Потерянные судьбы (роман)

 ВСТУПЛЕНИЕ

Большой
хутор с «овощным» названием Бураковский расположен на Кубани в Краснодарском
крае.

Уютное
местечко с приветливыми жителями, готовыми прийти на помощь соседу, с благоухающими
садами, где цветут по весне огромными белыми шапками плодовые деревья. Когда
приходит время, деревья расстаются с белоснежными уборами, и цветы ложатся на
землю, как покрывала, украшая собой почву. Всё вокруг становится ярким, белым,
будто зима пришла в хутор в конце весны. Хаты, именуемые мазанками – домами,
построенными из подручных средств: больших веток, хвороста и обмазанными
глиной, смешанной с известью, поло́вой и навозом – напоминали белые грибы с коричневыми
шляпками. Чтобы смесь получилась однородной, ее топтали ногами в яме.

Шифера не
было, поэтому крышей для хаты служили снопы из камыша. Мазанки очень теплые,
несмотря на то что пол - голая земля, покрытая рубероидом.

Посреди дома
расположилась больших размеров печь. В ней готовят обеды и ужины. Она служила и
своего рода «баней». Рядом ставилось корыто, чтобы помыться.

Обычная
обстановка: деревянная мебель, посуда, образа святых в углу, украшенные
вышивкой, лампадка, маленькие занавески на окнах.

Окна мазанки
с улицы украшались наличниками, окрашенными разноцветной краской. На ночь они
закрывались ставнями.

Вся
территория хозяйских угодий отделялась от соседей дощатым забором.

На участке расположен
погреб, где хранились заготовки на зиму: сало, мясо, сушеные грибы, яблоки и
картофель.

На грядах
выращивают цибулю, огурцы, гарбузы. Почти в каждом дворе растет шипшина –
лакомство для ребятишек.

Широкие,
длинные улицы огибают весь хутор, переплетаясь с рекой Левый Бейсужёк.

***

ДЕТСТВО

Хата семьи Грищенко
стояла на улице Октябрьская. Кубанская хатка небольшая, скромная: комната и
кухонька с пристройкой.

Здесь и родилась Нюся в
далёких сороковых…

Детство и
юность были обычными, как у всех здешних детей. Огород и домашняя скотина
забирали всё свободное время.

Всё лето родители
Нюси работали на пастбищах да на пашнях. Другой работы для Марии и Ивана просто
не было, так как были супруги малограмотными.

Нюся же помогала
по хозяйству.

Шутка ли,
сколько всего нужно успеть: накормить и напоить поросят, кур, овец, подоить
корову. Выполоть грядки, полить огурцы с капустой, присмотреть за младшим
братом… Так что играть с соседскими ребятишками было некогда.

Вовка-младшенькой,
как называла его мама, рос неуправляемым озорником: то коленки разобьет, прыгая
по канавам, то выпустит овец из хлева, то убежит со двора – ищи его по всему
хутору. Но ему всё спускалось с рук, мама его жалела, он же «младшенькой».

А вот Нюся
частенько получала нагоняй за провинности брата:

- Ты старше,
ты должна за ним приглядывать… - приговаривала Мария.

Обидно было
девчонке за такое отношение, но ничего не поделаешь, старше, так старше.

Нюська не
чуралась никакой домашней работы: таскала яблоки ведрами с собственного сада,
мыла их, очищала от кожуры, разрезала на тонкие дольки и раскладывала на
газеты, расстеленные на замызганных досках. К вечеру газеты заносили в хату, дабы
не намокли от росы и не были растасканы птицами. А утром снова выносили на
солнышко.

- Не забывай
их переворачивать, - говорила мать, собираясь на пастбище.

- Не забуду,
- прищурив левый глаз от утреннего солнечного зайчика, просочившегося через
щель закрытой ставни, пробурчала дочь.

- И не
забудь купить две буханки хлеба. Мы вернемся поздно. За братом смотри. Вече́рять
садитесь без нас.

- Ладно, -
ответила девочка, собирая на стол плошки, чтобы накормить Вовку-озорника.

***

Нюся росла
очень трудолюбивой, отзывчивой и заботливой девочкой. Любила красоваться перед
зеркалом и разглядывать свое миловидное личико.

- Красота! –
улыбнулась своему отражению девчушка и выбежала во двор.

Но больше
всего любила петь народные песни. Бывало затянет тоненьким голоском:

Полюшко,
поле,

Полюшко,
широкое поле.

Едут по полю
герои,

Эх, да
Красной Армии герои.

Девушки
плачут,

Девушкам
сегодня грустно.

Милый
надолго уехал,

Эх, да милый
в армию уехал…

Все соседи
заслушивались, какой звучный голос у Нюськи.

Подружки ей
завидовали, но виду не подавали – жили дружно. Мальчишки восхищались ею.

- Нюсь, а
Сашка тебя любит, - усмехались девчонки.

- Да ну вас,
- краснела Нюська.

Глава 2.

- Ню-юська! – из-за забора
выглянули соседские ребятишки. – Пошли на речку купаться!

- Никаких речек, позже, -
строгим голосом ответила Мария, выходя из сарая. – Нюся сейчас занята.

Девочка в это время полола
грядки. Подняв голову, не успела поздороваться с друзьями, как они уже уходили.
Нюся молча проводила их взглядом.

- Ма-ам! Сколько нужно ещё
прополоть? – торопилась поспеть за ребятами.

- Ещё две гряды с цибулей и
можешь итить, - мама процеживала коровье молоко. – Младшенького с собой возьми.

- Ну, мам, эта гадына
(гадюка) меня не слухает, - расстроилась дочка. – Он от меня убегает, а потом
ищу… Этот узвар (хитрюга) прячется в камышах…

- Маленький ишо, не
вразумеет… Ты поласковей с ним, подрастёт – ума наберётся…

- Уф, - громко выдохнула
Нюся, волоча ведро с сорняками ближе к сараю. – Кур-кур-кур…

К месту, где девочка
опрокидывала ведро, сбежались куры. Растаскивая травинки и глотая на ходу, тут
же разбегались в разные стороны.

- У нас в сарае квочка
(наседка), ты уж осторожней там, когда кокушки (яйца) будет подсобировать. Не
трогай её…

«Будут махонькие,
жёлтенькие…» - про себя обрадовалась девочка.

Нюська очень любит
животных, особенно их детёнышей. Месяц назад отец принёс в дом двухмесячного щенка
неизвестной породы, так девчонка взяла над ним шефство.

- Волкодав вырастет, -
улыбался Иван. – Будет мне подсоблять на пастбище.

Нюся холила и лелеяла
нового члена семьи. Кормила свежим молочком из деревянной плошки, выводила
гулять на улицу и пыталась научить командам, но несмышлёныш не понимал, что от
него хочет этот маленький человек в сарафане.

- Кутенёнок (щенок) мой, -
гладила по гладкой чёрной шёрстке на спине и целовала в мокрый холодный нос. –
Будешь Чернышом.

- Неча баловать, - отцу не
понравилась чрезмерная опека над будущим сторожем. – В будку, на привязь. Ты ж его
пэрэпаскудышь (испортишь), какой из него охранник будет?

С тяжёлым сердцем Нюся
завязывала верёвку на шее друга.

- Маленький мой, теперь
это твоя хатка, - обняла друга, поставила перед ним плошку.

Дополов грядки, Нюська
встала, потянулась и бросила взгляд на маму, развешивавшую только что
постиранное бельё на верёвку.

- Чего глядишь? Всё
повыдергала?

- Всё-ё, - протянула
девочка. – Мам, я на речку…

- Иди. А ты Черныша
кормила?

- Ой, нет… - Нюся
быстренько помыла грязные руки в корыте, предназначенном для поливки.

Забежала в хату, открыла
чугунок с варёной картошкой. Достала три картофелины, размяла их, добавила
кусок хлеба, всё это залила молоком и понесла обед щенку.

Черныш сидел в будке
смирно, не обращая никакого внимания на опекуншу.

- Ешь, мой маленький, -
Нюся поставила плошку перед щенком и присела на корточки. – Ну, что ты?

Девочка протянула руку,
чтобы погладить по голове. Неожиданно Черныш клацнул зубами.

- Ой, ты что? – девочка
одёрнула руку и упала назад. – Ма-ам! Он меня чуть не цапнул! Он мыла наелся,
вон, пена течёт!

- Якый (какой) ты… -
подошла Мария к будке и наклонилась. – Хворый наш Черныш, Нюсенька.

Часть 3

Черныша закопали за сараем,
под кустами засыхающей чёрной смородины.

- Чумка, етить колотить, -
ругнулся Иван, очищая лоток лопаты от земли сорванным пучком травы. – Такого
волкодава упустили.

- Не плачь, Нюсенька, -
успокаивала разревевшуюся дочку Мария. – На то воля божья, шо поделашь.

Нюся вытерла лицо и
тихонько поплелась в хату. На полу в комнате сидел пятилетний Володька и
складывал из спичек конус в виде халабуды (шалаша).

- Ты что делаешь? –
поинтересовалась девочка у брата.

- Не бачишь (не видишь)? Костёр
сбираю, - довольный мальчишка продолжал складывать воображаемый хворост.

- Я тебе сейчас покажу,
костёр! – закричала Нюся, собирая рассыпанные спички. – Я тебе задам!

- Отдай! – мальчик зажал
коробок в руках и начал кусаться. – Я всё батьке скажу!

Володька прокусил сестре
запястье и выбежал на улицу со слезами на глазах.

Следом бежала Нюська.

- Я тебе задам! – кричала
девочка, пытаясь догнать брата.

- Папка! – мальчик
подбежал к отцу и спрятался за ним. – Она меня лупсует!

- Воротайся! – Нюся
подлетела к брату.

- А ну, стоять! – отец
схватил за руку дочь и резко развернул к себе. – Ты пошто Вовку тюкаешь? Что ни
день, то вопли от мальца! Кажний день он жалится…

Не разобравшись, в чём
дело, Иван схватил толстый прут, которым погоняют корову на пастбище, и с силой
ударил девчонку по руке. Нюся взвыла от боли. Схватившись правой рукой за то
место, куда пришёлся удар, побежала за сарай на поляну, расстилавшуюся от
заднего двора до самой реки Левый Бейсужёк. Девочка села на траву и горько
заплакала.

- Вот увидите, он вам ещё
покажет Кузькину мать! – рыдала Нюся. – Не любите меня и не надо!

Немного успокоившись,
девчонка повернула голову направо и увидела красивый синенький цветочек.

- Волошка (василёк), -
улыбнулась Нюська, понюхав лепестки, напоминавшие маленькие колокольчики,
воткнутые в сердцевину по кругу.

Послышалось жужжание рядом
с ухом. Девочка всполошилась и махнула рукой, отпрыгнув в сторону. Это шмель
подлетел к васильку. Немного покружив над цветком, полетел в сторону хаты
Грищенко.

- Домой надо идти, -
пробурчала Нюся, вставая с примятой травы.

Рука ещё ныла от жёсткого
прута. Девочка потёрла красную полоску на предплечье, оценила следы укуса
родного брата на запястье и медленно зашагала в сторону мазанки.

- Садись вечерять, - Мария
наливала щавелевый суп в плошки. – Вова, не скачи.

Володька ёрзал на
деревянной табуретке и никак не хотел сидеть смирно.

- Доешь и пойдёшь с
сестрой на речку, - мать попыталась уговорить сына.

Поужинав, дети собрались
на реку. Пока шли до места, где ребятишки собирались, Вовка, пиная камешек по
дороге, упал и разбил коленку. Чтобы не возвращаться домой, Нюся нашла
подорожник и, поплевав на целебный листок, приложила к кровоточащей ранке.

- До свадьбы заживёт, -
гордо добавила сестра, представляя, будто она спасла брата от неминуемой
гибели.

На берегу реки собрались
мальчишки и девчонки разных возрастов. Кто-то уже вовсю купался, кто-то лежал
на берегу, принимая солнечные ванны.

- Поплыли наперегонки? –
предложил Сашка, стягивая шорты. – Витька будет считать.

- До пяти? – уточнила
Нюся, снимая сарафан.

- До пяти…

- Вовка, сиди тут и ни
шагу, иначе… - пригрозила кулаком сестра, подходя к воде.

Ребята зашли в реку по
пояс и начали грести руками, стараясь обогнать друг друга.

Через полчаса в хату
Грищенко прибежала местная девочка Глаша.

- Тёть Маш, ваш Володька
утоп! – пыталась отдышаться девчушка.

Часть 4

Мария бежала к реке сломя
голову. Все чувства перемешались внутри, в голове только одна мысль: «Этого не
может быть, он же воды боится… Это не мой Володька». Позади спотыкалась Глашка,
стараясь догнать женщину.

Добежав до берега, Маша
остановилась.

- Володя! – закричала, что
есть мо́чи. – Сынок!

Ребятишки смотрели на мать
Володьки с удивлением.

- Чего? – из зарослей
камыша вышел мальчишка, вытирая нос. – Это всё Нюська…

У женщины на несколько
секунд потемнело в глазах от пережитого волнения. Её слегка качнуло в сторону. Тут
же сообразив, Мария резко стянула с головы косынку, быстренько скрутила в жгут
и начала лупить бессовестного сына.

- Нюська? Нюська, гутаришь?
– держа за руку сорванца, лупила, куда попало. – Девке достаётся почём зря? Ах
ты ж, якый гадына! Я тебе сейчас всю дурь выполоскаю! Ума поприбавится!

Вовка визжал и прыгал,
пытаясь увернуться. Мария схватила ребёнка за ухо и поволокла домой, попутно
ругаясь.

- Я же говорила – где-то в
камышах сидит, - Нюся вылезла из воды и села на берегу, уставившись на уходящих
маму и брата.

- Дура ты, Глашка! -
разозлился Витька, сорвав длинную травинку, сунул её в рот.  – Впервой, шо ли? А ты - утоп-утоп…

- Ага, делай из меня
виноватую, - обиженная Глаша отошла от мальчика подальше. - Забыли, чё ли, как
у тёти Нюры Мишка захлебнулся? А вы все – всплывёт… Это вы виноваты, а сказали,
шо сам…

Ребята опустили головы и
замолчали.

Прошлым летом эта же
дружная компания во главе с Витькой решила сплавать на чужой лодке до середины
реки, чтобы посмотреть на рыбёх и понырять за ними. В лодку сели четверо. Мишка
не умел плавать. Ребятишки решили научить друга верным способом.

- Я вам точно говорю,
поплывёт. Так батька мой рассказывал – его сёстры скинули, он и поплыл. Сразу
научился… - Витя был уверен в своих словах.

- Боязно, - трясся от
страха Миша. – А если меня водяной утащит?

- Тю, - Саша подтащил
лодку поближе к берегу. – Взрослый ужо, шоб верить во всякие бабкины бредни.

- На абордаж! –
скомандовал Витька и первым залез в лодку.

Ребятишки тут же
последовали за ним. Миша залез последним. Доплыв до середины реки, Саша сложил
вёсла. Мальчики переглянулись.

- Ну шо, сигай! – Витька
был непреклонен. – Али трусишь?

Миша встал у края лодки,
глаза бешено забегали. Снял шорты. Ноги будто вросли в деревянное дно.

- Долго исчо?  - Витя подошёл к мальчику. – А ну, давай!

Толкнув Мишку в спину,
чуть сам не упал в воду. Миша закричал от ужаса.

- Плыви, плыви! – подбадривали
мальчишки, показывая, как нужно грести руками. – Вот так!

Миша побарахтался пару
секунд и скрылся под водой.

- Надо прыгать! – закричал
кто-то из ребят. – Потопнет ведь!

- Погодь, - Витя смотрел
на разводы, наклонившись. – Рано ещё. Ща выплывет.

Но Мишка так и не выплыл.
Никто из ребят не полез в воду спасать друга, испугались.

***

- Мы не виноваты! -
психанул Витька, сощурив глаза. – Никто не виноват! Понятно?

Глашка молча развернулась
и пошла в сторону дома, где её ждали неприятные новости.

Часть 5

В хате Трофимовых
разгорелся жуткий скандал. Закрывая за собой дверь, Глаша тихонечко вошла в
кухню и спряталась за печкой.

- Я ей всей космы
повыдергаю, - кричала мать Глашки. – Я её, падлюку такую, со свету сживу…

Девочка зажмурила глаза и
закрыла ладошками уши: «Всё, мне попадёт, сейчас лупить будут или, того хуже,
прибьют»…

- Стешка, угомонись!
Угомонись! – успокаивал жену Парфирий.

- Курва! – металась по
комнате мама Глаши и что-то рвала, судя по звукам, исходящим из комнаты. –
Пусть только попадётся мне на глаза.

У Глашки тряслись коленки
от страха. Что теперь делать? Заходить в комнату страшно. На улицу? А дальше
что?

- Ты чего здесь? – где-то
рядом послышался голос матери. – Оглохла аль не? Я кому гутарю?

Девочка открыла глаза,
перед ней стояла мать с раскрасневшимися щеками.

- Мамочка, я больше так не
буду, - еле слышно произнесла Глаша, роняя слёзы.

- Что опять сотворила?
Признавайся! – Стеша сложила руки на груди и сжала челюсти.

- Я… я …

- Шо ты? Ну?!

- Я сказала, чё Вовка… -
девчонка глотала слёзы и сопела носом, пытаясь выдавить из себя хоть слово.

- А-а, потоп, что ль? Знаю
я ужо об этом случае. Видела, как Манька гнала своего домой.

- Ты не будешь мне космы
драть? – Глаша перестала плакать.

- А тебе за шо? Это ж не
ты с Тамаркой Гориной по сеновалам… - Стеша тут же замолчала и со злостью
посмотрела на мужа. – Иди погуляй, донюшка. А я тут пока с папкой твоим
погутарю…

Довольная девочка выбежала
на улицу и отправилась к Нюське. Добежав до мазанки семьи Грищенко, тихонечко
отворила калитку и огляделась. Убедившись, что тёти Маши нет поблизости,
перебежала через огород и прямиком направилась на поляну, где дети обычно
собирались после купания в реке.

- Пришла, вруниха, - Сашка,
завидев приближающуюся Трофимову, предупредил всю компанию.

- И ничего не вруниха… -
радостная Глашка присаживалась рядом с Нюсей.

- До дому надо собираться,
- вздохнула Нюська и встала, поправляя помявшийся сарафан.

- Подожди, - потянула за
подол подружку Трофимова. – Спросить чё хочу…

Нюся опять присела на
траву.

- Дома мамка ругалась на
батьку. Я-то домой прибежала, слухаю – мамка кричит, как наша Бурёнка, когда
домой с поля возвращается…

- Давай быстрей, -
поторопила девочка любительницу рассказывать всякие случаи с мелкими
подробностями.

- Ну дык вот, - Глашка сглотнула
и продолжила. – Я за печкой спряталась, уши зажала, но всё услыхала, как же ж
тут не услыхать, когда она так орёт…

- Глашка! – вскочила на
ноги Нюся. – Коротенько давай! Некогда мне!

- Торопливые вы все, аж
тошно, - девчонка состроила задумчивое лицо и подняла голову к небу.

По надвигавшимся чёрным
тучам стало ясно – скоро пойдёт дождь.

- Ну, я и гутарю, мамка…
Ай, ладно. Она сказала, шо Тамарка Горина по сеновалам… а дальше я не знаю…

- С батькой твоим, что ль?
– неожиданно для всех выпалил Витька и, обернувшись, с ухмылкой посмотрел на
Глашку. – Да ну-у…

Ребята переглянулись и
замолчали.

- Чё? Как это? – удивилась
Трофимова, не понимая, о чём речь.

- Как-как, известно, как!
– расхохотался Витя. – Про тёть Тому все в округе знают! Часто слышу, как мамка
соседкам через забор все новости докладывает.

В небе сверкнула молния,
следом ударил гром. Несколько секунд, и ребятишки почувствовали мелкие капли на
лице.

- Побежали! – крикнула
Нюся.

- Кто последний, тот
тухлое яйцо! – подхватил Сашка.

Дети повскакивали со своих
мест и ринулись бежать по домам.

Часть 6

Конец октября.

Время уборки урожая.

Мария ранним утром
разбудила детей. Накормила свежесваренным киселём, варёной картошкой. Пора
поторапливаться. Сегодня Маша едет на уборку сахарной свеклы.

- Нюся, собирайся шустрее,
сейчас Потапыч приедет.

Девочка доела завтрак и
натянула старенькую телогрейку.

- Где мои бурки? – засуетилась
Нюся, разыскивая глазами пропажу.

- На печке, сейчас
достану, - Мария отодвинула пожелтевшую от жара шторку и протянула руку. –
Топай аккуратней. В грязь не лезь, а не то босиком в школу будешь бегать. Денег
нет. Сейчас Вовку одену и пойдёте…

- Понятно, - девчушка
обулась и повязала выеденный молью платок.

В самом конце улицы
Октябрьской, на колонке, собирались дети разных возрастов с ближайших улиц,
ожидая деда Потапыча. Пожилой мужчина пригонял лошадь, запряженную в телегу, ребятишки
усаживались на старую солому: старшие сажали на колени младших. Дождь ли, снег,
а учиться надо. Посвистывая, дед подгонял свою кобылу, детишки весело
перешёптывались, а Нюсенька запевала русские песни:

Музыка: К. Листов. Слова: А. Сурков (1942)

- Нюська, не нагоняй
тоску, шибко за душу берёт, - обернулся Потапыч, держась за поводья. В его
глазах блеснули слёзы.

Нюся поняла, что этой
песней растеребила грустные воспоминания у деда, и замолчала. Все в округе
знали, что дедушка Потап Потапыч потерял всю семью на войне, так и живёт с тех
пор он один-одинёшенек. Немного помолчав, Нюся затянула частушку, чтобы
разрядить обстановку.

Гитлер
вздумал угоститься –
Чаю тульского напиться.
Зря, дурак, позарился —
Кипятком ошпарился.

- Во даёт девка, -
рассмеялся извозчик. – Артистка…

Всю дорогу Нюся веселила
своих попутчиков разными частушками, пока лошадь не довезла пассажиров до
белого длинного здания.

- Тпру-тпру, стоять! – дед
слегка потянул на себя поводья и с улыбкой дал команду детям, как бравый
солдат. – А ну, выгружай мальцов! Станция Детский сад!

Детишки с весёлым визгом спрыгнули
с телеги. Отвели своих младших братьев и сестёр в сад, передали в руки
воспитательницам и вернулись обратно.

- Следующая станция -
Школа, - Потапыч слегка приударил лошадь прутом.

***

- Я домой хочу, - ворчал
Володька Грищенко, расстёгивая пуговицы на фуфайке.

- Началось… - вздохнула
нянечка и крикнула куда-то в сторону. – Томка, забирай малого…

В раздевалку вошла молодая
женщина в белом халате. Присела на лавку и помогла мальчику снять шапку.

- Володенька, ты плохо
себя чувствуешь? – улыбалась воспитательница.

- Я спать хочу… - Вова
нахмурил брови.

- Будет время для сон-часа,
и поспишь… Давай ручку, я тебя в группу отведу… - взяв ребёнка за руку, повела
в другую комнату. – А кто тебя сегодня привёл? Папа?

- Папка на работе, -
неохотно отвечал сын Грищенко.

Тамара молча привела Вовку
к другим детям и направилась в пищевой блок.

- А обещался зайти… -
вздохнула Тома.

Часть 7

- Нюська, большая
перемена! Айда на улицу в выбеганку (лапту) играть! – Сашка натягивал
телогрейку на ходу.

- Слякотно… - девочка
посмотрела в окно и села на своё место.

- Какая ты… - мальчик
прищурился и с недовольным лицом посмотрел на одноклассницу. – Зазналась, что
ль?

- Боюсь замараться, - Нюся
прекрасно помнила материнский наказ о единственной паре обуви, которую её мать
сшила собственноручно. Девочка понимала, что вещи нужно беречь и новые бурки
взять будет негде.

- Тю, - усмехнулся Саша
Иванов. – Ребят, погнали, ну её…

Радостные ребятишки
высыпали на улицу. Крапал мелкий дождик, а детям всё было нипочём. Бегают,
резвятся. Нюся минут пять наблюдала за детьми, руки чесались присоединиться к
весёлым играм.

- Я тихонечко, сильно
прыгать не буду, - подумала девочка и, одевшись, побежала на улицу.

- Смотри-ка, - Сашка
увидел подругу, приближающуюся к толпе игроков. – А я уж подумал, что ты не с
нами. Хотел бойкот тебе объявить!

- Себе объяви, - обиженным
голосом сказала Нюся и хотела было отойти в сторонку.

- Не дуйся! Лови! – Саша
бросил однокласснице мяч. – Ты кидаешь, я бью…

Нюська бросила мячик
Александру, тот замахнулся деревянной битой. Грязный мяч, ударившись о плоскую
палку, отскочил и полетел через весь школьный двор ближе к дороге.

- Побежали! – закричал
Саша, схватив Нюську за руку. – Быстрей, быстрей шевели копытами.

Девочка не поспевала за
шустрым Сашкой. Запнувшись на кочке, повалилась в грязную лужу. Мальчишка
остановился, подошёл к лежащей лицом вниз Нюське.

Девчушка подняла голову и
заплакала. Саша помог ей подняться.

- Измазалась-то как, -
пытался отряхнуть грязь с телогрейки. – Пойдём в класс, сейчас замоем.

Прозвенел звонок. Детишки
ринулись толпой в школу.

Саша и Нюся поторопились
следом. Зашли в класс. Пожилая учительница Акулина Ивановна встретила
опоздавших детей строгим взглядом.

- Где были? – женщина
поправила очки на носу. – Звонка не слышали?

- Извините, - насупился
Саша, пропуская Нюсю вперёд. – У нас тут, вот… я хотел кружку с водой взять…

- Свинья везде грязь
найдёт! - кто-то из детей решил пошутить.

Весь класс раздался
хохотом. Только Нюсе Грищенко было не до смеха, она уже успела представить, как
дома заругается мама, и даже представила ехидное лицо брата, который будет
подсмеиваться и радоваться провалу сестры.

- Снимай телогрейку, -
учительница подошла к заплаканной девочке. – Сейчас сушить будем.

Акулина Ивановна взяла
свой стул и поставила возле горячей печки. На спинку повесила замызганную
телогрейку.

- Просохнет, попробуем
очистить, - встала возле учительского стола и пристально посмотрела на Нюсю. –
Ноги тоже промочила? Снимай…

Девочка послушно стянула
бурки. Женщина взяла обувь – мокрые насквозь.

- Сидите смирно, я сейчас,
- Акулина вышла на улицу и направилась к ближайшей хате. Минут через десять
вернулась. В руках несла похожие бурки, только выглядели они как новые.

- Надевай, - поставила
перед Нюсей.

- Нельзя, - прошептала
девочка. – Это же ваша вещь, мама не разрешает брать чужое…

- Теперь они твои, -
Акулина встала у окна, приподняла очки и протёрла глаза.

Дети притихли. Стало ясно:
всё-таки внучку учительницы спасти не удалось.

Часть 8

Вернувшись домой, Нюся
быстренько сняла новые бурки и спрятала их за печкой, чтобы мать не прознала о
подарке. Свои же, вычищенные и высушенные, поставила у порожка. Телогрейку
учительнице удалось почистить от грязи, но некоторые следы нужно было застирывать.
Раздевшись, девочка пошла в комнату.

- Нюсь, ты? – послышался
голос матери.

- Я… а ты чего дома? –
удивилась девчушка, увидев мать, лежащую на кровати.

- Приболела, сейчас
немного отлежусь и поставлю капусту варить, - вздохнула Мария.

Женщине стало дурно на
поле во время уборки свеклы. Она почувствовала резкую боль в пояснице и присела
на корточки.

- Мань, шо? – подбежала
Стеша. – Шо с тобой?

- В спину зикануло, -
простонала Мария, пытаясь встать.

- Простудила, не иначе, -
заохала соседка. – Сейчас Петровича покличу, пусть домой тебя отвезёт, а с трудоднями
разберёмся. На печку залазь. Я к тебе вечером зайду. Погутарить нужно.

Маша чувствовала дикую
усталость.

- Нюсь, подай второе
одеяло, мёрзну я шо-то.

- Мам, может сбегать куда?
– заволновалась дочка, укрывая мать.

- Неча бегать, отлежусь и
будет.

Нюська села делать уроки.
Вечером с работы приехал Иван и привёз Володю.

- Шо разлеглась? Скотину
кормила? – недовольный муж, не снимая сапог, вошёл в кухню. Набрал воды из
ведра и залпом выпил. – Сёдня не жди, на конюшне сторожевать остаюсь. Есть чем
харчеваться?

Иван заглянул в чугунок и
громко шлёпнул крышкой, закрывая пустую посудину.

- Мужик с поля, жинка и в
ус не дует… - Ваня прошёлся по горнице, взглянул на Машу, сплюнул и направился
к выходу.

Нюся сидела тихо за столом.
Вовка уставился в окно, наблюдая за уходящим отцом.

- Ма-ань! – послышался
голос соседки. – Ты дома? Спишь аль не?

- Проходи, Стеша, тута я,
- Маша встала и пошла встречать гостью.

- Твой ишо не вернулся? –
огляделась Стешка и присела на лавку у печки. – Я шо хотела-то… Разговор у меня
к тебе есть…

- Вовочка, иди, сынок,
посмотри, как сестра уроки делает. Нам тут поговорить надобно, - Мария
смекнула, что соседка пришла не просто поболтать.

Володька придвинул
табуретку к стенке у выхода и стал прислушиваться, о чём будут говорить взрослые.
Очень он любил это дело - подслушивать.

- Мань, молчать больше нет
мо́чи. Сама знаешь, хутор у нас хоть и большой, но с того краю ужо всё знают, -
перевела дыхание Трофимова, уставившись на Марию. – Ванька с воспиталкой
шуры-муры крутит…

- Шо? Белены объелась? –
Маша выпрямилась. – Пошто очерняешь Ваньку моего? А, помню… Зуб имеете до сих
пор. Твоего же лишили конюшни. Ванька место твоего Порфирия занял! Только
послухай сюды, дорогая соседушка, если бы твой Порфирий за воротник не
закладывал, то не погнали бы его в шею…

- Глупая ты баба, - Стеша
поднялась с лавки. – Я ж к тебе с добром… А Ваньку твоего видели… Я ж сначала
думала мой, скандал ему учинила. Не выдержал муженёк и признался, оказалось, шо
это Ванька на сеновале…

- Пошла-ка ты,
благодетельница! – Маша не выдержала и указала указательным пальцем на дверь. –
Хватит сплетничать, сорока! Иди отсель, покуды я тебя не проводила!

- Манька, как бы тебе не
пожалеть опосля…

- Иди, говорю! – Грищенко
не хотела ничего слушать.

- Ну, как знаешь… - Стеша
быстрым шагом вышла из хаты.

- Принесла нелёгкая, -
Маша вернулась на кровать и прилегла.

- Тётя Тамара нас в гости созывала,
- ни с того ни с сего ляпнул мальчишка.

- Кого это? – приподнялась
с подушки Мария. – Кого это нас?

- Меня и папку, -
довольный Володя слез с табуретки и уселся на полу.

- Брешешь! – мать села на
кровати и уставилась на сына. – Ты маленький ишо и не так понял.

- Она меня пряником
угощала, - улыбнулся мальчик и достал разноцветный фантики. – А ещё конфетами.

- Сторожевать, говоришь? -
Маша вспомнила слова мужа.

Часть 9

Мария ещё немного полежала
и решила всё-таки поговорить с соседкой Стешей по-хорошему. Постучав в окошко
хаты Трофимовых, подождала, когда Стешка выглянет.

- Собачиться пришла? Мне
нечего добавить! – вышла на улицу соседка, положив руки на бока. – Чё надо?

- Погоди ты, не ерепенься,
- Грищенко присела на завалинку. – Давай, договаривай, шо там у Ваньки с
Томкой?

- Шо… - скрипящим голосом
ответила женщина, заняв место рядом. – Любовь у них, шо…

- Кто тебе сказал? Аль своими
зенками углядела? – не унималась Манька.

- Своими, чтоб они
лопнули, - вспылила Трофимова. – Я ж думала мой, сапоги у сенца те же. Не стала
клич подымать. Бабы вокруг… Дождалась покуда домой возвернётся… Приготовилась…
Он входит в хату, я на дыбы!

- Стешка! Заканчивай свою
тираду! – не выдержала Мария. – Говори, шо видела…

- Мой, говорю, дом
возвернулся, а кепка на нём серая… - соседка перевела дух. – Я поначалу не
заметила, а он и говорит, мол, не я это – Ванька Грищенко, сосед…

- Ну?

- Шо ну? Давненько они,
Мань любуются, ходють слухи, шо брюхатая она…

- Кобель облезлый, -
ругнулась Маша и плюнула на землю. – Сторожевать, говорит, буду, не жди…

- Да ты шо? На конюшне? –
женщина вытерла рот и придвинулась поближе, наклонив голову. – Вот шо я тебе
скажу, мила моя, шустренько сбираемся и на конюшню, шоб на конюха поглядеть.

- Чу, сдурела? Позор-то
какой!

- А хвостом крутить перед
чужими мужиками - не позор? Ты думки свои распрями… Бери, чё у тебя там есть:
картошку, молочка, хлеб, и неси дорогому мужу вечернюю. Учить тебя, что ли? Жёнка
пришла мужа проведать и накормить…

- Не сготовила я, -
вздохнула Мария. – Ребятишки молочком обошлись… Хворала на постели, сама ж
видела…

- Ай, чёрт с ним… -
вскочила Стешка. – У меня есть, пошли…

Недолго думая, женщины отправились
на конюшню, чтобы поймать нерадивого мужа с поличным. Больше всего этого желала
Стешка, всем известная сорока до сплетен. Дойдя до заветного места, соседки
остановились, посмотрели друг на друга.

- Темно, хоть глаз коли, -
возмущалась Трофимова. – Дорога – ноги переломаешь.

- Тихо ты, - Маша дёрнула
попутчицу за рукав фуфайки. – Видишь, свет в конюшне, значит, тута он.

- Это ещё ничего значит, -
Стеша заволновалась. Вдруг всё дело обломится, а так хотелось соседям донести
из первых уст.

- А твой-то где? –
подкрадываясь ближе к конюшне, шептала Маня.

- Где-где, у Мельниковых
поминки, там он.

- А ты чего не пошла?

- Охота мне на их пьяные
рожи глядеть. Помянула и к тебе…

Женщины подошли ближе к
зданию, прислушались. Тишина, только кони тихонько фыркают.

- Не пойду, - простонала
Мария у самых ворот. – Боязно…

- Тьфу, ну шо ты будешь
делать? – психанула Трофимова. – Мне, что ль, итить? И как я объясню твоему
Ваньке, шо я сюда припёрлася?

Из-под навеса, где стоял
огромный стог сена, послышался женский смех.

- Вона, там они… -
довольная Стешка повернула голову. – Ну, позови его…

Трофимой до такой степени
не терпелось уличить соседа в неверности, что даже не замечала, как она
переминается с ноги на ногу, будто где-то в мыслях танцует вальс.

- Ва-ань! – крикнула Маша,
дрожащим голосом.

Женский смех замолк.
Из-под навеса зашептались.

- Ва-ань! Ты где? – у
Марии заколотилось сердце с такой силой, что хотелось бежать куда подальше,
лишь бы не увидеть то, чего она больше всего боялась – измену.

Тишина. Только собаки лают
где-то во дворах, будто уже осуждают Ивана Грищенко за его беспутство.

Внезапно послышалось
шуршание сена. Со стога упал один сапог. В полумраке женщины разглядели
мужчину, спускающегося по лестнице. В потёмках со спины не признать в нём ни
Ваньку, ни какого-либо другого знакомого мужика. Незнакомец опустил ноги на твёрдую
поверхность и, не оборачиваясь, начал шоркать рукой по земле в поисках второго
сапога.

Мария взяла себя в руки,
подбежала, схватила сапог и молча протянула ищущему.

- Порфирий… - упала боком
на стог сена от удивления.

Часть 10

Порфирий молча взял сапог,
кряхтя натянул его и выпрямился. Положил руку на стог и приставными шагами стал
было огибать его, чтобы незаметно скрыться.

- А горючка-то, как я
погляжу, волшебная! – подошла ближе жена Стеша и бросила на землю узелок с
припасами. – Перенесла муженька из-за стола на тюк сеновальнай!

Муж Трофимовой
остановился, громко выдохнул, но голову повернуть не смог.

- Я кому говорю? – Стешка
сделала ещё шаг.

По спине Порфирия
пробежались мелкие мурашки, стягивая кожу. Он прекрасно знал нрав своей жены.
Трофимов побаивался Стешу с тех самых времён, когда впервые повысил голос на
свою жену. В тот день, недолго думая, Степанида голыми руками сорвала куст
крапивы и оприходовала возлюбленного по лицу. Порфирию приходилось оправдывать
покраснение и сыпь на своей физиономии перед мужиками, рассказывая басни о своём
великом предназначении.

- Ей-богу, вот те крест, -
Порфирий крестился, состроив серьёзное лицо, дабы доказать соседям правдивость
своих слов. – Утром встаю, а жинка и гутарить, завидев мой анфас, ты, грит,
особенный, тебя боженька в темечко поцеловал, вона, гляди, и на плешке пятно!

Мужики, конечно, не
верили, но слушали с удовольствием местного Петрушку, как со временем его и
прозвали.

- Кому говорю? – Стешка
повторила свой вопрос грудным голосом. – Кудый-то тебя понесло?

Порфирий не спеша стал
поворачиваться, будто в замедленном кадре, пытаясь произвести впечатление.

- Ой, Стешенька моя
пришла! – радостно всплеснул руками Трофимов. – А ты как туточки оказалась?

- Ногами! – жена подошла
ещё ближе и выпятила живот вперёд. Так она изображала всю мощь свою и силу.

- Золотая моя, а я подумал
было показалось, - Порфирий чувствовал угрозу со стороны обозлённой женщины.

- Ты с кем тут лясы точишь?
Полюбовницу завёл?

- Шо ты, шо ты, Стешенька,
образумься! – глаза забегали, мужчина слегка нагнулся, пытаясь устоять на своих
кривых ножках. – Как такое могло прийти в твою светлую головушку? Я даже в
помыслах ни-ни…

- Кто там? – махнула
Трофимова головой в сторону стога.

- Нико́го…

- Я ишо не в том возрасте,
чтобы памятью страдать! Я всё услыхала… - Стеша подошла вплотную и взялась за
ворот фуфайки мужа. – А ну…

- Да нет там нико́го… - у
мужика подкосились ноги, еле держался то ли от страха, то ли от принятого
алкоголя.

- Манька, а ну стереги
его… - подошла Трофимова к лестнице. – А я сейчас всё сама разузнаю…

Быстренько взобравшись на
высокий стог, Стешка умолкла. Секунд десять стояла полная тишина.

- Вот лярва! - показались
ноги Трофимовой на верхних ступеньках лестницы. – С той стороны утика́ла!

Стеша спустилась вниз,
держа в левой руке белый платок, расшитый красными розочками.

- Чей, не знаешь? –
развернула и показала соседке.

- Почём мне знать, -
тяжело вздохнула Маша, понимая, что мужа нет в конюшне.

- Праздничный… Кто у нас
такие носит? – задумалась Стеша, задрав голову к небу.

- Порфирий, - Мария
обратилась к соседу. – Скажи, как на духу, где Иван?

- Иван? – мужчина присел
на нижнюю ступеньку деревянной лестницы. – А мне почём знать?

- Брешешь! – прикрикнула
Стешка, напрочь забыв о женщине, которая несколько минут назад была с мужем на
стогу. – А ну, признавайся, где его черти носють?

- Да покуда мне знать? Я
ему, чай, не жёнка…

- Подымайся! – схватила за
шиворот благоверного. – Пшёл до хаты! Ты мне всё должон докладать! Ты Ваньку
видел сегодня аль не? Куды он пошёл? С кем? Кто она?

- Стешенька, ну не знаю,
ей-богу… - спотыкался мужичок, оправдываясь перед женой.

Рядом молча шла Мария. В
её голове была только одна мысль «Неужели муж там, у воспитательницы?»

Вернувшись в хату, Машка
присела на лавку возле печи. Дети спали.

- Ну, не идти же в дом
Томки? – рассуждала женщина, стараясь не заплакать.

Маша сняла старенький
сапог и поставила под лавку у печки. Только хотела снять второй, как в хату вошёл
Иван с недовольным лицом.

- А ты шо? – заметил жену
в одном сапоге и фуфайке. – Куды это на ночь глядя? Шо-то я не вразумею?

Мария подняла голову.
Ванька схватил её за грудки, приподняв с лавки.

- На блядки собралась?

Продолжение следует...