Лк 10: 25-37 ; Еф 2: 4-10
Притча о добром Самаритянине:
«И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» (Лк.10:25-37).
Двойной вопрос законника можно понять двояко. Что он испытывал Иисуса на предмет трактовки закона, и, затем, оправдывался, перед собою, и, возможно, другими законниками или просто слушателями, за то, что вопрос был слишком легким, и потребовал уточнения. Иначе можно понять, что человек, будучи сам запутан обилием статей, шумящих в его голове пчелами, и в самом деле для себя хотел выяснить что же во всем этом центральное. Что он не столько испытывал, сколько допытывался у Христа, что по Его мнению самое важное, сам же и предложив ответ, который Христом был одобрен. Оправдание же тут можно понимать и как уточнение, подтверждение для себя самого той правды, которую он высказал. Первый вариант кажется более очевидным, законники и тогда были редкими занудами, а сейчас это вообще ужас что, но наверняка сказать нельзя. Однако, по слабо уловимой интонации, и по последней фразе Иисуса, похоже Христос не оценивал слова собеседника как вопрос с подвохом. Скорее как то, что человек всерьез был озабочен тем, чтобы верно понимать писанное в законе. Впрочем, проповедники наши, апологеты и богословы с духовным образованием покрепче чем у того законника, обычно законника этого безымянного журят, нашел, мол, с чем приставать, вместо того, чтобы сразу на колени и признать Иисуса Вторым Лицом Троицы как очевидный факт. Они же признают, хоть и лично не были знакомы. А тот в упор видел Второе Лицо и с такими вопросами...
Сейчас бы наши богословы знали бы о чем спросить, на коленях, конечно, стоя. Про Неприступный Свет, и про все такое неземное, но их, по счастью, рядом не было, нашелся бедолага, который спросил по делу, и ответ получил самый приземленный. Точнее, сам и дал оба ответа на свои же вопросы. Все божественное вид имеет самый земной, и по богословским меркам даже невзрачный. Быть внимательными к людям, оказавшимся в беде, да и вообще внимательными друг к другу.
В уточняющем вопросе законника обращает на себя внимание вот еще что. Он не спросил как это любить Бога, а уточнил кто есть ближний. Такая постановка вопроса в совокупности со своим же ответом, последовавшим вслед, говорит о том, что для него вопрос служения Богу понимался через социальные отношения. В нашей господствующей богословской системе «вторая важнейшая заповедь» является лишь довеском к первой наиважнейшей, любой только что испеченный семинарист скажет, что не научившись как следует любить Бога, о любви к ближнему можно забыть, не получится ничего, поэтому все силы должны быть брошены на исполнение первой. А кто годами от семинарии уже далеко отодвинулся, тот уже смело заявит, что все это вообще неисполнимо все. Главное ходить, исполнять правила, посты, и тем показывать свое старание.
Но мы их оставим стараться, и вернемся к словам Учителя, которые о том, что любовь к ближнему проявляется в деятельном сочувствии.
Созвучно тому пишет апостол Павел в послании Ефесянам: «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены, - и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе. Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы - Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» ( Еф 2:4-10).
Павел постоянно противопоставляет веру делам. Здесь же обращает внимание то, что может показаться противоречием, ибо с одной стороны: «благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел», с другой же: «созданы во Христе Иисусе на добрые дела». Дела не спасают, но на добрые дела созданы.
Для Павла добрые дела человеку естественны, и если человек верою своей эту естественность в себе обнаружил, пробудил, то ей и следует. Мы созданы такими. От нас не требуют дел, законами расписанных что и как надо, велено, требуется исполнять, а добрые дела нам органичны как созданиям Божиим. Открывается, обнаруживается этот естественный дар через веру. Не через религию - еще раз подчеркнем - которая верой называет комплекс своих предписаний, все те законы, которыми обложила людей, и требует «веры» в то, что все это работает, а через веру, как она есть.
И вот еще что. Кто есть ближний самаритянину, Христос у законника не выясняет, ибо это очевидно. Он спрашивает кто есть ближний для иудея, на которого разбойники напали. Ответ: «оказавший милость» и дальнейший призыв Иисуса поступать так же, то есть быть милостивым ко всем без разбору, есть подтверждение того, о чем и Павел говорит, что все мы созданы на добрые дела. Это благой дар каждому сотворенному. Но почему-то многие забыли об этом и не хотят вспомнить.