Мир на пути к Великой войне
Прошло сто десять лет, с того дня как началась Первая Мировая война, которую в Европе называют «Великая война», а в России до революции называли «Вторая Отечественная война». Совершенно очевидно, что именно Великая война стала рубежом, который обозначил закат прежнего мироустройства, существовавшего в Европе и мире столетиями. Это был конец старого консервативного, европейского, христианского и белого мира. На смену ему приходила эпоха либерализма, новых вольностей, постепенного упадка христианства как основы европейской цивилизации и заката великих колониальных держав. Мир после Великой войны изменился не меньше, чем после падения Римской империи.
При этом для большей части европейских стран мир изменился отнюдь не в лучшую сторону. Хотя державы-победительницы, казалось бы, только приобрели по итогам войны влияние и земли, важно было не получить сиюминутную выгоду, но не потерять ту систему, в которой все это могло существовать. А именно эту систему и разрушила Первая Мировая война. Но помимо держав-победительниц, которые делили репарации и бывшие колонии побежденных, оставались и страны проигравшие войну, для них все сложилось гораздо хуже. Гибель их мира уже произошла, и некоторые народы и государства по сей день испытывают от этого существенные проблемы. Первая Мировая война и ее итоги по-прежнему актуальны для всех нас.
Россия, в ходе Первой мировой войны выступавшая на стороне альянса будущих победителей, в результате революции оказалась в крайне незавидном положении страны, изменившей союзникам и заключившей сепаратный мир. Так что в итоге ее статус не сильно отличался от статуса потерпевшего поражение блока Центральных держав. По итогам войны и революции Россия фактически оказалась удалена из мировой дипломатической системы (это, впрочем, пришедшими к власти большевиками воспринималось как положительное явление - ведь они нуждались не в дипломатии а в мировой революции). Затем с огромным трудом СССР вернулся в эту систему лишь после Второй Мировой войны. Этот процесс окончательно был закреплен только в 1975 г. в ходе Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Фактически Россия находилась вне процессов мировой политики 57 лет. Это, конечно, не мешало принимать участие в новой мировой войне, участвовать в разделе мира после нее, ломать колониальную систему и противостоять США, но все это делалось страной, чье положение на мировой арене долгое время было весьма неопределенным. Мир ХХ века был выстроен по итогам Первой Мировой войны в гораздо большей степени, чем по итогам Второй Мировой и это объясняет тот факт, что страна, чей статус по итогам Великой войны был непонятен, имела в глазах всего мира серьезный и трудно преодолеваемый изъян.
Совсем не зря в европейской историографии сложилась концепция, представленная в работе Э. Нольте «Европейская гражданская война (1917-1945)», когда Вторая мировая война рассматривается как продолжение Первой, ее завершение, последовавшее после двух десятилетий перемирия. Такие «длинные войны» весьма характерны для мировой истории: Пунические войны, Столетняя война, Тридцатилетняя война, Наполеоновские войны… Все они были чередой конфликтов, часто прерываемых длительными периодами интербеллума.
Для Европы и мира Первая Мировая война была концом эпохи «первой глобализации». Наши современники очень плохо осознают этот факт, но нынешняя глобализация – вторая и в какой-то степени более слабая глобализация в сравнении с тем, чего уже достиг мир в XIX-начале ХХ веков. Мир гражданина цивилизованной страны до Великой войны был гораздо более глобализован чем сейчас, даже несмотря на отсутствие новейших средств коммуникации. Тогда путешественник мог сесть на поезд в Санкт-Петербурге и выйти на вокзале в Лондоне, а затем перебраться в Нью-Йорк и нигде на всем этом пути ему не потребовались бы визы, а зачастую и паспорта. На планете было гораздо меньше стран, но они были тесно связаны друг с другом экономическими связями, а колониальные владения воспринимались как часть Англии или Франции, поэтому европеец мог объехать полмира, фактически не покидая своей родной страны.
Россия была частью этого мира, занимая в нем очень почетное место великой державы, число которых было невелико – лишь пять государств управляли миром и их слово имело вес от Атлантического, до Тихого океана: Великобритания, Германия, Франция, Австро-Венгрия и Россия. Никто в это время даже не мог усомниться в принадлежности России и русского народа к европейской цивилизации. Хотя сейчас, сто десять лет спустя, немало людей на Западе будут утверждать обратное.
И это тоже следствие итогов Первой Мировой войны – но уже конкретно для России.
Перед Мировой войной в мире господствовали консервативные монархии, сейчас либеральные республики, до войны мир был устроен как сложная система баланса интересов великих колониальных держав, а затем система деградировала сначала до противостоянии двух сверхдержав, а затем и до гегемонии одной из них, а колониальная система начала рушиться сразу после Первой Мировой войны и была окончательно уничтожена после Второй Мировой. Стал ли мир от этого лучше?
Уверенности в этом нет, особенно учитывая дискредитацию либеральной идеологии и парламентской демократии по всему миру, появление тренда на ре-колониализм, связанного с тем, что после получения независимости колонии по большей части превратились в несостоятельные или крайне отсталые государства, а также растущее неприятие «повестки» современной либеральной цивилизации, которое навязывает всему миру единый стандарт. Конечно же, подобное было абсолютно недопустимо в XIX веке, когда разница народов и стран была очевидной для каждого цивилизованного человека.
Участие России в новой версии Англо-Французского блока – l’Entente cordiale – в значительной степени было вынужденным из-за слишком тесной связи политики Германии с национальным вопросом общегерманского единства. Начиная с середины XIX века, проблема объединения Германии имела два общепринятых решения: великогерманское и малогерманское. Если первый путь предполагал объединение всех этнических немцев в одном государстве с естественным включением в это государство всех владений Австрийского императора, то второй путь предполагал объединение лишь малых государств Германии, не входящих в государство Габсбургов и под лидерством Пруссии.
Национальный подъем в Германии привел к росту популярности малогерманского пути, которые не позволял принять в состав Германии австрийские владения в Венгрии и на Балканах, населенные многочисленными национальными меньшинствами, но при этом создаваемое по этому варианту моноэтническое немецкое государство оказывалось в зависимости от многонациональной Австро-Венгрии, которая фактически оставалась единственным, кроме собственно Германии, государством с немецким населением и немецким языком и культурой. Так Германская империя, более сильная и в военном плане и в экономике, в итоге фактически стала заложником старой Австро-Венгрии и ее политики, которую немцы вынуждены были если не поощрять, то защищать.
Это, в свою очередь, разрушило традиционный для России союз с Пруссией, которая более ста лет являлась естественным и наиболее верным союзником России (надо отметить, что очень долгое время эти отношения быль столь тесными, а влияние России в Пруссии было столь сильным, что возникало ощущение связи куда более тесной, чем между СССР и его сателлитами в Восточной Европе). Поскольку Австро-Венгрия неизбежно стремилась к гегемонии на Балканах, куда ее толкал факт наличия в ее составе значительной доли славянского населения, которое или надо было «отпустить», что было неприемлемо во имя сохранения империи, или же - объединить под скипетром дома Габсбургов.
Эти стремления Габсбургов наталкивались на естественное противодействие России, где династия и народ видели миссию русского государства в освобождении всех славян, а впоследствии возможно и их объединении в одном государстве, чему способствовали постоянно росшие на протяжение XIX века панславянские настроения в Австрии и на Балканах.
Сейчас в это трудно поверить, но тогда Россия в Восточной Европе была образцом государства, вызывала зависть у других славянских народов и естественное стремление оказаться в этой стране. Поэтому панславянские проекты для русских были вполне реальны. Так как правящие круги России отлично понимали, что выбирая между поддержкой интересов Австрии и России, немцы предпочтут этническую солидарность, старым дружеским связям (а XIX век, стал временем очень существенного национального подъема в Европе) и поэтому были вынуждены отказаться от традиционного союза с немцами и примкнуть к противникам Германии – Франции и Великобритании.
В свою очередь в Германии элита прекрасно понимала, что для немецкого государства жизненно необходим союз именно с Россией. Поэтому император Вильгельм II несколько раз делал попытки продемонстрировать свое стремление к союзу с Россией. Русский император Николай II также понимал это и в результате появился Бьёркский договор 1905 г., который предполагал создание вместо блоков Германия-Австрия и Англия-Франция-Россия, нового блока Россия-Германия-Франция, направленного против экспансионизма Великобритании, что было выгодно всем участникам. России по причине давних противоречий с Англией на Востоке, где британцы рассматривали Россию как опаснейшую угрозу для их колониальной империи, Франция же, чьи интересы постоянно пересекались с британскими, в последние десятилетия была вынуждена уступать Англии.
Но, предлагая альянс России и Франции, Германская империя вовсе не собиралась разрывать уже имеющийся союз с Австро-Венгрией. Более того, в националистически настроенном немецком обществе этот союз виделся как приоритетный, в отличие от союза с давними соперниками - французами и Россией (партнерство с которой воспринималось немцами с положения чуть ли не вассала, вспомним эпоху после Наполеоновских войн, отчего неизбежно порождало комплекс "младшего брата"). А сохранение поддержки Германской империей Австро-Венгрии автоматически означало столкновение с Россией на Балканах, где борьба за влияние среди славянства приобретала все более ожесточенный характер.
В результате, после провала попытки заключения Бьёркского договора мировая война стала неизбежной, так как противостоящие союзы стран оформились окончательно, и каждый из них желал войны, но не мира. Конфликт мог быть разрешен только войной. Земля оказалась слишком тесной для двух альянсов.
