вот что нужно
было сделать сначала, как будто маленький
наследник просит совета у любимого
отца. Сейчас можно расслабиться, но
тогда...

Хотелось
выцарапать глаза этой жирной свинье и
перегрызть ему горло, но вроде бы он
ничего не заметил. Затем напомнить про
старые грешки Станниса, особенно, про
Таргариенов в конце восстания. И вот
король уже против кандидатуры своего
брата. Осталось только предложить
кандидатуру, но и этого не понадобилось,
ведь прямо на глазах у довольного собой
принца, Роберт вскочил, подозвал лакея
и приказал собираться.

Через три дня
весь двор едет в Винтерфелл.