Мтф 3: 13-17

19 января празднуется Крещение Господне. Другое его название — Богоявление — уже своего рода религиозный декаданс, выражает непонимание произошедшего события, вот разве что Бог явился, надо отметить. Отпраздновать. Повод есть, записан в святой книге. Еще совсем недавно, кстати, в советские времена иные рабочие на свой трудовой пост ходили с церковным календарем, твердо зная, что в Церкви каждый день праздник и всегда есть что отметить, в случае чего, есть на что сослаться. Ну и заодно некоторую оппозицию начальству представляли, фрондируя поперек общей атеистической идеологии.

Евангелие же повествует о Крещении следующим образом: «Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».

Потому и «Богоявление», так как толкователи усмотрели тут информацию о присутствии сразу всех трех ипостасей. А почему «крещение» — так тут версии все очень поэтические и довольно бессмысленные. По сию пору некоторые пишут длинные, нудные статьи под заголовками «Зачем было Господу креститься, если Он и так безгрешный». Прорва таких сочинений. И все мусолят одно и тоже. Смысл же Крещения, совершенного Иоанном Предтечей над Иисусом при этом вполне понятен: оно в те времена означало прилюдное засвидетельствованное обещание встать на избранный путь. Кому требовалось прежде прощение за следование прежде искривленным путем, тому прощалось. Каждый начинал свой путь по-своему. То, что Церковь усвоила крещение не только в качестве ежегодного праздника, а как таинства, совершаемого над новообращенными христианами, отчасти имеет отголоски этого исконного значения действа. Однако оно плотно заслонено прочими «пониманиями» настолько, что от первоначального смысла мало что осталось.

Крещение, как и другие церковные таинства и тайнодействия, сильно формализировано. Само слово «таинство», возможно, невольно подыгрывает формализации, намекая на то, что происходящее с ним человек все равно понять не может. С его стороны требуется толика «принятия всем сердцем» — совершенно нерегулируемой и неопределяемой даже субъективно величины — но таинство на то и таинство, что если сердце оказалось не настроенным, оно все равно действительно. Тут есть нюанс, серьезные богословы до сих пор не пришли к единому мнению относительно коррекции «действительности» таинств и их «действенности». Для «действенности» нужен настрой, как, например, пишут некоторые: «Однако для того чтобы оно (таинство) было действенным, а верующий сподобился получить благодать, он должен приступать к нему с особенным настроением, проявить искреннее желание и полную готовность принять таинство, осознать величие совершаемого и искренно верить». Отлично написано, но все это рушится относительно крещения младенцев. Какой уж там у них «настрой»?

И кивание на настрой восприемников тоже не проходит, младенец, выходит, не приобрел «действенное» таинство, коли восприемники не настроены. Одним словом, во всем этом присутствует прорва богословской тягомотины, ничего не объясняющей, поэтому долгие, нудные рассуждение обычно заканчиваются выводом, что «согласно православному учению, действительное таинство не может быть полностью недейственным». То есть можно было все, что перед этим, и не писать. «Не может быть полностью недейственным» — значит действенно в любом случае, надо просто в предложении вычеркнуть все эти ненужные «не».

Поэтому, строго говоря, настрой здесь не то, чтобы лишний, но к таинству, его «действительности» = «действенности», отношения все-таки не имеет. Раз сподобился прийти на таинство, значит, какой-никакой настрой имел или хотел иметь. Или думал, что неплохо бы иметь. А может, и не хотел даже, но пришел ведь. Все логично в рамках замкнутой в себе смысловой системы. Таинство же. Что непонятно всем, то непонятно и самому искушенному, умнейшему богослову, иначе все бы через такого разведали, и таинство перестало бы быть таким таинственным. Итак, формальная сторона таинства, выходит, скрывает его «глубинное измерение».

Но это еще не все. В этой формальности различают два уровня крещения: Иоанново (когда водой полили) и Христово Святым Духом (когда еще миром помазали). «Полили», «помазали» — это внешне, но в итоге, как принято верить, происходят тектонические сдвиги. Невидимо только. Человек развитый смутно или даже ясно понимает, что здесь что-то не так, однако прячется за «мудрость» Церкви, которая знает, что делает. Если бы догадывался, что там тоже не знают, как и он, это бы его смутило больше, но предпочитают заочно принимать все на «чистую веру». Но да оставим эту веру укрепляться и остановимся на различении крещения для человека.

Иоанново крещение, как прежде говорилось, есть поставление себя на путь исправления кривизны этого мира. И в этом смысле данное крещение ничем не отличается у Христа и других людей, крещенных не только Иоанном, но и его последователями. Однако не формальная сторона крещения тут была важна. После достаточно эмоциональной проповеди Иисуса об Иоанне (Лука, глава 7) собравшиеся люди «воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым». Иоанн не знал иного способа для исправления мира, как исполнить закон, и требовал от всех прочих исполнения закона. Но закон довлеет над человеком своими статьями, всегда оглядываясь на них, все статьи имеют характер отрицания зла.

«Проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним», — говорит закон. Но «все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою, ибо написано: проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона», — разъясняет апостол Павел. И «кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем», — говорит апостол Иаков. Иоаннов путь исправления, таким образом, полемичен и нетерпим по отношению к искажению закона, но он не знает способа преодоления этого, кроме как всегда находиться под клятвою. Если совсем упростить, то Иоанново крещение — это клятва исполнять закон с пониманием того, что прежде он не исполнялся.

Христос же исполнил закон, по сути, проигнорировав все его статьи. Не нарушив, а проигнорировав. Потому что исполняя неустанно добро, не надо думать о том, как бы не совершить зла. Благодать же, благой дар, совсем просто — дар творить добро, людям от Бога дается исконно, но, по словам апостола Иоанна Богослова, усиливается, восполняется, как дар сверх того, что уже дано: «Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа».