Гера для Зевса. Часть 11

— Ну чё ты: баба с возу…

— Захлопнись, а, — опередил его Герасим, угрюмо зыркнув.

Свят вздохнул.

— Ладно, ты прав: такая баба, как Тамара… — и пауза затянулась. — Без такой действительно не легче кобыле, не легче. Но хандрить прекращай — мигом найдём тебе новую тему для радости.

Проблема молчания, блядь, в том, что остальные сами за тебя додумывают, в чём, собственно, проблема. Как сейчас: Герасим сказал, что его кинули, и пошло-поехало. Он не хандрил — он медитировал. Это если по-современному.

— Давай в субботу в клубешник какой завалимся?

— Так вот? — поднял руку-лопату Гера.

— И в чём проблема? Робокоп многих баб заводит.

Герасим помрачнел.

Не нужно ему никого заводить. Цель не в этом. А потом: в клуб за новой девушкой — прикрытием — он бы не пошёл. Это точно. Конечно, Гера заглядывал туда, но с иными целями: или за компанию, чтобы особо не отсвечивать, или чтоб напиться… как бы напиться — тоже уточнение.

Меру Гера знал и ослабить над собой контроль не мог: сразу после армии случился наглядный случай почему. На радостях и после пары бутылок он чуть не полез с предложениями деликатного характера, так сказать.

— Давайотсосу, — ляпнул тогда Степану.

Хорошо, было темно, дымно и не продохнуть. Одним словом, они там все дрыгались еле живые после дружной попойки в честь дембеля.

А Степан тоже был одним из тех, кто держался стороной от всеобщих увеселений над новичками. Они ехали на одном поезде, и, в отличие от Геры, как-то так получилось, что дедов Степан напугал в первый же день. Герасим даже слышал, как они шушукались, мол, спать подле его койки не собираются. Стёпа отвечал на их вопросы без задней мысли, но те по-своему его поняли: мясник типа и людей не прочь порубить. Рубил? Приходилось. Степан имел в виду одно, а они поняли другое. В общем, пронесло его. Наверное, только с ним Гера и дружил… Если это вообще можно было назвать дружбой.

Нет-нет, а поглядывал на него украдкой. Понимал, что взгляд сложно интерпретировать как-то не так из-за самой рожи. Степан так и говорил:

— Что за взгляд? Кому башку откусить хочешь?

А сам лыбился. Прямо как пацан. Степана ещё и за улыбку эту не любили: говорили, мурашки от неё по коже. Ненормальный он. А кто там вообще нормальным был? Тот, кто бычки о кожу других тушил? Или решил, что весело будет скальп снять?

Когда всё закончилось и они вернулись, то на секунду показалось: сгорел сарай, гори и хата. Всё это, конечно, градус в крови трындел. А ещё смелость, надежда и даже какое-то блядское отчаяние.

— Какие папиросы, Гер? Я ж не курю, — мутным взглядом уставился на него Степан. Но в этом подёрнутом алкогольным угаром взгляде было что-то такое… говорящее, что всё он услышал, просто дал шанс ничего между ними не менять — в худшую сторону; дал шанс уйти теми, кем они пришли.

Трёх слов хватило, чтобы отрезвить Герасима.

Он собрал яйца в кулак и умчался оттуда. А Степан больше встречи не искал. Недодружба там и осталась: в прошлом. Как и всякие мысли о том, что подобное может связать Геру с другим человеком — уточнение: человеком того же пола.

Это должно было снедать, наверное, но он видел столько разного дерьма в жизни, что недовольство выглядело тем самым лозунгом: «Зажрался, бля!» Поэтому просто можно было не думать об этом и тайно — именно что тайно — довольствоваться малым. А Герасиму многого и не нужно было.

— …Натали — как тебе? — вмешался в мысли голос Свята.

Ему в лицо ткнули экраном с фоткой.

— Ничего так, — выдал Герасим стандартную фразу.

— Ничё так? — скривился Свят. — Ну ты даёшь… Ничё так. Посмотри, какие у неё глаза! — вновь повернули к нему экран телефона.

На фотке лица вообще не было.

— Большие…

— Тебе бы над мимикой поработать, когда комплименты говоришь — что за унылая рожа?

— Ну это ж не твои, гм, глаза, чтоб я тут распылялся, — усмехнулся Гера. — Или я чего-то не знаю, Натали?

— Давай я тебе вторую руку для симметрии обработаю, — с улыбкой предложил Свят.

— Да не смущайся ты так! — хлопнул его по плечу Герасим. — А кто там у тебя ещё есть в закромах, кроме Натали? Я к брюнеткам равнодушен — ты знаешь.

И к женскому полу в целом.

Блядь…

Почему эти мысли стали такими… навязчивыми? Давил, давил в себе и передавил, что ли? Лезет теперь из всех щелей. Или дело снова в пиздюке и его закидонах?

Палкой, сука, осиное гнездо внутри разворошил, а Гере жить теперь рядом.

— Вот Катюха, — сунул ему под нос новую фотку Свят. — Глаза, может, не такие красивые, зато какая техника… Забудешь, как тебя зовут и кто такая Тамара в первые же пять минут. Ты, кстати, не помнишь её? Понравился ты ей, но тогда с Тамарой был…

Чтобы вспомнить, Герасим должен был лицо увидеть, а Свят снова на телеса фокус смещал.

— Дай, — отнял он телефон и передвинул на лицо.

И нет, ни хрена он не помнил.

В любом случае сомневался Гера, что найдёт другую такую, как Тамара. Ведь она не первая была: он пробовал встречаться и до неё; старался. Даже с телом научился ладить и договариваться: постой, дружок, хотя бы пару минут. Пусть лучше будет паршивым любовником, чем вовсе им не будет. И всё равно этого было недостаточно.

— Я тебе не нравлюсь?

— Я тебя не возбуждаю?

— У тебя кто-то другой появился?

— Может, тебе к врачу обратиться?

Всегда всё утыкалось в какой-нибудь дебильный вопрос, перетекающий в точку в отношениях.

Герасим вернул ему телефон и коротко ответил:

— Знаешь… я пока не готов.

— Клин клином — слышал? — потянулся к пиву Свят.

— Да не хочу я ничего вышибать, бля. Одному тоже хорошо.

— Тогда не кисни.

— Как одно с другим-то связано? Мы с Тамарой были близки… Я что, должен её забыть через день и радоваться жизни?

Наверное, только Свят так умел и практиковал. Но лишь потому, что ни с кем не сближался.

— Я выход из положения ищу, а ты мне палки в колёса вставляешь, — пробурчали в ответ. — Так что, звонить Катюхе или не звонить?

— Дай номер — сам позвоню, если приспичит.

Это было удобно.

Не станет Гера звонить, но видимость заинтересованности создаст, и Свят отъебётся.

— Переслал, — кивнул тот и сделал пару глотков. — А насчёт клубешника — ты как? С нами?

— С кем это «с нами»?

— Со мной и Вадиком, — пояснил он, закатывая глаза.

Знал Герасим, как это бывает: их как бы трое у входа, а внутри ещё с десяток друзей. Ощущение, что он из них самый нелюдимый.

— Посмотрим.

— Твоё посмотрим — это «нет».

— Тогда нет.

— Ты должен пойти, — предъявили аргумент.

Герасим фыркнул.

— Ну правда, — включил нытика Свят. — Хочешь дома плесенью покрыться? Взбодришься, выпьешь, на народ хоть посмотришь…

Было бы на что там смотреть.

Герасим включил пессимиста.

— Или мы сюда заявимся, Герыч, — переключился Свят на шантажиста.

— Испугал ежа голой жопой.

— Все. Вместе.

Что означало, будет их там не трое.

— Я подумаю, — отмахнулся Гера и отправил пару орешков в рот, тщательно пережёвывая.

— А как насчёт бесплатной выпивки? — ход конём, блядь.

— Ты ещё пожалеешь, что предложил, — заметил Герасим со вселенским спокойствием. — Я отравлю вам вечер своей кислой рожей.

— Посмотрим, — расплылся в многозначительной улыбке Свят.

Убедил ведь, мать его за ногу.