Ин 6; 56-71
«Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек. Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать? Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас? Что ж, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде? Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь. Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его. И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего. С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго. Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол. Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати».
Комментарии ко всему сказанному тут и чуть ранее практически не имеют исключений и сводятся к тому, что Иисус здесь предвосхищает установление таинства евхаристии, рассказывая, что без участия в таинстве спастись совершенно невозможно. Сопоставляя рассказы всех четырех Евангелий, можно заметить, что описанная в шестой главе Евангелия от Иоанна история случилась почти тотчас же после посылания Христом двенадцати учеников на самостоятельную проповедь. Это было время, когда популярность Христа в народе резко возросла, «имя Его сделалось гласным» (Мк.6:14), Иисус же начал испытывать учеников на прочность и на верность призванию.
Здесь у Иоанна косвенно об этом так говорится: «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». И чуть ранее и далее, вплоть до предложения Христа к ученикам оставить Его, если им невмоготу. Но у Иоанна сказано, что некоторые из учеников не выдержали «странных слов» Иисуса, произнесенных прилюдно, а не каких-то иных тягот. Поэтому вернее всего предположить, что Иисус испытывал учеников не только на выносливость, на способность терпеть голод и преследования, но и на способность думать, быстро соображать. Физическая выносливость, как и твердость духа, есть дело хорошее, но эти качества останутся холостым зарядом, если не приложить к ним ума. Иисус в конце концов для апостолов — Учитель, а не тренер по выживанию.
Именно поэтому, видимо, на запрос «Господи! подавай нам всегда такой хлеб» Христос начинает развивать тему «хлеба жизни», настраивая на понимание слушателями Своих слов: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда». Конечно, первое, что надо исключить, так это версию, будто Христос здесь рассказывает о таинстве евхаристии. Иисус нередко говорил то, что не влезало в головы слушателям, однако всякое непонятное бывает двух родов. В одном случае людям не хватает ума понять очевидное. Оговоримся, что в духовных вопросах очевидность не обязана быть наглядной, но должна относиться к вопросам веры, то есть подразумевать причины следствия того или иного религиозного регламента, что людям обычно понятнее, или утверждения духовной свободы, что дается сложнее.
И вот относительно «изменения регламента» никакого ума не хватит, чтобы понять, для чего это требуется, как и доверия к таким словам не может сложиться даже из уважения. Если вышестоящие чиновники, к примеру, скажут, что с завтрашнего надо носить не только медицинские маски, ради профилактики вирусного заражения, но и горшки на голове, чтобы защититься от невидимой опасности, то люди не поймут не от того, что тут какая-то глубокая мысль содержится, а потому, что это просто глупость. Всякий новый регламент, всякие «новые условия спасения» должны быть хоть в какой-то мере понятны, оправданы и соотносимы со степенью опасности. Учить Христу вот так о евхаристии, значило бы утверждать регламент ни с того ни с сего еще за два года до Тайной Вечери.
Скорее всего, многие ученики прекрасно поняли, что речь идет о бескомпромиссном служении, о полной отдаче себя, и некоторым из них Его слова показались чересчур жесткими («крепко сказано!», переведено «какие странные слова!») и непонятными («кто может его понять?», переведено «кто может это слушать?»). Довериться тому, что Он послан Отцом, следовать за Ним и «есть Плоть Его» означало в словах Христа одно: «Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира».
Заметим, что в этом собрании присутствуют ученики, судя по всему, в достаточно большом количестве. Здесь Иисуса не гонят и не пытаются бросать в Него камнями. Собрание просто расходится, где каждый определился: с Ним он остается или отступает. Христос говорит, что многие из учеников, приставшие к Нему — неверующие. «Жесткие слова», произнесенные Им, видимо послужили причиной отвязать от себя таких неверующих, дать понять, что им лучше оставаться дома. Груз учеников, которые сами не знают, зачем они ходят и что хотят получить, не может не отягощать. Прежде мы уже указывали на то, что Иисус отбирал Себе учеников очень жестко, и что утратив способность определять «своих-чужих», Церковь сделалась заложником людей по отношению к учению Христа довольно случайных.
«Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь», — объяснил в конце Свои слова Учитель. Ученики же старались понимать эти слова, и кто был способен понять и принять — тот оставался.