Шура Леев

Настя с мужем вернулись с барщины поздно вечером. Наступившие сумерки принесли долгожданную прохладу. Необычайно жаркий апрель хотя и радовал душу, но физический труд в такие дни забирал много сил. Закончился последний день рабочей недели. Завтра же выходной - воскресенье. Утром они пойдут в церковь, а вторую половину дня займут домашние дела. Поэтому нужно затопить баню, смыть недельную грязь и усталость тела. Муж пошел кормить скотину, которая почуяла их и настойчиво требовала еду. Настя поспешила доить зовущую ее корову. Затем сбегала и затопила заранее заготовленную баню. Дома они молча и наспех поели. Баня истопилась быстро. Муж наскоро ополоснулся и пошел в избу. За десять лет их совместной жизни он так и не смог полюбить баню. Настя же осталась. В бане она могла находиться часами. Торопиться ей было некуда. Детей у них не было. Да и муж частенько засыпал, не дожидаясь ее возвращения.

Настя плеснула воды в каменку, взяла заваренный веник и залезла на полок. Хотела было уже париться, но вдруг в ужасе замерла. Что тогда она почувствовала? Наверное, жуткий ужас. Никогда ей не было так страшно, как в тот первый раз. Ей тогда показалось, что ее банька находится где-то очень далеко от дома, а вовсе не во дворе стоит. И летит она куда-то вместе с ней в бездну. Она взглянула в оконце, но там ничего не было видно, только мрак. Хотелось кричать, но кричать она почему-то не стала. Может ужас сковал, может что-то другое. Ей показалось, что если бы она и заорала, то ее голос потонул бы в бездонной пустоте.

Был он маленького роста, словно ребенок лет десяти, но широк в плечах. Тело его было покрыто густой порослью волос. Был он в чем мать родила, без порток, между ног висел его уд и был он внушительных размеров. На лице была длинная черная борода, как у батюшек. Нос картошкой. А вот глаза! Глаза горели огнем. Они были очень живые и прожигали насквозь. И дураку было понятно, что он не только не местный, а вовсе и не человек, и уж точно не из их мира.

- Звала, - спросил он. Посмотрел ей между ног и принюхался.

- Нет,- ответила она и прикрылась веником.

  Кем Федя был прежде, никто достоверно не знал. Выглядел он как бомж, и также как люди данной категории, жил на подачки. Был он простым духом дорог, что кормятся у автомобильных трасс, чем бог пошлет. Бывало, его друг Шурале говорил ему после второй бутылки, ты стервятник, падальщик, а я вот благородный охотник. Федя не спорил, чтобы не говорили его друг, они оба занимались одним и тем же. Таких как Федя был пруд-пруди, благо дорог развелось множество, а скоростных автомобилей еще больше. Дело был верным и стабильным. Феде принадлежал лакомый кусочек федеральной трассы М5 между Ашой и Златоустом. Так что дела Феди были в шоколаде. И какой-нибудь молодой дух степей удивился бы, увидев бичующего Федю. Но как говорится у духов: "не верь глазам, получишь копытом по рогам".

  В эту безлунную ночь у костра хихикали две русалки, между ними устроился похотливый банник, слева от Феди сидел Домовой, а справа примостился и непривычно молчал Шурале. К компании присоединились также трое новеньких: хилый метровый недоросток и два таких же мелких радиоактивных мутанта. Пришли они с безмерным количеством виски, еды и почему-то с кассовым аппаратом. После того как Шурале пошел отлить, Банник лукаво спросил у Феди: "А что с его левой рукой, прячет ее. И молчаливый какой-то сегодня?" Когда Шурале вернулся, все безудержно ржали над рассказом о встрече в лесу контуженного омоновца, собиравшего подберезовики и Шурале. Кыштымский Монстр валялся на спине, маленькими ручонками держался за живот, и, казалось, что он задыхается, а вовсе не смеется. Шурале поняв, что смеются над ним, тоже в первый раз улыбнулся, поднял перевязанную руку и сказал:

- Ну откуда я знал, что после ранения он утратил осязание! Я его щекочу, а он на меня внимательно, как на дурака, смотрит. А до меня не доходит, что ему пофиг. А потом как схватил рабочую левую и начал поочередно пальцы ломать мне. Ломает, молчит и в глаза смотрит. После трех сломанных пальцев, я его правой саданул раза два, или три. Он как руку мою отпустил, я сразу бежать. Дело было два месяца назад. Мне ведьмы пальцы на место вправили, травами залечили, да заговорили, сказали, к весне как новые будут. Так что я сейчас как бы на больничном. Вон Феде помогаю, да Лешему долг отрабатываю.