Политические банкроты: про союз либералов и коммунистов

Начиная с предвыборной «гонки», в которой был лишь один участник, среди левой внесистемной оппозиции активно обсуждается возможность временного или постоянного союза с либеральными силами. К удивлению, эту позицию поддерживают всё больше разрозненных левых спикеров, редакций и коллективов.

Мы считаем важным выступить категорически против подобных инициатив.

Фактически коммунистам говорят о необходимости союза с либералами по принципу: «левые и либералы должны идти порознь – бить вместе», то есть по принципу общности цели и различия организаций. По версии сторонников подобного подхода, цель у нас должна быть одна – изменение политики действующего строя на более мягкую.

Сторонники этого союза предполагают, что в случае прихода к власти других сторонников рыночных отношений в страну вернутся гарантированные буржуазные свободы, следовательно, появится возможность для более активной агитации, выстраивания некой политической субъектности, руководства рабочим движением.

При этом, левые и либеральные силы не должны сливаться в одну организацию, напротив: сторонники этой идей утверждают, что «за время борьбы с буржуазной диктатурой левые станут важными политическими субъектами», которые смогут бросить вызов либералам в России после победы над «буржуазно-олигархической властью». В случае же отклонения этого сотрудничества нас должна постигнуть незавидная судьба: забвение и превращение в «маргинальную субкультуру».

Почему мы говорим нет? Причин достаточно много. Для удобства мы их разбили на конкретные тезисы

У либералов также, как и левых нет устойчивой политической организации. После разгрома структур, ареста и смерти вождя либерального лагеря, от когда-то организованного движения остались разнообразные спикеры. Они не объединены не только структурой, но и даже конкретными ответами на политические вопросы о будущем России, стратегией прихода к власти и т.д.

Более того, либералы дискредитированы среди населения страны ужасающими реформами 90-х и отсутствием твердых политических позиций. Это находит свое отражение и в популярности либерализма в российском обществе, которая находится на уровне статистической погрешности в отличие от левого политического спектра. К счастью, в России не так много людей, готовых вновь поверить в старые мантры про «Свободнее рынок — свободнее люди», пользу от сокращения социального обеспечения и отказа от бесплатного здравоохранения.

Безусловно, либералы, не обладая настоящей политической субъектностью и народной поддержкой, всё ещё могут похвастаться призраком своей былой силы: они имеют очень крупные финансовые ресурсы, чье происхождение мы выяснять не будем, и достаточно крупные медийные, а также правозащитные структуры. Тем не менее из этого не следует необходимость союза. Мы должны создавать свои структуры, свои медиа, свои правозащитные фонды, а не брататься с убитым и дезорганизованным либеральным движением.

В действительности, левые могут получить от либералов только незначительный выход на их площадки, но это нивелируется очернением всего социалистического движения, которое регулярно ведут либералы. Да и к тому же в данном случае выход на новые площадки, если и сможет привести к росту популярности левых, то только на индикаторе количества подписчиков разнообразных «говорящих голов», что, как показала практика последних лет, дает практически нулевой результат без конвертации в реальных активистов.

Мы уже выяснили, что существенной политической выгоды левые от либералов не получат. Однако они могут нам принести ворох проблем и противоречий.

Левые могут дискредитировать себя союзом с либералами в глазах людей наемного труда. Тут помимо шрамов 90-х можно вспомнить разнообразные либеральные форумы, предложения об отчуждении части территории РФ и выплаты репарации – рабочий класс России эти требования не поддержит, в отличии от олигархических спонсоров либералов, которые готовы многим пожертвовать лишь бы выйти из под санкций и вернуть европейские рынки.

При этом, крупные либеральные лидеры мнений придерживаются радикальной антилевой повестки. Вместо «буржуазных свобод» нас ждет запрет марксизма, люстрации коммунистов, декоммунизация, уравнивание роли Советского Союза с известным правым противником.

Сохраняется и прямая невозможность построить союз ввиду объективных причин.

Левые сегодня – не партия, не структура, а неорганизованная масса сторонников и набор разнообразных кружков, дублирующих друг друга. Примерно такая же картина наблюдается и в правом лагере после разгрома. Более того, заключение союза – это осознанное движение двух субъектов, но с той стороны запроса на союз нет, тем более с радикальными левыми. Как бы мы не искали, но так и не смогли найти ни одного упоминания возможности союза с левыми со стороны либералов.

Леволиберальные спикеры уделяют большое внимание историческим примерам союза левых и либералов. Впрочем, они и сами заостряют внимание на том, что «историческая аналогия – дело скользкое», понимая, что приводить примеры других стран, существовавших в разных исторических контекстах, с разным уровнем организации левых, разным уровнем репрессий со стороны властей, и, наконец, при абсолютно другой внешнеполитической обстановке и уровне классового сознания среди трудящихся, затея не очень хорошая.

Если все же эти люди хотят провести исторические аналогии, то не стоит ограничиваться на тех, которые удобны для оправдания их позиции, стоит рассмотреть и другие. Всего каких-то пятнадцать лет назад было основано движение «Стратегия-31», которое объединило лево-патриотические, левые и либеральные силы. Оно подразумевало активную борьбу за сохранение 31 статьи Конституции, в том числе через ежемесячные уличные акции. Кампания имела значительный успех и продолжалась два года, пока власти не предложили либеральной части движения легализацию и гарантию на санкционирование их митингов, что привело к расколу.

Дошло до курьезов: на Триумфальной площади в Москве одновременно проходили два митинга. На легальном в загоне митингуют либералы, а рядом проходит несанкционированный митинг левых, которых бьют дубинками и задерживают на 15 суток. Одним словом — союзники.

Так продолжалось до 2011 года, когда начались протесты под лозунгом «За честные выборы!». Коалиция из левых и правых сил попыталась добиться отставки действующего президента и роспуска Госдумы. Изначально многотысячный совместный митинг планировали провести на площади Революции практически у стен Кремля, но власти согласовали либералам его проведение на Болотной площади — и они ушли.

Позднее, один из организаторов протестов Эдуард Лимонов вспоминал, что те, кто призвал людей на Болотную фактически «слили» протест. Более того, с либералами на Болотную ушли и многие левые активисты. По партийной символике и флагам на фото возможно примерно оценить сколько левых использовали в качестве массовки.

В конце концов, коалиция окончательно распалась, представителей либеральных сил пригласили в мэрию на переговоры, протесты были подавлены, а к суду были привлечены активисты социалистических, анархистских организаций, в том числе глава Левого Фронта и ноль либеральных лидеров.

Почему, если это не сработало тогда, должно сработать сейчас? Союз не дал результатов по тем же причинам, что и не даст сегодня – либералы бросают союзников при первом удобном случае, нет адекватных структур, нет объединяющей повестки, но остается фундаментальное противоречие во взглядах на будущее России.

Внесистемное левое движение воскресло из пепла на фоне протестов против повышения пенсионного возраста, росло и крепло вместе с ростом оппозиционных настроений в стране. Чем больше оно росло и крепло, тем меньше оно могло оставаться аморфным, «общекоммунистическим». Начало СВО его разделило. Мы готовы к тому, чтобы разделиться ещё раз. На тех, кто готов идти своей дорогой, и на тех, кто готов идти вместе с либералами.

В целом, это размежевание отражает историческую тенденцию раскола между умеренным социал-демократическим и радикальным коммунистическим крылом. Социал-демократы в истории часто склонялись, отражали и защищали интересы мелкой буржуазии, в этом смысле леволибералы продолжают эти традиции. Отсюда и желание вступить в союз с политическим представителем мелкой буржуазии — либерализмом, отсюда и призывы к мелкобуржуазной акции с «протестным голосованием». Коммунисты же отстаивают и защищают интересы рабочего класса.

Диалектика здесь в том, что единство и борьба леволибералов и коммунистов в итоге должна накопить критическую массу изменений в обоих крылах и привести не к расколу, а к действительному объединению тех, кто придерживается того или иного течения. Это объединение должно произойти на базе теоретической и практической деятельности. И движение это уже заметно, вопрос в том, как долго мы будем делать вид, что они — свои, и осознаем, что так называемое «общелевое движение» не имеет ничего общего с действительными интересами трудящихся.

Необходимо как можно скорее устанавливать тесные контакты и начинать вырабатывать общую тактику представителей коммунистического движения. Мы можем быть не согласны друг с другом, спорить, каждый может мечтать о том, что именно он должен стать центральным звеном в этом движении. Но если мы возьмем на вооружение принципы демократического централизма, где выборные члены коллективов будут представлять их на общем собрании, где на этих собраниях будет вырабатываться общая тактика движения, где принятая тактика будет обязательна к исполнению всеми коллективами, то мы сможем встать на путь к созданию не абстрактной аморфной массы, ведомой лидерами общественного мнения, а крепкой коммунистической организации.

Только организованно возможно пробить информационную блокаду, завоевать сознательную поддержку у населения и получить связи с рабочим движением, чтобы двигаться вперед. Можно говорить и предлагать разное, имеет значение лишь конкретное действие, ведь «истина бывает только одна, и вопрос о том, на чьей она стороне, в конечном счете определяется объективной практикой».