RU
igor bekshaev
igor bekshaev
2 подписчика

1 Кор 6: 12-20

Первое послание Коринфянам апостола Павла, глава VI, стихи 12−20:
«Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то, и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею. Разве не знаете, что тела́ ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? Ибо сказано: два будут одна плоть. А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела. Не знаете ли, что тела́ ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии».
Текст и содержащиеся в нём мысли интересны с двух сторон. Во-первых, тем, что экзегетика здесь довольно привычно и предсказуемо всё перевернула вверх дном. И во-вторых тем, что богословская и, безусловно, не понятая мысль Павла состоит в том, что он разделяет грех «против тела» и грех «вне тела». Тонкий момент, который христианская экзегетика тотчас огрубила, сопоставив «грех против тела» с «грехом телом» или телесным грехом, если обобщенно, со всякими грехами. Златоуст, например, на этот сюжет разразился таким красочным многословием, что нет возможности процитировать законченную мысль, не изложив целиком две беседы, то есть две проповеди кряду. Собственно о словах Павла из 18-го стиха о грехах вне тела и против тела сообщает, что «это менее важно, нежели выше сказанное; но, говоря о блудниках, он со всех сторон обличает грех их и показывает важность вины их и великим и малым: первое сказано для более благоговейных, а последнее для более слабых. Мудрость Павла обнаруживается именно и в том, что он вразумляет представлением не только великого, но и малого, и постыдного и непристойного… Потому и у нас есть такой обычай: после дел корыстолюбия и хищения никто не заботится омыться, но прямо возвращается домой, а после прелюбодеяния идут омыться, как бы всецело сделавшись нечистыми: так совесть стыдится по преимуществу этого греха!».
Златоуст как законченный моралист считает, что омываются люди «после этого» оттого, что их совесть мучает сильней, нежели когда они кого-либо обокрали. К совести всё свел и к «нашим обычаям» не мыться после ограбления, а сразу идти домой. То есть ничего в сказанном не понял. Феофилакт Болгарский отчасти повторяет Златоуста, ссылаясь на него как авторитет, но при этом позволяет себе и парочку вольностей, от которых, правда, легче не становится: «Блуд, говорит, оскверняет всё тело, поэтому-то соблудившие обыкновенно и в бани ходят, свидетельствуя тем, что тело их осквернено. Итак, блудник грешит против самого тела, оскверняя и грязня оное. Хотя и убийство, кажется, телом же совершается, однако оно оскверняет не всё тело; ибо можно бросить или камнем, или деревом, или другим каким-либо веществом, но сделать блуд без тела невозможно: поэтому оно всегда оскверняется. Впрочем, у апостола было намерение представить тяжесть этого греха в увеличенном виде, так как его касается настоящее увещание; ибо блуд отнюдь не есть порок, худший всех прочих пороков. Знаю и другие решения по этому предмету. Таково следующее решение: блудник грешит против собственного тела в том отношении, что смешивается не по желанию произвести детей, как при совокуплении с законной женой, но напрасно портит его излиянием семени и тем обессиливает его. Другое решение: блудник грешит против женщины, с которой смешивается, так как она становится чрез это его телом, почему если смешивается с нею незаконно, то грешит против нее. Впрочем, решение великого Иоанна Златоуста лучше всех: разумею — первое решение».
Мысль, что убийца использует «не всё тело», кидая камнем или из пулемета строча, кажется Феофилакту достойной для объяснения того, что убийство не относится к грехам «против тела». Здесь мы видим, что изначально христианское богословие делало упор на грехах персональных, а социальный вред от греха всячески игнорировало или относило на второй план. Убийство выглядит менее греховным, чем блуд, по той причине, что не всё тело, оказывается, в этом задействовано. По этой же причине и «грех против тела» понимается как просто «телесный грех», один из многих, но по причине непосредственного и, как можно понять, более полноценного телесного контакта грешника с «объектом», помощь которого в совершении греха очевидна, грех проникает «глубже». Можно видеть, как довольно неглупый и не болтливый Феофилакт, который вполне при других условиях мог бы растолковать более внятно, находится под влиянием уже сложившейся традиции и сам себя одергивает, когда проговаривает вещи достаточно очевидные, что «блуд отнюдь не есть порок, худший всех прочих пороков», что неплохо бы учитывать и вред для другой стороны.
Но у Павла, конечно, не об этом. Некоторые болезни свирепствовали в те времена похлеще, чем в наши. Проказа охватывала целые районы. Грешить «против тела» с проститутками — это подвергать себя прямой опасности, потому что контактов там было явно много, целый букет возможных болезней подхватить можно запросто. Впрочем, Павел начинает свою мысль не исключительно с целью указать на опасность для здоровья связей с проститутками. Начинает он с того, что «всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною». Речь идет о самоконтроле. В развлечении, праздности довольно скоро человек утрачивает контроль над собой. Поминанием «греха против тела» подытоживает эту достаточно понятную мысль. Распущенность приводит к болезни, всё просто. Но наши экзегеты давно приспособились толковать эти слова Павла «метафизически». То есть никак. Физическое соединение, мол, превращает «на тонком уровне» два тела в одно, которое после не раздерешь без искреннего, слезного покаяния, и прочую чепуху несут. На этом же строится и вся мораль душевредности «телесных грехов».
Все грехи «душевредны». И при таком прочтении, действительно, выходит, что убийство не грех против другого человека, а «душевредное действие». А сифилис подцепить «душевредно» не потому, что болезнь подцепил, которая, как все знают, «наказание Божие», а потому что «грешил». Просто грешил. Тяжким грехом. В христианстве отсутствует дискриминация грехов, на которую здесь указал апостол Павел. Грехи все «душевредны» и больше никак, лишь степень «душевредности» потребует больше слёз «искреннего покаяния». Если кого убил, обокрал, то плакать о своих грехах придется чуть меньше, чем если подцепил сифилис. Однако общую мысль Павла можно выразить чуть более понятно для современного человека словами Чехова, что в человеке всё должно быть прекрасно. С учетом того, что к прекрасному божьему относится и человеческое тело, поскольку вечно сквозной манихейский мотив всегда маячит у «духовных» в их рассуждениях о том, что «подлежит спасению».
«Грех против тела» — богословское новаторство апостола, так поныне сполна и не осознанное, ибо в те еще времена телесные грехи оценивались исключительно с моральной стороны, углядывая в них исключительно душевредность. Или при радикальном взгляде вовсе их не учитывая, полагая, что тело при всяком поведении грязно, хуже ему не сделаешь, главное — душу спасать медитативными практиками. Исторически сложившееся христианство считает, что тело «подлежит спасению», но исключительно из-за моральный устойчивости. Для Павла же оно важно и в настоящий момент, ибо произведение Божие. В здоровом теле не унижен здоровый дух, так еще можно выразить кратко. Ущемлять что-то одно в ущерб другому — уничижать красоту сотворённого мира.

Уровни подписки

free

$ 0,12 в месяц
Подписка свободная, можно подписаться, можно нет.
Вне зависимости от подписки доступ к записям открыт для всех.
Наверх