Ева. Глава 2

Найти Кацураги оказалось довольно просто.

Ибо сложно не заметить одиноко припаркованную машину прямиком напротив вокзала, возле которой, нетерпеливо постукивая ногой по асфальту, стояла красивая темноволосая девушка. Или женщина?

Поправив сумку, чуть замедлил шаг, внимательно изучая её внешность.

Броская красная куртка, небрежно накинутая поверх чёрного топа. Тёмные лосины, обтягивающие ровные и красивые ноги. Достаточно симпатичные черты лица. Мимика на уровне — заметив мой темп (и меня, соответственно), Мисато элегантно вскинула бровь, всем своим видом намекая, чтобы я поторопился.

Поправка: волосы у неё не просто тёмные, а с отчётливым фиолетовым оттенком, забавно переливающимся на свету. И, скорее всего, цвет — вполне себе натуральный. Химическая окраска не так естественно переливается на свету. Забавно, прежде с таким ещё не сталкивался.

— Эй-эй, Синдзи-кун, — устав ждать, девушка помахала рукой. — Прекращай изображать черепаху! Нас ждут великие дела!

Новое дополнение: она явно любит улыбаться, причём, делает это по-настоящему. Вообще, нет каких-то явных признаков того, что человек “изображает” улыбку, по крайней мере, я их обнаружить не смог. Единственное, на что можно ориентироваться — собственное чутьё. И оно мне подсказывало, что Кацураги сейчас абсолютно искренна. 

Приятно. Люблю видеть чистые эмоции, а не их кривую имитацию, которую так неистово требует социум, даже тогда, когда единственное, чего тебе хочется — взять биту, обвитую колючей проволокой, и устроить модный флешмоб с массовым избиением всего живого.

— Простите, Кацураги-сан! — выкрикнул в ответ. — Я ещё не успел до конца размять ноги после долгой поездки.

Ничего не мешало подойти и сказать это более тихо, не привлекая внимания. Однако… зачем, если рядом никого нет.

Что тоже вызывает вопросы: ладно ещё поезд выкупить, но освободить целую площадь перед вокзалом? Или мой отец решил пойти во все тяжкие, или же тут причина более, скажем, своеобразная.

— Издеваешься, ты ведь ещё молодой, — широко улыбнувшись, Мисато протянула руку, намекая, чтобы я передал ей сумку.

Вместо этого я обхватил её ладонь и, поднеся к губам, поцеловал костяшки, чем вызвал лёгкую оторопь у собеседницы.

Зачем?

А почему бы и нет?

Всегда хотелось провернуть что-то такое, в духе западных фильмов. 

Заодно узнал несколько деталей: Мисато использует приятные духи с мягким цветочным ароматом (и любит пшикнуть разок-другой на запястье), а также — она не курит, ибо у любителей никотина даже после тщательного мытья рук остаётся едва ощутимый запах табака на пальцах.

— О, Ками-сама, — Кацураги, вырвав руку, чуть поёжилась. — Ты, случаем, не знаешь Рёдзи Кадзи?

— Кадзи? — вопросительно наклонил голову. — Впервые слышу.

Прищурившись, девушка внимательно на меня посмотрела и, видимо, убедившись в каких-то своих мыслях, облегчённо выдохнула.

— Забей, — открыв заднюю дверь автомобиля, обладательница тёмно-фиолетовой копны волосы указала на пустой участок заднего сидения. — Закидывай вещи и поехали. 

— Как прикажете, — пожав плечами, аккуратно поставил сумку, постаравшись не задеть батареи питания. — У вас электрический автомобиль?

— Агась, — обойдя автомобиль по кругу, Мисато похлопала по его задней части. — Рено Альпин, только слегка модифицированный. Кузов, правда, от старых версий, рассчитанный на четыре цилиндра. Режимная автоматическая коробка передач. Ну и руль на правую сторону. Кто вообще использует леворульные? 

Ну, в машинах я разбирался примерно на уровне высшей математики или физики: что-то где-то слышал, некие понятия в голове есть и на этом — финита ля комедия. Ничего не поделаешь, знать всё и вся — прерогатива вымышленных персонажей авторских вселенных.

Я же — человек простой. Если попалась забавная тема, то изучу, в меру своих сил и возможностей, конечно. Но совсем забивать голову информацией, которая пригодится лишь пару раз в жизни и в весьма специфических обстоятельствах, не собирался.

Впрочем, интересно или нет, можно поддержать любой диалог, главное, вовремя задавать общие вопросы и показывать, что слушаешь собеседника. 

Слушаешь, а не слышишь — важное уточнение!

— Вам нравятся автомобили? — сев на пассажирское место, я привычно пристегнулся и немного отодвинул сиденье назад, чтобы ноги вплотную не упирались в приборную панель.

— А что? Считаешь, что это не женское увлечение? — насмешливо поинтересовалась девушка, резко сдавая назад, из-за чего меня чуть тряхнуло.

В ответ многозначительно посмотрел на Мисато, стараясь передать взглядом всё отношение к подобным инсинуациям в собственный адрес.

И, судя по тому, как она звонко рассмеялась, я достиг нужного эффекта.

— Ладно-ладно, шучу. Но, представь себе, кое-кто действительно считает, что есть сугубо женские и мужские занятия. Особенно среди старых ворчливых пней… — при разговоре Кацураги внимательно смотрела за дорогой, что добавило ещё один плюсик ей в карму.

Особенно, учитывая тот факт, что ехала она явно со скоростью, которая слегка превышала допустимую. Слегка.

Поймав взглядом знак с ограничением в сорок миль в час [64 км/ч], взглянул на спидометр, стрелка на котором покачивалась примерно на восьмидесяти [129 км/ч].

После чего ещё раз проверил, крепко ли пристегнулся.

— Я говорю про интересы, если что. Так что не думай, что я из тех, кто… — резко повернув, из-за чего меня почти впечатало в боковое стекло, Мисато спокойно продолжила: — Ратует за то, чтобы мужчины начинали рожать.

Ага-а-а…

Пожалуй, нужно перевести тему в другое русло, прямо сейчас я не готов обсуждать столь щепетильные темы, как равенство полов или законы природы. Рядом нет биты, которой можно огреть излишне наглого собеседника, да и у меня на голове нет шлема. И ракушки, чтобы прикрыть пах.

— Кацураги-сан… — обратился было к девушке, но та быстро перебила:

— Никаких “Кацураги-сан”! Я из-за этого чувствую себя старой. А я похожа на старую деву, а? — она сверкнула белозубой улыбкой, попутно вытаскивая из бардачка тёмные очки.

— Никак нет, — хмыкнув, прищурился, избегая солнечных лучей, направленных прямо в лицо.

За небольшой промежуток времени мы успели выехать за черту города и прямо сейчас ехали вниз по открытой дороге, опоясывающей холм. Отсюда же открылся вид на массивные блоки для сбора солнечной энергии, служащей основным источником питания для всего города.

Также в глаза бросалась странная “пустота” в центре Токио-3, словно чего-то визуально не хватало, какой-то детали, о которой я прекрасно осведомлён, тем не менее, никак не мог полностью осознать.

Такое мерзкое чувство: вроде ты уверен, что знаешь что-то, но вот вспомнить абсолютно не получается. И, причём, самое забавное — информация обычно всплывает в голове, когда момент начисто упущен, например, посреди ночи. 

А потом лежишь, ворочаешься и думаешь, как бы повернулась ситуация, если бы мозги своевременно включились…

— Так вот, Мисато-сан, — ещё раз убедившись в своих наблюдениях, всё-таки задал вопрос, витающий в голове с момента прибытия сюда: — А где все люди?

— Люди?.. — вопросительно протянула Кацураги, словно поначалу не поняв, что я имею в виду. — Ах, точно! Ты же здесь в первый раз, так?

Я кивнул головой.

Нет, какую-то информацию я по городу прочёл, но ограничился сугубо верхушкой айсберга. Как-никак, изначально Токио-3 планировался новой столицей Японии, придя на замену Токио-2, который в свою очередь сменил классический Токио, разрушенный во время Второго Удара…

Ками-сама, кому вообще из руководства страны пришла в голову мысль нумеровать города по порядку? Нет, я понимаю, преемственность, сохранение истории и культурного наследия, но… это ведь так тупо звучит!

— На деле всё очень просто, — Мисато сбавила скорость, чтобы не вылететь за ограждение на особо извилистых поворотах. — Учебная тревога.

— Тревога? — вскинул бровь.

— Она самая, — кивнула Кацураги. — Все люди и персонал укрылись в специальных бункерах. Именно поэтому ты никого и не встретил. 

Я почесал запястье правой руки, задевая пальцем застарелый шрам. 

— А для чего вообще проводятся такие учения? Если меня не подводит память, то сейчас Япония ни с кем активно не конфликтует.

Чему немало поспособствовала катастрофа, произошедшая четырнадцать лет назад и унёсшая жизни огромной прорвы народа. Ну и, как бонус, совсем чуть-чуть изменившая ландшафт земной поверхности, из-за чего некоторые государства, которым не повезло больше остальных, оказались под толщей воды.

 — Синдзи-кун, — Мисато приподняла очки, смотря на меня тёмно-карими глазами. — Что ты вообще знаешь о проекте, куда тебя пригласили?

Наклонив голову, я встретился с девушкой взглядом и выдал свою самую лучшую улыбку из имеющейся коллекции.

— Абсолютно ничего.

В салоне воцарилось молчание, которое нарушила Кацураги:

— То есть, хочешь сказать, что твой отец пригласил тебя, не поставив в курс дела и ни о чём не предупредив? — в её тоне сквозило откровенное недоверие.

Я же беспечно пожал плечами.

— Именно.

— И ты согласился, не став ничего спрашивать?

Усмехнувшись, посмотрел в боковое окно, разглядывая видневшийся вдали город, от которого мы удалялись всё дальше и дальше.

— Согласился, ведь… а почему я должен был отказываться? — всё-таки красивый отсюда вид открывается, хоть выпрыгивай на ходу и доставай фотоаппарат. Жаль, что последнего у меня с собой нет. — В конце концов, благодаря отцу я живу сытой и полной жизнью, почти ни в чём себе не отказывая. И за все годы нашего общения он не показался мне человеком, который будет желать причинить вред собственному сыну. Не то чтобы мы с ним много разговаривали. Так, раз-два в год.

Вздохнув, прикрыл глаза, восстанавливая в памяти последнюю встречу с Гендо. Сколько мы тогда фраз произнесли? Пять или шесть, включая приветствие и прощание? 

Наверное, со стороны могло бы показаться, что у нас с ним откровенно дерьмовые отношения, но на деле… Ни ему, ни мне не было никакой нужды вести задушевные беседы.

У него — своя жизнь. У меня — своя. И точек пересечения почти не было, за исключением нескольких небольших нюансов. 

— Если он хочет сохранить от меня всё в секрете до последнего, то для этого явно есть веские причины. Думаю, как человек, работающий с ним, вы прекрасно знакомы с его холодным и расчётливым темпераментом, — под конец я снова тихо рассмеялся.

Именно из-за этой черты дядя так сильно невзлюбил своего брата, говоря о том, что мне даже повезло вовремя выйти из-под его влияния. Впрочем, когда мне исполнилось примерно лет двенадцать, мнение “опекуна” изменилось и от него всё чаще можно было услышать “сын своего отца”. Вроде, комплимент, но та интонация, с которой дядя это говорил, намекала в точности на обратное.

— Понятно. Тогда ничего не попишешь…

Нахмурившись, обернулся к Мисато, удивлённый тем, насколько глухим и разочарованным звучал её голос. Словно мой ответ каким-то образом умудрился её задеть.

И заодно полностью убил любую атмосферу на продолжение дальнейшей беседы, из-за чего остаток пути мы проделали в полном молчании. 

Я не испытывал от подобной ситуации дискомфорта, поскольку умел находить свою прелесть в тишине. 

Даже, если она наполнена гнетущей неловкостью.

***

Горная дорога привела нас ко входу с массивными воротами, за которыми оказался необычный грузовой лифт, рассчитанный под перевозку техники. 

— Всё, можно расслабиться и ждать, — закинув руки за голову, Мисато откинулась назад, скучающим взглядом провожая мелькающие на стене лампы.

— Ждать чего? — я с лёгким подозрением поглядывал на платформу, которая неспешно опускала нас всё глубже и глубже. Как-то не внушает мне эта конструкция доверия. 

Да и… Мы, что, направляемся на какую-то секретную базу? Количество бронированных дверей, через которые пришлось проходить, вызывало стойкое подозрение, что отец явно работает не в простой компании.

— Прибытия в главный штаб, — отозвалась Кацураги так, словно я должен был знать, о чём идёт речь. 

Понятнее мне не стало, но что-то в выражении собеседницы подсказало, что я не получу должного ответа, даже если продолжу допытывать её вопросами.

Эх, могли бы хоть какой-то буклет дать, по типу тех, что раздают посреди улицы несчастные люди с приклеенной улыбкой на лице. Впрочем, при повторном размышлении, лучше вообще оставаться в неведении, чем получить информацию таким образом.

Самый идеальный вариант — данные в сжатой тезисной форме, с минимумом непонятных терминов и сопутствующими картинками.

Сухо, чётко, ровно и по делу.

Ровно так, как я мечтаю, чтобы все вокруг общались. Включая меня самого (что, к сожалению, уже невозможно, ибо полёт свободной мысли, порой, практически невозможно остановить). 

— Ты не выглядишь взволнованным.

Моргнув, я вынырнул из собственных мыслей, поворачиваясь к Мисато.

— Но я взволнован, — увидев, как чуть удивлённо расширились её глаза, добавил с улыбкой: — Просто моя нервозность выражается во внешнем спокойствии. Вроде, выгляжу непреклонным, но стоит заглянуть поглубже — рискуете ошпариться от бурлящих внутри эмоций.

Конечно, я слегка преувеличил, но…

Я на самом деле прямо сейчас нервничал, только, скорее всего, не по тем причинам, о которых могла подумать Кацураги.

— Тебе никто не говорил, что из-за подобного стиля речи ты похож на чунибьё? — хмыкнула Кацураги с нотками сарказма в голосе. — Или подростка, который считает, что уже давно перерос своих сверстников?

— Говорили, — не стал отнекиваться. — И в чём-то они были правы.

Я не видел смысла в том, чтобы отрицать реальность. Поскольку, ну… иногда меня реально заносило на поворотах.

Это вроде того, когда хочешь быть попроще, однако лишь всё усложняешь. Или думаешь, что со стороны такое поведение выглядит круто и все окружающие начнут аплодировать и говорить, какой ты умный и необычный, но на самом деле они с трудом будут сдерживать смех и желание покрутить пальцем у виска.

Тем не менее…

— Хотите покажу свою версию Камехамехи? — широко улыбнулся, демонстративно вскидывая руку.

Мисато, не сдержавшись, прыснула со смеху, отмахиваясь от меня, будто от ребёнка.

Тем не менее, я давно научился принимать себя таким, какой есть.

И комплексовать из-за того, что кто-то может посчитать меня странным, точно не собирался.

По крайней мере, при свете дня. 

Для всех рефлексий и страданий есть более подходящее место: прямо перед сном, ночью, бьясь головой об подушку и безмолвно крича в осознании того, как ты феерично умудрился облажаться.

***

— Он здесь, Икари-кун, — седовласый пожилой мужчина проводил взглядом машину, за спуском которой наблюдали множество камер, расположенных на всём пути грузового лифта.

— Я вижу, Фуюцуки, — отозвался его начальник, восседая в кожаном кресле. Его глаза были скрыты за линзами тёмных очков, а подбородок покоился на сложенных вместе ладонях, из-за чего со стороны казалось, будто Гендо постоянно находился в состоянии глубокой задумчивости.

Впрочем, Кодзо, уже много лет знакомый с нынешним главой НЕРВа, прекрасно знал, что, зачастую, ему так просто удобно сидеть. И, как приятный бонус, помогает поддерживать образ мудрого начальника.

— Ты все ещё уверен, что это была хорошая идея? В конце концов, пилот Евы-00, несмотря на последние тесты, вполне способна показать результат, удовлетворяющий верховные чины, — произнеся это, Фуюцуки внимательно отслеживал малейшие изменения в позе старшего Икари.

И, когда у того едва заметно дрогнули кончики пальцев, мысленно улыбнулся.

— У нас нет времени, — голос Гендо оставался спокойным и размеренным. — Последний опыт по активации привёл к тому, что Рей получила слишком серьёзные ранения и сможет вернуться к испытаниям только через пару месяцев. А “им” нужно видеть прогресс прямо сейчас.

Из-за очков было сложно увидеть направление его взгляда, однако Кодзо был уверен, что прямо сейчас глава НЕРВ неотрывно наблюдает за машиной капитана Кацураги.

— Да, — продолжил говорить старший Икари. — У нас действительно нет на это времени. Согласно Скрижалям, всё может начаться в любой момент. И для того, чтобы выжить, Синдзи придётся вступить на этот путь.

Под конец в голосе мужчины промелькнуло лёгкое раздражение. Однако не на сына, а на тот факт, что те чаяния, которые строил Гендо, не оправдались.

Губы Фуюцуки на мгновение накрыла тень улыбки.

— А если мы все ошиблись и у нас ещё есть время? — он не удержался от вопроса.

Гендо издал тихий смешок и неспешно поднялся со стула, ровно в тот момент, когда на камерах грузовой лифт остановился перед последними дверьми, за которыми начинался ветвистый путь, ведущий в самые недра комплекса.

Обойдя коллегу, старший Икари замер и, повернувшись, посмотрел на огромную диаграмму Древа жизни, расположенной в кабинете.

— Тогда мы воспользуемся им.

Покачав головой, Фуюцуки на пару секунд прикрыл глаза, после чего последовал за своим непосредственным начальником, раздумывая над последними словами Гендо.

Точно ли он говорил о времени?..