Мтф 10: 28 ; Лк 12 : 4-5
Подлинные страдания любой религии начинаются тогда, когда она начинает «задумываться», что делать с тем «несметным духовным богатством», которое представляют собой ее священные тексты. Кризис прочтения, интерпретации время от времени настигает всякую религию. И ничем хорошим это не кончается, разве что «реформацией», то есть положением, когда из десяти неверных интерпретаций выбирается одна, как правило, самая однобокая. Христианство свою активную фазу прошло, переболело, кто хотел «чистоты веры» — получил ее, сейчас вот ислам местами движется в том направлении, чтобы в итоге вышло что-нибудь вроде американской версии баптизма со всеми прелестями местной специфики. Ну да что-то и выйдет, непременно. Успокоятся лет через сто, всем будет даже наплевать.
Поэтому инициатива российских властей с завязыванием выискивать в «древних сокровищницах духа и мысли» экстремизм — правильная. Нет там никакого экстремизма, это вообще анахронизм, приписывать предкам образ мыслей людей XX—XXI вв.еков. К примеру, известные по 136-му псалму «младенцы о камень» вовсе по тем временам не жестокость, а проявление бескорыстия. Тогда хороший, откормленный младенчик стоил денег, и немалых. «О камень» его — все равно что спустить получку в унитаз. Ворвалась орава в поселение, перебила всех — там же ничего нет, только горшки и солома. Брать нечего, ни золота, ни серебра, ни даже меди. Одни женщины и дети. Ну с женщинами все понятно, а из детей можно хорошего раба вырастить и потом выгодно продать. Люди в те времена в буквальном смысле ценились. Не то что сейчас… Только звучит гордо. Так что это про деньги: «Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» (Пс. 136:9), а не «экстремизм». Хотя, конечно, по нынешним временам, явная жестокость.
Вот так мечутся религии между «аллегориями» и «буквальностью», но до понимания никак не доходит. В конце концов, древние книги отражают историю человеческих ошибок и заблуждений и способы их преодоления. Хорошо бы это иметь в виду, понимая, о чем речь. Но «понимание» — не самая сильная сторона религии. Можно ли чему-либо обучить кого-то, если сам не понимаешь предмета? В отношении «духовных предметов» вопрос риторический — конечно можно! Высшее духовное, среднее духовное и просто очень духовное образование церкви — оно как раз такое. Обучение непонятному, в этом вся его прелесть. Даже обучающим непонятно, им даже в первую очередь. Чтобы обучаемые вышли такими же образованными в непонимание. «Господь сказал» и «святые отцы сказали» — вот это главное знать. Кто-то где-то когда-то непременно сказал. Обучающие всего этого вызубрили в свое время достаточно для того, чтобы научить обучаемых учить, в свою очередь, всех, что «Господь сказал». И «святые отцы (тоже) сказали».
И на этом, как правило, стоп. Дальше уже опасно, мы приближаемся к зыбкой границе, к вопросу: «Зачем?». Вопрос «зачем?» принижает святость произносимого, сказанного. Да мало ли зачем, важно КТО сказал. Слова имеют значения артефактов, они как те «частицы», к которым можно «прикладываться». «Прикладываются» к ним, как правило, на проповедях: «В сегодняшнем чтении мы слышали, как Господь сказал… тем самым Господь учит нас…», ну и дальше, как правило, что надо ходить и держаться, и что все грешные. Ну случаются еще и интересные истории всякие, про то, как муж пил, бил, но больше для тонуса, ведь надо же сказать и что-нибудь понятное и узнаваемое, чтобы после еще больше оценить то, к чему можно уже и прикладываться.
Вот, к примеру, в Евангелиях имеются два совершенно одинаковых по смыслу текста. Первый. Мтф. 10:28: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне». И второй. Лк. 12: 4−5: «Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь». Слова немного разнятся, но ясно же, что чуть по-разному записана одна и та же мысль, сказанная в одно и то же время. Однако, переводчики сделали так, что смысл в этих отрывках прямо противоположный. В первом случае местоимение записано в заглавной буквы, то есть предлагается читать, что речь идет о Боге: «Того, Кто». В тексте же от Луки буквы в местоимении поставлены уже прописные: «Бойтесь того, кто».
Знаете, как это называется? Это значит, что Господь, конечно, чего-то такое сказал, но переводчики совсем, как всегда, не поняли. И почему не поняли — тоже совершенно ясно. Потому что вероучение говорит, что у Бога «все включено», в том числе и посылание в геенну. А во втором случае очень некстати имеется выражение: «По убиении», что — поставь заглавную букву — Бог автоматом превратится в «убивающих тело» (в оригинале: «после убийства»). Вы представляете, какие терзания испытывали переводчики? Уму непостижимо. Полный диссонанс. Поэтому вот так сделикатничали и «пошли на компромисс». Оставили проповедникам развивать тему до мысли, что надо ходить и держаться. Потому что «Господь сказал», естественно.
Вероучение велит бояться Бога и больше никого, а тут какой-то сбой. Неясно, кого бояться следует. Проповедники все равно знают, кого надо бояться, какая бы там буква ни стояла. Потому что «бояться» — это главный посыл. Поэтому, кстати, в конце концов «экстремизм» и получается. У любой религии. Бог такой страшный, что на защиту веры в себя призывает еще более страшных. И все должны перманентно бояться.