1 Кор 4: 9-16 ;

Рассмотрим отрывок IV главы послания Коринфянам авторства апостола Павла, стихи 9-16:

«Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне. Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу».

Синодальный перевод тут не совсем верно передает мысль апостола, она просто проваливается и вот из-за чего. Выражение, переведенное как «сделались позорищем для мира» следует все же читать, не обязательно имея в голове заранее святоотеческое мнение, что «театр» — это непременно «позорище». А именно так интерпретировали переводчики записанное слово, чтобы читатели меньше задумывались и, вероятно, сразу бы получали святоотеческую интерпретацию «всего развлекательного». «Нас, последних апостолов, Бог отметил словно приговоренных к смерти, потому что театром («зрелищем») мы сделались для мира, для Ангелов и человеков», — так примерно звучат слова Павла.

Апостолы, в отличии от христиан, живущих в уже сложившихся общинах, постоянно на виду у всех. Они как зрелище, на которое стягиваются зеваки, провокаторы, готовые всегда сдать их властям или просто закричать, закидать даже камнями. Они открыты для всех и перед всеми же довольно беззащитны. Никогда невозможно заранее предположить, как тебя примут и оценят. Поэтому «театр». Могут начать «аплодировать», могут и «освистать». Прежде, чем община сложится, сформируется и начнет действовать самостоятельно, на этом месте должен пройти сеятель, посеять слово и также дождаться всходов. Это самая тяжелая и вместе с тем благодарная работа. Павел напоминает своим слушателям о том, что их достаточно уверенное ныне положение в обществе, их крепнущая Церковь обязана образованием своим апостольскому служению и покоится на, в первую очередь, посеянном в них слове.

Общая конструкция первого послания Коринфянам довольно сложна и разбита на множество мыслей, являющихся явно ответами на вопросы от общины, заданными прежде и письменно («о чем вы писали ко мне». 1 Кор. 7:1), которые Павел последовательно и разбирает. Все послание рассматривать мы сейчас не станем, остановимся на разбираемом фрагменте, являющимся частью общей мысли о значении для всей Церкви и конкретно этой общины апостольского служения. Противопоставления: «глупые — умные», «слабые — сильные», «славные — бесчестные» вряд ли следует понимать слишком буквально. Павел, кажется, горько иронизирует, но не для «постыжения», как говорит сам, а для «вразумления». Чувствуется, что ему известно о том, что многие из его респондентов хорошо освоились, окрепли, усвоив некий минимум, позволяющий им, как это обычно случается, иметь свое собственное железное и авторитетное мнение. И апостольский «контроль» над пониманием ими слова начинает их тяготить, возможно раздражать. Люди начинают разбиваться на группы («один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов»). По интересам, как сейчас бы сказали. Вместо того, чтобы выслушать и понять, просто отмахиваются, сообщая, что от другого апостола слышали другие слова. И поди проверь, что они взаправду слышали, а что интерпретировали на свой лад.

Никто из апостолов прежде не имел опыта организации оседлой формы христианства, организации общины. И те первые ученики, которые начинали ходить за Христом, и апостол Павел со своими спутниками были людьми подвижными, теми самыми «сеятелями» слова. Наблюдать же за «всходами» по причине постоянной смены мест просто физически не могли. Не секрет, что количество почти всегда идет в ущерб качеству. Что там «на местах» происходит после того, как «сеятель» ушел, контролировать очень сложно, практически невозможно. Своими письмами, посланиями Павел пытается это делать «дистанционно», надеясь на то, что адресат окажется чутким и внимательным и станет прислушиваться к рекомендациям. Павел начинает обычно с того, что напоминает о полученной общиной благодати, о своих молитвах за них, а после начинает уже «разбор полетов».

«Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!» Эти слова идут прежде процитированного вначале отрывка. Интонация Павла выдает обеспокоенность текущим положением дел. Образованные общины явно «отбиваются от рук», начинают погрязать в праздности, он обращается к ним с предостережением не переиначивать смысл посеянного в них слова, говоря, что апостолы подвизаются ради того, «чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано».

О том, что посеянное слово будет восприниматься по разному и не всегда даст нужных, здоровых всходов, о том говорил Христос в притче о сеятеле. Разнобой в понимании, да и просто непонимание, причем в самодовольном невежестве считающее себя «хранителем истины» — это не только явление наших дней. Это было с самого начала. Качественные всходы, к сожалению, никогда не росли «густо». И Христос говорил, что до самого конца не будет возможности отделить годное от негодного (Мтф. 13: 24−30, 38). Павел же своей апостольской задачей видел не только насаждение, но и коррекцию, «контроль над качеством» образующихся и образованных общин. Отчасти благодаря сохранившимся после него письмам этот метод позволял избегать совсем уж грубых суеверий.