Мтф 2: 13-23
«Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего. Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет. По смерти же Ирода, — се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца. Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву. Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские и, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется».
Церковь спустя значительное время насчитала, что убиенных Иродом младенцев было 14 тысяч. Не должно удивлять, что цифра в подсчете получилась, во-первых, слишком округленная, во-вторых, неправдоподобно огромная. Степень исторической правдивости, восстановленная или выдуманная спустя столетия кем-то, кто действовал по принципу «чем больше напишем, тем выразительнее будет смотреться», тут имеет значение второстепенное. Но и оснований из-за фантастической цифры не верить в то, что избиения вообще никакого не было, тоже нет никаких. В Евангелии, кстати, число погибших не указано, для евангелиста важен был сам факт проявления жестокого самодурства Ирода, который взбесился в первую очередь на волхвов, а во вторую — дал волю своему страху проявиться в форме жестокости, как он и проявляется обычно у людей властных, самой властью своей зажатых в угол из-за боязни ее утратить.
Подлость и жестокость — самые «сильные» защитники безответственной, вредящей людям власти, всегда на ее страже можно их и увидеть. Волхвы, с которыми, как Ирод полагал, он договорился об обмене информацией, да и, скорее всего, приплатил, выдав, по крайней мере, аванс, оставили информацию при себе, решив резонно, что царь без нее обойдется. И это, конечно, было для Ирода крайне оскорбительно. Унизительно. И очень подозрительно. Это значило, что посланники — дипломаты соседней державы — его интересы ни во что не ставили и, главное, наверняка разведали нечто настолько ценное, что требовалось принимать срочные меры. Да и сам факт того, что царь доверил разведку «иностранным специалистам», говорит о том, что своим он вообще не доверял, что те его по этой же причине обманывали и постоянно дезинформировали. Приказ мести широкой метлой говорил о том, что Ирод не мог действовать разумно и точечно, его агентам все равно никто бы ничего не рассказал. Не факт, что и агенты стали бы исполнять работу добросовестно.
Так что, по логике шатающейся власти, все так и должно было произойти. Скорее всего, жестокая полицейская операция была проведена быстро и внезапно, город Вифлеем был маленьким, прочесать все дома не очень сложно. Но на тот момент Матерь с Младенцем поселение уже оставили и были далеко. Чем примечателен этот рассказ? Он повествует о власти, утратившей свой авторитет или не имевшей ранее никакого авторитета, могущей во всех обстоятельствах действовать только насилием. Еще, конечно, хитростью, обманом, подкупом, угрозами. Таков был Ирод. Имя его сделалось нарицательным, стало обозначать душегуба. Всякое бесчеловечное, бессмысленное, жестокое деяние человеческое клеймится отныне как «иродово». Особенно оно прижилось по отношению к насильникам всякого рода, действующим по поручению власть имущих и «сильных мира сего».
Царь Ирод I, прозванный Великим, к власти пришел путем насилия, властвовал насилием и под закат своей жизни сделался настолько подозрительным, что казнил даже своих двух сыновей. Так что чужие дети для него были величиной нулевой, его интересовал лишь возможный претендент на власть, избавиться от которого он спешил загодя. Поэтому неважно, сколько именно было вифлеемских младенцев, по приказу Ирода умерщвленных, — все они первые мученики наступившей христианской эпохи. Далеко не первые и, конечно, не последние дети, гибнущие оттого, что в этом мире, в котором они рождаются, постоянно идет грызня за власть. Ни войнам человеческим нет конца, ни вообще всякому насилию. Особенность же насилия, исходящего от тех, кто возглавляет вверенный ему в попечение народ, в том, что характеризует упадок власти.
Никогда власть жестокостью не могла завоевать себе доверия, а доверие есть то, что в человеческих отношениях является прочным основанием, с которым можно и горы свернуть.