1 Кор 12: 28 - 13: 8

Первое послание Коринфянам апостола Павла, «гимн любви»:

«И вы — тело Христово, а порознь — члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки. Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи? Ревнуйте о дарах бо́льших, и я покажу вам путь еще превосходнейший. Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Знаменитый Павлов «гимн любви» предваряется разъяснением того, что каждый отдельно взятый человек есть часть целого со своими дарованиями, которые это целое восполняют. Не могут быть все апостолами, пророками, каждый из этих даров есть деталь, из коих составляется целое — Тело Христово. Но эти дарования, во многом не требующие особых навыков их приобретения, просто даны. Ими можно пользоваться, их развивать, но они данность той части, которой является каждый отдельный человек. Однако есть нужда у любого человека, отмечает Павел, непрестанно развивать тот дар, который свойствен каждому и в котором каждый же осознает себя не оторванным от всего членом, а увидев, осознает себя в полноте состоящим. И этот дар есть любовь. В этом даре, превосходящем все прочие дары, каждый обладает и тем, чего у него нет, потому что, делясь своим, получает то, чем сам не обладает.

О том, как следует понимать Павловы слова об обретении дара и пользовании им, о том, как оно сейчас, как правило, понимается, несколько слов. Любовь, по мнению Павла, есть «путь превосходнейший», то есть превосходящий все прочие человеческие таланты, навыки. Слово это — любовь — в разных языках имеет множество значений. Мы разберем лишь значения на нашем русском языке. Любовь нынче многими людьми понимается, да тем на самом деле и является большей частью по смыслу, как пылание чувств. Или иными словами — повышенный градус чувственного восприятия предмета своего внимания. Поскольку чувства не есть нечто единое целое, связанное воедино, а дискретны и различимы, то каждому из них и назначается своя любовь.

Чувствовать голод или половое напряжение, эмоционально возбуждаться от произведения искусства, да и многое другое — все это называется вместе и по раздельности чувствами. Сильное же воспаление чувств с желанием их скорейшего удовлетворения или просто удержания на повышенном тонусе обычно считают и называют любовью. Любить макароны с сыром, любить танцевать вальс, любить Катеньку или Машеньку, любить живопись Левитана или стихи Есенина, всему этому находится одно слово — любовь. То есть это то, что нравится, предпочитается. Люблю лохматых кошечек, например, особое предпочтение оказываю лохматым. Чувства по отношению к ним приходят в особый восторг и умиление, каждый раз при виде лохматых настроение заметно поднимается.

В греческом языке, на котором и писалось Евангелие, такого объединительного, выражающего симпатии и предпочтения слова нет. Там есть «эрос» — комплекс чувств, связанных с инстинктом размножения, есть «филио» — повышенное внимание, интерес обычно к неодушевленным предметам, как чувственное, так и интеллектуальное. Наконец, «агапе» — скорее, братолюбие, дружелюбие, доходящее до самоотверженности, то есть интерес к нужде ближнего, равный или в экстренных случаях превышающий интерес к себе. Это не «виды любви», как у нас в богословских сочинениях растолковывают. Это по-русски у любви есть «виды», а там — нет, все это вообще о разном.

Как мы выше говорили, «агапе» — это любовь (если пользоваться этим общим словом, имея в виду его «подвид»), как «во мне нужда», прямо противоположная сегодняшнему обычному пониманию любви как «моей нужды». Нужды возбудить, привести в умиление и удовлетворить свои чувства. Себя то есть удовлетворить. Эстетически, физически, душевно, духовно — да как угодно. Потому Павел и называет братолюбие «путем превосходнейшим», ибо этот путь устраняет нужду каждого, не требует каких-то особых даров и природно естественен. Не требует даже особого каждый раз воспылания чувств к «предмету любви», можно и умом понимать, да даже и правильнее, что тут надо принять участие. Глаза вроде не на затылке, позволяют видеть, оценить, проанализировать любую ситуацию. Чувства, скорее, даже мешать будут, сегодня они есть, завтра они уже улетучились, «неохота» стало их даже и заводить. Тем более что в отличии от «лохматых кошечек» умиляться тут особо и нечему.

Любви не надо «достигать», ее требуется просто осуществлять, «ревновать» о ней, усердствовать в ее исполнении. Она есть, собственно, мотив всех разумных действий. Поэтому Павел и говорит, что если какие-либо деяния человек осуществляет без любви, то толку от этого нет, потому что нет главного целеполагания во всем этом «переставлении гор» и прочей духовной физкультуре. Все это пользование даром для собственного удовлетворения, утверждения. Но не для той цели, к которой человек призван.