Как щупальца китайского $оциализма охватывают мир
Нескончаемые споры о сущности режима Китайской Народной Республики стали обыденностью для российского левого движения. Несмотря на очевидное превалирование рынка в современной китайской экономике и невиданный расцвет пекинских миллиардеров, до сих пор многие пытаются видеть в Поднебесной путеводную звезду.
Для марксиста не станет открытием, что именно кредитное закабаление является одной из старейших и в то же время успешнейших практик империализма в деле подчинения экономик стран и целых регионов. Одним из «щедрейших» из современных кредиторов является Китай.
Его стратегия проста и в то же время показательна, как отмечали исследователи еще в 2019 году, большинство кредитуемых Пекином стран находится на дне рейтингов ОЭСР, т.е. являются неблагонадежными с точки зрения любых инвестиций. Им грозит дефолт, они слабо развиты и не надеются на кредиты со стороны МВФ. Что же — именно здесь и появляется услужливый китайский делец.
Китайские официальные лица и бизнес здесь выступают в единой связке, предлагая кредитование как на уровне правительств, так и на уровне частных проектов. По подсчетам лаборатории AidData, в 2021 году скрытая от статистики сумма долгов кредитуемых стран Китаю составила более 385 миллиардов долларов. Касается это в той или иной степени 165 стран мира, при этом для 42 из них долговые обязательства превысили 10% собственного ВВП.
В списке должников по данным Всемирного Банка на 2022 год присутствуют такие страны–полубанкроты, как: Пакистан, Ангола, Шри–Ланка, Эфиопия, Бангладеш, Лаос, Камбоджа и многие другие. В большинстве случаев такие государства не рассчитывают на щедрые кредиты в других местах, поэтому обращаться остается только к Китаю.
Осознавая же положение клиентов, китайские финансисты не упускают выгоду, утверждая одни из самых кабальных условий кредитования. Так, по данным упомянутой AidData, если стандартная европейская процентная ставка составляет около 1%, то спасительная китайская 4,2%, в четыре раза больше. Срок погашения вместо 28 лет ограничивается 10 годами. Несложно предположить, к чему это толкает бедные страны, когда они, очевидно, оказываются не в состоянии отплатить пекинскому покровителю.
Надо заметить, большая часть кредитов выдается в рамках глобального проекта «Один пояс — Один путь». Только в русле этого проекта КНР выделила более 843 млрд долларов. При этом, что характерно, около 70% этой суммы было выдано госбанкам и частным предприятиям третьих стран опять же в виде труднопогасимых кредитов. Нужно заметить, что китайское кредитование носит не только кабальный, но и тотальный характер для слаборазвитых стран.
Изначальные условия как бы подразумевают высокий риск банкротства кредитуемых — но зачем же это «$оциалистическому» Китаю? Если посмотреть на дальнейшие действия Пекина по отношению к младшим партнерам, всё встает на свои места.
Как уже упоминалось, существенная часть кредитуемых таким способом стран вскоре оказывается неплатежеспособна. Усугубляет положение и тот факт, что часто Китай направляет инвестиции на прибыльные, но крайне рискованные проекты. С завидной частотой они не окупаются, а заемщики оказываются в настоящей долговой яме. Взять хотя бы для примера многострадальную Шри–Ланку — еще в 2008 году она взяла 8 миллиардов долларов в кредит на строительство порта Хамбантота. Несмотря на перспективы нового порта, государство не смогло расплатиться с Пекином. Тогда в 2017 году китайские партнеры любезно простили долги ценой передачи порта в аренду китайской компании China Merchants Port Holdings на 99 лет. Всё в лучших традициях классического империализма.
Впрочем, не одной Шри–Ланкой ограничиваются аппетиты КНР. Нельзя не упомянуть о Лаосе, чья тотальная долговая зависимость от Китая привела к вынужденной передаче контроля над местной электросетью китайским дельцам. Показательна история Пакистана, о чьей тотальной зависимости уже упоминалось — являясь на 2022 год крупнейшим должником Китая, государство вписало себя в ряд дорогостоящих проектов по строительству железнодорожной и морской инфраструктуры. Подобное сотрудничество вряд ли можно назвать взаимовыгодным и добровольным, ибо за последние годы, в том числе благодаря китайскому капиталу, госдолг исламской республики достиг 74% ВВП. А итоги грандиозных строек в Пакистане в полной мере приватизированы Китаем. Ярчайшая демонстрация того — порт Гвадар. Будучи единственной глубоководной пакистанской гаванью, Гвадар стал невероятно привлекательным для пекинских друзей. Построенный совместными усилиями в нулевые годы порт уже в 2015 году был передан в «долгосрочную аренду». На практике это означало фактический захват стратегического порта за накопленные Пакистаном долги с правом китайских компаний на 90% торговой прибыли.
Не менее активен «$оциалистический» Китай и в других частях Света, будь то Африка, Америка или даже Европа. Вспомним нашумевший в свое время процесс вокруг Момбасы — одного из крупнейших портов на восточно-африканском побережье. Владелец города, Кения, тоже является крупным должником Китая. Так, данные 2020 года говорили об официальных 6,5 млрд долларов долга, что равнялось 12% всего внешнего займа. Основная доля кредита пошла на строительство портовой инфраструктуры Момбасы, но нюанс в том, что обеспечивался этот кредит... самой портовой инфраструктурой. И когда в очередной раз африканская страна столкнулась с финансовыми проблемами, Китай тут же начал пытаться установить контроль над Момбасой. Несколько лет данная угроза, связанная с перспективой потери Кении над крупнейшим портом, была более чем реальной. Однако страна сумела этого избежать, а китайский МИДм официально отрекся от всех подозрений.
Стоило бы затронуть и не менее важный процесс вокруг черногорского кредита и порта Бар. Ещё на заре независимости маленькой балканской страны Китай начал активно себя проявлять — с нулевых и до десятых годов Пекин быстро стал главным кредитором Черногории в масштабном инфраструктурном проекте, который, однако, с наступлением пандемии прогорел. Тогда КНР покусилась ни много ни мало на побережье своего должника, а именно на главный порт Бар. Уберегло страну от этого варианта лишь удачное рефинансирование долга западными банками, приведшее, впрочем, ее из рук китайских финансистов в руки американо–французских. И подобные сценарии с участием Поднебесной повсеместны.
Увы, не все из них можно отразить в одной статье, но даже из перечисленного выше можно сделать вполне однозначные выводы о сущности китайской финансовой деятельности на мировой арене.
Тем не менее, у внимательного читателя возникнет неизбежный вопрос — почему же именно инфраструктура, порты и железные дороги, попали под пристальное око империалистического дракона. Это объясняется вполне понятным экономическим прагматизмом господствующей эпохи.
Само географическое положение Поднебесной несколько ущемляет амбиции местного бизнеса. Большая часть китайской торговли, идущая по морю, легко перекрывается западным соперником. Посмотрим внимательно: на востоке Японские острова и Тайвань, южный путь упирается в врата Малаккского пролива, не подвластного воле Пекина. Для экспорта собственных товаров, вложения капитала и, что не менее важно, вывоза иностранного сырья ему необходимы альтернативные пути — такова суть глобального проекта «Один Пояс — Один Путь» и примыкающих к нему мероприятий.
Пакистан, в силу своей экономической слабости и крайне выгодного положения в регионе, стал первым кирпичиком в мировой игре китайского империализма. Ещё в 2015 году был заключен договор о Китайско–Пакистанском Экономическом Коридоре (КПЭК), давший китайскому бизнесу прямой выход к южным морям. Описанные нами выше события, заключавшиеся в строительстве инфраструктуры и захвате порта Гвадар, явились дальнейшим развитием экономической экспансии. Недавнее официальное присоединение к КПЭК Афганистана, надо полагать, еще больше укрепило китайские позиции.
Теперь посягательства КНР на порты во всех регионах не кажутся разрозненными. Что Хамбантота, что Момбаса — это попытки создания полноценного торгового коридора. Впрочем, такой никогда не обошелся бы без военного прикрытия на случай несогласия западных партнеров. Именно поэтому уже много лет Пекином ведутся переговоры с рядом стран о создании военных баз на их территории. Наиболее ярким примером выступает небольшое, но крайне закредитованное государство Джибути. В нем в 2017 году была открыта военно–морская база национально-освободительной армии китая. Подобный актив ценнее золота, ибо Джибути близко к Баб–эль–Мандебскому проливу, одной из главных артерий мировой торговли и вратам к Суэцкому каналу. Не удивляет и внимание к данному факту со стороны американского генералитета, словно намекающее на перспективу дальнейшего развития противоречий между двумя игроками.
Такой же смысл содержится в камбождийской базе Реам, некогда месте совместных мероприятий страны с США. Ныне это крупный военно–морской пункт флота КНР. Положение базы у берегов Сиамского залива первостепенно для него, ибо отсюда корабли могут быть прямо направлены в сторону злополучного Малаккского пролива, замочной скважины китайской морской торговли.
Сущностно подобная политика не отличается от аналогичных практик западных стран ни на йоту. Те же империалистические интересы, те же военные базы, кредитные западни, принуждение к подчинению... и те же ЧВК. Если ранее у наивных сторонников китайской «доброй воли» был аргумент в отсутствии у КНР своих частных военных компаний, то с недавних пор и он превратился в тыкву. Такова железная воля интересов капитала Поднебесной.
Неверно было бы полагать, что Пекин останавливается лишь на общей эксплуатации стран. Его корпорации не останавливаются ни перед чем ради максимизации прибыли за рубежом.
Яркий пример можно встретить в Индонезии, важной части китайского «Пояса и пути», имеющей одни из самых больших запасов никеля во всем мире. Именно они, вместе со стратегическим положением страны, и привлекли внимание китайского бизнеса. Уже много лет на Сулавеси действует совместное мегапредприятие, половина акций которого находится в руках китайской Tsingshan Holding Group. С 2019 года здесь погибло не менее 22 рабочих как китайцев, так и местных. В декабре 2023 года здесь произошла крупнейшая катастрофа: 13 человек погибли, 46 получили ранений по причине ненадлежащего ремонта плавильной печи. В апреле того же года произошла аналогичная история с гибелью нескольких человек, а в январе вовсе имели место беспорядки против отвратительных условий труда.
Не уникальны подобные истории и в отношениях с главным «союзником» Китая по многополярности, Российской Федерацией. Вспомним конфликт с рабочими на Кызыл–Таштыгском месторождении, крупном месте залежей различных металлов в Тыве. Контролируемое через дочернее предприятие китайским горнодобывающим гигантом Zijin Mining Group, месторождение давно стало одним из центров жесткой трудовой эксплуатации. Так, на предприятии неоднократно гибли рабочие, а также по сей день системно нарушаются трудовые права — именно с этим фактом было связано публичное обращение рабочих в прокуратуру, в котором они поведали также о дискриминации местных рабочих в пользу иностранных работников. Однако ситуация, ожидаемо, не изменилась.
Мало заботит китайский бизнес и экологическая составляющая. Истории о вредных производствах КНР повсеместны, но в полной мере это проявляется в зарубежных владениях Пекина. Характерен скандал вокруг строительства завода по переработке рыбы в одной из беднейших стран Африки, Сьерра–Леоне. В 2021 году здесь было объявлено о невиданно выгодной сделке — всего за 55 млн долларов восточный партнер построил гигантский комплекс в одном из наиболее рыбных мест региона, и даже природные риски не смутили китайский бизнес. Местонахождение завода, а также продукты его деятельности не только толкнули к разорению местных рыболовов, но и поставили под угрозу морскую фауну и ряд краснокнижных животных в соседствующих охраняемых природных зонах. Жесткая эксплуатация добралась даже до Сербии, где международными наблюдателями неоднократно сообщалось о нарушениях прав ввозимых вьетнамских рабочих и параллельных угрозах со стороны прибыльных, но экологически вредных производств.
Заключая этот разговор, не остается вопросов о реальных намерениях «$оциалистического» Китая и его бизнес‐акул в отношение внешнего мира. Вся внешнеполитическая и внешнеэкономическая деятельность КНР, несомненно, подвластна их естественному империалистическому желанию — максимизации прибыли через доведенную до совершенства эксплуатацию, через повальную скупку иностранных активов, земель, инфраструктуры, целых государств... и всего, до чего дотягиваются руки.
